В общей сложности Салтычиха провела больше сорока лет в заточении монастырской тюрьмы. Умудрилась даже родить ребенка, зачатого от своего караульного. Из материалов по её делу явствует, что до последнего дня своей жизни она так и не сознавала, за какой смертный грех осуждена была.
* * *
Довольно пестрая картина тогдашних вольных нравов, равно как и строгих мер против оных, вырисовывается хотя бы из постановлений по этому предмету, вошедших в составленный Петром I воинский устав (артикулы) 1716 года. Вот лишь некоторые из них, взятые из полного свода законов Российской Империи:
"Если смешается человек со скотом и безумною тварью и учинит скверность, оного жестоко на теле бить. Если кто отрока осквернит или муж с мужем мужеложствуют, оные, яко в прежнем артикуле помянуто, имеют быть наказаны. Ежели насильством то учинено, тогда смертию или вечно на галеру ссылкою наказать. Ежели кто женский пол, старую или молодую, замужнюю или холостую, в неприятельской или дружеской земле изнасилует, оному голову отсечь или вечно на галеру послать, по силе дела. Ежели двое из ближних свойственников смешаются, в восходящей или нисходящей линии, смертью казнены бывают...
Кто женский пол изнасилует: за то оный живота лишен да будет или вечно на галеру послан, по силе дела. Ежели кто волею с женским полом прелюбодеяние учинит: оные оба наказаны да будут, по делу и вине смотря. Ежели холостой человек пребудет с девкою и она от него родит: то оный для содержания матери и младенца, по состоянию своему, плату имеет дать и сверх того тюрьмою и церковным покаянием имеет быть наказан, разве что он потом на ней женится и возьмет её за сущую жену, и в таком случае их не штрафовать".
В воинском уставе отдельная глава отведена для законоположений "о содомском грехе, насилии и блуде". Как ни строги заложенные здесь наказания, на них сказалось влияние духа времени. Например, в толкованиях к статьям содержались такие оговорки и смягчения: "Ежели невинный супруг за прелюбодеющую супругу просить будет и с нею помирится или прелюбодеющая сторона может доказать, что в супружестве способу не может получить телесную охоту утолить, то можно наказание умалить".
Ясное указание на существование в то время публичных домов содержится в приказе с. - петербургскому генерал-полицмейстеру от 25 мая 1718 года: "О всех подозрительных домах, а именно, шинки, зернь, картежная игра и другие похабства, подавать изветы или явки, и все велеть досматривать, дабы все таковые мерзости, от чего всякое зло и лихо происходит, были испровергнуты".
В наказе губернаторам от 12 сентября 1728 года предписывается: "Где явятся подозрительные дома, а именно: корчемные, блядские и другие похабства, о таких домах велеть подавать о разночинцах воеводам; а о купцах в ратушах изветы или явки, по тем изветам досматривать, и таковых наказывать, как указы повелевают, во всем неотменно, дабы все таковые мерзости, от чего всякое зло происходит, были испровергнуты".
Несмотря на принимаемые контрмеры, в годы царствования Анны Иоановны тайные притоны размножаются, по поводу чего Сенат в указе от 6 мая 1736 года постановляет:
"Понеже Правительствующему Сенату известно учинилось, что во многих вольных домах чинятся многие непорядки, а особливо многие вольнодумцы содержат непотребных женок и девок, что весьма противно христианскому благочестивому закону; того ради смотреть, ежели где такие непотребные женки и девки, тех высечь кошками и из тех домов их выбить вон, а кои найдутся, таких отсылать в воеводскую канцелярию, которой об них поступят по указам, и всем вольнодумцам и трактирщикам, и где бильярды содержатся, объявить с подписками, чтоб впредь таких непотребных женок и девок и беглых людей держать не дерзали под жестоким штрафом и наказанием".
Императрица Елизавета Петровна не оставит без внимания и проблемы нравственности в отношениях между полами. С целью поставить эти отношения в рамки известных приличий появляется сенатский указ о запрещении париться в торговых банях вместе лицам обоего пола. Тем временем в Петербурге возникают уже публичные дома для очень состоятельных лиц - с аристократической обстановкой.
