А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

А это хорошо.
- Садитесь, старина, - сказал Кэп. - Как всегда при разговоре с
Рэйнбердом, во рту у него было сухо и приходилось удерживать руки, ко-
торые норовили сплестись и сцепиться на полированной поверхности сто-
ла. И это притом, что, как он считал, Рэйнберду он нравился - если
можно сказать, что ему вообще кто-нибудь нравился.
Рэйнберд сел. На нем были старые джинсы и выцветшая рубашка.
- Как Венеция? - спросил Кэп.
- Тонет, - ответил Рэйнберд.
- У меня для вас есть работа, если захотите. Небольшая, но может
повести к заданию, которое вы сочтете гораздо интереснее.
- Говорите.
- Сугубо добровольно, - настаивал Кэп. - Вы ведь все еще на отдыхе.
- Говорите, - мягко повторил Рэйнберд, и Кэп ввел его в курс дела.
Он провел с Рэйнбердом всего пятнадцать минут, а показалось - час.
Когда этот громила вышел, Кэп облегченно вздохнул. Уэнлесс и Рэйнберд
в одно утро - такое вышибет из седла на целый день. Но утро миновало,
многое сделано, и кто знает, что будет к вечеру? Он позвонил Рэйчел.
- Слушаю, Кэп?
- Я не пойду в кафетерий, дорогая. Принесите мне, пожалуйста, че-
го-нибудь сюда. Неважно что. Что-нибудь. Спасибо. Рэйчел.
Наконец-то один. Трубка кодирующего телефона покоилась на пузатом
аппарате, начиненном микросхемами, микропроцессорами и бог знает чем
еще. Когда телефон зазвонит, это будет Элберт или Норвил, они скажут
ему, что в штате Нью-Йорк все кончено - девочка схвачена, отец -
мертв. Хорошая новость.
Кэп снова закрыл глаза. Мысли и фразы проплывали в голове, словно
большие ленивые воздушные змеи. Мысленное внушение.
Здешние умники говорят об огромных его возможностях. Представьте
себе человека, подобного Макги, поблизости от какогонибудь государс-
твенного деятеля. Скажем, рядом с этим "розовым" Тедом Кеннеди, предс-
тавьте, как он низким, неотразимо убедительным голосом подсказывает
ему, что лучший выход - самоубийство. Представьте, такой человек ока-
зывает влияние на руководителей различных подпольных групп. Жаль, что
нужно расстаться с ним. Но... что удалось однажды, можно повторить.
Девочка. Слова Уэнлесса: "СИЛА, СПОСОБНАЯ ОДНАЖДЫ РАСКОЛОТЬ НАШУ
ПЛАНЕТУ НАДВОЕ, СЛОВНО ФАРФОРОВУЮ ТАРЕЛКУ В ТИРЕ..." - разумеется,
смешны. Уэнлесс спятил, как мальчишка в рассказе Д. Г. Лоуренса, умев-
ший отгадывать победителей на лошадиных бегах. "Лот шесть" оказался
для Уэнлесса сильнодействующей кислотой, она проела огромные зияющие
дыры в его здравом смысле. Чарли - всего лишь маленькая девочка, а не
орудие судного дня. Им придется повозиться с ней, по крайней мере пока
не удастся установить, что она такое, и решить, чем она может стать.
Одного этого достаточно, чтобы вернуться к программе испытаний "лот
шесть". Если девочку можно будет убедить направить силы на пользу
стране, тем лучше.
Тем будет лучше, думал Кэп.
Кодирующий телефон внезапно издал длинный, резкий звук.
У Кэпа забилось сердце, он схватил трубку.
ПРОИСШЕСТВИЕ НА ФЕРМЕ МЭНДЕРСА
Пока Кэп обсуждал будущее Чарли Макги с Элом Стейновицем в Лонгмон-
те, она сидела, зевая и потягиваясь, на краю кровати в шестнадцатом
номере мотеля "Грезы". Яркое утреннее солнце бросало с безупречно го-
лубого осеннего неба в окно косые лучи. При дневном свете все казалось
лучше и веселее.
Она посмотрела на папочку, лежащего бесформенной массой под одея-
лом. Торчал лишь клок волос. Она улыбнулась. Он всегда делал для нее
все, что мог. Если они были голодны, он только надкусывал единственное
яблоко и отдавал ей. Когда бодрствовал, он всегда делал для нее все,
что мог.
Но когда спал, он натягивал на себя все одеяла.
Она пошла в ванную, стянула трусики, включила душ, попользовалась
туалетом, пока нагревалась вода, и затем вошла в душевую кабинку.
Ударила горячая вода, и она, улыбаясь, зажмурилась. Ничего в мире нет
прекраснее первой минуты под горячим душем.
