Было всего лишь два часа дня.
- Да не очень, Герман. Я, в общем-то, в отвратительной форме.
- Да? Плохо. Я участвую во всех забегах на десять километров. Я вообще бегаю по шесть миль в день. Пульс - 52. У меня крутая и опасная работа, Марти. Надо держаться в форме. Эти сволочи норовят вцепиться в горло. Всего лишь на прошлой неделе какой-то недомерок-импрессарио пытался выбить у меня миллион сразу и десять процентов с доллара после выхода картины на экран! Это вонючие джунгли, Марти. Ты не поверишь. Они все животные!
- Я верю, Герман, - сказал Мартин Уэлборн, спокойно потягивая водку.
- Знаешь, что сейчас говорят, Эл? - сказал Герман Третий. - Говорят, что миллион - это масштаб расценки! Вот что говорят эти вонючие импресарио. Миллион - масштаб расценки! Теперь ты понимаешь, почему мы, те кто в ДЕЛЕ, почти умираем с голоду? Никто не может получить ни цента прибыли. Скупердяи! У тебя какое оружие, Марти?
- Оружие? А-а, всего лишь "смит-и-вессон" 38 калибра с четырехдюймовым стволом, - пожал плечами Мартин Уэлборн.
- И это все? - Герман Третий был явно разочарован. - Мне нравится магнум-357. - Он прицелился из своего воображаемого магнума и заорал, Ба-а-абах! - Чем до полусмерти напугал Эла Макки, в результате чего он разлил третью выпивку.
- Я знаю, как все уважали вашего дядюшку, - сказал Мартин Уэлборн, но, скажите пожалуйста, кто мог его убить?
- Фу! - сказал Герман Третий. - Это было настолько грубо. Папа сделал фильм о таком убийстве. А я не хочу. Я не люблю такое насилие. Вся эта грязь... мне от нее не по себе. Мне нравятся чистые раны и не в лицо. Ты поверишь, Эл, надо иметь отличного гримера, чтобы делать мешки с кровью, иначе никого не купишь, когда крупным планом показывают входное от 357 калибра. Теперь зритель пошел искушенный.
- Верю, - сказал Эл Макки.
- Видишь этих голых мужиков? - Герман Третий показал на книжную полку, в которой стояли три статуэтки Оскара. - Зрителю не нужны поддельные раны. Вот в чем все дело. Ты меня понимаешь, Марти?
Оба детектива кивнули. Угощал Герман Третий. Его коронки сияли на загорелом лице. Он был убежден, что нравится этим парням. Он был убежден, что они нормальные парни. С таким нормальными парнями он с удовольствием раскрыл бы какое-нибудь убийство. Можно себе представить, что все скажут, если он поможет раскрыть убийство дяди Найджела. Это потрясет всех. Это потрясло его, лишь только он об этом подумал. Убийца дяди Найджела в прицеле магнума, это же вещь!
- Ба-а-а-бах! - заорал Герман Третий, на этот раз испугав до полусмерти и Эла Макки, и Мартина Уэлборна.
- Слушайте, ребята, - сказал Герман Третий, - в пятницу на той неделе мой двоюродный брат Сид устраивает ужин в доме деда на Холмби Хиллз. У меня убийственная идея! Что если вы туда придете...под крышей? Там будут все люди ДЕЛА. Мы можем составить список подозреваемых. Я могу вас представить как, ну скажем, лоббистов из Вашингтона по охране окружающей среды. Ужин должен собрать средства для защиты сосен от алчных интересов лесопромышленников.
Детективы обещали прийти на ужин. Эл Макки ни за что не хотел пропускать его после того, как услыхал, что Герман Третий пригласил обеих секретарш. Эл Макки был почти уверен, что Джиль де Латур ему подмигнула, когда принесла четвертый бурбон со льдом.
Он на самом деле стал испытывать теплые чувства к загорелому могуленку. Герман Третий явно не жалел денег и мог исполнить любое пожелание детективов. Кроме того, он вроде неплохой парнишка, и голос у него был в точности, как у Дональда Дака.
5. УЛИЧНЫЕ ЧУДОВИЩА.
Когда Эл Макки впоследствии вспоминал дело Найджела Сент Клера, он думал над тем, не имело ли оно какого-то особого смысла: ведь, как и в жизни, эти, на первый взгляд не связанные между собой инциденты, соединили всех участвующих и не участвующих в нем в бесконечную цепь. Иначе, как мог стать первой ниточкой в клубке событий мочившийся на глину морской пехотинец?
