Стилет проткнул днище катера насквозь. Луис продолжал наносить крошащие удары. Когда дырка в днище достигла размеров кулака маленькой графини, Луис услышал скрежетание двигателя и ушел в глубину. Это было сделано как нельзя вовремя. Катер дернулся с места, и, если бы Луис промедлил, винт раскрошил бы ему голову.
* * *
Пока продолжалось морское сражение между Луисом и «ударной группой», майор безуспешно пытался снять катер с якоря. Двумя руками он дергал в разные стороны якорный канат, в то время как его голова была повернута назад и он во все глаза следил за развитием событий. Сочетать эти два дела оказалось очень трудно.
Когда якорь был наконец вытащен на палубу, катер с «ударной группой» уходил в сторону берега, поднимая необычно высокий бурун. Майор так и не увидел главного эпизода битвы. Он не отрывал глаз от поля боя, но без бинокля просто не рассмотрел, как стрела, а потом все массивное ружье пронеслись над головой Луиса и упали в воду.
Выбрав якорь, майор схватился за бинокль и начал искать Луиса. Очень скоро он обнаружил на поверхности два оранжевых поплавка, но ничего больше. Майор запустил двигатель и двинулся в сторону поплавков. Прямо по курсу катера неожиданно появилась голова Луиса.
Вскоре они вместе тащили на борт огромную, в человеческий рост рыбину, которую Луис застрелил почти в упор. Это была «парго-свинья». Такие рыбы попадаются раз в пять лет. «Хоть в этом мне повезло», – грустно подумал Луис, прислушиваясь к шумным восклицаниям майора.
– А я сегодня пустой, Луиси! – вздохнул майор и начал правдиво рассказывать, как течение затащило его под самый берег, как он стукнулся локтем о камень и правая рука совсем занемела, что вынудило майора прекратить охоту.
Роберто нахваливал богатую добычу Луиса и читал на лице своего друга следы пережитого потрясения. Они избегали встречаться взглядом друг с другом. Но когда майор краем глаза видел лицо Луиса, который укладывал ружье в чехол, ему казалось, что Луис спит на ходу. Пальцы не слушались Луиса, отказываясь выполнять самые простые и незатейливые движения, но он не замечал этого и равнодушно продолжал пытаться укрепить стрелу-гарпун в специальном гнезде.
Майор высадил Луиса у ранчо «Золотая черепаха», а сам остался дожидаться кого-нибудь из своих людей, чтобы передать катер и застреленную Луисом рыбину на их попечение. Луис казался рассеянным. Странная, грустная улыбка блуждала по его лицу. Он махнул рукой майору на прощание и быстрым порывистым шагом поспешил в сторону своего дома. Майор провожал его долгим взглядом. Он был в растерянности.
Проходя мимо дома графа, Луис услышал заливистый звонкий смех графини и голос Ивис и вошел в патио.
– Луиси! Ивис принесет мне настоящего поросеночка! Такого розового! И чтобы он хрюкал, правда? – Люси обернула свое восхищенное лицо к Ивис, ожидая подтверждения обещания.
Луис принужденно улыбнулся, молча поднял графиню на руки и прикоснулся губами к ее гладкому, бархатному лбу.
– Послушай меня, Котеночек! – прошептал он на ухо графине. – Сейчас мы с Ивис пойдем за поросеночком, а ты нас подождешь, ладно? Мы скоро придем!
– Ладно! – восхитилась Люси и побежала в дом делиться новостями с Марией.
– Что-то случилось? Ты не заболел? – Ивис спрашивала устало опустившегося на диван Луиса, а он молча качал головой. Ивис должна была на несколько дней вернуться в столицу, и они договаривались, что Луис отвезет ее на «форде». Планируя поездку, Луис был убежден в том, что «ударная группа» покинет Ринкон Иносенте.
– Они не уехали, – произнес он. – Они остались… И тебе придется ехать одной. Мне нужно покончить с этими… – Пальцы Ивис перебирали густые русые волосы Луиса, и он крепко сомкнул губы, чтобы не выругаться.
