Наводку грабителям давал её личный доктор.
Старушка была помешана на здоровье и, хотя в свои семьдесят с лишним лет была покрепче иной двадцатилетней, регулярно почитывала труды по медицине. Она каждый раз ошарашивала своего врача тем, что находила у себя симптомы самых редких и даже экзотических заболеваний. Она души не чаяла в своем докторе, потому что, в какие бы дебри медицинских энциклопедий и справочников, сжигаемая страстью познания, ни забиралась, всякий раз оказывалось, что новая предполагаемая болезнь не является для её доктора тайной за семью печатями и он всегда знает, как её следует лечить.
Надо было только дождаться момента, когда старуха останется на своей даче одна.
Через несколько дней после того, как Виктор Сергеевич дал согласие на участие в деле, Сломинскас позвонил ему опять и назначил свидание в небольшой закусочной довольно далеко от дома Шувалова. Однако он даже не успел войти туда, потому что бывший сокамерник окликнул Виктора Сергеевича, высунувшись из окна "Запорожца"-броневичка, припаркованного рядом со входом в кафе-стоячку. Сломинскас сказал, что человек, который дает наводку, желает познакомиться с ним лично, и через пятнадцать минут они уже сидели в уютной гостиной большой трехкомнатной квартиры, хозяином которой и был тот самый личный доктор вечно недужной старухи.
Он был лет на десять старше отставного старшины, которого во внешности этого пожилого, благообразного человека больше всего поразили глаза - очень умные и, что самое главное, становящиеся вдруг какими-то пронзительными и даже пугающими. В остальном это был совершенно заурядный на вид человек, скорее, по мнению Шувалова, похожий на англичанина или на немца, чем на русского
Так впервые встретились Виктор Шувалов и Герман Родионов.
На обратном пути отставной старшина не выдержал и спросил Сломинскаса, зачем этому, судя по всему (хотя бы по квартире, в которой жил доктор, и по её убранству), весьма высокооплачиваемому врачу понадобилось рисковать и организовывать ограбление своей "левой" пациентки. Тот, усмехнувшись, ответил, что она, наверное, замучила его своими мнимыми болячками. Оба немного посмеялись, а затем Сломинскас, вдруг став совершенно серьезным, сказал, что он, Шувалов, очень понравился доктору, который и нанял для него того самого пройдоху адвоката, что так легко вытащил бывшего старшину из-за решетки. Виктор Сергеевич понял, что его новый знакомый, конечно же, знает о том, что случилось в тюрьме, и вообще знает о нем, Шувалове, довольно много.
И это совершенно не огорчало Виктора Сергеевича, он понял, что случай, который свел его со Сломинскасом, дает ему шанс, потому что если он, Шувалов, сумеет справиться с заданием, то для него, возможно, начнется новая жизнь, он опять сможет заниматься тем, что умеет делать.
Правда, он не очень себе представлял, какое отношение ко всему этому может иметь седовласый доктор с пронзительными, умными глазами.
Видя, что он погрузился в какие-то свои раздумья, Альгис тоже ненадолго умолк, а потом сказал, что вообще вся эта затея нужна доктору только для того, чтобы иметь возможность спокойно заниматься исследованиями.
Шувалов в науках смыслил мало, но все же не мог не удивиться он полагал, что исследования проводятся в специальных учреждениях, деньги которым выделяет государство - Есть такие исследования, - подчеркнув последнее слово и осклабившись, произнес Сломинскас, - которые не очень удобно проводить в государственных учреждениях, не имея своих средств.
Что сие означало, Альгис не пояснил, а Шувалов не стал спрашивать. Вернее, спросил, но только не о планах доктора, а о том, что конкретно им надо будет делать.
Сломинскас спокойным и деловитым тоном, точно обрисовывая план воскресного пикничка на природе с шашлыками и девками, начал излагать напарнику детали предстоявшего дела. Он, как и всегда, был точен даже в мелочах и скрупулезно объяснил бывшему сокамернику, сидя за рулем припаркованной в нескольких кварталах от того места, где тот жил, автомашины, как сделать все так, чтобы снова не оказаться там, где они познакомились.
