- спросил Череп, в тяжелой голове которого вдруг мелькнула догадка.
- Не имеет значения. Ты знал Артура?
- Его все звали Турком... Да знал, знал, - быстро добавил он, чувствуя, как тяжелеет взгляд гостя.
- Вы его убили?
- Это Мармышка, это все он... я...
- Мне нужна только правдивая информация, я не собираюсь тебя убивать.
- Но это точно Жорик! Один раз он мне говорит: надо, мол, пришить фраера, только так, чтобы выглядело как несчастный случай, - Череп опасливо покосился на гостя, который слушал молча, и продолжал: - Я говорю: это ведь мокруха. Если докопаются, нам с тобой - крышка, а он говорит, что если чисто сделать, то никто не догадается, что, мол, я ему для этого и нужен. А просто пришить кого-нибудь он и сам может... Он и правда мог, здоровый был. Зарезали его полгода спустя после того дела.
- Я знаю. Меня интересует, кто вас нанял.
- Парень один. Жорик с ним договаривался.
- А ты его не видел?
- Нет, но Мармышка сказал, что он работает на кого-то очень крутого в нашем городе, может быть, на самого крутого, на этого, как его...
- На кого?
- На Нефть.
- На Ганджиева?
- Да... Вроде того...
- Как он погиб? - спросил Омар, хотя знал, что брат сорвался со строительных лесов: он работал чернорабочим.
Хозяин, то и дело бросая на гостя испуганные взгляды, рассказал, как все случилось. История эта мало обогатила Маркиза фактами.
- Благодарю тебя, - сказал он, поднимаясь.
- Э... - замялся Череп, - а как насчет деньжат? Ты же говорил...
- Возьми, - брезгливо процедил Маркиз, доставая из бумажника и бросая на кровать две купюры.
- Э... - несколько увереннее сказал осмелевший Череп, разглядывая портреты президента Гранта. - Меня ведь могут пришить из-за этого, может, ты... - он осекся, встретившись взглядом с глазами гостя.
- Сколько вам заплатили?
- Не знаю, наверное, Жорик что-нибудь получил, но мне он ни шиша не дал! Радуйся, говорит, что досрочно выйдешь - мне ведь тогда пятерку влепили...
Омар кивнул.
- Эй, мужик, - сказал Черепанов, понимая, что его не собираются лишать жизни. - Я и правда этого парня не убивал, я на стреме был...
Маркиз молча достал из бумажника несколько лежавших вперемешку пяти-, десяти - и однодолларовых бумажек и не глядя бросил их на кровать, затем отвернулся и, не говоря больше ни слова, как-то странно ссутулившись, вышел в коридор.
С человеком, с которым Маркиз договорился насчет оружия, встретиться не удалось - тот попросту не пришел на свидание. Оставался один выход - майор Григорий Сергеевич Старицкий, так навсегда и оставшийся для Омара лейтенантом Гришей Старицким.
- Одному тебе до него не добраться, - покачал головой майор, когда они спустились к тайнику с оружием. - Трудно штурмовать в одиночку здание, которое охраняет десяток или полтора здоровых громил.
Маркиз покачал головой.
- Я не собираюсь штурмовать здание, - сказал он вдруг. - Просто хочу прийти туда и посмотреть кое-кому в глаза.
- Тогда зачем тебе пулемет и гранаты? Ведь ты же не сможешь взять их с собой в здание, если попытаешься войти туда легальным путем.
Тебя обыщут, даже пистолет отнимут.
- Не знаю, - проговорил Маркиз после небольшой паузы. - С оружием как-то веселее. - Он опять на секунду умолк, а потом произнес каким-то виноватым тоном: - Ты ещё спроси меня, зачем я напялил форму, и я, наверное, отвечу тебе то же самое. - Сказав это, Омар улыбнулся.
- Ну, такого вопроса я тебе задавать не стану, - неожиданно проговорил майор.
- Почему? - удивился Маркиз.
- Потому что там, в горах, ты обручился со смертью и это - твой наряд новобрачного.
Маркиз не смог сдержать усмешки.
- А я и не знал, что ты поэт, Гриша...
Перед последним памятником Омар задержался особенно долго.