Один из таких домов, на Вознесенской улице, а для скромности в переулке, снимала некая женщина из Дрездена (почему и называлась Дрезденша). В услужение приезжавшим к ней гостям, вместо лакеев, она набирала молодых, недурной наружности девиц. Собиралось там множество гостей каждую ночь "на вечеринку" и "для удобного между собой разговора наедине". Все шло тихо и гладко, пока не появилась строгая комиссия. Дрезденша на допросе оговорила всех, кого только знала: обитавших в её доме девиц забрали и заперли под караул.
В это же время расплодились на столичных улицах и проститутки-одиночки. По их поводу 1 августа 1750 года последовал следующий указ из Кабинета императрицы: "Понеже по следствиям и показаниям пойманных сводниц и блядей, некоторые показываемые ими непотребные кроются, и, как известно, около С. - Петербурга по разным островам и местам, а иные в Кронштадт ретировались, - того ради Ее Императорское Величество указала: тех кроющихся непотребных жен и девок, как иноземок, так и русских сыскивать, ловить и приводить в главную полицию, а оттуда с запискою присылать в Калининский дом".
В царствование Екатерины II проституция начинает оставлять все более заметный след не только на нравственности, но и на физическом здоровье людей. В видах возможного прекращения проституции и развивавшегося сифилиса, Сенат постановил: всех женщин, одержимых венерическими болезнями, по излечении ссылать на поселение в Нерчинск. Из изданных Екатериной II в разное время указов, относившихся к проституции и сводничеству, явствовало, что императрица понимала несостоятельность всех этих мер и считала проституцию фактом, который необходимо признать терпимым. Осторожная во всех своих мероприятиях, она вводила обязательные медицинские осмотры подозреваемых в проституции женщин, заботилась об устройстве воспитательных домов и лечении больных "франц-венерою". Однако благие начинания её относительно надлежащего контроля государственного за проституцией так и не получили окончательное, эффективно действующее устройство: большинство мужчин среднего и малого достатка должны были довольствоваться женщинами, занимавшимися своим ремеслом тайно, "под крышей" какой-нибудь официальной профессии и избегавшими медицинского надзора.
Из "особой папки" Пантелея Рубашкина
В БАНЕ
(рассказ)*
* По воле автора ходит в анонимном виде.
Фроська тихо вошла в баню и нерешительно остановилась. Барин лежал на диване животом вниз, а две девки, Мелашка и Наташка, тоже голые, стоя с боков, по очереди ожесточенно хлестали его мокрыми березовыми вениками по распаренной, багрово-красной спине.
Барин блаженно жмурился и одобрительно крякал при особенно сильных ударах. Наконец, он подал им знак остановиться и, громко отдуваясь, опустил широко раздвинутые ноги.
- Квасу, - хрипло сказал он.
Быстро метнувшись в угол, Наташка подала ему ковш. Напившись, барин заметил тихо стоявшую у двери Фроську и поманил её пальцем. Медленно переступая мокрыми ногами по скользкому полу и стыдливо прикрывая наготу руками, она приблизилась и стала перед ним, опустив глаза. Ей было стыдно ещё и оттого, что их обоих без тени смущения разглядывают стоявшие рядом девки, отнюдь не стыдясь своей наготы.
- Новенькая! Хороша, ничего не скажешь! Как зовут? - скороговоркой бросил барин, ощупывая её живот, ноги, зад.
- Фроська, - тихо ответила она и вдруг вскрикнула от неожиданной боли: барин крепко защемил пальцами её левую грудь.
Наслаждаясь её упругостью, он двигал рукой вверх и вниз, перебирая пальцами вздувшуюся между ними поверхность груди, туго обтянутую гладкой и нежной кожей. Фроська дернулась, отскочила назад, потирая занывшую грудь. Барин громко засмеялся и погрозил пальцем. Вторя ему, засмеялись угодливым смехом Мелашка и Наташка.
