— С полковником я уже расплатился, секретарш уволил, оргтехнику из барака сдал, — отчитался он. Ему было, отчего улыбаться: чистая прибыль на двоих составила больше миллиона долларов. — Ну что, хлопнем по маленькой? и Рудя пнул ногой зазвеневший жалобным стоном ящик.
— Ага. Чтобы отравиться? — возразил Гена.
— Правильно, оставим им на память. Когда придут сюда разбираться будет, чем залить горе.
— Сегодня же уезжай в Астрахань и пока не высовывайся, — сказал Игорь.
— Билет куплен. Концы в воду, — ответил Шальский. — Ладно, будем прощаться, Но если тебе еще что-нибудь понадобиться — в этом же роде — ты знаешь где меня найти.
— Знаю, — отозвался Игорь.
Они тепло расстались и разъехались на своих машинах. Спустя некоторое время, Большаков задал висевший в воздухе вопрос:
— А ты не боишься, что горцы или их менты нас вычислят?
— Вряд ли. Сначала им надо будет найти Рудика, а это практически невозможно.
— А не проще ли было… — Гена не окончил фразу, но и так было ясно о чем он подумал.
— Нет, — ответил Игорь. — Это они — «звери», а не мы.
2
В кабинете полковника Воронова, начальника четвертого подотдела МУРа, который занимался незаконным оборотом наркотиков, было весьма накурено, потому что дымили все пять оперуполномоченных и даже одна девушка. Кроме хозяина, на чье приподнятое самочувствие табачный смог абсолютно не действовал. Грустить причин не было — сегодня они заканчивали операцию с неграми. Придут те с товаром или без — уже не важно, хватит играть. Если вновь явятся пустыми, придется вытряхивать из них гаш другим способом.
— …к тому же, Гиви предупредил их, что дневным поездом уезжает «греть зону», а он у нас «вор в законе», слов на ветер бросать не должен, продолжил Воронов, подмигнув подполковнику Мголаблишвили, честно исполнявшего роль «Носа».
— Вах! — отозвался импульсивный грузин, сделав пальцами «козу».
— Еще одно обстоятельство: негроидов разрабатываем не одни мы. Поздравляю вас с конкурентами, — полковник немного помолчал, выдержав паузу. — По оперативным данным, у них на хвосте сидит еще кто-то. Вчера мы засекли их в районе Петровско-Разумовской. И у меня есть все основания подозревать, что это люди Хмурого.
— Давненько мы с ним не пересекались, — заметил кто-то.
— Пересекались, пересекались, — утешил его Воронов. — Просто не замечали — когда, где и как. Чертовски осторожный и хитрый. Всегда, когда у нас где-то что-то срывается — ищи Хмурого. По крайней мере, процентов на пятьдесят замешан. С меня за него скоро погоны снимут.
— Так очень хорошо, — заметил Мголаблишвили. — Я имею в виду не то, что погоны снимут, а то, что возьмем сразу и негров, и хмуровских подельщиков. А там и до него доберемся.
— Как же, так он тебе и дался, Отар! Будто не знаешь, — отозвался начальник. — Это еще бабушка надвое сказала. Ты смотри деньги не потеряй.
— «Куклы»-то? — усмехнулся Отар-Гиви, перебрасывая спортивную сумку через плечо. Он взглянул на часы: — Некогда мне тут с вами. Меня черные ждут.
— По машинам! — скомандовал Воронов. Нечего было объяснять — кто что должен делать. Все и так знали. У каждого за плечами не одно задержание, автоматические навыки, опыт и годами выработанный нюх. А кроме того взаимодействие на уровне интуиции. Один Мголаблишвили мог спиной чувствовать, где в данный момент находится кто-то из его «подстраховщиков». На счету «легендарного Отара» — как его называли в МУРе — был захват в квартире пятерых своих вооруженных соплеменников-наркодельцов, когда ему пришлось «раскрыться», и он держал их на мушке в течение получаса, пока не прибыло подкрепление. При этом очень эмоционально объяснял, что с ними будет, если они только попробуют дернуться. Даже отказался от суммы, которая превышала его жалование за пять лет. «А хотелось?» — спрашивал его потом Воронов. «Да я был в майке и тренировочных, пушка у щиколотки, а карманов нет — куда класть?» — шутливо отвечал Отарик. Собственно говоря, он относился к наркотикам точно так же, как Хмурый, только играли они, хотя и на одном поле, но в разных командах. А может быть, и в одной, если посмотреть на это под другим углом зрения. Но на этом поле было столько противников — где свои, чужие — запутаешься. И цвет кожи здесь не имел никакого значения. Меняют не только его, гораздо большее. Черные, белые кровь у всех одна. Красная.