Альгису этого не хотелось ещё больше, чем Виктору: литовец был уже не молод - выглядел гораздо старше доктора, который тоже вовсе не казался бывшему старшине молодым, - и постоянно жаловался на всякие болячки. Виктор Сергеевич с каким-то сожалением отметил, что, хотя прошло не так уж много времени с тех пор, как он прощался со Сломинскасом в камере, Альгис здорово сдал, словно свобода подействовала на него как быстродействующий яд.
Шувалов не спрашивал, что связывало этих двоих, казалось бы, принадлежавших совершенно к разным социальным группам людей, да это его и не очень-то интересовало, он старался внимательно слушать то, что говорил ему бывший сокамерник. Когда тот закончил свои длинные детальные объяснения, у его напарника возник только один вопрос, об ответе на который он уже догадывался, но все-таки считал, что должен его задать. Сломинскас не колеблясь ответил, и Шувалов услышал именно то, что и ожидал. У старушки был только один шанс уцелеть - спать очень крепким сном все то время, пока грабители будут делать свое дело, освобождая её от излишних побрякушек, которые и носить-то в её возрасте даже вроде как-то и неприлично, а многочисленные внучки и племянницы и так найдут из-за чего грызть друг другу глотки, когда старая ведьма "даст дуба".
Говоря все это, Сломинскас как бы вскользь с сожалением заметил, что, по его сведениям, у старушки, несмотря на все старания её личного доктора, весьма неважно обстоят дела со сном.
Виктор Сергеевич не сомневался, что именно на него будет возложена задача усыпления старушки, если прописанные ей доктором сильнодействующие лекарства не окажут желаемого действия.
Он не раздумывал ни секунды, зная, что это его настоящий шанс, что жизнь снова, по сути дела, не оставляет ему выбора, точно так же, как три с лишним года назад, когда он, сжимая в руке смертоносный осколок стекла, стоял за спиной Башмачникова.
Шувалов никогда не был слишком алчным человеком, он умел довольствоваться немногим, но его воображение не могла не взбудоражить сумма, которая окажется в его распоряжении в том случае, если дело будет сделано чисто. Эти деньги сумеют сделать из бывшего пехотного старшины, неудачливого грабителя, убийцы, получившего кличку Мясник, уважаемого человека.
Конечно, превращение произойдет далеко не сразу, но такие деньги нельзя было даже и сравнивать с теми несчастными десятками, сотнями, тысячами и даже десятками тысяч рублей, которые ему с товарищами удавалось с большим для себя риском взять в сберкассе или в инкассаторской сумке. В сумме, которая причиталась лично ему, было ни много ни мало пять нулей, и они ровной шеренгой выстроились за шагающей впереди двойкой. Кроме этого, он понимал, что, располагая такой суммой, он спустя некоторое время сможет приобрести все дачу, машину, квартиру! Это была заманчивая перспектива, но... Слова Сломинскаса о том, что он, Шувалов, понравился нанимателю, странным образом осели в его подсознании, каким-то таинственным образом он учуял, что главное во всей этой истории для него не сами деньги, а... перспектива сотрудничества с необычным доктором. Вместе с тем бывший военный не понимал, чем и как сумеет быть полезным своему новому знакомому. Наверное, он просто чувствовал, что в этом внешне скромном и даже заурядном седовласом человеке скрывается что-то страшное, и Шувалов вполне отдавал себе отчет в том, что ему непременно хочется стать сопричастным этой силе.
Нет, не только кругленькая сумма, ждавшая его в недрах старухиного дома, повлекла Виктора Шувалова на опасное дело, он знал, а скорее чувствовал, что ставка в начинавшейся игре очень высока.
