— Да бедную Вальку уже Глеб припахал: она в заповеднике какое-то убийство расследует. Света, ну что ты за человек, выручить не можешь?
— Ладно, только с условием, что эта твоя, дама — не из «Китеж-града».
Марина фыркнула, вспомнив недавний скандал в Агентстве, чмокнула меня в щеку, и мы вместе пошли в ее кабинет.
Прием посетителей — самая неприятная нагрузка, но, к сожалению, по воле Обнорского, мы все вынуждены по очереди этим заниматься. Нормальные люди в «Золотую пулю» обращаются крайне редко, но если такое и бывает, то их проблемы решить нашими силами невозможно. Обычно они просят найти какого-нибудь пропавшего без вести родственника — поскольку на милицию у них надежды уже не осталось.
В свое время Анюта Соболина, затосковавшая, видно, в архивно-аналитическом отделе по живой работе с людьми, так активно начала поиски одного пропавшего человека, что сама не заметила, как вляпалась в почти криминальную историю. Оказалось, что исчезнувший человек был убит, причем убит по самой банальной причине — из-за квартиры. А фирма, оформлявшая сделки купли-продажи недвижимости, по сути оказалась фирмой-убийцей; тихой Соболиной каким-то невероятным образом удалось выяснить, что уже не первый раз люди, продавшие свое жилье с помощью риэлтеров «Китеж-града», потом бесследно исчезают.
В общем, поняв, что журналистка верно идет по следу, руководство риэлтерской конторы приняло решение скомпрометировать Соболину. И это им удалось. Бедную Соболину обвинили чуть ли не в вымогательстве. Что творилось в Агентстве! Обнорский рвал и метал. Аня ходила как тень. Народ «Пули» разделился на тех, кто верил Соболиной, и на тех, кто считал, что она запятнала «полковое знамя»…
Я, честно говоря, ни секунды не сомневалась в том, что Анюта ни в чем не виновата. А она так убивалась… Я однажды не выдержала и говорю Железняк: «Раз кто-то сомневается, надо просто проверить Соболину на детекторе лжи. Установить датчики на голове, на груди и где гам еще их устанавливают?.. И не давать пользоваться „Рексоной“, подсунуть какой-нибудь другой дез…» Но Нонка рассудила так, что если повести Соболину в милицию подключать к детектору, то Анька, наоборот, решит, что ей уж точно никто не верит: возьмет, мол, еще после этого и повесится. И Нонна придумала другую идею: спрятать Соболину где-нибудь за границей (предварительно инсценировав ее убийство), не сообщив даже мужу…
В общем, в итоге все обошлось, но с тех пор особого энтузиазма в поиске потеряшек за сотрудниками Агентства не наблюдалось. Однако я обещала Марине…
Пришлось отменять поход к Жеке.
— Какая жалость, роднуля, — запричитал Женька. — А я только сегодня хотел тебе одного парнишу показать. У Феклы в мужском зале такой клиент появился: ноги, походка… Хотел с тобой посоветоваться…
— Жека, а не боишься, что отобью?
— Фу на тебя!
— Да ладно, шучу, — рассмеялась я. — Мы с тобой, подружка, никогда не пересечемся. А я завтра забегу.
— Давай, в любое время — без записи. У меня такая кассета с Борей Моисеевым появилась — закачаешься…

***
Отрыдав положенное и выпив всю нашу валерьянку, посетительница наконец смогла что-то внятно объяснить.
У нее, Юлии Николаевны, есть в Самаре любимая подруга — однокурсница Алла. После Политеха они виделись всего несколько раз, но постоянно созваниваются, знают все друг о друге. В Самаре Алла вышла замуж, у нее родилась дочка. И вот девочка выросла и решила учиться в Питере. Поскольку Юлия Николаевна не замужем, а квартира, оставшаяся ей от родителей, весьма вместительна, то она сама и предложила Алле: пусть Оленька на время учебы поживет у нее. «Может, и ты тогда скорее ко мне в гости выберешься», — смеясь, сказала она подруге. Порешили. И вот вчера Оля приехала. Оставила вещи и тут же помчалась в свой институт. Из института позвонила и сказала, что обо всем договорилась в деканате: завтра ей нужно сдать деньги на коммерческом отделении и вопрос с зачислением будет решен (экзамены она сдала уже в своем городе — в филиале питерского института).