Глядя на лицо брата, - на фотографии Артур был совсем не похож на себя, Маркиз представил себе его тело, распростертое на бетоне. Артур умер сразу, упав с четвертого этажа. Даже и без того, что сказал ему Черепанов, Омар уже не сомневался, что приказ, решивший судьбу его брата, отдал не кто иной, как нефтяной директор. Маркизу оставалось только одно: выполнить свой последний долг перед Артуром и Василием Прохоровым, чей прах покоился на другом кладбище Посетить могилу покойного друга Маркиз уже не успевал.
Где-то здесь бродит Григорий Старицкий - ушел, чтобы не мешать. Это хорошо. Омар специально тянул время... На сей раз он не хотел, чтобы с ним шел даже Коновалов, не говоря уж о майоре. Здорово было бы пойти всем вместе, но нельзя.
Маркиз услышал чьи-то шаги.
"Черт! - мелькнуло в мозгу - Не успел."
Он обернулся, ожидая увидеть Старицкого, но по тропинке медленно шел парень в такой же пятнистой форме, как у Омара.
Вот уж, что называется, Бог послал!
- Эй, земляк, - окликнул его Маркиз.
* * *
- Чего? - спросил парень, сбавляя и без того неспешный шаг. - Разговор есть.
Домой Василий вернулся уже под вечер и с удивлением обнаружил, что в квартире пусто.
Там всегда кто-то находился, а сейчас света нигде не было и вообще царила какая-то странная холодная пустота. Впрочем, удивляться холоду особых причин не было: в кухонном окне не осталось ни одного целого стекла, погода стояла ясная - днем жарко, вечером прохладно, утром холодно. Паровое отопление, разумеется, ещё не работало.
Капитан прошел на кухню, включил свет.
Чисто и убрано, но все равно как-то дико. Даже человеку бывалому, вроде Коновалова, не оченьто привычно лицезреть на стенах своего жилья дырки от пуль. Не оставалось никаких сомнений в том, что завтра в понедельник придется обращаться в жэк с тем, чтобы плотник не только заколотил парадное, но и вставил стекла на кухне.
Вася открыл холодильник, взял кусок пирога, но есть его не стал.
- Выпить бы чего, - сказал он почему-то вслух. - Неужели ничего не осталось?
В холодильнике выпивки не оказалось. Выходить на улицу не хотелось Вася выругал себя за то, что не догадался прихватить бутылку по дороге.
Весь день Коновалов потратил на поиски свидетелей того, как Ревякин минировал машину, и нашел-таки, да сразу двоих! Взрывника видела одна старушка из окна дома, с чердака которого Лео застрелил Хоботова, и ещё молодой человек, возвращавшийся домой от подруги. Показания их сходились в некоторых деталях, а самое главное, оба довольно точно называли время, когда устанавливалась бомба, - половина четвертого ночи. Ревякин приехал на "Волге" в сопровождении двух человек, один из которых и помогал ему, второй стоял на стреме.
Загулявший молодой человек видел даже лицо взрывника. Парень подумал было, что мужики хотят угнать машину, и на всякий случай остановился. Его заметили, он побежал. На счастье, преследователь оказался тяжеловат, это и спасло свидетелю жизнь. Он не очень-то рвался давать показания, не слишком располагала его к этому и милицейская форма одного из оперативников (Михеев и Коновалов взяли с собой ещё одного сотрудника). Однако когда на него надавили, объяснив, что он пытается скрыть факты, важные для ведения следствия по делу о гибели работника милиции, а это - статья, парень сдался и рассказал все, как было.
Минировал машину Маркиза действительно, судя по описаниям, Ревякин или кто-то похожий на него. Однако это само по себе мало что давало, так как просто заявиться на виллу к Ганджиеву и потребовать у бывшего нефтяного директора ответа на некоторые животрепещущие вопросы невозможно. Пройдоха Аксельбант развернет все так, что рад будешь, если при погонах останешься.
Вася лично даже не был знаком с младшим сержантом милиции Поповым, но капитан являлся единственным из оперативников, которому не надо было беспокоиться о погонах. Он уже давно их не носил.
- Где все, а? - обратился капитан с вопросом к дыркам на стенах и лишенным стекол рамам. - Где Омарик?
Он набрал номер телефона своего друга. Тишина. Ох и не понравилась эта тишина Коновалову. Что-то происходило, но что?..
