– Отсюда? Долларов девять-десять по счетчику.
Инес повернулась и направилась к двери. Слишком это было дорого – больше половины того, что у нее осталось, да к тому же она ведь вовсе не была уверена, что Д.О. летит именно этим самолетом.
– Эй, послушайте-ка!
Шофер быстро проглотил воду и ринулся вслед за Инес. Он нагнал ее уже у выхода.
– А сколько вам не жалко?
– Не в этом дело, – Инес опустила голову. – Просто… просто я не могу столько заплатить.
– Некоторые думают, что на такси можно задарма кататься, – фыркнул он. – Путь-то ведь не ближний.
– Я знаю.
– А зачем вам туда надо? И почему бы вам не поехать на автобусе?
– Мне очень нужно… очень важно быть там… до одиннадцати.
– Ну, ладно уж, – сказал шофер, – уступлю вам. За семерку свезу.
– Мм… – Инес колебалась. Семь долларов составляли больше половины того, что она намеревалась завтра дать домохозяину, чтобы хоть немного утихомирить его. А жалованье в кафе она получит не раньше конца будущей недели.
– Лучшего предложения не ждите, – нетерпеливо прервал ее размышления шофер. – Так поедете или нет?
– Да, – сказала Инес. – Да, поеду.
– Ну, ладно. Тогда садитесь.
Пока Инес залезала в машину, шофер, усмехаясь, смел метелочкой снег с окон и ветрового стекла. Дело в том, что, когда Инес подошла к нему, он уже окончил работу и собирался ехать домой. А жил он у аэропорта. Теперь же он поедет не пустой. И кроме того, он солгал, сказав ей, сколько это будет стоить по счетчику: отсюда до аэропорта это стоило бы меньше семи долларов. Зато ему удалось представить дело так, будто он предлагает пассажирке выгодную сделку, и теперь он сможет ехать, не опуская флажка, а семь долларов положит себе в карман. Ехать с пассажиром, не опустив флажка, запрещалось, но ни один полицейский, рассудил про себя шофер, не заметит этого в такой кромешной тьме.
Словом, подумал ловкач-шофер, он за один присест надует и эту глупую старую ворону, и эту сволочь – своего хозяина.
– А вы уверены, что мы успеем доехать до одиннадцати? – в волнении спросила его Инес, когда машина тронулась с места.
Шофер, не оборачиваясь, буркнул:
– Раз я сказал, значит, так и будет. Не отвлекайте меня разговорами.
Однако сам он вовсе не был уверен в том, что они успеют доехать. Дорога была плохая, движение медленное. Они, конечно, могут и успеть, но в таком случае приедут в обрез.
Прошло тридцать пять минут, а такси, которым ехала Инес, все еще ползло по заснеженному, запруженному машинами шоссе Кеннеди. Инес сидела сзади, напряженно выпрямившись, нервно сжимая и разжимая пальцы; она думала лишь о том, сколько еще они будут ехать.
А в это время аэропортовский автобус с пассажирами рейса два свернул к крылу отлетов аэропорта имени Линкольна. Автобус, выбравшись из потока медленно двигавшихся машин, успел нагнать время, и сейчас часы над аэровокзалом показывали без четверти одиннадцать.
Когда автобус остановился, первым из него выскочил Д.О. Герреро.
9
– Захватите с собой микрофон с усилителем, – скомандовал Эллиот Фримантл. – Он нам может очень пригодиться.
Жители Медоувуда, собравшиеся в воскресной школе Медоувудской баптистской церкви, были предельно возбуждены. Искусно подогреваемые Фримантлом, они собирались двинуться в международный аэропорт имени Линкольна.
– Не говорите мне всякой чепухи насчет того, что сейчас слишком поздно или что вы не хотите туда ехать, – заявил Эллиот Фримантл своей аудитории несколько минут назад. Он стоял перед ними уверенный, безукоризненно одетый – в элегантном костюме и блестящих ботинках из крокодиловой кожи. Его тщательно подстриженные волосы лежали волосок к волоску. Собравшиеся готовы были следовать за ним куда угодно, и чем резче он говорил, тем, казалось, больше им нравился.
