– Но выбора не было Выпучив глаза от страха, он продолжал идти вперед на подкашивающихся ногах; сердце колотилось под ребрами. Огромное складское помещение – в данный момент совершенно пустое – представляло собой лабиринт коридоров и залов, больше напоминающих пещеры.
– Налево, – подсказал Трэвис. Через мгновение перед ними оказалась лестница, ведущая вниз.
– О нет! Прошу вас! Послушайте!…
Сильная рука толкнула его в спину, и Тигартену пришлось вцепиться в металлические поручни, чтобы не загреметь вниз, как Шалтай-Болтай. Он начал спускаться во мрак.
– У меня есть деньги, – продолжал он говорить на ходу. – Счет в банке. «Крокер Бэнк». Клянусь Богом, я отдам вам все, что у меня есть!
– Кажется, я слышу голос призрака, – негромко заметил Трэвис.
На полу оказались лужи. Вода просачивалась из проржавевших труб, тянущихся над головой. Тигартен шел вперед, повинуясь указующему лучу карманного фонарика. Левая нога попала в лужу, под ногой что-то громко хлюпнуло.
– Направо. Сюда, – показал фонарем Трэвис. Луч высветил бетонную арку высотой около десяти футов. У Тигартена перехватило горло. Луч фонаря, скользнув по полу, высветил нечто, напоминающее обезглавленного паршивого пса, а рядом с трупом – заплесневелый кусок гамбургера. Теперь он почувствовал запах разлагающейся падали и услышал несмолкаемое гудение мух. Он застыл в нерешительности, и в тот же миг ощутил под лопаткой ствол «кольта». Его леденящее нетерпение вынудило его двинуться дальше – в арку, ведущую в царство смерти.
Под iiaaie Тигартена валялись тушки крыс, разнесенных в клочья меткими выстрелами. Он продвигался вперед, выбирая, куда поставить ногу, и затем резко остановился, как только луч фонаря сдвинулся от его плеча в сторону и высветил нечто, лежащее впереди.
Это был труп костлявого старика. В серых брюках и дырявом красном свитере с коричневыми пятна – , ми. В следующее мгновение Тигартен сообразил, что коричневые пятна – это не натуральная окраска свитера. Мухи, как маленькие черные молнии, метались над разинутым ртом трупа и копошились в пулевых отверстиях, зияющих на грудной клетке.
– К стене, – скомандовал Трэвис. – Смелей, Моби Дик. – Он усмехнулся. – Моби Дик. Уловил?
Тигартен походкой зомби подошел к сырой стене из темного кирпича, рядом с которой стоял одинокий стул. Вокруг стула тоже виднелись бурые пятна.
– Садись.
Тигартен сел. Стул скрипнул. Он сел не лицом к ковбою, а повернувшись правым боком к стене. Кирпичная стена терялась во мраке. Он дрожал, и от дрожи стул издавал жалобный скрип.
Вспыхнула спичка. Ковбой принялся зажигать свечи, расположенные в разных местах помещения. Каждая свечка стояла в бумажном стаканчике. Спичка догорела. Трэвис чиркнул следующей, продолжая иллюминировать помещение. В итоге он зажег около пятнадцати свечей.
– Пожалуйста, не убивайте меня, – прошептал Тигартен, и крупная слеза выкатилась из правого глаза.
– Меня зовут Трэвис, – заговорил ковбой. Тигартен вздрогнул, потому что не хотел знать его имени, вообще ничего не хотел знать. Единственное, что он хотел, – оказаться дома и забиться под одеяло. – Я из Оклахомы. Не бывал?
– Нет. Прошу вас…
– Помолчи, когда я говорю. Оклахома – большая страна. Огромные просторы. Я занимался родео. Хочешь сигарету, Моби?
– Я… хочу домой.
Незажженная сигарета оказалась воткнута в рот Тигартену. Потом послышалось цоканье каблуков ковбойских ботинок. Тот прошел к арке. Он заговорил, теперь его голос усиливался эхом.
– Теперь не двигайся. Это мой коронный номер. – Расстегнув кобуру, он встал в стойку профессионального стрелка. – Выше подбородок!
Капля пота упала со лба на ресницы. Защипало глаза. Тигартен был готов заскулить.
В мгновение ока «кольт» оказался в руках ковбоя, и из дула сверкнуло пламя.
Пуля отрикошетила от стены рядом с головой Тигартена; острые кирпичные брызги ударили в щеку. Кончик сигареты вспыхнул и почти сразу погас.
