— жестко сказал Коста майору. — Вы с полковником уже поставили операцию «Феникс» под угрозу срыва, а теперь хотите сорвать окончательно, оставив меня без машины! Придумайте-ка лучше что-нибудь другое!
— Может быть, попытаемся уговорить ее сдаться? — собравшись с духом, предложил Майк. — Я знал ее покойного мужа. И если бы я попробовал… В конце концов, она вдова офицера и защищала свою честь. Мы можем гарантировать ей беспристрастное судебное разбирательство.
Коста опустил голову, задумался, поднял взгляд на Майка:
— Что же, попробуйте, капитан…
Майк козырнул, вышел из блокгауза и во весь рост пошел через залитый белыми солнечными лучами плац. Он не замечал пота, заливавшего ему глаза, не слышал своих шагов, гулко отзывавшихся в мертвой тишине плаца.
— Мадам, — тихо сказал он, подойдя к окну. — Это я, капитан Браун.
— Вижу, сынок, — донесся в ответ спокойный голос Мелинды. — Ты пришел уговаривать меня сдаться, ты хочешь попытаться спасти мне жизнь?
— Да, — растерялся Майк, — у них огнеметы, гранаты со слезоточивым газом — сопротивляться бессмысленно… А это все-таки шанс. Мелинда тихо засмеялась:
— Спасибо, сынок. Но я свое дело уже сделала, а ты только начинаешь. Твоя жизнь сейчас нужнее Африке, чем моя… Слушай внимательно. Сегодня вечером, в сумерки, иди к могиле моего мужа. Письмо, которое даст тебе капитан Коста, отдашь первому, кто подойдет к тебе. Но наш человек будет вторым. Он сделает все, что нужно. А теперь уходи, я знаю, что мне делать. А им скажи, что я выйду. Пусть ждут.
И сразу же послышались ее шаги, удаляющиеся в глубь дома.
Весть о том, что Мелинда решила сдаться, поразила Коста.
— Хм… А я-то думал, что знаю этих людей! Не в их характере сдаваться… Господин майор, берите мегафон и прикажите командос не стрелять. Эта женщина нужна нам живой!
Тишина длилась минут десять. Майк начал нервничать. Наконец дверь комендантского дома отворилась, и на пороге появилась Мелинда.
Несколько секунд она не двигалась, прикрыв от солнца глаза козырьком ладони, потом сделала шаг, другой, медленно, но уверенно. На ней был тот же черный вдовий наряд, в котором она шла за гробом мужа.
Командос, словно потрясенные видом ее скорбной фигуры, медленно поднимались с земли, все еще держа автоматы наготове.
Она шла прямо на солдат. Майк рванулся было навстречу, но капитан Коста крепко стиснул его локоть:
— Подождите…
Мелинда оказалась метрах в пяти от цепи командос. Вдруг она отбросила черную вдовью шаль, неловко, по-женски, закинула руку — и медное пламя разорвалось в цепи солдат. Она не успела швырнуть вторую гранату: свинцовый вихрь сбил ее с ног, и Мелинда упала в красную пыль.
Майк застыл в ужасе, не чувствуя, как побелевшие пальцы Коста впились в его локоть.
ОБОРВАННАЯ НИТЬ
Незадолго до сумерек Коста вошел в кабинет коменданта, где Майк уединился сразу же после того, как африканцы во главе со священником забрали тело Мелинды.
Лицо Коста было холодно и спокойно, словно ничего не произошло.
— Майор совсем расклеился, — сказал он, снимая фуражку и ногой пододвигая себе стул. — Он не годится для операции.
— К сожалению, не могу вам ничем помочь, капитан! — холодно отрезал Майк.
— Что ж… — Коста странно улыбнулся. — Но вы, надеюсь, не забыли, что сегодня в сумерки у вас встреча с агентом? Майк лишь вздохнул в ответ. Коста достал из внутреннего кармана мундира пластмассовую авторучку, развинтил ее, вынул из-под стержня полоску тонкой бумаги и вместе с лупой протянул Майку.
— Вы теперь в курсе операции, и у меня нет оснований не доверять вам.
Крохотные буквы казались выпуклыми в голубоватом стекле лупы: «Начало операции отложить, необходимо доработать детали. На случай неожиданностей продолжаем слушать в то же время на тех же волнах».
