В последний момент ему показалось слишком надуманным
имя Гамп - во всяком случае, здесь. Он купил буклетик под названием
"Женщины тоже имеют права на недвижимость" и сказал лесбо-королеве в
кабинке, что пошлет брошюру своей сестре Дженни, живущей в Топеке.
Лесбо-королева улыбнулась и пожелала ему хорошего дня. Норман
улыбнулся в ответ и пожелал ей того же. Он охватывал взглядом всю
толпу, выискивая в ней только одного человека - Роуз. Пока что ее не
заметно, но ничего страшного; день только начинается. Норман ощущал
почти стопроцентную уверенность в том, что она обязательно появится на
полуденный ленч, а как только он увидит ее собственными глазами, все
будет хорошо, все будет хорошо, несмотря ни на что, все будет хорошо.
Верно, он обгадился возле билетной кассы, ну и что? Его оплошность
сошла ему с рук, и он больше не ошибется. Ни за что.
- Шикарный лимузин у вас, дружище, - приветливо заметила молодая
женщина в шортах леопардовой расцветки. Она вела за руку маленького
мальчика, Мальчишка держал стаканчик вишневого мороженого "Снежный
конус" и, похоже, стремился нанести розовый слой на физиономию.
Норману он показался полнейшим дебилом. - И мысли неплохие.
Она протянула руку, предлагая Норману хлопнуть по ней, и он
задумался - всего лишь на миг, - представляя, с какой скоростью
исчезла бы с ее рожи эта идиотская ухмылка, говорящая: "Ах, как мне
жаль таких бедных калек!", если бы он вместо того, чтобы дать ей
пятерню, как она ожидала, откусил ей пару пальцев. Она протягивала
левую руку, и Норман не удивился, не увидев на ней обручального
кольца, хотя крысенок с размазанным по физиономии вишневым поносом
очень походил на нее.
"Потаскуха, - подумал он. - Глядя на тебя, я понимаю, что
случилось с миром. Что ж ты сделала, стерва? Попросила кого-то из
своих подружек осеменить тебя спермой индюка?"
Он улыбнулся и легонько хлопнул по ее ладони. - Спасибо. Вы
замечательно выглядите.
- У вас есть здесь друзья?
- Есть. Вы, например, - нашелся он. Она засмеялась, польщенная.
- Спасибо. Но понимаете, что я хочу сказать.
- Тогда я в гордом одиночестве. Просто заглянул на огонек. Если
кому-то помешаю или же гулянье окажется закрытым мероприятием, всегда
могу убраться восвояси.
- Ну что вы, ни в коем случае! - воскликнула она, приходя в ужас
от одной только мысли об этом... как он и предполагал. - Оставайтесь.
Веселитесь с нами. Могу я угостить вас чем-нибудь? Я была бы рада. Не
хотите сахарной ваты? Или горячую сосиску, может быть?
- Нет, спасибо, - вежливо отказался Норман. - Некоторое время
назад я попал в аварию на мотоцикле, почему, собственно, и очутился в
этом замечательном транспортном средстве. - Сучка сочувствующе кивала
головой; при желании он заставил бы ее разрыдаться за три минуты, если
не раньше. - С тех пор я не замечаю за собой особого аппетита. - Он
смущенно улыбнулся ей. - Но жизнь по-прежнему мне нравится, честное
слово.
Она засмеялась.
- Вы молодец. Желаю хорошо провести день.
Он кивнул.
- И вам того же вдвойне. Хорошего дня и тебе, сынок.
- Спасибо, - буркнул ублюдок с перепачканными розовой пеной
щеками, враждебно глядя на Нормана. На мгновение Нормана охватила
настоящая паника, ему показалось, что мальчонка смотрит на него и
видит в человеке с бритым черепом и в кожаной куртке - Гампе Питерсоне
истинного Дэниелса. Он повторил про себя, что страдает парковой
разновидностью паранойи, не более и не менее - в конце концов, он
пробрался на территорию противника, а при таких обстоятельствах
параноидальные симптомы вполне объяснимы, - но все же быстро покатил
прочь.
