В отличие от семи арестованных, стоявших навытяжку, майор Жоа небрежно прислонился плечом к стене.
— Мне нужно задать вам несколько вопросов, гражданин Жоа… Прошу пройти, — холодно произнес Кваме Араухо.
И, не дожидаясь Жоа, он толкнул дверь, ведущую во вторую комнату. Майор неторопливо оторвал плечо от стены, двинулся следом.
В комнате не было никакой мебели. У стены лежали свернутые циновки из рафии, в углу — оцинкованный бак с водой. Из небольшого транзисторного приемника, поставленного на подоконник, тихо журчала музыка.
Араухо подошел к окну, глянул сквозь решетку наружу и включил звук на полную мощность. Потом хитро подмигнул майору Жоа, нагнулся, раскатал одну из циновок, уселся на нее и сделал приглашающий жест рукой:
— Садись! Друзья просят отложить операцию…
— Какого черта! — вырвалось У Жоа.
— Из форта номер семь пришел человек. Он из группы Мелинды.
— Этой ведьмы, которая погубила «Огненную колонну»? С ней давно уже пора кончать. Почему туги с этим тянут? Ведь мы сообщили им все, что нужно.
Араухо коснулся руки Жоа:
— Успокойся. Она уже встретилась с духами предков. Сейчас для нас куда опаснее Майк Браун. Связной случайно вышел на него с моей запиской, ведь теперь он комендант форта! Не перебивай. Майк Браун работает на капитана Мориса. Я установил это точно.
— Значит, на помощь из форта нам рассчитывать нечего, — помрачнел Жоа. — А действовать надо немедленно.
— У меня все готово. Но рисковать незачем. Мне верят, и все донесения с той стороны поступают ко мне.
— Но ведь Коста в Гидау, куда за два дня не доберешься! Араухо тихо рассмеялся:
— Он уже в форте номер семь. Если мой человек свяжется с ним, с Майком Брауном будет покончено. Не из-за этого я откладываю операцию: я должен быть уверен, что вертолет тугов будет ждать нас, когда провернем дело. Клянусь духами предков, мне совсем не хочется отправиться на небо следом за Кэндалом.
— Что ты хочешь сообщить капитану Коста? — уже спокойно спросил Жоа.
— Мы начинаем операцию через три дня. Дольше тянуть нельзя…
— Через неделю Кэндал отправится в Колонию, соберет Национальное собрание и провозгласит независимость, — продолжал майор.
Араухо небрежно махнул рукой:
— До этого еще далеко. Куда опаснее, что на Кэндала теперь работает этот выскочка, капитан Морис. Майк Браун его человек. И как только он сумел его обработать! Впрочем, хорошенькая сумма для мальчишки, только начинающего жизнь, немало значит.
Араухо встал с циновки, потянулся:
— Но мне пора идти. Падре меня заждался.
Жоа кивнул, не трогаясь с места.
Кваме Араухо шел, держась рукою за щеку. Все знали — его мучают зубы, и помогает ему лишь какое-то снадобье, которое специально для него готовит живущий неподалеку знахарь, высохший старик с пепельно-серой кожей, с клочками седых волос на голом черепе.
Араухо усмехнулся, издалека заметив, что перед хижиной, этой обителью черной магии, сидя на корточках друг против друга, мирно беседовали два старика — колдун и священник.
— А я вижу — вы подружились, служитель бога и наместник дьявола, — сказал, подходя к ним, Кваме Араухо.
— Не богохульствуй, сын мой, — укоризненно покачал головой отец Игнасио.
Колдун же молча встал и, приподняв циновку, закрывающую вход в капище, скрылся внутри. Потом появился с самой обычной кружкой, фаянсовой, желтой, дешевой, молча протянул ее Араухо. Тот поспешно схватил ее, хлебнул, принялся полоскать рот. Через минуту-другую он сплюнул жидкость и сказал священнику:
— Вы пойдете в форт, падре… Священник согласно кивнул.
—..к капитану Коста.
Араухо обернулся к колдуну.
— Ты расскажешь ему, что нужно делать для перехода границы. А это, падре, вам… — Араухо протянул отцу Игнасио несколько шариковых авторучек. — Он, — кивок на колдуна, — объяснит, что с ними делать.