Дым полез в рот Тигартену, несмотря на плотно стиснутые челюсти.
Трэвис крутанул «кольт» на пальце и вернул его на место.
– Вот так. Гвоздь в доску твоего гроба. И не вздумай выплевывать – другой зажигать не буду. Тигартен прокусил фильтр насквозь.
– Я участвовал в родео, – продолжал Трэвис. – Кажется, говорил уже, да? Устраивал специальные номера со стрельбой. Я мог попасть во что угодно. Не имело значения. Больше всего любил стрельбу по движущимся мишеням. – Ковбой мыском ботинка отбросил от себя подальше дохлую крысу. – Сиди прямо, Моби! Нам надо кое о чем поговорить.
Толстяк вздрогнул, громко сглотнул и выпустил дым из ноздрей.
– Итак, расскажи, зачем ты сидел напротив дверец дома моей подружки и фотографировал? – спросил Трэвис, опускаясь на корточки между двух свечей. – Можешь на секунду вынуть сигарету.
Тигартен вынул ее, но губы все равно застыли колечком.
– Я не знаю… ничего не знаю о вашей подружке. Я оказался там, чтобы вести наблюдение по просьбе моего клиента. Священника. Да-да, такой эксцентричный священник, он еще на велосипеде катается. Десятискоростном. Он хотел, чтобы я последил…
– Ого! – быстро вставил Трэвис. – На велосипеде, говоришь?
– Да! Он хотел, чтобы я… чтобы я вел наблюдение за девушкой, которая живет в квартире номер шесть. Ее зовут…
– Дебра Рокс, – холодно перебил Трэвис. – Это и есть моя подружка.
Ах черт, мысленно воскликнул Тигартен. Мозги скрипели, пытаясь лихорадочно придумать выход из ситуации.
– Кажется, я уже где-то встречался с велосипедистом. Пришлось за ним немного погоняться. Священник? – Трэвис задумался. – Очень странно. – Правую руку он держал над пламенем свечи и неторопливо шевелил пальцами. – Как его имя и в какой церкви он служит?
– Его имя… – Сердце детектива упало. – Его зовут отец Мерфи. Из церкви Святого Николаев. Трэвис сплетал и расплетал длинные бледные пальцы.
– На какой улице?
– Вал… Джоунс-стрит, – поправился Тигартен. – Джоунс и Джексон. Большое белое здание.
– Разве не все такие? – Пламя лизало ему ладонь, но Трэвис даже не поморщился. Не глядя на огонь свечи, он спросил:
– Сент-Нмколас? Это не то же самое, что Санта-Клаус?
– Клянусь Богом, – задохнулся Тигартен. – Если вы отпустите меня, я никому ничего не скажу. Ни слова! Никто ничего не узнает! Клянусь! Хорошо?
– Посмотрим, – ответил Трэвис и отвел руку от огня. – А теперь снова возьми в зубы сигарету, Моби, – приказал он, вставая.
– Нет! Прошу вас! – Он подавил всхлип и сунул обмусоленный бычок в рот, почувствовав в молчании ковбоя нешуточную угрозу.
– Теперь сиди спокойно. Очень спокойно. Потому что я не верю в существование церкви Санта-Клауса. . Тигартен не успел моргнуть глазом, как рука ковбоя нырнула в кобуру и вынырнула оттуда уже с направленным на него «кольтом». Грохнул выстрел. В щеку снова ударила кирпичная крошка. Пуля перешибла сигарету пополам. Гигартен намочил штаны и чуть не подавился дымом.
– Это собор Святого Франциска! – выкрикнул он. – Честное слово! Собор Святого Франциска, на Вальехо-стрит!
– Так-то лучше. А священника имя настоящее, или ты его тоже выдумал?
Тигартен почувствовал, что огонь преисподней близок.
– Ланкастер, – простонал он. Слезы уже катились безостановочно. – Отец Джон… Ланкастер. Так его зовут.
– Хорошо, – кивнул Трэвис и потянул спусковой крючок.
Пуля оторвала кончик мясистого носа Тигартена. Ударил фонтан крови. От шока он свалился со стула и ударился боком об испещренную следами пуль стену. Он взвыл от боли и зажал руками кровавую рану.
