— Ну… втыкает.
— А раз втыкает, то пойдем поговорим, господин Костыль.

***
Господин Костыль потребовал сто рублей аванса.
— Кумарит? — спросил Сашка.
— А вы не менты? — в ответ спросил Костыль.
— Друг мой, проснись… Будут менты с тобой ТАК разговаривать?
Этот аргумент на Костыля произвел впечатление. Все нарки со стажем имеют опыт общения с ментами. И пылают взаимной «любовью»… Костыль понял, что мы не менты. И сразу попросил стоху аванса: кумарит его и вмазать надо.
— Поехали, — сказал я. — Вмажешься.
Мы сели в «хонду» и поехали. Ехать пришлось недалеко, всего-то метров пятьсот…
Так у нас появился первый адрес.
Костыль взял стоху и нырнул в подъезд дома-«корабля». Вышел спустя пять минут другим человеком. Сказать по правде, противно мне было — край. Невероятно противно. Хотелось взять этого совсем еще, по сути, мальчишку за шиворот, тряхнуть как следует и сказать: «Что ты делаешь? Что ты делаешь с собой, Костыль?»
…Но пять минут назад я сам дал ему денег на героин. И от этого мне было тошно… Сашка мое состояние понял. Он усмехнулся и сказал:
— Не бери в голову, Андрей. Он — по-любому — конченый.
— Да пошел ты, — огрызнулся я.
А «конченый» вышел из подъезда, прищурился на солнце и не спеша побрел к моей машине… Навстречу ему уже спешил другой искатель «счастья». Дверная пружина мерзко хрюкнула, впустила очередную жертву. А через пять минут она тоже станет «другим человеком».
Костыль сел на переднее сиденье, довольно посмотрел на меня сузившимися зрачками и сказал:
— Запоминай, папа: квартира семнадцать, зовут Рашид, а телку его — Вера. Но жадная, тварь, — беда!
— Не любишь ты их, Костыль.
— А за что их, барыг-то, любить? Суки все до одного. Кровососы. Ментам жопу лижут.
— Стучат ментам?
— Еще как. Ежели барыга не будет время от времени сдавать ментам кого-нибудь из парков — ему жить спокойно не дадут. А ежели он раз в месяц сдал ментам наркомана — все в ажуре, торгуй дальше.
Ментам хорошо, барыге хорошо… одним паркам беспонтово… Не забыл, что еще стоха с тебя?
— Не забыл, — процедил я. — Поехали дальше.
Всего за час Костыль показал нам шесть «точек», где торговали героином.
Шесть «точек» на крошечной территории вокруг одной-единственной станции метро!.. А отраву продают не только с квартир.
Ею торгуют на рынках, в подземных переходах, в общежитиях, в школах и институтах. Торгуют в «Крестах». А на дискотеках — обязательно.
И всем хорошо — и ментам, и барыгам.
И только наркоманам БЕСПОНТОВО.
Костыль получил вторую стоху и ушел.
Я долго смотрел ему вслед. Я думал: сегодня он стреляет рублики «на жетончик» около метро. Завтра вывернет карманы у пьяного. А послезавтра? Как будет он добывать деньги послезавтра?

