После свадьбы потянулись семейные будни. Рита, служащая
банка, напирала на активное зарабатывание Борисом серо-зеленых
денег. Боря соглашался, но арендовал желтую машину на два дня в
неделю, не более, опасаясь, что текучка труда засосет. Боре не
давали покоя прошлые сверхдоходы. Ну почему, почему здесь их
никоим образом невозможно извлечь? А ведь летают некоторые а
собственных самолетах развлечься на Гавайи, а тут вертись по
вонючему Нью-Йорку и лижи задницы клиентов за три-четыре
доллара чаевых, может, и скопишь на поездку к этим Гавайям в
общественном транспорте...
Неизвестные и хитрые механизмы работали здесь на ниве
извлечения сверхприбылей, и освоить механизм дано было лишь
американцам с их американским языком, воспитанием, образованием
и опытом, а Борю угораздило родиться в Воронеже, прожить жизнь
в Союзе, а здесь уже доживать, в труде добывая хлеб свой... А
так не хотелось, ну не хотелось и - баста!
Не один Боря мучился этаким образом, но единострадальцы
своей солидарностью успокоения не приносили.
- Я решал в министерстве вопросы, - ныл на Брайтоне один
из них. - Я с премьером за руку... А тут? Таксистом вшивым
устроиться не могу!
Этот страдалец, равно как Боря, был из вновь прибывших. А
ветераны? С десятилетним, а то и двадцатилетним стажем? Те
говорили иное. Да, трудно, да, несладко, но надо перетерпеть.
И действительно, неплохо устроились многие ветераны. Свои
магазины, кафе, рестораны, автомастерские и заправки...
Их мир был миром сытых, иной средой, куда Борю и ему
подобных не очень-то и допускали, подобно тому, как в армии не
допускают "старички" в свою компанию даже ближайший по сроку
призыв, а уж что говорить о среде офицеров и генералов.
Впрочем, генералы американской жизни на Брайтоне не появлялись,
да и вообще в среде эмигрантов из СССР отсутствовали. Но
миллионер на Брайтоне - не редкость, и почему бы миллионером не
стать, как справедливо размышлял Боря, расправляя и убирая в
бумажник три зеленые десятки, заработанные на переноске
тяжестей с первого этажа на второй у соседа-кубинца.
Жил теперь Боря в Бронксе, в приличной его части, но
тянулся в далекий Бруклин постоянно - там было общение,
соотечественники. Тянулся к уютному Брайтону с его серой
дощатой набережной, океаном, овощными лавчонками, грохочущим
над домами сабвеем и вывесками на русском языке...
Там, в американском Бронксе, преобладала идеология
покорного служения офисам и домашним очагам; здесь, в маленькой
Одессе, перенесенной на берег Атлантики, витал дух некоей
романтики и мыслили категориями, Америке неизвестными. И
звучало над океаном ностальгическое, но и задорное, с порывами
ветра из шального динамика:
Здесь нету моря Черного, но есть залив Гудзона,
А вместо Дерибасовской по Брайтону пройдем,
Здесь в магазинах ты найдешь от водки до лимона,
Здесь также нет ОБХСС, но мы переживем...
Для жизни одессита все здесь создано природой,
Здесь деловому человеку - сказочная даль!
Здесь вместо Дюка Ришелье есть статуя Свободы,
А вместо красной "Лондонской" здесь
есть "Националь"...
Никакой сказочной дали в своей судьбе прагматический Борис
покуда не разглядел. Такси, мелкая халтура - от переноски
тяжелых предметов до бетонирования дорожек на участках с
частными домами в Бронксе, репетиторство математики со
школьниками из русскоязычных семей - этим и ограничивалось.
Вместе с тем зрели идеи масштабного свойства. К примеру,
прилепился ариец Боря к синагоге как общественник. Люди в
синагогу ходили разные, в том числе богатые старики и старушки,
и Боря пытался втереться в доверие к состоятельным прихожанам в
надежде если не на наследство, то уж на полезный контакт.