— Будем надеяться, что ничего неожиданного не произойдет в ближайшие два дня, — продолжил Коста. — Я вам еще не говорил, что нам придется на некоторое время расстаться с «алуэтом»? Завтра отправим в Гидау тело полковника, а этот раскисший майор, от него здесь все равно нет толку, пусть сопровождает убитого.
Последние фразы Коста произнес так, будто ожидал согласия Майка, и Майк кивнул.
— Вот и отлично, — сдержанно сказал капитан.
Он взял у Майка бумажную ленточку, собрал авторучку и положил ее на стол.
— Теперь вы понимаете, почему я откладываю операцию? Эта история со вдовой коменданта… Как некстати все произошло!
В голосе Коста было искреннее сожаление, и Майк так же искренне согласился с ним.
Странным все-таки был этот капитан! То высокомерный и заносчивый, то такой, как сейчас… Какой? Майк не мог подобрать слов.
— Человек, передавший вам записку, должен встретиться с вами в сумерки. Передайте ему вот это и сразу же возвращайтесь.
Коста протянул Майку авторучку.
— Радисты связываются с Гидау, — сказал он уже с порога. — Я сообщу о смерти полковника де Сильва.
Браун вышел из дома, как только воздух стал за окном сиренево-серым. Он постоял у двери, окинул взглядом пустынный плац, в пыли которого все еще были видны длинные извилистые полосы: следы командос, ползших навстречу пулеметным очередям, неглубокая ямка — след разорвавшейся гранаты.
Никого не заметив, Майк двинулся направо, мимо «алуэта» — охраны около вертолета не было — к кладбищу. Он дошел до могил, когда уже стемнело, хотя весь путь неторопливым шагом занял минуты три-четыре, не больше. Потом медленно пошел назад, решив продолжать эту вынужденную прогулку еще минут десять — ведь встреча была назначена в сумерки.
Вот и «алуэт» — как раз на полпути между кладбищем и домом.
— Сеньор комендант! — неожиданно услышал он голос рядом с собою, и от машины отделилась тень. — Это я… Скорее!
Майк оглянулся. Второго поблизости не было.
«А вдруг наши не перехватят записку? — мелькнула мысль. — Вдруг я что-нибудь не понял в словах Мелинды?»
— Скорее! — повторил агент. Майк сунул ему авторучку. Агент поспешно схватил ее, и в тот же момент из-за вертолета вынырнула еще одна тень.
Первый резко обернулся, выставил вперед руку, но она отлетела, отброшенная ударом, вверх. Еще удар, и он повалился в пыль.
Нападавший склонился над агентом.
— Стой! — прогремел голос капитана Коста почти рядом. — Стой!
И тотчас позади Майка вспыхнула редкая цепь фонариков: их тонкие лучи уперлись в фигуру человека, бегущего к блокгаузам через пустынный плац. Автоматная очередь вспорола тьму, и веер огненных нитей хлестнул по фонарям.
— Не стрелять! — крикнул Коста. — Из форта ему не уйти!
Майк, выхватив свой пистолет, в растерянности стоял над стонущим агентом.
«Второй наш», — опять вспомнились ему слова Мелинды.
— Из форта ему не уйти, — повторил Коста.
А этот отлежится и понесет новый приказ в Габерон заговорщикам!
И, вытянув руку, Майк выпалил всю обойму в темноту, туда, где в пыли корчился агент.
Подскочивший Коста схватил его за руку.
— Вы сошли с ума! Вы убили нашего человека!
Командос бежали на выстрелы, не зажигая фонарей.
«Боятся», — злорадно подумал Майк и обернулся к капитану.
— Ваш человек хотел убить меня! — зло бросил он.
Затем Майк взял фонарик из руки не нашедшего что ответить капитана, стал на колени над телом убитого, зажег свет и принялся обшаривать его карманы. Авторучки с запиской не было.
— Вы оборвали связь, — грубо бросил Коста и обернулся к командос: — Никого из форта не выпускать. Мы должны найти…
Он не сказал что, махнул рукой и, резко повернувшись, быстро пошел в дом.
ЗАГОВОРЩИКИ ТОРОПЯТСЯ
Кваме Араухо расправил тонкую полоску бумаги, лежавшую перед ним, и задумался: решение требовалось принять срочно. Судя по тому, что было в записке, дело зашло слишком далеко.