Пока Эл Макки с Мартином Уэлборном прощались с Германом Третьим и пока морской пехотинец спокойно мочился на глину, какой-то гомик с бульвара Голливуд ошивался на углу Маккаден Плейс и увидел, что Тираннозавр, оказывается, жив и здоров и не спеша идет по бульвару, одетый в синюю полицейскую форму. Он, естественно, имел ввиду уличное чудовище, Бакмора Фиппса, который находился сегодня прямо-таки в восхитительном настроении. Причина восторга Бакмора Фиппса шла рядом с ним: это был его старый напарник Гибсон Хэнд. И гомику достаточно было лишь одного взгляда на этого ниггера, чтобы понять: пора смываться. На самом деле Бакмор Фиппс больше не замечал, что Гибсон Хэнд ниггер. Бакмор Фиппс ненавидел всех ниггеров. Он также ненавидел латинов, косоглазых, жидов, судей, адвокатов, педерастов, наркоманов, журналистов, политиков вообще, демократов в частности, своих братьев и сестер, шефа полиции, свою бывшую жену - точно, и многих других, за исключением горстки копов. Гибсон Хэнд был одним из немногих людей, которых он не ненавидел. Причиной того, что он не ненавидел Гибсона Хэнда, было то, что Гибсон Хэнд ненавидел всех, без исключения.
Бакмор Фиппс впервые встретился с Гибсоном Хэндом, когда они оба участвовали в знаменитой осаде, при которой "Освободительная армия симбионистов" заживо поджаривалась в доме, загоревшемся от взрыва гранаты со слезоточивым газом. Бакмор Фиппс почувствовал в Гибсоне Хэнде родственную душу, когда его перекошенное злостью коричневое лицо посветлело при звуках горящего дома и криках ужаса, доносившихся оттуда. Затем, когда Гибсон Хэнд заговорил с ним, он убедился, что они и впрямь братья по духу. Чернокожий коп повернулся к нему и сказал:
- Отгадай, что значит ОАС?
Прежде чем Бакмор Фиппс смог ответить, что это значит "Освободительная армия симбионистов", Гибсон Хэнд схватил мегафон и закричал, - Отдохните в Аду, Сволочи!
Бакмор Фиппс тут же, окончательно и бесповоротно решил, что должен работать вместе с Гибсоном Хэндом. Они попробовали стать напарниками в патрульной машине, и Бакмору Фиппсу остались от этого периода самые теплые воспоминания.
Гибсон Хэнд с самого начала почувствовал, что его напарник сделан из того теста, которое чаще всего попадает в полицейский фольклор. Его ожидания оправдались в ту ночь, когда в мусорном баке универсального магазина нашли расчлененный труп. Мальчишка-грузчик вначале подумал, что это манекен, поскольку у трупа не было ног. Затем он увидел, что ноги лежат за мусорным ящиком, и их едят крысы. Когда его перестало тошнить, он вызвал полицию.
Покойная оказалась восемнадцатилетней поклонницей спорта из Помоны, считавшей, что путешествия "автостопом" способствуют культурному обогащению, и "голосовавшей" до тех пор, пока ее не подсадил к себе в машину и не распилил на кусочки один из многочисленных маньяков на автомобилях, которые рыскают по дорогам в поисках прибыли и развлечений. Когда Бакмор Фиппс с Гибсоном Хэндом подкатили на своей черно-белой патрульной машине, труп девушки был уже обескровлен. Парнишка - его голубые глаза "плавали", а рука держалась за судорожно дергающийся живот - показал на мусорный ящик и попытался убежать в магазин.
Что случилось потом в действительности - об этом можно только догадываться. Что случилось потом по словам Гибсона Хэнда, вознесло Бакмора Фиппса на вершины легенд. Хотя все знали, что Гибсон Хэнд был даже большим лжецом, чем Бакмор Фиппс, и что они оба могут наплести все, что угодно, лишь бы оказаться увековеченными в полицейском фольклоре, тем не менее распространился рассказ, что когда Бакмор Фиппс увидал безногое, окровавленное тело болельщицы, он обернулся к парнишке-грузчику, обнажив по меньшей мере восемь ослиных зубов, и сказал:
- Эй, малыш, тебе нравится буги-вуги?