Словоохотливый и общительный, он вскоре раскланивался на
Брайтоне едва ли не с каждым встречным. Но толку? Создайся
такая ситуация в Москве, был бы уже Боря при работе легкой и
денежной, стыкуя спрос и предложение в кругу своего общения,
греб бы барыши и жил припеваючи, но здесь подобное не
проходило. На работу никто никого не устраивал, разве на
второстепенную, все искали источник дохода самостоятельно, а
любой спрос удовлетворялся в считанные минуты по утвержденным
расценкам, вне всяких знакомств.
Однако Боря не унывал, синагогу не оставлял, хотя бы
потому, что там бесплатно кормили - уже экономия!
Приспособился Боря также к мелкому личному бизнесу,
приезжая в гостиницу для вновь прибывших эмигрантов и скупая у
них по дешевке золотишко и камушки, не брезговал даже
матрешками, имея соответственно с каждой сделки наварец.
Товар сбывался на Брайтоне бухарскому еврею Иосифу,
одинаково плохо говорившему и по-английски и по-русски, однако
толк в ювелирных изделиях разумевшему.
В основном Иосиф оперировал тремя фразами:
"Ты прав".
"Это не секрет". "
Что я могу сделать"?
Фразы имели универсальное применение в любом диалоге. К
примеру, если кто-либо говорил: "Какая, дескать, сегодня
замечательная стоит погода, Иосиф", тот выпаливал все три
словосочетания, на чем разговор можно было считать исчерпанным.
Боря, обладавший куда более богатым словарным запасом,
тихо завидовал своему новому компаньону - темному, как
насекомое (определение Бори), однако весьма состоятельному.
- Вот, - говорил Боря, передавая Иосифу очередное колечко,
завезенное эмигрантской контрабандой. - Золотишко тут тьфу...
- Это не секрет, - поддакивал Иосиф, рассматривая кольцо и
доставая из кассы магазина двадцатку. - Ты прав.
- И это все? - удивлялся Боря.
- Что я могу сделать?! - удивлялся в свою очередь Иосиф,
бросая Боре кольцо и демонстрируя презрительной мимикой, что
иной цены товар не заслуживает.
- Хорошо, хорошо, - говорил Боря, возвращая Иосифу кольцо
и убирая двадцатку в карман. - Согласен. Ты прав.
- Это не секрет, - разводил руками Иосиф.
Доходным делом, как Борис уяснил, была купля-продажа
бриллиантов свыше карата, но таковые камни из Страны Советов
вывезли ранее, и ныне на рынке они появлялись редко. Вместе с
тем несколько таких камушков у Бори имелось, но там - в Союзе,
на хранении у Миши Аверина, вместе с некоторым количеством
валюты. Существовала и дача в Малаховке, но как одно, так и
другое пребывало за тридевять земель, а часовые покинутой
родины стояли серьезной преградой на пути реализации данной
собственности.
Владелец фирмы из Нью-Джерси, имеющий офис в Москве,
Бориной дачей заинтересовался.
- Малаховка! - убеждал его Боря. - Рай! Дом как у
Суворова! Стоит как свечка! Пятьдесят тысяч долларов, вот
письмо к моему другу Мише, он устроит переоформление! Такой
домишко здесь, на Манхэттен-Бич, миллион весит!
Фирмач саркастически улыбался, замечая, что Малаховка и
Манхэттен-Бич - очень разные регионы планеты, во-первых;
во-вторых, пятьдесят тысяч долларов - это миллион хотя и жалких
рублишек, но жить с миллионом в СеСеСеРе можно ого-го!
- Ты прав, - соглашался Боря. - Это не секрет. Но что я
могу сделать? Дай хотя бы десятку...
- Пять тысяч, - отрезал фирмач. - И то когда посмотрю твой
дом Суворова. - Фирмач прекрасно знал русский.
С фирмачом Боря отправил приятелю Мише письмо, где выразил
беспокойство относительно своих ценностей, предлагал любые
совместные предприятия, а также выразил готовность прислать
гостевой вызов. Ответ пришел быстро, но ответ расплывчатый:
предложение дескать, перспективное, буду думать. А о заначке не
беспокойся, цела.
Пока Михаил думал, Борис действовал. Гениальная идея
осенила его, и он теперь размышлял над способами ее воплощения.