- Где же все-таки выпивка? Должно хоть что-то быть в доме? - спрашивал себя Коновалов, удивляясь тому, кто это у него все время все выпивает.
Звук телефонного звонка показался капитану почему-то особенно громким. Василий Андреевич взял трубку. Звонила Люси.
- Что значит и есть, и нет? - рассердился Вася. Сначала он выяснил, кто звонил в его отсутствие. Секретарша покинула квартиру примерно три часа назад, сказав, что среди прочих граждан, добивавшихся внимания господина капитана, были Маркиз, которому Люси сообщила новость про его "девятку", и неуемный Копайгора. Последний казался одновременно чем-то и огорчен, и вместе с тем несказанно обрадован.
Выяснив относительно звонивших, Коновалов задал вопрос, мучивший его с момента возвращения в квартиру. Ответ, который капитан получил, показался ему по меньшей мере странным.
Он потребовал объяснений: - Что все это значит? Могу я узнать?
Все немедленно разъяснилось, в арсенале имелся один-единственный снаряд бутылка французского коньяка. Подобные напитки знающие люди в холодильник не ставят, вот Вася его там и не обнаружил.
- Черт с ним, - обреченно проговорил капитан в трубку. - Где это пойло?
Распрощавшись с Люси, Коновалов извлек из кухонного буфета бутылку, которая стояла на виду. Странно, что Василий Андреевич сам не нашел её. На то, чтобы расправиться с коньяком и пирогом, очень кстати сохранившимися к этому случаю, в нормальных условиях ушло бы, наверное, минут десять-пятнадцать. Однако это в нормальных условиях.
Не успел капитан наполнить стакан, как телефон снова зазвонил. Вот такого Вася не любил:
по его глубокому убеждению, если кто-нибудь звонит, когда собираешься поднять стакан, так сказать, под руку, - это не к добру. Вася поднял трубку. Предчувствия его не обманули.
На противоположном конце телефонного провода находилась Ирма Медне.
- Где я был? Где я был?.. Да нет же! Ну при чем здесь она... Да какого черта? Что на тебя накатило сегодня?.. Это я хамлю? Ну знаешь!.. - Вася с треском опустил трубку на рычаг. Он помотал головой так, точно ему в уши налилась вода, и тяжело вздохнул.
- Ну, вздрогнем, Василь Андреич, - торжественно проговорил капитан, поднимая стакан, он уже поднес его к губам, стараясь не принюхиваться, и открыл было рот, чтобы проглотить ненавистное пойло... - Твою мать! взвизгнул он, чуть не уронив стакан, так громко и неожиданно телефон зазвонил вновь.
- Всю эту ночь, и предыдущую, и предпредыдущую, и вообще все то время, которое я провожу не с тобой, я трахаю все женское население города в возрасте от восемнадцати до сорока! - единым духом выпалил капитан в трубку, даже не затруднив себя приветствием.
- Твоему здоровью, Коновалов, трудно не позавидовать, - произнес звонивший приятным, чуть насмешливым голосом.
- Кто это еще?!
- Майор Горшаков, следователь из Октябрьского, помнишь такого?
С Павлом Александровичем у капитана отношения были неплохие, даже приятельские.
- Ты что, мой семейный врач, что ли, Паша?
Какое тебе дело до моего здоровья, и вообще что тебе надо? - Вася рассердился ещё больше. Стакан пришлось поставить на стол. Жидкость внутри его казалась уже вовсе и не гадкой, а даже, наоборот, желанной и вожделенной, как вода в пустыне, и столь же недостижимой... Коновалова не подпускали к оазису.
- Мне нужен твой друг, он на месте? - спросил Горшаков.
- Он, между прочим, здесь не живет, - отозвался капитан. - А мне он нужен и самому не меньше, чем тебе. Провалился куда-то как сквозь землю, не могу его нигде найти. А тебе-то он зачем?
- У нас здесь есть задержанный, который уверяет, что какой-то тип, по описанию очень похожий на твоего приятеля, вчера вечером вывихнул ему руку возле "Звездного".
- Это что ещё за сучий сын?
- Да все тот же, у которого ты украл с одним дедом "Мерседес". Кстати, его фамилия мне тоже нужна, как его зовут?
- Это Блохин, что ли? - спросил капитан и, не дожидаясь ответа, получается, что из-за этого подонка ему, Васе, выпить не дают, - крикнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51