Волосы ее были собраны в целую копну локонов, и искорки света плясали в их серебре. На шее у нее было бриллиантовое колье, на запястье — крохотные усыпанные бриллиантами часики. Она была самой заметной из присутствующих женщин, хотя в ее наряде не было ничего кричащего, как в туалетах других дам.
Я сказал:
— Хэлло, красавица!
Она откинула назад голову и рассмеялась:
— Не очень-то подходящее приветствие для великосветского приема.
— Но ничего другого я придумать не успел.
— Ну, ничего, мне нравится. — Она взяла меня под руку. — Пойдем в Фламинго-Дум.
— Я для этого и пришел. — Пока мы ждали лифт, я спросил: — О Гейтсе ничего не слышно?
— Нет. Один наш сотрудник заменил его. Майк... как вы думаете, что с ним могло случиться?
— Если бы я мог знать... Думаю, он попал в переплет и теперь пытается скрыться.
— Я обзвонила все агентства, которые давали ему заказы. У них ничего для него не было. Так что последнее время он работал только на нас или на себя. У одного из его приятелей есть ключ от его квартиры. Выяснилось, что он с собой ничего не взял.
— Тогда он не мог далеко уйти.
Далси задумчиво покачала головой:
— Не знаю. Мэтти Принс — это его приятель — говорил, что у Гейтса была куча денег в письменном столе, а сейчас их там нет.
— Сколько же там было?
— Больше тысячи долларов. Он всегда покупал новые камеры и линзы за наличные.
— Да, с такой суммой он мог уехать далеко...
Подошел лифт, и мы поднялись в Фламинго-Дум. Здесь нас встретил праздник красок и шум голосов. С потолка свешивались флаги всех народов. В глубине зала играл оркестр, исполнявший программу, способную удовлетворить вкусы всех присутствующих. Столы ломились под грузом яств из самых разных стран. То и дело с шумом вылетали пробки из бутылок с шампанским, звон бокалов тонул в шуме голосов.
— Как насчет программы борьбы с бедностью? — спросил я Далси.
Она только подтолкнула меня локтем в бок. У Далси была чудесная память на лица и имена. Она знала здесь всех, и все знали ее. Многие из присутствующих здесь мужчин бросали на меня завистливые взгляды, ведь я был кавалером Далси. Мне, правда, было здесь не по себе. Она заметила мое раздражение и предложила выпить коктейль в баре. Только мы направились в бар, как Далси небрежно сказала:
— Вот тот — Белар Рис.
И показала рукой на угол комнаты, где стояли, беседуя, двое мужчин.
Он стоял, прислонившись к стене. Постороннему наблюдателю могло показаться, что он занят небрежной светской беседой, но на самом деле это было вовсе не так. Он не повернул головы и не смотрел в нашу сторону, но я знал, что он нас видит. Я весь напрягся, чувствуя, что он испытывает то же самое.
Он был выше, чем я думал. Но ощущение силы, которое я уловил даже на фотографии, на самом деле исходило от него. Когда он повернулся, я почувствовал, сколько в нем животной грации, опасно обманчивой, потому что на самом деле он умел поворачиваться гораздо быстрее. Лишь когда мы с Далси были на расстоянии десяти футов от него, он сделал вид, что только что нас увидел. Лицо его сразу приняло приветливое выражение, и он двинулся навстречу Далси, протянув ей руку. Но наблюдал он не за ней, а за мной. Я ведь был из его племени.
Меня нельзя было убаюкать и заворожить светскими условностями. Я двигался так же быстро, как и он, и так же, как и он. Умел убивать. Из всех присутствующих я единственный был для него потенциальной угрозой. Я понимал его чувства, потому что и сам испытывал то же самое. У него был цвет кожи такой же, как и у всех живущих на средиземноморском побережье. Глаза, черные, под густыми черными бровями, и нос чуть-чуть с горбинкой выдавали его арабское происхождение. Набриолиненные волосы были гладко зализаны, улыбка открывала вашему взору ослепительные зубы.
— Рада видеть вас, мистер Рис, — сказала Далси. — Я хочу представить вам мистера Хаммера.
В первый раз он посмотрел мне прямо в лицо и протянул руку.
— Очень рад, мистер Хаммер. — Голос у него был низшим и глубоким, говорил он с легким акцентом. Я отметил, что в голосе его не было никакого удовольствия.
— Взаимно, мистер Рис. — Наше рукопожатие было коротким и сильным.