Он предполагал, что почувствует себя лучше, как только удалится
от мальчишки с враждебным взглядом, но этого не произошло. Короткий
всплеск оптимизма - уступил место нервной неуверенности. До
полуденного ленча оставалось совсем немного, люди рассядутся за столы
минут через пятнадцать, не позже, а Роуз до сих пор не видно. Кое-кто
из женщин все еще гуляет по парку, возможно, она с ними, но ему это
казалось маловероятным. Его жена не из тех, кто питает страсть к
аттракционам.
"Да, в этом ты прав, ей никогда не нравились аттракционы... но
может быть, она изменилась", - прошептал внутренний голос. Он хотел
было продолжить, однако Норман усилием воли заставил его умолкнуть. Не
нужна ему эта чушь, не нужны никакие подсказки, хотя он знал: в Роуз
наверняка что-то изменилось, иначе она по-прежнему находилась бы дома,
гладила его рубашки по средам, выходила за покупками в положенное
время, и того, что сейчас происходит, попросту не было бы. Мысль о
том, что она осмелилась покинуть дом, бросить его, сбежать, захватив с
собой кредитную карточку, снова завладела его сознанием, набросившись
на мозг, как голодная собака на кость, и он едва не взвыл от
бессильной ярости. Норман опять запаниковал, ему стало трудно дышать,
словно тяжелый груз опустился на грудь.
"Держи себя в руках, - приказал он себе. - Ты не должен
нервничать. Представь, что ты в засаде, что выполняешь работу, которой
занимался тысячу раз. Если сможешь заставить себя относиться к
происходящему именно так, все будет в порядке. Знаешь, что я тебе
скажу, Норми? Забудь, что ты ищешь Роуз; забудь о ней до тех пор, пока
не увидишь ее".
Он попытался. Ему помогло то, что события развивались в полном
соответствии с продуманным сценарием: Гампа Питерсона принимали за
привычную и не стоящую внимания часть пейзажа. Две телки в
футболках-безрукавках, открывающих их чересчур развитые бицепсы,
заставили его поиграть с ними в фрисби, пожилая матрона с копной седых
волос на макушке и уродливо вздувшимися варикозными венами принесла
ему фруктовый йогурт, потому что, по ее словам, решила, что ему жарко
и неловко в этой коляске. "Гамп" поблагодарил ее и сказал, что ему
действительно немного жарко. "Но тебе не жарко, красавица, - подумал
он, когда седая женщина зашагала прочь. - Ты холодная, как сосулька.
Неудивительно, что тебя тянет к лесбиянкам - ты не завлечешь мужика в
постель даже под страхом смерти". Однако йогурт оказался на удивление
вкусным - холодным, - и он проглотил его с жадностью.
Очень важно не задерживаться на одном месте слишком долго. Он
переехал к площадке для игры в подковку, где двое кретинов с
нарушенной координацией движения играли в паре против таких же
никудышних женщин. Норману подумалось, что игра может продолжаться до
самого заката. Он прокатился мимо импровизированной кухни под
брезентом, где повара снимали с решетки гриля первые горячие
гамбургеры и раскладывали по сервировочным тарелкам картофельный
салат. В конце концов Норман выехал на центральную аллею и направился
к аттракционам. Он катился, опустив голову, бросая короткие взгляды на
женщин, которые сходились к столам в предвкушении ленча, толкая перед
собой коляски с детьми, зажимая под мышкой вшивые призы, выигранные на
каком-нибудь конкурсе. Роуз среди них не было. Похоже, ее нет нигде.
7
Целиком поглощенный поисками Роуз, Норман не заметил, что
чернокожая женщина, обратившая на него внимание раньше, снова проявила
к нему интерес.
Это была действительно очень крупная женщина, которая на самом
деле слегка смахивала на Уильяма Перри по прозвищу Холодильник.
Герт находилась на детской площадке и раскачивала маленького
сынишку Мелани Хаггинс на качелях. Заметив Нормана, она оставила свое
занятие и встряхнула головой, словно желая избавиться от лишних
мыслей. Она продолжала смотреть на калеку в инвалидной коляске, хотя
теперь он удалялся от нее, и она видела лишь его спину. На спинке
коляски она разглядела наклейку с надписью "Я МУЖЧИНА, КОТОРЫЙ УВАЖАЕТ
ЖЕНЩИН".