3
Ранним утром — еще не было семи — Игорь уже был на ногах: глотнул кофе, бриться не стал, позвонил Диме, шоферу, который еще выполнял и обязанности телохранителя, и они отправились на Востряковское кладбище. Озадачивало то, что могилу Валерия осквернил какой-то вандал. Такое случалось и уже было в прошлом — чаще всего это делалось умышленно. Особенно, если человек был связан с какой-нибудь группировкой, а уж если был похоронен ее лидер, то порою приходилось даже дежурить по ночам, чтобы избежать надругательств. Иногда на кладбищах взрывали памятники, а то и пришедших на годовщину смерти вдов с оставшимися друзьями. В жизни все-таки много больших гадов и мелких гаденышей, которые даже мертвому не могут простить обид или поражений, с уязвленным самолюбием, выжженные изнутри собственной злобой, с ядовитой ненавистью в сердце. Эти уроды живут во всех слоях общества, не только в криминальных. Завидуя человеку, боясь его или терпя унижения, не смея раскрыть рта в его присутствии и поднять глаз, они начинают мстить ему после смерти, низвергать, обливать грязью, взрывать памятники. Но больше всего их, конечно, среди лакейской интеллигентщины, набрасывающейся на очередного мертвого льва и толпой бегущей под знамена новой власти.
Так получилось, что сначала на Востряковском кладбище похоронили одного друга, а со временем пришлось выкупить несколько мест для погребения. Все теперь лежали рядом, ушедшие в разное время, но с одной судьбой. И Стас, первый их лидер, гибель которого потрясла всех и чью ношу пришлось взять на себя Кононову, и Меченый, и двое молодых парней, застреленных одновременно, и Боря — водитель Хмурого, и Валера, и трое других. А кто будет следующим? Игорю не хотелось об этом думать. Некогда они ввязались в похоронный бизнес и владели фирмами ритуальных услуг, но стоило ли так близко соприкасаться с коммерцией «последних прощай», нет ли во всем этом мистического, сакрального смысла? И слава Богу, что фирму пришлось отдать мэровским барбосам, обложившим непосильной данью все мелкие и средние предприятия. Легальный рэкет будет похуже криминального, тягаться с ним — рвать жилы, удушат налогами и инструкциями А места на кладбище, выкупленные впрок, еще оставались.
Дима застрял в «БМВ», а Кононов пошел по присыпанной песком дорожке к знакомому участку. Никого вокруг в этот ранний час еще не было. Памятник Стасу стоял целый и невредимый — у Игоря отлегло от сердца, он опасался, что повторится то, что происходило в девяносто третьем году. Тогда гранитную стеллу пришлось восстанавливать дважды, кому-то очень хотелось взорвать мертвый покой усопшего и плюнуть им всем в лицо. Разбивали фотографию Стаса, вырывали из земли крест, гадили прямо на могилу. Пришлось установить круглосуточное дежурство, парами, попеременно греясь в машине. Игорю хотелось выловить этих выродков. И как-то ночью, во время одной из засад, их поймали. Оказалось, двое бомжей среднего возраста. Хорошо, что сам Кононов был в машине, а то Петро и Длинный устроили бы самосуд, еле оторвал от них. Но досталось им все равно крепко. Потом их повезли на квартиру. Ясно, что по своей воле они бы всего этого безобразия не делали. Стали выспрашивать. Бомжей трясло так, будто на электрическом стуле сидели. Думали, наверное, бедолаги, что их потом отвезут обратно и закопают рядышком. Только живыми. Предложения такого рода были, а Серж еле сдерживался, тряся перед сизоносыми стволом, но Игорь восстановил тишину. Дело не в бомжах, а в том, кто стоит за ними. Наймет других, подневольных. Выяснилось, что подрядил их некий ушастый, с длинным носом и в дорогом костюме. Всего-то за ящик водки. «Похоже, что это Кирильчик», — сказал Леша, у которого была фотографическая память. Но Игорь и сам подумал о соседней бригаде, лидер которой — Крот — конкурировал со Стасом и люто ненавидел его. Но к смерти причастен не был. Там другие постарались, чечи. С ними разговор впереди. А Крот, значит, со своим помощником Кирильчиком, таким вот образом захотел достать Стаса после смерти. Еще раз нагадить, напоследок. А заодно и показать всем им — кто чего стоит. «Что ж, вызов принят», — произнес Хмурый. Давно пора разобраться.