— Скажите, вы член группы США в ООН? Что-то я раньше вас не видел...
Но я не собирался валять дурака.
— О, господи! Вовсе нет. Я — частный детектив.
Что-то дрогнуло в его глазах. Пожалуй, он удивился, что я не собираюсь притворяться. Но из-за присутствия Далси он еще шире расплылся в улыбке и сказал:
— Великолепно! Разумеется, такая очаровательная женщина, как миссис Макинесс, нуждается в надежной защите. Но разве у нас, здесь, ей что-то грозит? — он бросил на нас вопрошающий взгляд. — Мы ведь здесь все мирные люди, разве не так?
Я пожал плечами.
— Вы, по-видимому, не слишком доверяете ООН, мистер Хаммер. Ведь наша организация служит делу мира.
— Пожалуй, об этом следовало бы спрашивать у ребят, которые воюют в Корее и Вьетнаме, — сказал я.
Белар Рис покачал головой и засмеялся.
— Вероятно, вы правы, мистер Хаммер. Но вы знаете, как много требуется всяких совещаний и дискуссий, пока решится какой-то важный вопрос. — Он снова протянул мне руку. — Всего хорошего, мистер Хаммер.
Он кивнул Далси, слегка поклонившись ей чисто по-европейски:
— Мисс Макинесс, мое почтение.
Белар Рис отошел. Вся его фигура дышала спокойствием и уверенностью. Далси с минуту смотрела ему вслед, потом повернулась ко мне.
— Вы затем сюда и явились? Ведь вы смутили его!
— В самом деле?
Она рассмеялась, прикрыв рот рукой.
— Это действительно было очень смешно! Но все-таки, Майк, неужели вы так и не скажете, зачем он вам понадобился?
— Вы ведь все равно не поймете, красавица.
— Но вы... вы удовлетворены?
Я взял ее под руку и повел к бару.
— Абсолютно, и очень вам благодарен.
— Ну хорошо, давайте выпьем, а потом вы проводите меня домой. Мне предстоит несколько дней напряженной работы: мы должны выпустить очередной номер журнала, и я не могу сейчас позволить себе поздно ложиться, пока не закончу все это.
— Очень плохо, — разочарованно сказал я.
Пальцы ее сжали мою руку.
— Я с вами согласна. — Она прижалась головой к моему плечу. — Но у нас еще будут возможности...
* * *
Я подвез Далси к ее дому и велел шоферу отвезти меня в отель. У себя в номере я смешал себе коктейль и растянулся в кресле, задрав ноги на подоконник и глядя в окно. Кое-что начинало смутно вырисовываться, хотя пока что очень смутно. Теперь достаточно было одного какого-то слова или события, чтобы все стало на свои места.
Может быть, Пат и его ребята в ближайшее время наткнутся на что-то. Кто-то должен это найти. Я допил свой бокал и приготовил себе еще порцию, как вдруг зазвонил телефон. Это была дежурная справочной службы, которая сообщила мне, что кто-то четырежды звонил мне, каждый раз оставляя один и тот же телефон с просьбой, чтобы я непременно и поскорее позвонил.
Я набрал номер, который мне назвала дежурная, и услышал голос Клео:
— Майк Хаммер?
— Привет, Клео.
— Ты ко мне так и не вернулся.
— Я это сделаю непременно.
— Лучше бы прямо сейчас.
— Почему?
— Потому что я знаю кое-что, о чем тебе весьма интересно будет узнать.
По ее голосу было слышно, что она слегка пьяна.
— Может, ты мне просто скажешь?
— Не по телефону. Только тогда, когда ты приедешь ко мне.
Она ласково рассмеялась и положила трубку. Я тихонько выругался и снова набрал ее номер. Звонок на другом конце провода прозвенел раз двенадцать, но она так и не ответила.
Я швырнул трубку и стал одеваться. Была уже половина двенадцатого — чертовски не подходящее время для прогулок.
Мне удалось сравнительно быстро поймать такси, и около двенадцати я уже нажимал кнопку звонка у двери дома Клео, того самого дома, где раньше жила Грета Сервис. Дверь распахнулась, и я поднялся наверх. Я не стал стучать, ведь она знала, что пришел я. Через минуту дверь ее квартиры приоткрылась, и она появилась на пороге, одетая в совершенно прозрачный халатик.
— Привет, Майк.