Он тяжело вздохнул и поднял взгляд на сидевшего перед ним старика священника, босоногого, в пыльной и рваной, некогда лиловой рясе, подпоясанной старой, разлохматившейся веревкой.
Глаза старика были полуприкрыты, сухие губы потрескались, он дышал широко открытым ртом.
— Устали, падре? — сочувственно спросил начальник контрразведки.
Отец Игнасио кивнул:
— Мне трудновато бегать по бушу, сын мой…
— Вы знаете, что здесь написано?
— Ты не доверяешь мне, сын мой? — старик поправил тяжелый бронзовый крест, висевший на впалой узкой груди.
— Просто хочу понять, падре, как вы, клерикал, пошли на сотрудничество с нами, с атеистами.
— Мелинда верила в бога, но разве это мешало ей…
Араухо нетерпеливо перебил его:
— Да, да… Она была патриоткой, настоящей патриоткой. И она делала большое дело. — Начальник контрразведки опять кивнул на полоску бумаги, которую разглаживал своей сухой ладонью. — И все же кое-что мне продолжает оставаться неясным во всей этой истории. Я должен задать вам несколько вопросов, падре. Вы рассказали мне, что Майк Браун сообщил содержание записки Мелинде. Ни с того, ни с сего. А если это провокация?
— Капитан Браун — честный человек, — твердо ответил священник. — Мелинда верила ему.
— Но какие для этого основания?
Священник упрямо нагнул голову:
— Разве не капитан Морис отпустил его в форт после того, как эти собаки из «Огненной колонны» получили по заслугам? Капитан Морис верил в него.
— Да, я знаю об этом, — помедлив, согласился Араухо, — но почему вы напали на агента в форте, а не выследили его потом в буше? И почему капитан Браун застрелил его?
— У нас не было времени, чтобы сообщить об агенте нашим людям в буше. И если бы капитан Браун не застрелил его, кто знает, может быть, он пришел бы к заговорщикам раньше меня.
Отец Игнасио говорил тихо и спокойно, резкий тон начальника контрразведки, казалось, не производил на него никакого впечатления.
— Но вы рассказывали, что капитан Коста следил тем вечером за Майком Брауном. Значит, туги его в чем-то подозревают?
— Я сказал, что это было похоже на засаду, сын мой, — все тем же ровным, терпеливым голосом ответил священник. — Может быть, туги…
—…знали, что вы хотите напасть на их агента, — закончил за него фразу Араухо. — Но от кого?
Начальник контрразведки многозначительно замолчал. Когда он заговорил снова, голос его был полон металла:
— Только Майк Браун и Мелинда знали, что от нас… с нашей стороны, — поправился он, — пришел человек с запиской. И уж конечно, не от Мелинды могли узнать об этом туги! Значит, — он опять сделал многозначительную паузу, —…туги ведут какую-то хитрую игру. И скорее всего их цель — убедить нас в том, что в наши ряды пробрались предатели.
Он доверительно наклонился к священнику:
— В интересах дела необходимо, чтобы, кроме меня и вас, об этом никто ничего не знал. Вы меня поняли?
Отец Игнасио бесстрастно кивнул. Араухо помог ему встать со стула и, поддерживая за локоть, повел к двери.
— Да… — вспомнил он у самого порога. — Часа через три вы мне понадобитесь, падре. Здесь неподалеку есть хижина. Спросите любого, как пройти к местному знахарю. Это наш человек. Скажите ему, что вы пришли от брата, страдающего зубной болью. И располагайтесь там как дома. Я найду вас…
Начальник контрразведки стоял у окна и наблюдал за отцом Игнасио, пока священник устало пересекал плац.
Затем Араухо вернулся к столу, сунул записку в ящик, запер его. Одернув куртку и поправив кобуру, начальник контрразведки легким пружинистым шагом вышел из кабинета.
Часовые заметили начальника издалека. Они знали обычай Кваме Араухо лично проверять заключенных два-три раза в день, и один из охранников, поспешно вытащив из кармана тяжелый ключ, вставил его в замочную скважину.
Араухо сухо кивнул, часовой тотчас повернул ключ. Заключенные по заведенному порядку выстроились в первой комнате у стены. За спиной Араухо переминались с ноги на ногу часовые с автоматами, закинутыми за плечи.