— После меня она еще перезвонила Алле в Самару, — снова вытерла набежавшие слезы Юлия Николаевна, — и после этого — пропала. Ко мне домой она не вернулась…
Мы помолчали.
— В милиции были? — спросила я.
— Не берут заявление, — сглотнула женщина комок. — Говорят, у этих молоденьких девочек есть такая особенность — исчезать на день-два и появляться, когда сами захотят. Они просто не знают нашу Оленьку…
— Ну вы, извините, ее тоже до этого ни разу не видели, — вставила я.
— Это не важно. Я знаю Аллу. И верю ей. Оля — тихий, домашний ребенок. Она, понимаете, не такая, как вы…— Юлия Николаевна выразительно глянула на разрез моего мини-платья и покраснела. — Извините… Ей ведь нет еще и семнадцати, в октябре только исполнится.
Я пропустила мимо ушей ее реплику. Я представила себе эту Олю — провинциальную тихоню, которая элементарно просто, выбравшись из-за маминой печки, могла забрести с новыми подружками куда-нибудь в ночной клуб, потом — в гости. Хотя… Все могло быть и не так.
— Я не хочу вас обидеть… Она — не наркоманка?
— Ой, что вы! — замахала женщина руками. — Она даже не курит.
Я понимала, что Юлия Николаевна, не знавшая Олю лично, могла завышать ей оценки, но женщину по-человечески было жалко: подруга присылает ей единственного ребенка, а тот исчезает.
— Деньги за учебу были при ней? — уточнила я.
— Да, — кивнула женщина. — Она думала, что в тот же день придется платить. А вы что думаете?..
— Я ничего не думаю. Я пока просто спрашиваю. Здесь каждая деталь может играть важную роль.
Эта фраза успокаивающе подействовала на просительницу. Она уважительно посмотрела на меня, впервые обвела взглядом кабинет. Потом как-то очень долго задержалась взглядом на фотографии в рамочке, стоящей на соседнем столе: Аня и Вовка Соболины с маленьким Антошкой гуляли по дорожкам Павловского парка.
— Кто это? — не к месту спросила женщина.
— Мои коллеги. Главный репортер и главная розыскница Агентства. Семья Соболиных.
От этих высоких титулов, которыми я наградила ребят, Юлия Николаевна еще больше присмирела и даже носом перестала шмыгать.
— Ну, пожалуй, я все у вас спросила. Теперь давайте фотографию вашей Оли.
— Да в том-то и дело, что у меня ее нет, — снова расстроилась женщина.
— Как нет?
— Так получилось, что Алла за эти годы прислала мне всего пару фотографий дочери, но там она еще дошкольница.
— Ну и как же мы будем искать вашу Олю?
— А по приметам — нельзя?
— Может, лучше у матери срочно фото получить?
— Ой, что вы! Алла же ничего еще не знает! Ну как мне, посудите, ей такое сказать?
— Да ведь такое же не скроешь!
— У Аллы, к счастью, нет домашнего телефона, а с работы и от соседей она не может звонить часто. Вот я ей пока и говорю, что Оля либо в институте, либо уже спит, уставшая… Только на вас и надежда, Светлана Аристарховна!
Да, ситуация. Спасибо вам, Марина Борисовна, удружили. Я выразительно глянула на Агееву. Та моментально уткнулась в монитор своего компьютера. Вот уж поистине: кто людям помогает, тот тратит время зря.
Юлия Николаевна, увидев мое недовольное лицо, стала быстро описывать Олю:
— Маленькая такая, худенькая. Темные короткие волосы, темные глаза…
На этом приметы заканчивались. Особых — не было.
— Ну не знаю…— Я закурила. — Полгорода таких девушек. Может, она на кого-нибудь похожа? Ну на певицу, на актрису. На Анжелику Варум, например, или на Зару?
— Похожа, — с готовностью подхватила Юлия Николаевна. — Вот на эту карточку, — и она кивнула на семейное фото Соболиных.
— Что — на всех сразу?
— Нет, — смутилась посетительница. — На девушку. Она, правда, здесь в профиль и старше Оли. Но сходство есть. Такая же незащищенная…
Да, хорошие «особые приметы».