Я вошел. Она взяла у меня плащ и шляпу и протянула мне стакан, дожидавшийся меня на столе. Пройдя мимо меня, она задернула штору на окне. Потом включила проигрыватель, и звуки Патетической симфонии Чайковского заполнили комнату.
— Подходящая музыка, правда? — спросила она, повернувшись ко мне.
Я немного отпил из своего стакана — питье было превосходно — и кивнул.
— Так что же ты хотела сообщить мне, Клео?
Она не ответила, молча подошла и, взяв у меня стакан, который я совершенно незаметно опорожнил, снова наполнила его.
— Ты не помнишь, о чем я тебя просила, когда ты был здесь?
— Нет.
— Я сказала тогда, что хочу тебя нарисовать.
— Послушай...
— Особенно сейчас. — Она смотрела на меня со странным выражением глаз. — Да, с тобой определенно что-то произошло с тех пор. Теперь ты выглядишь значительно лучше. Как раз так, как надо. В тебе не осталось ненужной мягкости.
Я поставил свой стакан, но она покачала головой.
— Ты хочешь получить информацию, Майк, но тебе придется сделать то, что я хочу, прежде чем ты узнаешь.
— Я нашел Грету, — сказал я.
— Хорошо, — сказала она и улыбнулась. — Но теперь дело уже не только в ней, не правда ли?
— Послушай, Клео, что у тебя на уме?
Она подошла ко мне, повернулась спиной и обвила руками мою талию. Волосы ее защекотали мое лицо, от них исходил слабый аромат цветов.
— Я ведь тоже работала в группе Проктора, разве ты забыл? Я сразу узнала, что ты был у Далси Макинесс. Не следовало бы тебе говорить такие вещи ее секретарше мисс Табор.
— Я был там.
Она повернулась в моих объятиях, прижавшись ко мне теплым телом.
— И я приревновала тебя. — Она улыбнулась и сжала мое лицо ладонями. — Я ведь первая тебя встретила.
— Мне больно. Пожалуйста, не прижимайся ко мне так сильно.
— О Тедди Гейтсе ходили какие-то странные слухи. А теперь он и вовсе пропал после твоего второго визита. Все болтают, но никто ничего не знает.
— Кроме тебя?
— Кроме меня, — повторила она. — Ты нашел Грету Сервис, но дело на этом не закончилось. И вот ты пришел ко мне, чтобы узнать еще кое-что...
Я провел ладонью по ее спине и почувствовал, как все ее тело изогнулось.
— Какова твоя цена, Клео?
— Ты, — ответила она. — Сначала я тебя нарисую. Хочу, чтобы ты навсегда остался со мной, чтобы я могла разговаривать с тобой, когда захочу, и знать, что ты никуда не испаришься. — Она поднялась на цыпочки и поцеловала меня. В глазах ее мерцали огоньки. — Я смешная женщина, Майк. Молодая и старая одновременно. Я слишком много видела и пережила. Я никогда не могу получить того, что мне действительно хочется, и у меня не хватает ума понять это. Так что я беру то, что подворачивается, понимаешь?
— Да.
— Вот здесь мое убежище. Здесь я живу. — Она обвела руками комнату. — И я собираюсь сделать тебя частью моей жизни. Я не продал! тебя. И не отдам никому. И никогда. Я сохраню тебя для себя. Ты будешь моим настолько, насколько ты еще не принадлежал никому.
— Клео...
— Или ты никогда не узнаешь того, что так хочешь узнать.
Я поставил свой стакан на стол.
— Твоя взяла, детка. Можно мне снять галстук?
— Сними заодно и все остальное, Майк.
Она рисовала меня ночью. Она умела видеть и охватывать то, что было видно ей одной. И вот я стоял на полотне — обнаженный мужчина на фоне зелени джунглей и мой кольт-45 был со мной. Она разрешила мне только раз взглянуть на картину и тут же повернула ее к стене.
— Теперь ты мой, — сказала она.
Она дотронулась до выключателя, и комната погрузилась во мрак. Оставшиеся до рассвета два часа мы занимались только любовью. Мы были только вдвоем, одни в целом мире, и ничто не могло сравниться с этими часами...
Когда я проснулся, на улице по-прежнему шел дождь. Одеваясь, я почувствовал аромат кофе и позвал Клео, но не получил ответа. Войдя в кухню, я увидел согретый кофейник, торопливо налил себе чашку кофе и проглотил ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26