— Закройте дверь, — не оборачиваясь, приказал им Араухо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
— Может быть, попытаемся уговорить ее сдаться? — собравшись с духом, предложил Майк. — Я знал ее покойного мужа. И если бы я попробовал… В конце концов, она вдова офицера и защищала свою честь. Мы можем гарантировать ей беспристрастное судебное разбирательство.
Коста опустил голову, задумался, поднял взгляд на Майка:
— Что же, попробуйте, капитан…
Майк козырнул, вышел из блокгауза и во весь рост пошел через залитый белыми солнечными лучами плац. Он не замечал пота, заливавшего ему глаза, не слышал своих шагов, гулко отзывавшихся в мертвой тишине плаца.
— Мадам, — тихо сказал он, подойдя к окну. — Это я, капитан Браун.
— Вижу, сынок, — донесся в ответ спокойный голос Мелинды. — Ты пришел уговаривать меня сдаться, ты хочешь попытаться спасти мне жизнь?
— Да, — растерялся Майк, — у них огнеметы, гранаты со слезоточивым газом — сопротивляться бессмысленно… А это все-таки шанс. Мелинда тихо засмеялась:
— Спасибо, сынок. Но я свое дело уже сделала, а ты только начинаешь. Твоя жизнь сейчас нужнее Африке, чем моя… Слушай внимательно. Сегодня вечером, в сумерки, иди к могиле моего мужа. Письмо, которое даст тебе капитан Коста, отдашь первому, кто подойдет к тебе. Но наш человек будет вторым. Он сделает все, что нужно. А теперь уходи, я знаю, что мне делать. А им скажи, что я выйду. Пусть ждут.
И сразу же послышались ее шаги, удаляющиеся в глубь дома.
Весть о том, что Мелинда решила сдаться, поразила Коста.
— Хм… А я-то думал, что знаю этих людей! Не в их характере сдаваться… Господин майор, берите мегафон и прикажите командос не стрелять. Эта женщина нужна нам живой!
Тишина длилась минут десять. Майк начал нервничать. Наконец дверь комендантского дома отворилась, и на пороге появилась Мелинда.
Несколько секунд она не двигалась, прикрыв от солнца глаза козырьком ладони, потом сделала шаг, другой, медленно, но уверенно. На ней был тот же черный вдовий наряд, в котором она шла за гробом мужа.
Командос, словно потрясенные видом ее скорбной фигуры, медленно поднимались с земли, все еще держа автоматы наготове.
Она шла прямо на солдат. Майк рванулся было навстречу, но капитан Коста крепко стиснул его локоть:
— Подождите…
Мелинда оказалась метрах в пяти от цепи командос. Вдруг она отбросила черную вдовью шаль, неловко, по-женски, закинула руку — и медное пламя разорвалось в цепи солдат. Она не успела швырнуть вторую гранату: свинцовый вихрь сбил ее с ног, и Мелинда упала в красную пыль.
Майк застыл в ужасе, не чувствуя, как побелевшие пальцы Коста впились в его локоть.
ОБОРВАННАЯ НИТЬ
Незадолго до сумерек Коста вошел в кабинет коменданта, где Майк уединился сразу же после того, как африканцы во главе со священником забрали тело Мелинды.
Лицо Коста было холодно и спокойно, словно ничего не произошло.
— Майор совсем расклеился, — сказал он, снимая фуражку и ногой пододвигая себе стул. — Он не годится для операции.
— К сожалению, не могу вам ничем помочь, капитан! — холодно отрезал Майк.
— Что ж… — Коста странно улыбнулся. — Но вы, надеюсь, не забыли, что сегодня в сумерки у вас встреча с агентом? Майк лишь вздохнул в ответ. Коста достал из внутреннего кармана мундира пластмассовую авторучку, развинтил ее, вынул из-под стержня полоску тонкой бумаги и вместе с лупой протянул Майку.
— Вы теперь в курсе операции, и у меня нет оснований не доверять вам.
Крохотные буквы казались выпуклыми в голубоватом стекле лупы: «Начало операции отложить, необходимо доработать детали. На случай неожиданностей продолжаем слушать в то же время на тех же волнах».