***
Для дела я взял напрокат у одного авторитетного человека не очень новый, но навороченный «лэндкрузер». Если кто-то из барыг попадется очень ушлый и задумает пробить номер, то он узнает, что «лэндкрузер» действительно принадлежит авторитетному человеку.
На мизинец правой руки я надел оч-чень неслабый перстень с «почти настоящим» камнем, а Сашка нацепил на шею толстую золотую цепь плетения «бисмарк»… Вот в таком виде мы и поехали по адресам.
Мы поехали по адресам, где нас, конечно, никто не ждал. Не нужны мы там. Но тут уж — извините.
Сашка нажал кнопку звонка и не отпускал, пока за дверью не раздались шаги… Потом потемнел зрачок дверного глазка… Потом неуверенно-хамоватый голос спросил:
— Кто там?
Зверев хамовато произнес сакраментальную фразу:
— Конь в пальто… Открывай, разговор есть.
Если Сашка по сценарию был «бандюган», то я — напротив — изображал неуверенного в себе «интеллигента». Я кашлянул в кулак и попросил Сашку:
— Вы повежливее, Александр.
Сашка пожал плечами, ответил:
— Это вам надо, а не мне… Я вообще могу уйти.
— Нет, нет, ни в коем случае. Я один, знаете ли… останьтесь.
Мы разыгрывали спектакль, зная, что из-за двери нас внимательно разглядывают и слушают… Сашка несколько раз несильно ударил ногой по двери. Я поморщился, схватил его за локоть, как бы удерживая.
И обратился к двери:
— Виктор! Вас ведь Виктор зовут… верно?
— Нет его дома, — ответила дверь.
Было ясно: врет.
— А когда будет? — озабоченно спросил я.
Сашка ухмыльнулся и сказал мне:
— Чего ты его слушаешь, ассистент? Лечит он тебя.
— Лечит?
— На базар разводит, — ответил Сашка. И — обращаясь к двери: — Слышь ты, мухомор, ты не лечи. У ассистента разговор к тебе есть… Тут все чисто, без кидков и без подстав. Тему одну перетереть надо.
И все равно нам не открыли. Такой поворот не был неожиданностью… Мы с Сашкой попрепирались перед дверью и ушли. Потом мы стояли возле «лэндкрузера», изображали спор. Мы знали, что за нами осторожно наблюдают из окна. Пусть наблюдают… Потом я достал трубу и набрал номер. Я звонил в ту самую квартиру, барыге Виктору.
После шестого звонка трубку сняли:
— Алло.
— Виктор, — сказал я, — меня зовут Светозар Юзефович, я ассистент режиссера Худокормова. Вы же кино смотрите?
— Ну.
— Значит, и режиссера Худокормова знаете?
— Ну?
— И, наверное, слышали, что на режиссера недавно напали?
— Не, не слышал.
— Как же так? — «искренне» изумился я. Трубка промолчала, а Сашка сплюнул и по-зековски присел на корточки. Очень, кстати, точный штрих… Кто понимает, тот сразу врубится: человек у хозяина побывал. Я продолжил: — Виктор, на Яна Геннадьевича Худокормова напали вчера. Ограбили. Сняли часы уникальные… отобрали видеокассеты с исходниками нового фильма. Беда! Копий-то нету. Я готов любые деньги заплатить за часы и особенно за кассеты… Если вы что-то знаете… если можете помочь…
— Ничего я не знаю, — процедила трубка.
— Можно я поднимусь к вам? — спросил я. — Я один поднимусь, без… э-э… своего сопровождающего.
— Ну… заходите.
Я чуть не заорал: есть контакт! Но не заорал, сдержался. И пошел к барыге. На «точку», где торгуют отравой.
Барыге было около тридцати лет, взгляд — быстрый, внимательный, руки — в наколках. Я уже знал, что три года назад его прихватывали за распространение наркотиков, но до суда дело так и не дошло…
Наверное, откупился. И продолжает свой «бизнес».
Путаясь, сбиваясь, я снова прогнал свою версию: ассистент режиссера Худокормова. Беда. Караул. Ограбили. Нужна помощь.
— Понимаете ли, Виктор, — говорил я горячо и страстно, — дело не в деньгах и даже не в том, что Ян Геннадьевич не держит ни на кого зла. Но — часы! Часы сами по себе не дорогие, они дороги только как память. Ян Геннадьевич готов заплатить вдвое, чтобы только вернуть часы. Вы меня понимаете?
Барыга понимал. Он все понимал, что касается денег.
— А самое главное, — продолжил я, — кассеты! Кассеты с исходниками! Если мы их не вернем — все пропало… все пропало!
Полтора месяца съемок! Вы меня понимаете?
Про исходники барыга ничего не понял, но четко ухватил, что эти загадочные исходники тоже стоят денег. И немалых…
И, кажется, заинтересовался.
— А я при чем? — спросил он.
Я немножко помялся и ответил:
— Видите ли, Виктор… Мы навели некоторые справки… Нам не нужно вмешательство милиции… Мы никому не желаем неприятностей… Нам просто нужно найти кассеты и часы. В общем, серьезные люди (я неопределенно кивнул на окно) подсказали, что вы, может быть, сумеете помочь.
— Не знаю… Не знаю ни про какие часы. И про кассеты… Но могу поспрашивать.
В моих глазах вспыхнули стосвечовые лампочки:
— Правда?
— Я ничего не обещаю. Потрещу тут с людьми. Может, кто чего и слыхал. Позвоните завтра-послезавтра.
— Я заплачу, — сказал я.
Эта мысль барыге понравилась, и я тут же всучил ему пятьсот рублей — аванс.
Потом подробно описал часы Худокормова и несуществующие «бетакамовские» видеокассеты… «Сердечно» пожал руку, заверил в своем искреннем уважении и ушел. Я всей кожей ощущал, как в голове барыги крутится слово «лох»… Ну лох так лох.