…Постояв возле могилы Стаса, Игорь вспомнил его любимую поговорку: «Как могу, так и живу; как живу, так и могу…» А можно ли было жить иначе, если ты сам выбрал этот путь и попал в ту среду, где достиг лидерства? Наверное, нет. Еще он говорил, что если волк съел твоего врага, это не значит, что он стал твоим другом. Конечно, потому что дружба — это нечто иное, чем просто общие интересы и род занятий. И надо беречь ее, как редкий бриллиант, найденный тобой на дороге. Стас понимал его. Потому-то горше всего переживал предательство. И не мог поверить, когда это случилось, за что и поплатился жизнью. А что он унес с собой, что унесем мы? У гроба карманов нет…
— Ничего, скоро… — вполголоса произнес Игорь, думая о том человеке, который был повинен в смерти Стаса.
Потом он перешел к другим могилам, сосредоточенно постоял возле каждой. Все прощальные слова давно сказаны, новые будут лишь отголоском тех… Здесь было все в порядке, лежали цветы, принесенные вчера Лерой. С фотографии под оргстеклом на него улыбчиво и чуть наивно смотрел молодой парень, очень похожий лицом на свою сестру, словно выспрашивая: ну, как вы там?.. все суетитесь, ропщите?.. было бы из-за чего а Лера?.. Игорь почему-то вздрогнул, впервые подумав о ней, как о некой тонкой связи между тем, что было и что будет. Повернувшись, он пошел прочь, все убыстряя шаг.
— Теперь на Цветной бульвар, — сказал он Дмитрию, усаживаясь в машину.
4
На сей раз первыми пришли негры, а Гиви-«Нос» что-то запаздывал. Оба африканца — с заплечными рюкзачками, но пришли ли они с товаром или нет неизвестно. Может быть, «гаш» у кого-то третьего. Или они повезут грузина на съемную хату. Возможны варианты. Место возле цирка людное, с обеих сторон Цветного бульвара потоки автомобилей в разные стороны, у рынка куча тачек на приколе. Товар может быть в любой из них. Сами негры выбрали себе скамейку напротив типографского комплекса «Литгазеты», крутили курчавыми головами и лопотали по-своему. «Нос» появился в четверть одиннадцатого. Вальяжный, чуть пузатый, без сопровождения.
— А кореша его где-то рядом, — произнес Игорь, повернувшись с переднего сиденья к Сержу. — Не может он с такой суммой один. Кто-то подстраховывает.
— Если только не «кукла», — отозвался тот.
— Все равно. На афериста-одиночку не тянет. Тянет знаешь на кого? На мусорка. Давай, подождем еще немного, понаблюдаем.
Наблюдали за передвижениями в толпе, за стоявшими машинами, лотошниками и другие ребята — Леша, Рябой, Игорь-маленький, Петро — в разных точках Цветного бульвара. Связь по рации держать было нельзя, пользоваться звукоулавливателем и другими техническими штучками — тоже; если операцию разрабатывает МУР, то засечь их было бы очень легко. На Петровско-Разумовской попробовали один раз — и хватит. Отнять товар и деньги просто, но еще проще с ними же и залететь. Месье Воронов, муровский Мэгре, спит и видит, как бы перехитрить Хмурого. Оба были достойные друг друга противники. А чутье подсказывало Кононову, что дело не чисто. Надо быть начеку и ждать.
Гиви пошел к неграм, по-хозяйски расположился между ними. Сумку опустил на землю. Стали разговаривать. Появился ветхий старик с палочкой и панамке, шел, еле передвигая ноги, останавливаясь после пяти шагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39