РАЗГОВОР В ПОГРАНИЧНОЙ ЛАВКЕ
Капитан Морис, сидевший с удочками на корме старой лодки, бросил окурок в темную, казавшуюся в сумерках масленисто-тяжелой воду лагуны.
— Значит, ты видел падре из форта номер семь, — задумчиво сказал он, глядя куда-то вдаль.
— Клянусь Шанго, это был он! Он сел в грузовик, который пошел сегодня к границе! — заторопился Нхай, словно боясь, что ему не поверят. — Я видел его много раз в буше.
Разведчик выпрыгнул из лодки на серый влажный песок, стал собирать снасти.
— Но почему падре не пришел ко мне? — задумчиво спросил он самого себя. — Ведь Мелинда получила приказ держать связь только со мной…
Капитан Морис тщательно отряхнул ноги и обулся.
— Камрад Нхай! — голос Мориса стал официальным. — Я приказываю вам охранять детей советника Мангакиса и советского журналиста Корнева. С ними ничего не должно случиться. Ни-че-го! Вам понятно?
— Слушаюсь, камрад капитан! А как же отец Игнасио?
Капитан Морис невольно улыбнулся непосредственности старого солдата:
— Не беспокойся. Я свяжусь по радио с пропускным пунктом на границе, а через чае отправлюсь туда сам.
Нхай в сомнении покачал головой:
— Если у падре черно на душе, он не станет дожидаться, пока грузовик дойдет до границы. В буше много тропинок, ведущих на ту сторону.
— Я знаю отца Игнасио. — Капитан Морис положил свою тяжелую руку на плечо Нхаю. — Помни прежде всего, что я сказал тебе о детях наших друзей. Они должны быть в безопасности!
…А в это самое время в пятидесяти трех километрах от Габерона и в двенадцати от границы, отделяющей территорию Республики Богана от Колонии, на пыльной деревенской улице остановился военный грузовик.
Деревня Окити — всего лишь несколько глиняных хижин да государственная лавка, построенная из бетонных блоков, — была последним пунктом, где «фридомфайтеры» могли чувствовать себя в относительной безопасности перед переходом в партизанскую зону.
На полках лавки громоздились штуки пестрых тканей, одеяла, эмалированная посуда. Были там и керосин, и мачете, и лопаты. Мешки с крупной солью стояли рядом с ящиками пива, велосипеды громоздились один на Другом и отражались в квадратах небольших зеркал, которыми были увешаны стены.
Кое-кто из пассажиров грузовика, совсем еще мальчишки, только что закончившие военную подготовку и возвращавшиеся в свои отряды, вошли в лавку.
Торговавший в лавке мулат, отзывавшийся на имя Сана, достал из холодильника, работавшего на керосине, запотевшие бутылки лимонада.
Отец Игнасио вошел в лавку вместе с другими. При виде его глаза мулата слегка прищурились — слишком необычно выглядел человек в рясе среди ладных, крепких парней в новенькой, хорошо подогнанной военной форме.
Сана вышел из-за прилавка и молча подал старику железный стул, тот благодарно кивнул и сел, держа в худой руке стакан золотистого лимонада.
— Лимонад пахнет керосином, — неуверенно сказал священник, ни к кому не обращаясь.
Сана насторожился, невольно оглянулся на остальных посетителей. Те допивали лимонад и один за другим выходили из лавки.
— Через год обещают электричество, — подал ответную реплику мулат и опустил взгляд: в конце концов, керосином пахло действительно крепко, и фраза, сказанная священником, могла случайно совпасть с началом пароля.
Последний «фридомфайтер» вышел из лавки.
— Электричество будет гораздо раньше, — услышал Сана ответ священника и кивнул: пароль был правильный.
— Еще стаканчик, святой отец? Я угощаю…
Не дожидаясь ответа, Сана налил в высокий стакан пенистую золотистую жидкость и протянул священнику раскрытую ладонь.
Тот торопливо сунул руку за пазуху и вытащил несколько разноцветных шариковых ручек. Одну из них, красную, он отдал мулату, остальные снова спрятал.
Сана юркнул куда-то за ящики. Появился он оттуда через минуту с авторучкой за ухом и взглянул на священника.