***
Потом была другая «точка». Там заправляла некая баба Валя. Точно так, как на моей физиономии было написано «лох», у бабы Вали стояло клеймо патологической жадности. Баба Валя — она же Валия Маратовна Мецоева — была женщиной еще не старой, лет сорока с небольшим, имела две судимости и троих детей. Видно, ради деток своих и старалась. То, что при этом она убивает чужих детей, ее, очевидно, не смущало. Бабу Валю мы с Сашкой развели легко — жадность, жадность… Ах, какая это великая сила!
На третьей «точке» нас ждала неудача.
В квартиру нас не пустили, и контакт установить не удалось. Ну что ж — насильно мил не будешь. Я, конечно, подсунул под дверь записку, но уже было ясно, что в этом адресе нам ничего не светит. Поехали дальше.
В четвертой «точке» барыга и сам оказался под кайфом. Несмотря на широко распространенное мнение, что наркодилеры сами никогда не употребляют наркотики, — по жизни довольно часто случается наоборот. Употребляют… Хозяин — Русаков Юрий Васильевич, двадцати трех лет, сам был под кайфом и легко впустил нас в квартиру. Бардак там царил невероятный, в углу на матрасе лежала голая девица в полном отрубе. С Юрием Васильевичем мы законтачили легко. Он только спросил, не менты ли мы? Мы ответили, что не менты, и контакт состоялся. Барыга-наркоман попытался продать нам героину.
Мы отказались. Тогда он стал продавать нам свою гостью. Мы снова отказались и изложили ему версию про часы и кассеты.
Невзирая на состояние, барыга очень быстро понял, что от него надо, и пообещал разузнать: есть тут пацаны реальные, приносят иногда часы, трубы… «А скоко за часы дадите?»
Я заверил, что если часы наши, не левые, то двести баксов он получит.
А Сашка добавил, что в любом другом месте их больше чем за стошку не толкнуть.

***
В пятый адрес нас опять же не пустили.
А шестой оказался пустышкой — квартира три дня назад сгорела. Соседи сказали, что это наверняка поджог, так как в квартире этой нехорошей торговали героином… Ну что ж, по крайней мере про этот адрес мы теперь точно знали, что он «закрыт». А в остальном результат казался не очень утешительным: из пяти точек отработаны только три. И далеко не факт, что мы получим здесь какой-то результат. Но других вариантов у нас не было, и теперь оставалось только ждать.
«Лэндкрузер» мы вернули хозяину, посидели вечером в кафе и разошлись… Я долго не мог заснуть: вспоминал крысиное лицо Виктора… и жадно-глупое мурло бабы Вали… и наркомане кую морду Юрия Васильевича. Ни один из них, вероятно, не брал и не берет в руки оружия. Но все они убивают каждый день. Негромко, буднично и подло…
И делают свой «бизнес» почти открыто. Ни для милиции, ни для соседей это, во всяком случае, не секрет. Но ежедневно десятки (сотни?) доз героина растекаются из их «точек» по округе. И если кто-то думает, что наркомания — далеко, что его это не касается, то он заблуждается. Наркотики пришли уже в каждый дом, в каждый двор. И сегодня каждый может стать их жертвой… Как стал жертвой Ян Худокормов.

***
Почему-то мне казалось, что если результат и будет получен, то он придет через Юрия Васильевича. Я ошибся — победила жадность! То бишь баба Валя. Баба Валя позвонила на следующий день и сказала, что, мол, знает человека, у которого есть часы Худокормова.
— Есть, — сказала она, — часики, есть.
Но меньше чем за четыреста зеленых он не отдаст… Нет, не отдаст.
— А кассеты? — закричал я в трубку. — А кассеты-то?
— Вот насчет кассет не знаю…
— Я сейчас к вам приеду, Валентина.
И я поехал к бабе Вале. Было совершенно очевидно, что часы находятся не у какого-то мифического человека, а у самой бабы Вали. А попасть к ней часики могли только из рук того урода, что напал на Яна… Я помчался к бабе Вале. Это так говорится: помчался. На самом-то деле я добирался до нее почти час. Я материл пробки на Невском и на мосту Лейтенанта Шмидта. Я материл себя, гаишников, светофоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37