***
Посетительница засобиралась. Я за ее спиной показала кулак Агеевой и, простившись, отправилась в свой кабинет за сумочкой: мы договорились пообедать вместе с моей новой подружкой Асей. Но в кабинет в поисках Соболина заглянул Обнорский. Я вспомнила наш утренний разговор, поправила ремень на своем сером платьице и прошлась вокруг Андрея:
— А так — хорошо?
Шеф читал вчерашнюю информационную ленточку и глянул на меня поверх очков.
— И так хорошо, и по-другому. Я же говорил: тебя ничем не испортишь, — и он снова уткнулся в текст.
Я обиделась на такое откровенное равнодушие: сам же просил, чтобы я ходила в сером. Я села за компьютер, но уже через секунду не выдержала и глянула на Обнорского поверх монитора.
— И вовсе я за тобой не слежу.
— А что же ты сейчас делаешь? — рассмеялся Андрей. — Смотришь исподтишка, как я читаю информации, следишь за выражением моего лица, так? Разноса боишься? Зря. Хорошо вчера отработала кражу картин из военно-морского училища, молодец!
Выкрутился, ничего не скажешь. Но я решила не сдаваться:
— А чем тебя мое красное платье не устраивает?
— Да все меня устраивает, — вроде как даже раздраженно сказал шеф. — Ходи ты как сумеречная дива, или светись, как фонарь — лишь бы работала хорошо… Жаль вот только, что с тобой по-хорошему нельзя. Стоит только похвалить, как ты сразу начинаешь капризничать, садиться на голову. Тебя, Света, постоянно нужно держать в узде.
И он, недовольный, вышел из кабинета.
Какой свинтус! Сначала дурилку мне утреннюю устроил, а потом ни с того ни с сего нахамил средь бела дня.
Я не знала тогда, что ТОТ день еще не наступил. Что это пока — цветочки.

***
За месяц ДО ЭТОГО…
Сопля малохольная!
Сначала ее согнуло пополам так, словно подлый хоббит неожиданно воткнул свой деревянный меч прямо ей в солнечное сплетение. Потом она изрыгнула весь свой утренний завтрак — йогурт с вишней, омлет и что там еще едят по утрам пьющие красавицы? А потом уткнулась своей роскошной физиономией прямо в центр белой раковины общественного туалета на «Ленфильме», собираясь, похоже, захлебнуться.
— Где это ты вчера так набралась? — Рядом у соседней раковины я пыталась замыть блузку.
Аська высвободила свою симпатичную мордашку из-под струй хлорной воды, провела рукой по мокрому лицу:
— Спасибо, Светик, уже лучше.
Ну злости у меня на нее не хватает! Сидит себе, зеленая, на корточках, и не соображает, что у нас с Беркутовым только-только все начиналось. Он увидел меня на площадке, махнул рукой в сторону оператора — «стоп, камера!» — и вальяжной походкой героя-любовника первой столицы подплыл к нам с Аськой. «Вы — Света?.. Я давно вас ждал, чтобы познакомиться. Я читал сборники „Все в АЖУРе“, сценарий и был уверен, что Ася — это не вы! Хоть и режиссер, и Обнорский настаивали. Так вот вы какая — Света… Так вот какая ты — моя красавица-коллега Снежана Прибрежная».
В этот момент актриса Инга Карасева, играющая героиню нашей Анечки Соболиной, закричала: «Ребята, Барчик плохо!»

***
Ася Барчик — студентка Театрального института и якобы мой двойник. В последнем меня уверяют все в Агентстве и на съемочной площадке, кто хоть раз видел нас вместе.
Чушь собачья! Я не верю в абсолютное внешнее сходство двух человек (если, конечно, они не однояйцевые близнецы). И лишний раз убедилась в этом, когда нас с Аськой познакомили на совместной пьянке актеров съемочной группы, играющих в новом телесериале журналистов из вымышленного агентства «АЖУР», и их прототипов — нас, сотрудников «Золотой пули».
Встречу эту Обнорский задумал давно, лишь только приступили к съемкам первых серий. Но была одна загвоздка. Уже вовсю шли натурные съемки, а продюсеры с главрежем все никак не могли найти актрису на роль моей Снежаны Прибрежной. И в Москве искали, и в Питере, и по театрам, и по киноинститутам — впустую. Обнорский злился. Ребята на работе меня подкалывали: «Ну, Светка, не родилась, видно, вторая такая красавица в России!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38