– Что ты хочешь делать? – тихо спросила Ивис, заглядывая ему в глаза. – Ты помнишь, Луиси, я советовала тебе поговорить с Роберто Кастельяносом. Тем более вы друзья. Он все уладит и сделает это не хуже тебя. Понимаешь, у нас, в Эль-Параисо, Роберто Кастелья-нос может так много, что ты даже представить себе не можешь…
– Я сделаю по-другому! – Глаза Луиса оживились. – Я попрошу, чтобы ты рассказала эту историю своему папе и еще сказала ему, чтобы он никогда больше не пускал тебя в гости к Панчо, потому что старик выжил из ума и когда-нибудь подстрелит тебя, решив, что ты поросенок!
– Откуда ты знаешь о моем папе? – удивилась Ивис, мягко ударяя Луиса пальцами по губам. – Тебе сказал Роберто? Ты говорил с ним? Тогда в чем же дело! Ты можешь быть спокоен, и мы можем ехать. Эти люди уже никогда не тронут ни тебя, ни тем более доктора Хуана, если Роберто держит их под контролем!
Крайняя степень раздражения отразилась на лице Луиса. Он едва не обрушился на ни в чем не повинную Ивис с проклятиями в адрес майора пограничной службы Эль-Параисо и жителей этой страны, которые начинают тушить пожар, только когда вся деревня уже сгорела и остался целым один-единственный гнилой сарай.
Поведение майора было непонятно Луису и бесило его. Луису казалось, что уже только потому, что они друзья, майор был обязан принять предложенный ему откровенный разговор, вернее, сам предложить такой разговор, а не играть в секреты. А майор продолжал, по своему обыкновению, улыбаться до ушей и болтать какие-то пустяки.
– Посмотрим!.. А сейчас поезжай! Если честно, у меня закрываются глаза. Ты приедешь через два дня, правда? Хотя нет! Я, кажется, сказал глупость. Ты меня забудешь, как только сядешь в автобус. Надеяться на верность девушки Эль-Параисо – самая большая глупость, на которую может пойти мужчина. И все же я буду ждать тебя. Я в тебя влюбился! – Последнюю фразу Луис произнес, точно поддразнивая интонацию Ивис, ее манеру говорить, и она рассмеялась и, забравшись Луису на колени, начала целовать его круглую, пахнущую морем и солнцем шею…
Через четверть часа Ивис поднялась с постели и прошептала на ухо засыпающему Луису:
– Я еду, Луиси! Я вернусь послезавтра, слышишь меня, Котёнук? Не заведи себе новой кошечки – или я выцарапаю ей глазки! Я позвоню завтра утром!
Луис таращил глаза, показывая, что он с вниманием слушает девушку, а Ивис улыбалась, наблюдая, как мужественно он борется со сном. Луис заснул раньше, чем за Ивис закрылась дверь…
* * *
– Хорошая работа, Мики! – Майор одобрительно смотрел на щуплого Мики. – Слышно, как будто они здесь, за стеной, карахо! Да, чико! Этот парень настоящий конь! – В Эль-Параисо не существует похвалы выше и приятнее в адрес мужчины, чем назвать его конем. – И знаешь, каких девочек он себе отыскивает! – Майор ожесточенно застучал кулаком по столу – многозначный жест, в данный момент означавший высшую степень одобрения. – Честно тебе скажу, я всегда облизываюсь на его девочек! Он счастливчик, наш Луиси, черт бы его побрал с его шутками! – разозлился майор, вспоминая недавнюю морскую охоту.
Роберто Кастельянос и лейтенант Майкл Сортобенто сидели в кабинете майора в креслах недалеко от столика, на котором стояло сложное устройство, включавшее в себя приемник и соединенный с ним магнитофон с огромными кассетами, рассчитанными на многочасовую запись. Мики успел справиться с заданием майора, и теперь в каждой комнате дома Луиса находился «жучок» – скрытый микрофон. Такие же «жучки» были установлены и во всех комнатах номера 184 гостиницы «Подкова».