Он продолжал:
– И чтобы никаких дурацких отказов. Я не желаю ничего слышать насчет детей, оставленных на попечение чужой женщины, или старушки-тещи, или что на плите стоит рагу: меня это абсолютно не интересует, да и вас сейчас не должно интересовать. Если ваша машина застряла в снегу, плюньте на нее и поезжайте в чужой. Помните: я еду сегодня в аэропорт ради вас и постараюсь причинить им там как можно больше неприятностей. – Он помолчал, выжидая, пока очередной самолет с грохотом пронесется над головой. – Честное слово, пора кому-нибудь это сделать.
Последние слова его вызвали взрыв аплодисментов и смех.
– Мне нужна ваша поддержка. Я хочу, чтобы вы были там – все были. И теперь я спрашиваю вас просто и напрямик: едете вы со мной или не едете?
Зал сотрясло громовое: «Да!» Все вскочили, громко выражая свое одобрение.
– Прекрасно, – сказал Фримантл, и в зале тотчас наступила тишина. – Давайте в таком случае предварительно кое-что уточним.
Он уже говорил им, напомнил он, что Медоувуд может добиться некоторого облегчения, если не полного избавления от шума, создаваемого аэропортом, лишь законным путем, передав дело в суд. Однако слушание дела должно проходить не при закрытых дверях и не в каком-нибудь захудалом полупустом зале, а с максимальным привлечением внимания и сочувствия публики.
– Как же мы добьемся такого внимания и сочувствия? – Фримантл помолчал и сам ответил на свой вопрос: – Мы добьемся этого, если изложим нашу точку зрения так, чтобы она стала достоянием гласности. Тогда, и только тогда, средства, используемые для привлечения внимания общественности, – пресса, радио и телевидение – дадут нашей позиции должное освещение, как мы того хотим. Журналисты славные люди, – продолжал он. – И мы вовсе не требуем, чтобы они разделяли нашу точку зрения, мы лишь просим честно изложить ее, а я по собственному опыту знаю, что они умеют это делать. Правда, если дело принимает драматический оборот, нашим друзьям-репортерам легче будет его осветить.
Три репортера, сидевшие за столом прессы, заулыбались, и Фримантл добавил:
– Что ж, мы постараемся создать сегодня такой драматический оборот.
Говоря все это, Эллиот Фримантл зорким глазом не переставал наблюдать за тем, как его бланки продвигаются по залу – домовладельцы должны были подписать их, чтобы он мог представлять интересы медоувудцев в суде. По его подсчетам, уже добрая сотня была подписана и возвращалась к нему. Он видел, как из карманов извлекались шариковые ручки, мужья и жены, склонившись над документом, подписывали его, тем самым обязуясь уплатить ему, Фримантлу, сто долларов. Фримантл ликовал: если прикинуть, то сотня заполненных бланков означала десять тысяч долларов ему в карман. Не такой плохой гонорар за один вечер, учитывая, что в итоге он получит гораздо больше.
Надо еще немного занять их разговором, пока они подписывают бланки, решил он.
Развитие событий в аэропорту, сказал Фримантл своим слушателям, он просит предоставить ему. Он надеется, что удастся встретиться с руководством аэропорта: во всяком случае, он намерен устроить в аэровокзале такой спектакль, который запомнят надолго.
– Вас же я прошу лишь об одном: держитесь вместе и возвысьте свой голос, когда я подам сигнал.
Он предупредил их, однако, чтобы не было беспорядков: ни у кого завтра не должно быть повода сказать, будто делегация медоувудцев нарушила хоть в чем-то закон.
– Конечно, – многозначительно улыбнулся Фримантл, – мы можем создать им некоторые затруднения – насколько я понимаю, в аэропорту сегодня и так уйма народу и много дел. Но тут уж ничего не попишешь.
Снова раздался смех. Фримантл чувствовал, что люди готовы идти за ним.
Еще один самолет пронесся у них над головой, и Фримантл умолк, выжидая, пока стихнет грохот.
– Прекрасно! Двинулись! – Фримантл простер руки, точно Моисей реактивного века, и продекламировал, переврав цитату: – «Мне обещаний много надо бы сдержать и много сделать, пока лягу на кровать».