А потом, по свидетельству Гибсона Хэнда, он наклонился и вынул гипсовой белизны торс из мусорного ящика, и держа его подмышки своими здоровенными, как лопата, лапами, - голова трупа моталась из стороны в сторону, язык распух и стал синим, как форма Бакмора Фиппса, - огромное уличное чудовище в свете фар полицейской машины сплясало разбитную польку под Юла Бриннера, припевая "Дава-а-ай станцуем ла-ла-ла. Взлетим на ярком облаке под музыку ла-ла..."
Гибсон Хэнд рассказывал, что они с Бакмором Фиппсом так хохотали, что едва не опоздали убрать труп в ящик и привести в чувство мальчишку прежде чем первая машина с детективами въехала на пустынную автостоянку.
В конце концов Бакмор Фиппс с Гибсоном Хэндом вместе перевелись в Голливудский отдел. Они начали все делать вместе. Для них это было самое близкое подобие любви. Они были предназначены друг для друга.
Но, как часто случается, вмешалась судьба и разрушила расцветшую привязанность двух уличных чудовищ. Гибсон Хэнд получил долгожданное назначение в службу наблюдения. Когда он прощался с Бакмором Фиппсом, он почти расплакался. Он поклялся, что придет день, и он вернется. Он объяснил Бакмору Фиппсу, что он просто не может упустить случай поработать в наблюдении. Нигде больше в управлении не получишь возможности убивать людей так часто, как это делается в наблюдении. Бакмор Фиппс обещал Гибсону Хэнду, что никогда его не забудет. Тем вечером на стоянке возле Голливудского участка они долго хлопали друг друга по плечам и были близки к сцене, недостойной мужчины.
Гибсон Хэнд пошел работать в наблюдение, получил горяченькое дельце и укокошил пару человек в самую первую неделю. Его посадили в большой винный магазин на бульваре Олимпик. В то время вошли в моду смешанные бандитские пары. Если они грабили в белом квартале, то машину вел белый бандит, а его чернокожий напарник прятался на полу. И наоборот в черном квартале. Винные лавки в гетто приносят больше прибыли, но брать их рискованней из-за арсеналов, которые держат их хозяева.
Гибсон Хэнд сидел в одиночестве в задней комнате магазина за стеклом, которое снаружи казалось зеркалом, и смотрел телевизор. Дверь была закрыта не полностью, когда он услышал: "А ну, к стене, сволочи!"
Господи Иисусе, Они же все так говорят! Он выключил телевизор, взял "Итаку" и снял ее с предохранителя, придерживая рычаг большим и указательным пальцем, чтобы не было слышно щелчка.
Белый бандит был в резиновой маске поросенка, закрывавшей всю голову. Он также надел серые хлопчатобумажные рабочие перчатки. Маска была ему велика. Он всасывал и высасывал ее вместе с дыханием. В правой руке он держал старый армейский пистолет и водил им взад-вперед перед лицами окаменевших продавцов. Гибсон Хэнд знал, что ребята из засады на улице уже должны были идти к нему на помощь. Он ждал, пока бандит возьмет добычу. Хватай денежки, белокожий малыш! Брось размахивать этой штуковиной. Бери деньги, мальчик. Бери деньги.
Гибсон Хэнд вспотел, держа наготове ружье, и ждал, пока они возьмут кассу и направятся к двери. Тогда продавцы в безопасности. Тогда бандиты повернутся к тебе спиной. Тогда ты можешь "стрелять в деньги". Прямо в спину подонку. А потом уже можно кричать: "Стой! Полиция!" После того, как он благополучно скончался.
Гибсон Хэнд знал, что копы, которые сначала кричали, а потом давали себе безумную, проклятую возможность быть застреленными, существовали только на целлулоидной кинопленке, но не в реальной жизни. Где же, черт его побери, негр?
А вот и он. Проклятье! Его напарником был один из этих тупых нищих ниггеров. Он наверное пробыл последние двадцать лет в тюрьме и не заметил, что блестящие прямые брюки больше не носят. Даже сутенеры. На нем была маска, прикрывавшая лишь лицо. Дракула. Волосы завитые и замотаны в тряпочку. На ногах - широконосые в дырочках ботинки. Ботинки с тысячью глаз, как говорили раньше. Где, к дьяволу, он откопал это старье? Никто эти тряпки уже не носит, тупой ты ниггер! Гибсон Хэнд рукавом вытер пот с глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
- Да не очень, Герман. Я, в общем-то, в отвратительной форме.