– Давай-ка послушаем этих парней! – попросил майор, и Мики щелкнул переключателем. Но в номере 184 была гробовая тишина. – Куда они подевались? – задумчиво пробормотал майор и потянулся за кофе. – Тебе придется подежурить здесь, Мики, вместе с Гидо. Я поеду дальше по делам. Скажи Гидо, что я взял с собой пищалку. Любые новости сообщать мне и только мне, и без меня вы чтобы пальцем не шевелили! Ты понимаешь меня, чико? Этот толстяк иногда начинает воображать себя героем фильма про мафию и выкидывает штучки. Я надеюсь на тебя, Мики! – Майор покровительственно потрепал Мики по плечу, допил кофе и покинул кабинет.
«Пищалка» представляла собой пластмассовый аппарат не больше спичечной коробки, который начинал назойливо пищать, стоило кому-нибудь нажать красную кнопку на столе майора Кастельяноса. Майор спускался с последнего этажа гостиницы «Прелести моря» в огромном, полном румяных скандинавов лифте, когда «пищалка» начала издавать неожиданно громкие и противные звуки. Скандинавы удивленно уставились на майора, в то время как Роберто Кастельянос никак не мог нащупать выключатель в своем кармане. Наконец «пищалка» заглохла, и скандинавы отвернули в сторону свои розовые, облезшие на тропическом солнце носы. Выскочив из лифта, майор поспешил к машине, снял трубку радиотелефона и услышал хриплый бас Мики:
– Ты еще здесь, Роберто? Твоя жена звонит по городскому телефону, спрашивает, приедешь ли ты обедать!
– Скажи ей, что я обедаю в ресторане и вернусь сегодня поздно! – Майор с трудом сдержался, чтобы не обругать не в меру заботливого коллегу.
Обедать майор собирался не один, а в обществе очаровательной двадцатилетней мулатки, танцовщицы кабаре «Золотая черепаха», которая давно обещала майору приготовить свиную вырезку с бобами…
* * *
Когда Луис проснулся, до заката солнца оставалось немногим более двух часов. Его разбудил звонкий голос графини, которая остановилась прямо под окнами спальни и кричала:
– Луиси! Мы тебя ждем! И бегемот тебя ждет, плавающий! И папа ждет, между прочим!
Луис высунул в окно заспанное лицо и увидел Люси и графа, в обществе плавающего бегемота направляющихся, как обычно в этот час, на пляж.
– Привет, Котеночек! Доброе утро, Хуан! – поздоровался Луис и, заметив на лице графа улыбку, бросил взгляд на часы и рассмеялся. Луис проспал не более трех часов, но сон его был необычно глубок. Он чувствовал себя так, словно проспал целую ночь.
– Я очень хорошо поспал, дорогой граф! Так хорошо, что спутал день с ночью! – Луис в шутку оправдывался. Затем он надел плавки, выбежал из дома и присоединился к графу, Люси и голубоглазому бегемоту.
Купаться вместе с графиней Луис любил больше всего на свете. Если бы ему предложили выбирать между частыми любовными похождениями и ежедневными купаниями вместе с Люси, Луис, не задумываясь, отказался бы от девушек в пользу общества графини. Она была для него почти божеством, кумиром, неиссякаемым источником радостного восхищения, образцом для подражания. Луис учил графиню многому, но еще больше учился у нее сам. За два года дружбы с графиней Луис изменился. И несмотря на сильнейшее влияние со стороны графа, Луис часто думал, что Люси, именно она перевернула весь его мир и дала ему ощущение силы, которого ему так не хватало раньше и к которому он уже успел привыкнуть.
Мир маленькой графини был изначально добр и справедлив! Доброта и справедливость царили в мире этого человеческого детеныша, и иногда Луису казалось, ничто не в силах изменить этого. Доброта графини не знала ни границ, ни пределов и властно направляла все ее поступки.
Люси была лишена одного из присущих человеку свойств – сознательно причинять другому существу зло и получать от этого удовольствие. Самые страшные наказания, которые она придумывала для тех злых зверей, что встречались в сказках, были такими:
– Вот выкопаю яму, и пусть эта хитрая лиса в нее свалится! И пусть сидит всю ночь, пока не станет хорошей! – Потом лису обязательно выпускали из ямы, и она становилась хорошей.