– Халтура, – произнес Трэвис и выдул дымок из ствола. – Промахнулся. – «Кольт», совершив очередной оборот, вернулся на свое привычное место, в потрепанную кобуру. – Прекрати выть. Терпеть не могу эти звуки. Хочу тебе кое-что рассказать. – Помолчав некоторое время, он продолжил:
– Давным-давно жил на свете один ковбой, и в душе у него было столько любви, что она могла просто разорвать ему сердце. Вот так – бум! – и нету. И некий доктор Филдс – о-о, скотина, каких свет не видывал! – посоветовал вышвырнуть его прочь, чтобы оно больше никого не смогло любить. И мне это весьма удалось – до того момента, как я услышал эту чертову мелодию. Однажды вечером, по радио. Это было там, в той большой страна, где мелодии плывут над землей и растворяются в воздухе. Ну вот, я сказал Бети, чтобы вела себя хорошо. Клянусь, так и сказал. О, она была очень капризной штучкой. – Он потер ладони, словно согревая их, – Очень капризной. Я сказал: ты хочешь, чтобы я плакал кровавыми слезами – я докажу, что так будет, клянусь Богом!
И тогда я пошел и сделал это. У одного парня с Десятой улицы, за ярмарочной площадью.
Хосс Тигартен держался за лицо обеими руками, словно пытался сохранить остатки своего носа Налитые слезами от боли глаза блестели в полумраке. Он начал потихоньку отползать от лужи собственной крови.
– Наверное, от его иглы мне стало плохо. – продолжал Трэвис блуждать в призрачных закоулках своей памяти. – Бети и ее красные туфельки, черт побери! – Он моргнул, заметив движение толстяка. – Нет! – коротко сказал он, и в следующее мгновение пуля вонзилась в левое колено сыщика Пока Тигартен стонал, рыдал, выл и снова стонал, он открыл барабан револьвера и принялся его перезаряжать. – Я всегда был неравнодушен к блондинкам, но брюнетки мне тоже нравились. Черт побери, рыженькую я бы тоже не стал выгонять из койки за пачку крекеров. Чери Дэйн и Изи Бризи были блондинками. Дебра Рокс – брюнетка. Ты видел «Суперплута»? В отчаянии и безумстве Тигартен продолжал куда-то ползти по мокрому бетонному полу, волоча за собой свою перебитую ногу.
– Там есть сцена, где они все смотрят на меня. Прямо на меня. Все три, одновременно. И когда они разинули рты, я услышал ту самую мелодию и сообразил, что Калифорния не так уж далеко от Оклахомы. Понимаешь, фильм-то был снят в Калифорнии Поэтому я и оказался здесь. Точнее, сначала в Лос-Анджелесе. Чери Дэйн там была на премьере своего нового фильма «Трудная девчонка». Ну, он и рядом не стоял с «Суперплутом». Я выследил, где она живет, – так же, как выследил Дебру Рокс после того, как она появилась в той книжной лавке О, они даже пытались менять машины, чтобы от меня оторваться, но если уж Трэвис настроил свое сердце… – Он некоторое время понаблюдал, как ползает раненный, потом поднял перезаряженный «кольт» и прострелил тому правый локоть.
– От одного парня в кинотеатре я узнал, что он видел Изи Бризи живьем в одном местечке туг, в Сан-Франциско. Я приехал и нашел ее. Я любил ее, понимаешь? Так же, как любил Чери Дэйн. И как люблю Дебру Рокс. Видишь ли… они меня тоже любили. Это я понял по музыке. – Он щелкнул курком. – Я знаю, что они на самом деле твердят, твердят постоянно. – Он прицелился. – Они говорят: «Трэвис! Заставь нас плакать кровавыми слезами!» Грохнул выстрел.
Хосс Тигартен рухнул лицом вниз. В правом виске зияла кровавая дыра.
– Вот и конец моей истории, – произнес Трэвис, изящным движением возвращая «кольт» в кобуру. Теплый ствол приятно согревал бедро через джинсы.
– Странный, очень странный священник. Придется с ним что-то делать, не так ли? Ведь она – моя суженая.
Он неторопливо пошел задувать свечи. Но прежде чем погасла последняя, подошел к своему спальному мешку, усыпанному упаковками из-под гамбургеров, и вынул из него моток веревки. Потом погасла последняя свеча. Освещая себе путь фонариком, он двинулся в обратный путь.
Глава 23
Зазвонил телефон. Джон чуть не упал с кровати, торопясь снять трубку:
– Алло!
– Привет.
Чей это голос? Джон ждал услышать Хосса Тигартена…
– Это Ланкастер? Отец Джон Ланкастер?
– Да. С кем я говорю? – Дождь по-прежнему стучал в окно.
– С тем, кто хочет вас видеть.
Джон бросил взгляд на свои часы, лежащие на маленькой прикроватной тумбочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31