- Да? Плохо. Я участвую во всех забегах на десять километров. Я вообще бегаю по шесть миль в день. Пульс - 52. У меня крутая и опасная работа, Марти. Надо держаться в форме. Эти сволочи норовят вцепиться в горло. Всего лишь на прошлой неделе какой-то недомерок-импрессарио пытался выбить у меня миллион сразу и десять процентов с доллара после выхода картины на экран! Это вонючие джунгли, Марти. Ты не поверишь. Они все животные!
- Я верю, Герман, - сказал Мартин Уэлборн, спокойно потягивая водку.
- Знаешь, что сейчас говорят, Эл? - сказал Герман Третий. - Говорят, что миллион - это масштаб расценки! Вот что говорят эти вонючие импресарио. Миллион - масштаб расценки! Теперь ты понимаешь, почему мы, те кто в ДЕЛЕ, почти умираем с голоду? Никто не может получить ни цента прибыли. Скупердяи! У тебя какое оружие, Марти?
- Оружие? А-а, всего лишь "смит-и-вессон" 38 калибра с четырехдюймовым стволом, - пожал плечами Мартин Уэлборн.
- И это все? - Герман Третий был явно разочарован. - Мне нравится магнум-357. - Он прицелился из своего воображаемого магнума и заорал, Ба-а-абах! - Чем до полусмерти напугал Эла Макки, в результате чего он разлил третью выпивку.
- Я знаю, как все уважали вашего дядюшку, - сказал Мартин Уэлборн, но, скажите пожалуйста, кто мог его убить?
- Фу! - сказал Герман Третий. - Это было настолько грубо. Папа сделал фильм о таком убийстве. А я не хочу. Я не люблю такое насилие. Вся эта грязь... мне от нее не по себе. Мне нравятся чистые раны и не в лицо. Ты поверишь, Эл, надо иметь отличного гримера, чтобы делать мешки с кровью, иначе никого не купишь, когда крупным планом показывают входное от 357 калибра. Теперь зритель пошел искушенный.
- Верю, - сказал Эл Макки.
- Видишь этих голых мужиков? - Герман Третий показал на книжную полку, в которой стояли три статуэтки Оскара. - Зрителю не нужны поддельные раны. Вот в чем все дело. Ты меня понимаешь, Марти?
Оба детектива кивнули. Угощал Герман Третий. Его коронки сияли на загорелом лице. Он был убежден, что нравится этим парням. Он был убежден, что они нормальные парни. С таким нормальными парнями он с удовольствием раскрыл бы какое-нибудь убийство. Можно себе представить, что все скажут, если он поможет раскрыть убийство дяди Найджела. Это потрясет всех. Это потрясло его, лишь только он об этом подумал. Убийца дяди Найджела в прицеле магнума, это же вещь!
- Ба-а-а-бах! - заорал Герман Третий, на этот раз испугав до полусмерти и Эла Макки, и Мартина Уэлборна.
- Слушайте, ребята, - сказал Герман Третий, - в пятницу на той неделе мой двоюродный брат Сид устраивает ужин в доме деда на Холмби Хиллз. У меня убийственная идея! Что если вы туда придете...под крышей? Там будут все люди ДЕЛА. Мы можем составить список подозреваемых. Я могу вас представить как, ну скажем, лоббистов из Вашингтона по охране окружающей среды. Ужин должен собрать средства для защиты сосен от алчных интересов лесопромышленников.
Детективы обещали прийти на ужин. Эл Макки ни за что не хотел пропускать его после того, как услыхал, что Герман Третий пригласил обеих секретарш. Эл Макки был почти уверен, что Джиль де Латур ему подмигнула, когда принесла четвертый бурбон со льдом.
Он на самом деле стал испытывать теплые чувства к загорелому могуленку. Герман Третий явно не жалел денег и мог исполнить любое пожелание детективов. Кроме того, он вроде неплохой парнишка, и голос у него был в точности, как у Дональда Дака.
5. УЛИЧНЫЕ ЧУДОВИЩА.
Когда Эл Макки впоследствии вспоминал дело Найджела Сент Клера, он думал над тем, не имело ли оно какого-то особого смысла: ведь, как и в жизни, эти, на первый взгляд не связанные между собой инциденты, соединили всех участвующих и не участвующих в нем в бесконечную цепь. Иначе, как мог стать первой ниточкой в клубке событий мочившийся на глину морской пехотинец?