— Будем надеяться, что ничего неожиданного не произойдет в ближайшие два дня, — продолжил Коста. — Я вам еще не говорил, что нам придется на некоторое время расстаться с «алуэтом»? Завтра отправим в Гидау тело полковника, а этот раскисший майор, от него здесь все равно нет толку, пусть сопровождает убитого.
Последние фразы Коста произнес так, будто ожидал согласия Майка, и Майк кивнул.
— Вот и отлично, — сдержанно сказал капитан.
Он взял у Майка бумажную ленточку, собрал авторучку и положил ее на стол.
— Теперь вы понимаете, почему я откладываю операцию? Эта история со вдовой коменданта… Как некстати все произошло!
В голосе Коста было искреннее сожаление, и Майк так же искренне согласился с ним.
Странным все-таки был этот капитан! То высокомерный и заносчивый, то такой, как сейчас… Какой? Майк не мог подобрать слов.
— Человек, передавший вам записку, должен встретиться с вами в сумерки. Передайте ему вот это и сразу же возвращайтесь.
Коста протянул Майку авторучку.
— Радисты связываются с Гидау, — сказал он уже с порога. — Я сообщу о смерти полковника де Сильва.
Браун вышел из дома, как только воздух стал за окном сиренево-серым. Он постоял у двери, окинул взглядом пустынный плац, в пыли которого все еще были видны длинные извилистые полосы: следы командос, ползших навстречу пулеметным очередям, неглубокая ямка — след разорвавшейся гранаты.
Никого не заметив, Майк двинулся направо, мимо «алуэта» — охраны около вертолета не было — к кладбищу. Он дошел до могил, когда уже стемнело, хотя весь путь неторопливым шагом занял минуты три-четыре, не больше. Потом медленно пошел назад, решив продолжать эту вынужденную прогулку еще минут десять — ведь встреча была назначена в сумерки.
Вот и «алуэт» — как раз на полпути между кладбищем и домом.
— Сеньор комендант! — неожиданно услышал он голос рядом с собою, и от машины отделилась тень. — Это я… Скорее!
Майк оглянулся. Второго поблизости не было.
«А вдруг наши не перехватят записку? — мелькнула мысль. — Вдруг я что-нибудь не понял в словах Мелинды?»
— Скорее! — повторил агент. Майк сунул ему авторучку. Агент поспешно схватил ее, и в тот же момент из-за вертолета вынырнула еще одна тень.
Первый резко обернулся, выставил вперед руку, но она отлетела, отброшенная ударом, вверх. Еще удар, и он повалился в пыль.
Нападавший склонился над агентом.
— Стой! — прогремел голос капитана Коста почти рядом. — Стой!
И тотчас позади Майка вспыхнула редкая цепь фонариков: их тонкие лучи уперлись в фигуру человека, бегущего к блокгаузам через пустынный плац. Автоматная очередь вспорола тьму, и веер огненных нитей хлестнул по фонарям.
— Не стрелять! — крикнул Коста. — Из форта ему не уйти!
Майк, выхватив свой пистолет, в растерянности стоял над стонущим агентом.
«Второй наш», — опять вспомнились ему слова Мелинды.
— Из форта ему не уйти, — повторил Коста.
А этот отлежится и понесет новый приказ в Габерон заговорщикам!
И, вытянув руку, Майк выпалил всю обойму в темноту, туда, где в пыли корчился агент.
Подскочивший Коста схватил его за руку.
— Вы сошли с ума! Вы убили нашего человека!
Командос бежали на выстрелы, не зажигая фонарей.
«Боятся», — злорадно подумал Майк и обернулся к капитану.
— Ваш человек хотел убить меня! — зло бросил он.
Затем Майк взял фонарик из руки не нашедшего что ответить капитана, стал на колени над телом убитого, зажег свет и принялся обшаривать его карманы. Авторучки с запиской не было.
— Вы оборвали связь, — грубо бросил Коста и обернулся к командос: — Никого из форта не выпускать. Мы должны найти…
Он не сказал что, махнул рукой и, резко повернувшись, быстро пошел в дом.
ЗАГОВОРЩИКИ ТОРОПЯТСЯ
Кваме Араухо расправил тонкую полоску бумаги, лежавшую перед ним, и задумался: решение требовалось принять срочно. Судя по тому, что было в записке, дело зашло слишком далеко.