— Вам нельзя ехать дальше, святой отец. У меня есть указание переправить вас в Колонию другим путем.
Священник кивнул.
— Я пойду с вами, — продолжал мулат.
— А как же… Слышишь? Грузовик «фридомфайтеров» просигналил раз, другой… Тогда Сана хитро улыбнулся, поманил священника пальцем:
— Извините, святой отец. Вам придется немного побыть одному. Вот здесь, за ящиками. А я постараюсь, чтобы они уехали без вас.
Старик прошел за стойку. Сана потушил лампу, и сразу все погрузилось в густейшую темноту. Священник слышал, как мулат вышел из лавки.
Через некоторое время заработал двигатель грузовика, послышались веселые голоса, отзывавшиеся сержанту, громко читавшему список пассажиров. Священник с тревогой ждал, когда выкрикнут его имя. Выкрикнули, и глухой голос отозвался:
«Здесь». Потом хлопнули дверцы кабины, одна, другая, двигатель загудел громче, его гул стал удаляться, но долго еще был слышен в тишине тропической ночи.
Сана вернулся в лавку с фонариком в руке.
— Все в порядке, святой отец! — довольно сказал он. — Подать голос и улизнуть в такой тьме совсем просто. Теперь они хватятся вас только на границе.
— Но почему я должен прятаться? — недовольно спросил священник.
Мулат весело сверкнул зубами:
— Сразу видно, что вы новичок. Мне приказано проводить вас до самых ворот форта номер семь. Пошли! Ведь у каждого из нас в этой войне есть свое задание!
ГЕНЕРАЛ ОТДАЕТ ПРИКАЗ
…Губернатор Колонии генерал ди Ногейра в этот вечер засиделся у себя в кабинете дольше обычного. Давно стемнело, а он все не вставал из-за письменного стола. Зеленый абажур старомодной настольной лампы бросал круг мягкого приятного света на стопку листков папиросной бумаги, исписанных от руки крупным писарским почерком. Это были секретные документы: шифровки из Лиссабона, донесения комендантов фортов, разбросанных по лесам и болотам Колонии, агентурные сведения.
А информация была не той, что вызывает положительные эмоции. Из Лиссабона сообщали о волнениях в частях, предназначенных для отправки в Колонию. В казармах появлялись листовки, — батальон десантников отказался грузиться на транспортный корабль. Это сообщение было ответом на просьбу губернатора заменить некоторые части в Колонии, уставшие от войны в буше.
Генерал усмехнулся: если уж эти господа в Лиссабоне не могут навести порядок в армии там, в Европе, то что делать ему, сидящему в этой проклятой дыре, где все вокруг враждебно самой идее цивилизации! И они еще смеют требовать «более решительных действий против мятежников».
Ди Ногейра откинулся на высокую прямую спинку старинного стула — он привез это неуклюжее, украшенное резьбой чудовище из родового поместья в Португалии — и устало закрыл глаза.
Одна за другой перед мысленным взором генерала проходили картины долгих лет, проведенных им в Колонии.
Экспедиции против мятежников — в первые годы он сам отправлялся с командос в буш. Горящие хижины, расстрелы заложников. Кровь, огонь, разрушения, повторение всего того, что делали благородные предки генерала несколько веков назад в Южной Америке.
Но тогда все было проще: меч и крест Лузитании были непобедимы, и язычники склонялись перед ними, стрелы были бессильны против мушкетов и пушек Теперь же… Генерал мысленно увидел «алуэт», догорающий в буше. Его сбили «стрелой» — так назывались теперь пехотные ракеты «земля — воздух», которых все больше становилось у мятежников.
Генерал взял другой листок, испещренный росчерками синего карандаша. Мятежники собирались провозгласить независимость Колонии. Через неделю где-то в буше должна открыться сессия их Национального собрания. Депутаты в него уже избраны, под носом у гарнизонов, осажденных в буше. Правда, кое-кто из этих «избранников народа» уже схвачен, но остальные…
Агентура сообщала, что сессию откроет Кэндал. Он же провозгласит независимость и будет избран первым президентом Народной Республики Гидау. А тогда мятежников признают десятки стран… Африка, Азия… и, конечно же, красные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10