Пока Эл Макки с Мартином Уэлборном прощались с Германом Третьим и пока морской пехотинец спокойно мочился на глину, какой-то гомик с бульвара Голливуд ошивался на углу Маккаден Плейс и увидел, что Тираннозавр, оказывается, жив и здоров и не спеша идет по бульвару, одетый в синюю полицейскую форму. Он, естественно, имел ввиду уличное чудовище, Бакмора Фиппса, который находился сегодня прямо-таки в восхитительном настроении. Причина восторга Бакмора Фиппса шла рядом с ним: это был его старый напарник Гибсон Хэнд. И гомику достаточно было лишь одного взгляда на этого ниггера, чтобы понять: пора смываться. На самом деле Бакмор Фиппс больше не замечал, что Гибсон Хэнд ниггер. Бакмор Фиппс ненавидел всех ниггеров. Он также ненавидел латинов, косоглазых, жидов, судей, адвокатов, педерастов, наркоманов, журналистов, политиков вообще, демократов в частности, своих братьев и сестер, шефа полиции, свою бывшую жену - точно, и многих других, за исключением горстки копов. Гибсон Хэнд был одним из немногих людей, которых он не ненавидел. Причиной того, что он не ненавидел Гибсона Хэнда, было то, что Гибсон Хэнд ненавидел всех, без исключения.
Бакмор Фиппс впервые встретился с Гибсоном Хэндом, когда они оба участвовали в знаменитой осаде, при которой "Освободительная армия симбионистов" заживо поджаривалась в доме, загоревшемся от взрыва гранаты со слезоточивым газом. Бакмор Фиппс почувствовал в Гибсоне Хэнде родственную душу, когда его перекошенное злостью коричневое лицо посветлело при звуках горящего дома и криках ужаса, доносившихся оттуда. Затем, когда Гибсон Хэнд заговорил с ним, он убедился, что они и впрямь братья по духу. Чернокожий коп повернулся к нему и сказал:
- Отгадай, что значит ОАС?
Прежде чем Бакмор Фиппс смог ответить, что это значит "Освободительная армия симбионистов", Гибсон Хэнд схватил мегафон и закричал, - Отдохните в Аду, Сволочи!
Бакмор Фиппс тут же, окончательно и бесповоротно решил, что должен работать вместе с Гибсоном Хэндом. Они попробовали стать напарниками в патрульной машине, и Бакмору Фиппсу остались от этого периода самые теплые воспоминания.
Гибсон Хэнд с самого начала почувствовал, что его напарник сделан из того теста, которое чаще всего попадает в полицейский фольклор. Его ожидания оправдались в ту ночь, когда в мусорном баке универсального магазина нашли расчлененный труп. Мальчишка-грузчик вначале подумал, что это манекен, поскольку у трупа не было ног. Затем он увидел, что ноги лежат за мусорным ящиком, и их едят крысы. Когда его перестало тошнить, он вызвал полицию.
Покойная оказалась восемнадцатилетней поклонницей спорта из Помоны, считавшей, что путешествия "автостопом" способствуют культурному обогащению, и "голосовавшей" до тех пор, пока ее не подсадил к себе в машину и не распилил на кусочки один из многочисленных маньяков на автомобилях, которые рыскают по дорогам в поисках прибыли и развлечений. Когда Бакмор Фиппс с Гибсоном Хэндом подкатили на своей черно-белой патрульной машине, труп девушки был уже обескровлен. Парнишка - его голубые глаза "плавали", а рука держалась за судорожно дергающийся живот - показал на мусорный ящик и попытался убежать в магазин.
Что случилось потом в действительности - об этом можно только догадываться. Что случилось потом по словам Гибсона Хэнда, вознесло Бакмора Фиппса на вершины легенд. Хотя все знали, что Гибсон Хэнд был даже большим лжецом, чем Бакмор Фиппс, и что они оба могут наплести все, что угодно, лишь бы оказаться увековеченными в полицейском фольклоре, тем не менее распространился рассказ, что когда Бакмор Фиппс увидал безногое, окровавленное тело болельщицы, он обернулся к парнишке-грузчику, обнажив по меньшей мере восемь ослиных зубов, и сказал:
- Эй, малыш, тебе нравится буги-вуги?