Графиня горячо верила в силу слова и считала, что любому плохому зверю можно сказать, что есть других зверей и тем самым обижать их – нехорошо, и этот зверь непременно исправится, поймет. Луис сочинял для графини сотни разных сказок и каждый раз коварно подводил к решению какой-нибудь сложной нравственной задачи – и восхищался тем, как легко и непринужденно графиня находит выход, не обижая и не наказывая никого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
* * *
Пока продолжалось морское сражение между Луисом и «ударной группой», майор безуспешно пытался снять катер с якоря. Двумя руками он дергал в разные стороны якорный канат, в то время как его голова была повернута назад и он во все глаза следил за развитием событий. Сочетать эти два дела оказалось очень трудно.
Когда якорь был наконец вытащен на палубу, катер с «ударной группой» уходил в сторону берега, поднимая необычно высокий бурун. Майор так и не увидел главного эпизода битвы. Он не отрывал глаз от поля боя, но без бинокля просто не рассмотрел, как стрела, а потом все массивное ружье пронеслись над головой Луиса и упали в воду.
Выбрав якорь, майор схватился за бинокль и начал искать Луиса. Очень скоро он обнаружил на поверхности два оранжевых поплавка, но ничего больше. Майор запустил двигатель и двинулся в сторону поплавков. Прямо по курсу катера неожиданно появилась голова Луиса.
Вскоре они вместе тащили на борт огромную, в человеческий рост рыбину, которую Луис застрелил почти в упор. Это была «парго-свинья». Такие рыбы попадаются раз в пять лет. «Хоть в этом мне повезло», – грустно подумал Луис, прислушиваясь к шумным восклицаниям майора.
– А я сегодня пустой, Луиси! – вздохнул майор и начал правдиво рассказывать, как течение затащило его под самый берег, как он стукнулся локтем о камень и правая рука совсем занемела, что вынудило майора прекратить охоту.
Роберто нахваливал богатую добычу Луиса и читал на лице своего друга следы пережитого потрясения. Они избегали встречаться взглядом друг с другом. Но когда майор краем глаза видел лицо Луиса, который укладывал ружье в чехол, ему казалось, что Луис спит на ходу. Пальцы не слушались Луиса, отказываясь выполнять самые простые и незатейливые движения, но он не замечал этого и равнодушно продолжал пытаться укрепить стрелу-гарпун в специальном гнезде.
Майор высадил Луиса у ранчо «Золотая черепаха», а сам остался дожидаться кого-нибудь из своих людей, чтобы передать катер и застреленную Луисом рыбину на их попечение. Луис казался рассеянным. Странная, грустная улыбка блуждала по его лицу. Он махнул рукой майору на прощание и быстрым порывистым шагом поспешил в сторону своего дома. Майор провожал его долгим взглядом. Он был в растерянности.
Проходя мимо дома графа, Луис услышал заливистый звонкий смех графини и голос Ивис и вошел в патио.
– Луиси! Ивис принесет мне настоящего поросеночка! Такого розового! И чтобы он хрюкал, правда? – Люси обернула свое восхищенное лицо к Ивис, ожидая подтверждения обещания.
Луис принужденно улыбнулся, молча поднял графиню на руки и прикоснулся губами к ее гладкому, бархатному лбу.
– Послушай меня, Котеночек! – прошептал он на ухо графине. – Сейчас мы с Ивис пойдем за поросеночком, а ты нас подождешь, ладно? Мы скоро придем!
– Ладно! – восхитилась Люси и побежала в дом делиться новостями с Марией.
– Что-то случилось? Ты не заболел? – Ивис спрашивала устало опустившегося на диван Луиса, а он молча качал головой. Ивис должна была на несколько дней вернуться в столицу, и они договаривались, что Луис отвезет ее на «форде». Планируя поездку, Луис был убежден в том, что «ударная группа» покинет Ринкон Иносенте.
– Они не уехали, – произнес он. – Они остались… И тебе придется ехать одной. Мне нужно покончить с этими… – Пальцы Ивис перебирали густые русые волосы Луиса, и он крепко сомкнул губы, чтобы не выругаться.