Идея заключалась в выращивании котов. Но котов непростых, а
котов-контрабандистов. Идею Боря продумал до тонкостей и
активно искал спонсора, не бросая вместе с тем занятий
таксиста, грузчика, подручного Иосифа, массажиста для старичков
из синагоги и разнорабочего.
Бетонируя площадку перед гаражом в соседнем районе Бронкса
у респектабельного итальянского босса, Боря мучительно
подыскивал английские слова, дабы объясниться с хозяином дома,
который в панамке, темных очках и шортах сидел в креслице возле
бассейна , водрузив на полный живот запотевший высокий стакан с
аперитивом, хмуро взирал на Борины манипуляции.
- Мистер Каталино, - позволил себе обратиться Борис к
боссу. - Странно звучит, но вообще-то я занимаюсь
бриллиантами...
- Чем?
- Бриллиантами...
- Ты... бетонируй, - сказал хозяин. И отхлебнул из бокала.
Боря умолк, слегка задетый, однако отношение к себе со
стороны итальянца посчитал, увы, объективным.
Закончив тяжкий труд, подошел к боссу за гонораром.
Раскрылся бумажник, из которого была извлечена двадцатка, а
узрел Боря в бумажнике столько наличных крупнокалиберных купюр
и столько кредиток, что слюни потекли от зависти.
- Мистер Каталино, - вновь произнес он. - Конечно, сейчас
я слабый, вам неинтересно поддерживать со мной разговор, но в
России вот также бетонировали неимущие люди и у меня на вилле,
в Малаховке. Не слышали о таком местечке?
Мистер Каталино напряг память, но о Малаховке так ничего и
не вспомнил.
- Так вот, - продолжил Боря. - В России уйма алмазов. И мы
могли бы их сюда вывозить. У меня есть концы в Якутии, там
алмазы и добывают. О Якутии в курсе?
Вновь тяжкое напряжение памяти, и вновь отрицательный
результат напряжения.
Боря тем временем разродился эмоциональным монологом со
многими непонятными для итальянца словами.
- Я - мичуринец по призванию! - говорил Боря, бия себя в
мускулистую потную грудь громадным кулаком. - Но мне необходим
спонсор. Я беру котов, ращу их, потом выбрасываю миль за
двадцать от дома и - жду. Тех, кто вернулся, продолжаю кормить.
Дистанция увеличивается. Тридцать миль, пятьдесят... Коты
приходят. Ну, уж кошки - точно. Особенно если у них в данный
момент котята. Приходят! У них - долг! Проверено! Мы заплутаем,
они - никогда! Такой маленький мозг и столько ума! Я потрясен!
Итак, вы едете в Союз через Финляндию. С любимым котом. Вы
посещаете Ленинград, осматриваете музей, где вам передают в
толкучке перед гардеробом камни: далее, не доезжая до границы,
выпускаете кота с ошейником в поле... Естественно, с другой
стороны границы, в Финляндии у вас должна быть база - хотя бы
сарай, и я там готов жить...
- А голубь? - спросил итальянец, посмотрев на собеседника
с легкой заинтересованностью. На потной лысине его, словно
приклеенные, сидели две мухи.
- А пограничники? - спросил Боря. - Путешествую с почтовым
голубем? Ха-ха! К тому же вы рискуете: ястребы, мелкие лесные
хищники... Нет, наша задача - тренированный кот. Никому не
дающийся в руки. Все учтено, я - мичуринец, слышали о таких?
О мичуринцах итальянец также никакого понятия не имел,
однако идеей Бориной заинтересовался, и через неделю, попросив
благословения у супруги Риты, отправился Боря в штат Вирджиния,
где у мистера Каталино имелось ранчо.
План контрабанды из Советского Союза с его
аламазодобывающей Якутией итальянца не привлекал, ибо имел
мистер собственные знания на сей предмет, включая и
географические, а кроме того, и собственные устремления,
связанные с регионами Южной Америки и Африки. Как компаньона
он, естественно, Борю не рассматривал, но как мичуринца,
пожалуй что - да, положив ему зарплату сто двадцать долларов в
день и выделив в помощь прислугу, обитавшую на ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24