(ТЫ ПЛОХО СЕБЯ ВЕЛА МИНУВШЕЙ НОЧЬЮ)
Она нахмурила брови.
(НЕТ, ПАПОЧКА СКАЗАЛ, НЕТ)
(ЗАЖГЛА БОТИНКИ ТОГО ПАРНЯ, ПЛОХАЯ ДЕВОЧКА, ОЧЕНЬ ПЛОХАЯ, ТЕБЕ НРА-
ВИТСЯ, ЧТО МЕДВЕЖОНОК ВЕСЬ ОБУГЛИЛСЯ?)
Она нахмурилась еще больше. К беспокойству теперь добавились страх
и стыд. Образ ее Мишки полностью никогда даже не возникал; он находил-
ся где-то в глубине сознания, и, как это часто случалось, ее вина
словно концентрировалась в запахе - запахе чего-то горелого, обуглив-
шегося. Тлеющая обивка, вата. Запах вызывал туманные видения склонив-
шихся над ней матери и отца, они были гигантами; они были напуганы;
они сердились, их голоса - громыхали и грохотали, словно валуны в ки-
но, подпрыгивающие и летящие с глухим стуком вниз по склону горы.
(ПЛОХАЯ ДЕВОЧКА! ОЧЕНЬ ПЛОХАЯ! ТЫ НЕ ДОЛЖНА, ЧАРЛИ, НИКОГДА! НИКОГ-
ДА! НИКОГДА!)
Сколько ей было тогда лет? Три? Два? Как рано может себя помнить
человек? Она спросила однажды папочку, он не знал. Он помнил укус пче-
лы, а его мама сказала, что это случилось когда ему было только полто-
ра года.
Ее самые ранние воспоминания: огромные склонившиеся над ней лица;
громкие голоса, словно валуны, скатывающиеся вниз по склону; и запах,
как бывает от сгоревшей вафли. Запах от ее волос. Она подожгла собс-
твенные волосы, и почти все они выгорели. Именно после этого папочка
упомянул слово "помощь" и мамочка стала такая забавная, сначала засме-
ялась, затем заплакала, затем снова засмеялась, да так громко и стран-
но, что папочка шлепнул ее по лицу. Чарли запомнила это, то был единс-
твенный известный ей случай, когда папочка сделал нечто подобное ма-
мочке. Может, нам стоит обратиться за "помощью", сказал папочка. Она
находилась в ванной, и ее голова была мокрой, потому что папочка сунул
ее под душ. О конечно, сказала мамочка, давай позовем д-ра Уэнлесса,
он окажет нам "помощь", сколько угодно помощи, как раньше... а затем
смех, плач, смех, еще смех и пощечина.
(ТЫ БЫЛА ТАКОЙ ПЛОХОЙ ДЕВОЧКОЙ ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ)
- Нет, - пробормотала она под барабанящий шум душа. - Папочка
сказал - нет. Папочка сказал, что могло быть... быть... хуже... лицо
того человека.
(ТЫ БЫЛА ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ)
Но им нужна была мелочь из телефонов. Так сказал папочка.
(ОЧЕНЬ ПЛОХОЙ)
Затем она снова подумала о мамочке, о том времени, когда ей было
пять лет, шел шестой... Она не любила вспоминать об этом, но память
пришла сама, от памяти никуда не деться.
Случилось это как раз перед тем, как явились плохие люди и сделали
мамочке так больно.
(УБИЛИ ЕЕ, ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, УБИЛИ ЕЕ)
Да, правильно, перед тем как убили ее и забрали Чарли. Папочка по-
садил ее на колени, чтобы почитать ей; только он взял не такие знако-
мые рассказы о Винни-Пухе, или Тигре, или миссис Жабе, или о "Большом
стеклянном лифте Вилли Вонка". Он взял несколько толстых книг без кар-
тинок. Она недовольно сморщила нос и попросила Винни-Пуха.
"Нет, Чарли, - сказал он. - Я хочу почитать тебе другие истории, и
послушай, пожалуйста. Я считаю, что ты уже достаточно взрослая, да и
мама считает так же. Эти рассказы, может, немного испугают тебя, но
они очень нужные. Это правдивые истории".
Она запомнила названия книг, из которых папочка читал рассказы, по-
тому что они по-настоящему испугали ее. Одна книга называлась "Бере-
гись!", ее написал человек по имени Чарльз Форт. Книга под названием
"Необычнее, чем наука" Фрэнка Эдвардса. Еще книга под названием "Ноч-
ная правда". Была еще одна книга, она называлась "Рассказ о пирокине-
зе, несколько историй болезни", но мамочка не разрешила папочке читать
оттуда. "Потом, - сказала мамочка, - когда она подрастет, Энди". И
отобрала книгу. К удовольствию Чарли.