– Что ты хочешь делать? – тихо спросила Ивис, заглядывая ему в глаза. – Ты помнишь, Луиси, я советовала тебе поговорить с Роберто Кастельяносом. Тем более вы друзья. Он все уладит и сделает это не хуже тебя. Понимаешь, у нас, в Эль-Параисо, Роберто Кастелья-нос может так много, что ты даже представить себе не можешь…
– Я сделаю по-другому! – Глаза Луиса оживились. – Я попрошу, чтобы ты рассказала эту историю своему папе и еще сказала ему, чтобы он никогда больше не пускал тебя в гости к Панчо, потому что старик выжил из ума и когда-нибудь подстрелит тебя, решив, что ты поросенок!
– Откуда ты знаешь о моем папе? – удивилась Ивис, мягко ударяя Луиса пальцами по губам. – Тебе сказал Роберто? Ты говорил с ним? Тогда в чем же дело! Ты можешь быть спокоен, и мы можем ехать. Эти люди уже никогда не тронут ни тебя, ни тем более доктора Хуана, если Роберто держит их под контролем!
Крайняя степень раздражения отразилась на лице Луиса. Он едва не обрушился на ни в чем не повинную Ивис с проклятиями в адрес майора пограничной службы Эль-Параисо и жителей этой страны, которые начинают тушить пожар, только когда вся деревня уже сгорела и остался целым один-единственный гнилой сарай.
Поведение майора было непонятно Луису и бесило его. Луису казалось, что уже только потому, что они друзья, майор был обязан принять предложенный ему откровенный разговор, вернее, сам предложить такой разговор, а не играть в секреты. А майор продолжал, по своему обыкновению, улыбаться до ушей и болтать какие-то пустяки.
– Посмотрим!.. А сейчас поезжай! Если честно, у меня закрываются глаза. Ты приедешь через два дня, правда? Хотя нет! Я, кажется, сказал глупость. Ты меня забудешь, как только сядешь в автобус. Надеяться на верность девушки Эль-Параисо – самая большая глупость, на которую может пойти мужчина. И все же я буду ждать тебя. Я в тебя влюбился! – Последнюю фразу Луис произнес, точно поддразнивая интонацию Ивис, ее манеру говорить, и она рассмеялась и, забравшись Луису на колени, начала целовать его круглую, пахнущую морем и солнцем шею…
Через четверть часа Ивис поднялась с постели и прошептала на ухо засыпающему Луису:
– Я еду, Луиси! Я вернусь послезавтра, слышишь меня, Котёнук? Не заведи себе новой кошечки – или я выцарапаю ей глазки! Я позвоню завтра утром!
Луис таращил глаза, показывая, что он с вниманием слушает девушку, а Ивис улыбалась, наблюдая, как мужественно он борется со сном. Луис заснул раньше, чем за Ивис закрылась дверь…
* * *
– Хорошая работа, Мики! – Майор одобрительно смотрел на щуплого Мики. – Слышно, как будто они здесь, за стеной, карахо! Да, чико! Этот парень настоящий конь! – В Эль-Параисо не существует похвалы выше и приятнее в адрес мужчины, чем назвать его конем. – И знаешь, каких девочек он себе отыскивает! – Майор ожесточенно застучал кулаком по столу – многозначный жест, в данный момент означавший высшую степень одобрения. – Честно тебе скажу, я всегда облизываюсь на его девочек! Он счастливчик, наш Луиси, черт бы его побрал с его шутками! – разозлился майор, вспоминая недавнюю морскую охоту.
Роберто Кастельянос и лейтенант Майкл Сортобенто сидели в кабинете майора в креслах недалеко от столика, на котором стояло сложное устройство, включавшее в себя приемник и соединенный с ним магнитофон с огромными кассетами, рассчитанными на многочасовую запись. Мики успел справиться с заданием майора, и теперь в каждой комнате дома Луиса находился «жучок» – скрытый микрофон. Такие же «жучки» были установлены и во всех комнатах номера 184 гостиницы «Подкова».
– Давай-ка послушаем этих парней! – попросил майор, и Мики щелкнул переключателем. Но в номере 184 была гробовая тишина. – Куда они подевались? – задумчиво пробормотал майор и потянулся за кофе. – Тебе придется подежурить здесь, Мики, вместе с Гидо. Я поеду дальше по делам. Скажи Гидо, что я взял с собой пищалку. Любые новости сообщать мне и только мне, и без меня вы чтобы пальцем не шевелили! Ты понимаешь меня, чико? Этот толстяк иногда начинает воображать себя героем фильма про мафию и выкидывает штучки. Я надеюсь на тебя, Мики! – Майор покровительственно потрепал Мики по плечу, допил кофе и покинул кабинет.