Кто-то рассмеялся, кто-то крикнул: «Пошли!», все поднялась со своих мест и направились к дверям.
В эту минуту взгляд Фримантла упал на портативный микрофон с усилителем, взятый напрокат в Медоувудской баптистской церкви, и он велел прихватить систему с собой. Флойд Занетта, председатель собрания, которого Фримантл полностью затмил, кинулся выполнять его указание.
Фримантл же тем временем поспешно засовывал в портфель подписанные бланки. Он уже успел произвести в уме подсчет и понял, что ранее ошибся: в портфеле у него лежало свыше ста шестидесяти бланков, значит, он получит более шестнадцати тысяч долларов. Да еще немало народу подходили пожать ему руку и заверяли, что вышлют ему бланки вместе с чеками утром по почте. Фримантл ликовал.
Он не обдумал заранее, как вести себя в аэропорту, точно так же как не планировал и хода этого митинга. Эллиот Фримантл не любил сковывать себя жесткими рамками планов. Он предпочитал импровизировать – развязать событие, а потом направить его по тому или иному пути в зависимости от собственной выгоды. Этот метод уже сработал сегодня, и он не видел оснований, почему бы ему не сработать еще раз.
Главное – держать медоувудцев в убеждении, что они получили динамичного лидера, который со временем добьется для них желаемого результата. Больше того: надо держать их в этом убеждении до тех пор, пока они не внесут деньги за все четыре квартала, как это предусмотрено в подписанных имя бланках. А когда Эллиот Фримантл положит денежки в банк, их мнение о нем будет ему уже не столь интересно.
Таким образом придется подогревать атмосферу в течение десяти или одиннадцати месяцев. Ничего, энергии у него хватит. Надо будет провести еще несколько митингов и собраний вроде сегодняшнего, потому что это попадает в печать. А выступления в суде в печать часто не попадают. Хотя он сам всего несколько минут назад говорил, что решать проблему надо с помощью закона, судебные заседания обычно бывают неинтересны и порой не приносят пользы. Конечно, он постарается ввернуть несколько ссылок на историю, хотя лишь немногие судьи нынче способны понять тактику, которой пользуется Фримантл для привлечения внимания, и, как правило, резко обрывают адвокатов.
Но это все не суть важно; надо только помнить, – а он всегда помнит, – что главное в подобного рода делах – забота о преуспеянии Эллиота Фримантла и о его хлебе насущном.
Он увидел, что один из репортеров – Томлинсон из «Трибюн» – звонит по автомату; рядом стоял другой репортер. Отлично! Значит, городские газеты уже оповещены о предстоящем событии и оставят место для рассказа о том, что произойдет в аэропорту. Больше того: если предварительная договоренность сработает, там будет и телевидение.
Толпа начала расходиться. Пора было двигаться в путь!
10
У залитого светом главного въезда в аэропорт красная «мигалка» полицейской машины погасла. Машина, расчищавшая Джо Патрони путь по шоссе, сбавила скорость, и полицейский. сидевший за рулем, свернул на обочину, жестом показывая главному механику «ТВА», чтобы он проезжал. Патрони нажал на акселератор. Проносясь мимо, он приветственно помахал сигарой и дважды просигналил.
Хотя последний отрезок пути Патрони проделал на большой скорости, у него ушло свыше трех часов на то, чтобы покрыть расстояние от своего дома до аэропорта, тогда как обычно на это требовалось сорок минут. И ему хотелось хоть немного наверстать упущенное время.
Невзирая на снег и гололедицу, он стремительно вывернул из потока направлявшихся к аэровокзалу машин и помчался по боковой дороге к ангарам аэропорта. Возле надписи «Ремонтная служба „ТВА“ он круто завернул свой „бьюик“ вправо. В двухстах-трехстах ярдах впереди темной громадой вздымался ремонтный ангар „ТВА“. Главные ворота были открыты, и Патрони въехал внутрь.
В ангаре стоял наготове «пикап» с шофером; он дожидался Патрони, чтобы отвезти его на поле к самолету «Аэрео-Мехикан», все еще перегораживавшему полосу три-ноль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86