А потом, по свидетельству Гибсона Хэнда, он наклонился и вынул гипсовой белизны торс из мусорного ящика, и держа его подмышки своими здоровенными, как лопата, лапами, - голова трупа моталась из стороны в сторону, язык распух и стал синим, как форма Бакмора Фиппса, - огромное уличное чудовище в свете фар полицейской машины сплясало разбитную польку под Юла Бриннера, припевая "Дава-а-ай станцуем ла-ла-ла. Взлетим на ярком облаке под музыку ла-ла..."
Гибсон Хэнд рассказывал, что они с Бакмором Фиппсом так хохотали, что едва не опоздали убрать труп в ящик и привести в чувство мальчишку прежде чем первая машина с детективами въехала на пустынную автостоянку.
В конце концов Бакмор Фиппс с Гибсоном Хэндом вместе перевелись в Голливудский отдел. Они начали все делать вместе. Для них это было самое близкое подобие любви. Они были предназначены друг для друга.
Но, как часто случается, вмешалась судьба и разрушила расцветшую привязанность двух уличных чудовищ. Гибсон Хэнд получил долгожданное назначение в службу наблюдения. Когда он прощался с Бакмором Фиппсом, он почти расплакался. Он поклялся, что придет день, и он вернется. Он объяснил Бакмору Фиппсу, что он просто не может упустить случай поработать в наблюдении. Нигде больше в управлении не получишь возможности убивать людей так часто, как это делается в наблюдении. Бакмор Фиппс обещал Гибсону Хэнду, что никогда его не забудет. Тем вечером на стоянке возле Голливудского участка они долго хлопали друг друга по плечам и были близки к сцене, недостойной мужчины.
Гибсон Хэнд пошел работать в наблюдение, получил горяченькое дельце и укокошил пару человек в самую первую неделю. Его посадили в большой винный магазин на бульваре Олимпик. В то время вошли в моду смешанные бандитские пары. Если они грабили в белом квартале, то машину вел белый бандит, а его чернокожий напарник прятался на полу. И наоборот в черном квартале. Винные лавки в гетто приносят больше прибыли, но брать их рискованней из-за арсеналов, которые держат их хозяева.
Гибсон Хэнд сидел в одиночестве в задней комнате магазина за стеклом, которое снаружи казалось зеркалом, и смотрел телевизор. Дверь была закрыта не полностью, когда он услышал: "А ну, к стене, сволочи!"
Господи Иисусе, Они же все так говорят! Он выключил телевизор, взял "Итаку" и снял ее с предохранителя, придерживая рычаг большим и указательным пальцем, чтобы не было слышно щелчка.
Белый бандит был в резиновой маске поросенка, закрывавшей всю голову. Он также надел серые хлопчатобумажные рабочие перчатки. Маска была ему велика. Он всасывал и высасывал ее вместе с дыханием. В правой руке он держал старый армейский пистолет и водил им взад-вперед перед лицами окаменевших продавцов. Гибсон Хэнд знал, что ребята из засады на улице уже должны были идти к нему на помощь. Он ждал, пока бандит возьмет добычу. Хватай денежки, белокожий малыш! Брось размахивать этой штуковиной. Бери деньги, мальчик. Бери деньги.
Гибсон Хэнд вспотел, держа наготове ружье, и ждал, пока они возьмут кассу и направятся к двери. Тогда продавцы в безопасности. Тогда бандиты повернутся к тебе спиной. Тогда ты можешь "стрелять в деньги". Прямо в спину подонку. А потом уже можно кричать: "Стой! Полиция!" После того, как он благополучно скончался.
Гибсон Хэнд знал, что копы, которые сначала кричали, а потом давали себе безумную, проклятую возможность быть застреленными, существовали только на целлулоидной кинопленке, но не в реальной жизни. Где же, черт его побери, негр?
А вот и он. Проклятье! Его напарником был один из этих тупых нищих ниггеров. Он наверное пробыл последние двадцать лет в тюрьме и не заметил, что блестящие прямые брюки больше не носят. Даже сутенеры. На нем была маска, прикрывавшая лишь лицо. Дракула. Волосы завитые и замотаны в тряпочку. На ногах - широконосые в дырочках ботинки. Ботинки с тысячью глаз, как говорили раньше. Где, к дьяволу, он откопал это старье? Никто эти тряпки уже не носит, тупой ты ниггер! Гибсон Хэнд рукавом вытер пот с глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34