- Ну, ничего, привыкнешь, и не то ещё будет, - хихикнула Наташка и метнула озорными глазами на барина. А он, улыбаясь, запустил себе между ног руку, почесывая и пребирая все свои мужские принадлежности, имеющие довольно внушительный вид.
- Ваша, девки, задача, - обратился он к Мелашке и Наташке, - научить Фроську всей нашей премудрости. Пока же пусть смотрит и ума набирается. А ну, Мелашка!
Мелашка вышла на свободную от лавок середину помещения и, согнувшись, уперлась руками в пол. Он подошел к ней, громко похлопал по мокрому её заду с отливающей белизной упругой кожей и, вдруг заржал как конь...От охватившего его вожделения лицо его налилось кровью, рот перекосился, дыхание стало громким, прерывистым, а полусогнутые колени дрожали... Плотно прижавшись к крутому заду девки, он снова заржал, но уже победно.
Мелашку тоже, видимо здорово разобрало, она сладостно стала стонать и помогать барину. Наташка смотрела на эту живую картину, целиком захваченная происходящим действием, большие её глаза расширились, рот приоткрылся, а трепетное тело непроизвольно перегибалось в такт движений тел барина и Мелашки. Она как бы сама принимала барина на месте подружки.
А Фроська, вначале ошеломленная, постепенно стала реально воспринимать окружающее её и очеь откровенное бесстыдство действий перед нею голых барина и девок. Она знала что это такое, но так близко и откровенно видела половой акт между мужчиной и женщиной впервые. Когда барин прилип к Мелашке, Фроська от смущения отвернулась, но любопытство пересилило и она искоса кинула быстрый взгляд, а увидев, что на неё никто не обращает внимания, стала смотреть на них во все глаза. Не испытав ещё на себе всю полноту мужской ласки, она воспринимала это сначала спокойно, затем стала чувствовать какое-то сладостное томление, и кровь горячими струями разлилась по всему телу, дыхание стало прерывистым, для неё все перестало существовать...
Вдруг барин судорожно задергался, его глаза закатились и он со стоном выдохнул из груди воздух.
- Все! - молвил он расслаблено и тяжелой походкой направился к лавке. Мелашка выпрямилась, блаженно потянулась и тоже села на лавку.
- Наташка, водки, - приказал барин.
Та юркнула в предбанник и принесла на подносе водку, стакан и миску соленых огурцов. Барин налил себе полный стакан, выпил залпом и захрустел огурцом. Затем налил снова и поманил Мелашку. Она подошла и тоже привычным залпом осушила поданный ей стакан, за ней ту же порцию проглотила и Наташка.
- Иди сюда, - приказал барин Фроське, наливая ей водки.
Фроська взяла стакан и, одолев первый глоток, закашлялась.
- Ничего, научится, - произнес барин и налил себе ещё полстакана.
Девицы угодливо подхихикивали, с хрустом жуя огурцы. Барин запел: "Барыня, барыня, сударыня ты моя..." Мелашка стала ему вторить, и Наташка, подбоченившись одной рукой и вскинув другую над головой, медленно пошла по кругу, виляя крутыми бедрами и притоптывая в такт босыми ногами. Постепенно темп песни стал нарастать и вместе с ней движения девки стали быстрее, её стройное тело с гибкой тонкой талией извивалось в непристойных движениях, которыми якобы она, барыня, якобы отдается мужчине. Руками она как бы обнимала воображаемого партнера, а низом живота подмахивала навстречу ему, и одновременно выбивала дробь ритма.
- Эх, поддай! Сиськами потряси - воскликнул барин и ещё быстрее повел песню.
Наташка стала подпрыгивать на месте, поводя белыми плечами, её полные упругие чаши слегка отвисших грудей, заколыхались из стороны в сторону, дразняще покачивая тугими, крупными горошинами розовых сосков.
- Давай жару! - не выдержал барин и сам пустился в пляс.
Темп пляски стал бешенный, теперь плясали под один голос Наташки, хлопая ладошками то поверху, то понизу живота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58