«Пищалка» представляла собой пластмассовый аппарат не больше спичечной коробки, который начинал назойливо пищать, стоило кому-нибудь нажать красную кнопку на столе майора Кастельяноса. Майор спускался с последнего этажа гостиницы «Прелести моря» в огромном, полном румяных скандинавов лифте, когда «пищалка» начала издавать неожиданно громкие и противные звуки. Скандинавы удивленно уставились на майора, в то время как Роберто Кастельянос никак не мог нащупать выключатель в своем кармане. Наконец «пищалка» заглохла, и скандинавы отвернули в сторону свои розовые, облезшие на тропическом солнце носы. Выскочив из лифта, майор поспешил к машине, снял трубку радиотелефона и услышал хриплый бас Мики:
– Ты еще здесь, Роберто? Твоя жена звонит по городскому телефону, спрашивает, приедешь ли ты обедать!
– Скажи ей, что я обедаю в ресторане и вернусь сегодня поздно! – Майор с трудом сдержался, чтобы не обругать не в меру заботливого коллегу.
Обедать майор собирался не один, а в обществе очаровательной двадцатилетней мулатки, танцовщицы кабаре «Золотая черепаха», которая давно обещала майору приготовить свиную вырезку с бобами…
* * *
Когда Луис проснулся, до заката солнца оставалось немногим более двух часов. Его разбудил звонкий голос графини, которая остановилась прямо под окнами спальни и кричала:
– Луиси! Мы тебя ждем! И бегемот тебя ждет, плавающий! И папа ждет, между прочим!
Луис высунул в окно заспанное лицо и увидел Люси и графа, в обществе плавающего бегемота направляющихся, как обычно в этот час, на пляж.
– Привет, Котеночек! Доброе утро, Хуан! – поздоровался Луис и, заметив на лице графа улыбку, бросил взгляд на часы и рассмеялся. Луис проспал не более трех часов, но сон его был необычно глубок. Он чувствовал себя так, словно проспал целую ночь.
– Я очень хорошо поспал, дорогой граф! Так хорошо, что спутал день с ночью! – Луис в шутку оправдывался. Затем он надел плавки, выбежал из дома и присоединился к графу, Люси и голубоглазому бегемоту.
Купаться вместе с графиней Луис любил больше всего на свете. Если бы ему предложили выбирать между частыми любовными похождениями и ежедневными купаниями вместе с Люси, Луис, не задумываясь, отказался бы от девушек в пользу общества графини. Она была для него почти божеством, кумиром, неиссякаемым источником радостного восхищения, образцом для подражания. Луис учил графиню многому, но еще больше учился у нее сам. За два года дружбы с графиней Луис изменился. И несмотря на сильнейшее влияние со стороны графа, Луис часто думал, что Люси, именно она перевернула весь его мир и дала ему ощущение силы, которого ему так не хватало раньше и к которому он уже успел привыкнуть.
Мир маленькой графини был изначально добр и справедлив! Доброта и справедливость царили в мире этого человеческого детеныша, и иногда Луису казалось, ничто не в силах изменить этого. Доброта графини не знала ни границ, ни пределов и властно направляла все ее поступки.
Люси была лишена одного из присущих человеку свойств – сознательно причинять другому существу зло и получать от этого удовольствие. Самые страшные наказания, которые она придумывала для тех злых зверей, что встречались в сказках, были такими:
– Вот выкопаю яму, и пусть эта хитрая лиса в нее свалится! И пусть сидит всю ночь, пока не станет хорошей! – Потом лису обязательно выпускали из ямы, и она становилась хорошей.
Графиня горячо верила в силу слова и считала, что любому плохому зверю можно сказать, что есть других зверей и тем самым обижать их – нехорошо, и этот зверь непременно исправится, поймет. Луис сочинял для графини сотни разных сказок и каждый раз коварно подводил к решению какой-нибудь сложной нравственной задачи – и восхищался тем, как легко и непринужденно графиня находит выход, не обижая и не наказывая никого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54