Ночь выдалась темной, несмотря на полнолуние. Уже второй день ветер гнал темные, грязноватые тучи издалека, с северо-запада, с родной для Альгиса Балтики.
План Сломинскаса был составлен безукоризненно. Они беспрепятственно проникли в дом, легко справились с немудреной сигнализацией, без труда нашли старинный сейф, и Альгис приступил к своей обычной работе. Ему понадобилось всего несколько минут для того, чтобы открыть железный ящик, помнивший, наверное, ещё благословенные царские времена. Старухины драгоценности перекочевали в принесенный грабителями специально для этой цели такой же старинный саквояж, про который Сломинскас сказал Шувалову, что он принадлежал его покойному другу. С тех пор как тот умер, Альгис всегда брал саквояж с собой на дело, а в последний раз, когда он засыпался, саквояж остался дома из-за протеревшейся до ниточек ручки. Литовец, не желавший признавать себя суеверным, все же считал, что именно из-за этого дело тогда и сорвалось.
Все было закончено, следовало уходить, но не успели напарники сделать и нескольких шагов в сторону выхода, как в проеме двери, ведущей в комнату, появилось привидение в белом саване.
В это время в сплошном облачном покрове, затянувшем небо, образовался просвет, и вся комната залилась серебряным светом, исходившим от печально взиравшей на спящие тихие предместья столицы круглолицей луны.
Привидение сжимало в вытянутой руке блестевший в падавшем из окна свете браунинг, дуло которого было направлено прямо в грудь Шувалову, который шел первым. Он остановился, заметив старуху. Их разделяло четыре или пять метров.
Сердце его неприятно замерло, когда он подумал о том, что вот из-за этой старой дуры, которая уже точно лет десять лишних коптит небо, сейчас все может сорваться. Он посмотрел старухе в глаза, они были бесстрастны и холодны, и в это время вдова коллекционера нажала на курок.
Хрустнул, не достигнув цели, боек Спокойствие, которое выражал взгляд хозяйки дома ещё секунду назад, сменилось растерянностью. Она опустила глаза, с удивлением глядя на свой пистолет, затем снова надавила на курок, нервно тыча дулом в направлении грабителя. Оружие отказывалось повиноваться.
Цель медленно подошла вплотную к незадачливому стрелку и вырвала "браунинг* из слабой руки. Виктор Сергеевич мельком взглянул на пистолет и слегка усмехнулся: ему сразу стало понятно то, что никак не доходило до невезучей старой дамы.
- Вам следовало бы пользоваться револьвером, мадам! Пистолет, конечно, изящнее, но тут есть одна сложность: его необходимо снимать с предохранителя, перед тем как открыть огонь, - произнес бывший старшина так, словно объяснял новобранцу какую-то совершенно очевидную, обыденную, привычную вещь. Он посмотрел на старое морщинистое лицо женщины, которое стало ещё более некрасивым из-за исказившей его гримасы страха и растерянности, деловито смерил старуху взглядом и, размахнувшись, проломил ей голову рукояткой её собственного пистолета.
Перешагивая через труп, он подумал, что люди, не умеющие обращаться с оружием, могут здорово продлить жизнь человеку, против которого собираются это оружие применить. Он подбросил "браунинг" на ладони, точно взвешивая, а затем швырнул его на пол рядом с окровавленной женщиной.
Милиция не нашла преступников, прокуратура закрыла дело, а драгоценности покойной, обращенные в деньги, легли в основу создания организации, которую и возглавил Герман Родионов, врач, которого мутные воды перестройки через несколько лет сделали главврачом клиники, где лечили наркоманов.
Наконец-то Родионов получил то, что хотел - человеческий материал для своих исследований.
А Шувалов? Что получил он? Власть? Нет, власть в руках Родионова главный-то он. Это именно так, несмотря на то что и охрана и санитары (что, по сути дела, одно и то же) подчиняются Виктору Сергеевичу.
Власть и деньги, деньги и власть. Денег у него полно, а вот власть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51