"Кроме того, ты мужчина, который похож на кого-то, - подумала
Герт. - Или ты просто напоминаешь какого-то киноактера?"
- Ну, Герт! - прикрикнул на нее сын Мелани Хаггинс. - Толкай! Я
хочу раскачаться высоко-высоко! Я хочу сделать петлю!
Герт толкнула сильнее, хотя Стэнли еще слишком мал, чтобы делать
полный оборот на качелях - нет уж, увольте, не в {таком} младенческом
возрасте. И все же его смех доставлял ей удовольствие; услышав его,
она сама невольно улыбнулась. Она толкнула еще сильнее, выбрасывая из
головы назойливые мысли об инвалиде в коляске. Выбрасывая из
{сознательной} части мозга.
- Я хочу сделать петлю, Герт! Пожалуйста! Ну давай, пожалуйста!
"Черт с тобой, - подумала Герт, - один раз не повредит".
- Держись крепко, герой, - велела она. - Поехали!
8
Норман продолжал двигаться даже тогда, когда понял, что миновал
последних посетителей, пришедших на пикник "Дочерей и сестер". Он счел
благоразумным не мозолить им глаза, пока женщины из "Дочерей и сестер"
и их гости будут сидеть за столами.
К тому же панический страх продолжал усиливаться, и он опасался,
что какой-нибудь слишком наблюдательный гость заметит, что с ним
творится что-то неладное. Его убежденность, что Роуз обязательно
объявится на пикнике, ничуть не поколебалась, однако прошли уже все
мыслимые и немыслимые сроки, а ее до сих пор нет. Норман не думал, что
проглядел ее, он знал, что ее нет, и это совершенно непонятно. Ведь
Роуз мышь, разрази ее гром, серая тщедушная мышка, и если она не рядом
со своими пришибленными подружками, то где же тогда? Куда ее занесло,
черт побери, если здесь ее нет?
Он проехал под плакатом "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ЦЕНТРАЛЬНУЮ АЛЛЕЮ" и
покатил дальше, не обращая особого внимания на то, куда движется.
Самое приятное в инвалидной коляске, как он обнаружил, состоит в том,
что люди уступают вам дорогу.
Парк постепенно заполнялся, и это, наверное, хорошо, но больше
ничего хорошего он не видел. В голове снова появились знакомые толчки,
предвещавшие головную боль, а бегущие по небу облака вызывали странные
ощущения - словно он очутился на чужой планете. Почему, например, так
много людей смеется? Чему, черт возьми, они радуются? Неужели они не
понимают, в каком мире живут? Неужели не соображают, что все - {все} -
висит над краем пропасти? Он с испугом понял, что все женщины кажутся
ему похожими на кукольных девочек с обложек журналов, а мужчины - на
педерастов, все до единого, словно планета погрузилась в болото
однополой любви.
Головная боль усиливалась, по краям предметов снова начали
появляться яркие подвижные зигзагообразные линии. Звуки парка
усилились до умопомрачения, словно безжалостный гном, поселившийся у
него в черепе, медленно вращал ручку громкости до максимальных
децибел. Кабинки, грохочущие на первом подъеме американских горок,
производили шум, сравнимый разве что с шумом снежной лавины в горах, а
когда они съезжали вниз на головоломном спуске, визгливые крики
катающихся разрывали его барабанные перепонки, как шрапнель. Каллиопа,
со своими тягучими мелодиями, электронная трескотня из зала видеоигр,
нудное жужжание машин на площадке аттракциона "Ралли"... их звуки
сливались, перемешивались между собой и вонзались в его мятущийся,
переутомленный мозг, как голодные чудовища. Самым ужасным звуком,
который заглушал все остальные, впиваясь в ткани мозга, как лезвие
тупого кинжала, казался ему клич механического капитана, стоящего
перед "Кораблем призраков". Норман подумал, что если еще хоть раз
услышит его дурацкое "Приготовься к {ужасам}, юнга!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
имя Гамп - во всяком случае, здесь. Он купил буклетик под названием
"Женщины тоже имеют права на недвижимость" и сказал лесбо-королеве в
кабинке, что пошлет брошюру своей сестре Дженни, живущей в Топеке.