Рассказы и вправду пугали. Один - о дяденьке, который заживо сгорел
в парке. Другой - о тетеньке, которая сгорела в автомобильном доми-
ке-прицепе; ничего больше там не сгорело, только тетенька, да немного
обуглилось кресло, в котором она сидела и смотрела телевизор. Отдель-
ные места ей понять было трудно, но запомнился полицейский, сказавший:
"Мы не можем объяснить этот смертельный случай. Ничего от жертвы не
осталось, кроме зубов и нескольких кусков обугленных костей. Для тако-
го нужна газосварочная установка, а вокруг ничего не обгорело. Мы не
можем объяснить, почему все это не взлетело в воздух, как ракета".
Третий рассказ был о большом мальчике - лет одиннадцати или двенад-
цати, - который сгорел на пляже. Его папа, сам здорово обжегшись, су-
нул его в воду, но мальчик и там продолжал гореть, пока весь не сго-
рел. История о девочке-подростке, которая сгорела в исповедальне, ког-
да каялась священнику во всех своих грехах. Чарли все знала о католи-
ческой исповедальне - ее подружка Дини рассказывала ей. Дини говорила,
что нужно поведать священнику обо всем плохом, что ты сделала на про-
тяжении целой недели. Дини сама еще не ходила исповедоваться, потому
что не прошла конфирмацию, но брат ее Карл ходил. Карл учился в чет-
вертом классе, и ему пришлось рассказать обо всем, даже о том случае,
когда он зашел в комнату матери и съел несколько шоколадок, подаренных
ей на день рождения. Если не расскажешь всего священнику, то не омо-
ешься кровью христовой и попадешь в место, где горят в огне.
Смысл всех этих рассказов Чарли уловила. Они ее так напугали, осо-
бенно рассказ о девочке в исповедальне, что она заплакала. "Неужели я
себя сожгу? - плакала она. - Как тогда, когда была маленькой и сожгла
себе волосы? Неужели я сожгу себя до угольков?"
Папочка с мамочкой казались расстроенными. Мамочка побледнела и все
время кусала губы, но папочка обнял Чарли за плечи и сказал: "Нет, ма-
лышка. Нет, если будешь осторожна и не будешь думать об... этом. Ты
иногда делаешь это, когда расстроена или испугана".
"Что это такое? - плакала Чарли. - Скажите мне, что это такое, я
ведь даже не знаю, и я никогда не буду этого делать, обещаю!"
Мамочка сказала: "Насколько мы знаем, малышка, это называется пиро-
кинез. Это слово значит, что кто-то может иногда зажигать огонь, лишь
только подумав об огне. Обычно это происходит, когда человек расстро-
ен. Некоторые люди, очевидно, обладают этой... ну, способностью на
протяжении всей своей жизни и даже не подозревают о ней. А некото-
рых... ну, эта способность охватывает на мгновение, и они...". Она не
смогла договорить.
"Они себя сжигают, - сказал папочка. - Как тогда, когда ты была ма-
ленькой и сожгла себе волосы, да. Но ты можешь и должна держать это в
узде, Чарли. Ты должна. Видит бог - это не твоя вина". При этих словах
его и мамочкины глаза встретились на мгновение и что-то промелькнуло
между ними.
Обняв ее за плечи, он сказал: "Иногда ты ничего не можешь поделать,
я знаю. Это нечаянно, это просто печальное происшествие. Когда ты ма-
ленькая, заигравшись, забывала пойти в туалет и делала в штанишки, мы
называли это "происшествием" - помнишь?" "Я больше так не делаю".
"Конечно, нет. Скоро ты будешь держать в узде и то, другое. А пока,
Чарли, ты должна обещать, что никогда, никогда, никогда, если сможешь,
не будешь выходить из себя, выходить из себя так, что тебе захочется
зажечь огонь. А если все-таки ты выйдешь из себя и не сможешь ничего
поделать, отбрось это от себя. В мусорную корзинку или в пепельницу.
Постарайся выйти на улицу. Постарайся отбросить это в воду, если она
есть поблизости".
"Но никогда не бросай в людей, - сказала мамочка, ее лицо попрежне-
му оставалось бледным и серьезным. - Это очень опасно, Чарли. Тогда ты
будешь очень плохой девочкой. Потому что, - она с трудом выдавливала
из себя слова, - ты так можешь убить человека".
А потом Чарли плакала навзрыд, это были слезы ужаса и раскаяния,
ведь обе мамочкины руки - в бинтах, и она понимала, почему папочка чи-
тал ей все эти страшные истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59