Он тяжело вздохнул и поднял взгляд на сидевшего перед ним старика священника, босоногого, в пыльной и рваной, некогда лиловой рясе, подпоясанной старой, разлохматившейся веревкой.
Глаза старика были полуприкрыты, сухие губы потрескались, он дышал широко открытым ртом.
— Устали, падре? — сочувственно спросил начальник контрразведки.
Отец Игнасио кивнул:
— Мне трудновато бегать по бушу, сын мой…
— Вы знаете, что здесь написано?
— Ты не доверяешь мне, сын мой? — старик поправил тяжелый бронзовый крест, висевший на впалой узкой груди.
— Просто хочу понять, падре, как вы, клерикал, пошли на сотрудничество с нами, с атеистами.
— Мелинда верила в бога, но разве это мешало ей…
Араухо нетерпеливо перебил его:
— Да, да… Она была патриоткой, настоящей патриоткой. И она делала большое дело. — Начальник контрразведки опять кивнул на полоску бумаги, которую разглаживал своей сухой ладонью. — И все же кое-что мне продолжает оставаться неясным во всей этой истории. Я должен задать вам несколько вопросов, падре. Вы рассказали мне, что Майк Браун сообщил содержание записки Мелинде. Ни с того, ни с сего. А если это провокация?
— Капитан Браун — честный человек, — твердо ответил священник. — Мелинда верила ему.
— Но какие для этого основания?
Священник упрямо нагнул голову:
— Разве не капитан Морис отпустил его в форт после того, как эти собаки из «Огненной колонны» получили по заслугам? Капитан Морис верил в него.
— Да, я знаю об этом, — помедлив, согласился Араухо, — но почему вы напали на агента в форте, а не выследили его потом в буше? И почему капитан Браун застрелил его?
— У нас не было времени, чтобы сообщить об агенте нашим людям в буше. И если бы капитан Браун не застрелил его, кто знает, может быть, он пришел бы к заговорщикам раньше меня.
Отец Игнасио говорил тихо и спокойно, резкий тон начальника контрразведки, казалось, не производил на него никакого впечатления.
— Но вы рассказывали, что капитан Коста следил тем вечером за Майком Брауном. Значит, туги его в чем-то подозревают?
— Я сказал, что это было похоже на засаду, сын мой, — все тем же ровным, терпеливым голосом ответил священник. — Может быть, туги…
—…знали, что вы хотите напасть на их агента, — закончил за него фразу Араухо. — Но от кого?
Начальник контрразведки многозначительно замолчал. Когда он заговорил снова, голос его был полон металла:
— Только Майк Браун и Мелинда знали, что от нас… с нашей стороны, — поправился он, — пришел человек с запиской. И уж конечно, не от Мелинды могли узнать об этом туги! Значит, — он опять сделал многозначительную паузу, —…туги ведут какую-то хитрую игру. И скорее всего их цель — убедить нас в том, что в наши ряды пробрались предатели.
Он доверительно наклонился к священнику:
— В интересах дела необходимо, чтобы, кроме меня и вас, об этом никто ничего не знал. Вы меня поняли?
Отец Игнасио бесстрастно кивнул. Араухо помог ему встать со стула и, поддерживая за локоть, повел к двери.
— Да… — вспомнил он у самого порога. — Часа через три вы мне понадобитесь, падре. Здесь неподалеку есть хижина. Спросите любого, как пройти к местному знахарю. Это наш человек. Скажите ему, что вы пришли от брата, страдающего зубной болью. И располагайтесь там как дома. Я найду вас…
Начальник контрразведки стоял у окна и наблюдал за отцом Игнасио, пока священник устало пересекал плац.
Затем Араухо вернулся к столу, сунул записку в ящик, запер его. Одернув куртку и поправив кобуру, начальник контрразведки легким пружинистым шагом вышел из кабинета.
Часовые заметили начальника издалека. Они знали обычай Кваме Араухо лично проверять заключенных два-три раза в день, и один из охранников, поспешно вытащив из кармана тяжелый ключ, вставил его в замочную скважину.
Араухо сухо кивнул, часовой тотчас повернул ключ. Заключенные по заведенному порядку выстроились в первой комнате у стены. За спиной Араухо переминались с ноги на ногу часовые с автоматами, закинутыми за плечи.
— Закройте дверь, — не оборачиваясь, приказал им Араухо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10