Лесбо-королева улыбнулась и пожелала ему хорошего дня. Норман
улыбнулся в ответ и пожелал ей того же. Он охватывал взглядом всю
толпу, выискивая в ней только одного человека - Роуз. Пока что ее не
заметно, но ничего страшного; день только начинается. Норман ощущал
почти стопроцентную уверенность в том, что она обязательно появится на
полуденный ленч, а как только он увидит ее собственными глазами, все
будет хорошо, все будет хорошо, несмотря ни на что, все будет хорошо.
Верно, он обгадился возле билетной кассы, ну и что? Его оплошность
сошла ему с рук, и он больше не ошибется. Ни за что.
- Шикарный лимузин у вас, дружище, - приветливо заметила молодая
женщина в шортах леопардовой расцветки. Она вела за руку маленького
мальчика, Мальчишка держал стаканчик вишневого мороженого "Снежный
конус" и, похоже, стремился нанести розовый слой на физиономию.
Норману он показался полнейшим дебилом. - И мысли неплохие.
Она протянула руку, предлагая Норману хлопнуть по ней, и он
задумался - всего лишь на миг, - представляя, с какой скоростью
исчезла бы с ее рожи эта идиотская ухмылка, говорящая: "Ах, как мне
жаль таких бедных калек!", если бы он вместо того, чтобы дать ей
пятерню, как она ожидала, откусил ей пару пальцев. Она протягивала
левую руку, и Норман не удивился, не увидев на ней обручального
кольца, хотя крысенок с размазанным по физиономии вишневым поносом
очень походил на нее.
"Потаскуха, - подумал он. - Глядя на тебя, я понимаю, что
случилось с миром. Что ж ты сделала, стерва? Попросила кого-то из
своих подружек осеменить тебя спермой индюка?"
Он улыбнулся и легонько хлопнул по ее ладони. - Спасибо. Вы
замечательно выглядите.
- У вас есть здесь друзья?
- Есть. Вы, например, - нашелся он. Она засмеялась, польщенная.
- Спасибо. Но понимаете, что я хочу сказать.
- Тогда я в гордом одиночестве. Просто заглянул на огонек. Если
кому-то помешаю или же гулянье окажется закрытым мероприятием, всегда
могу убраться восвояси.
- Ну что вы, ни в коем случае! - воскликнула она, приходя в ужас
от одной только мысли об этом... как он и предполагал. - Оставайтесь.
Веселитесь с нами. Могу я угостить вас чем-нибудь? Я была бы рада. Не
хотите сахарной ваты? Или горячую сосиску, может быть?
- Нет, спасибо, - вежливо отказался Норман. - Некоторое время
назад я попал в аварию на мотоцикле, почему, собственно, и очутился в
этом замечательном транспортном средстве. - Сучка сочувствующе кивала
головой; при желании он заставил бы ее разрыдаться за три минуты, если
не раньше. - С тех пор я не замечаю за собой особого аппетита. - Он
смущенно улыбнулся ей. - Но жизнь по-прежнему мне нравится, честное
слово.
Она засмеялась.
- Вы молодец. Желаю хорошо провести день.
Он кивнул.
- И вам того же вдвойне. Хорошего дня и тебе, сынок.
- Спасибо, - буркнул ублюдок с перепачканными розовой пеной
щеками, враждебно глядя на Нормана. На мгновение Нормана охватила
настоящая паника, ему показалось, что мальчонка смотрит на него и
видит в человеке с бритым черепом и в кожаной куртке - Гампе Питерсоне
истинного Дэниелса. Он повторил про себя, что страдает парковой
разновидностью паранойи, не более и не менее - в конце концов, он
пробрался на территорию противника, а при таких обстоятельствах
параноидальные симптомы вполне объяснимы, - но все же быстро покатил
прочь.
Он предполагал, что почувствует себя лучше, как только удалится
от мальчишки с враждебным взглядом, но этого не произошло. Короткий
всплеск оптимизма - уступил место нервной неуверенности. До
полуденного ленча оставалось совсем немного, люди рассядутся за столы
минут через пятнадцать, не позже, а Роуз до сих пор не видно. Кое-кто
из женщин все еще гуляет по парку, возможно, она с ними, но ему это
казалось маловероятным. Его жена не из тех, кто питает страсть к
аттракционам.
"Да, в этом ты прав, ей никогда не нравились аттракционы... но
может быть, она изменилась", - прошептал внутренний голос. Он хотел
было продолжить, однако Норман усилием воли заставил его умолкнуть. Не
нужна ему эта чушь, не нужны никакие подсказки, хотя он знал: в Роуз
наверняка что-то изменилось, иначе она по-прежнему находилась бы дома,
гладила его рубашки по средам, выходила за покупками в положенное
время, и того, что сейчас происходит, попросту не было бы. Мысль о
том, что она осмелилась покинуть дом, бросить его, сбежать, захватив с
собой кредитную карточку, снова завладела его сознанием, набросившись
на мозг, как голодная собака на кость, и он едва не взвыл от
бессильной ярости. Норман опять запаниковал, ему стало трудно дышать,
словно тяжелый груз опустился на грудь.
"Держи себя в руках, - приказал он себе. - Ты не должен
нервничать. Представь, что ты в засаде, что выполняешь работу, которой
занимался тысячу раз. Если сможешь заставить себя относиться к
происходящему именно так, все будет в порядке. Знаешь, что я тебе
скажу, Норми? Забудь, что ты ищешь Роуз; забудь о ней до тех пор, пока
не увидишь ее".
Он попытался. Ему помогло то, что события развивались в полном
соответствии с продуманным сценарием: Гампа Питерсона принимали за
привычную и не стоящую внимания часть пейзажа. Две телки в
футболках-безрукавках, открывающих их чересчур развитые бицепсы,
заставили его поиграть с ними в фрисби, пожилая матрона с копной седых
волос на макушке и уродливо вздувшимися варикозными венами принесла
ему фруктовый йогурт, потому что, по ее словам, решила, что ему жарко
и неловко в этой коляске. "Гамп" поблагодарил ее и сказал, что ему
действительно немного жарко. "Но тебе не жарко, красавица, - подумал
он, когда седая женщина зашагала прочь. - Ты холодная, как сосулька.
Неудивительно, что тебя тянет к лесбиянкам - ты не завлечешь мужика в
постель даже под страхом смерти". Однако йогурт оказался на удивление
вкусным - холодным, - и он проглотил его с жадностью.
Очень важно не задерживаться на одном месте слишком долго. Он
переехал к площадке для игры в подковку, где двое кретинов с
нарушенной координацией движения играли в паре против таких же
никудышних женщин. Норману подумалось, что игра может продолжаться до
самого заката. Он прокатился мимо импровизированной кухни под
брезентом, где повара снимали с решетки гриля первые горячие
гамбургеры и раскладывали по сервировочным тарелкам картофельный
салат. В конце концов Норман выехал на центральную аллею и направился
к аттракционам. Он катился, опустив голову, бросая короткие взгляды на
женщин, которые сходились к столам в предвкушении ленча, толкая перед
собой коляски с детьми, зажимая под мышкой вшивые призы, выигранные на
каком-нибудь конкурсе. Роуз среди них не было. Похоже, ее нет нигде.
7
Целиком поглощенный поисками Роуз, Норман не заметил, что
чернокожая женщина, обратившая на него внимание раньше, снова проявила
к нему интерес.
Это была действительно очень крупная женщина, которая на самом
деле слегка смахивала на Уильяма Перри по прозвищу Холодильник.
Герт находилась на детской площадке и раскачивала маленького
сынишку Мелани Хаггинс на качелях. Заметив Нормана, она оставила свое
занятие и встряхнула головой, словно желая избавиться от лишних
мыслей. Она продолжала смотреть на калеку в инвалидной коляске, хотя
теперь он удалялся от нее, и она видела лишь его спину. На спинке
коляски она разглядела наклейку с надписью "Я МУЖЧИНА, КОТОРЫЙ УВАЖАЕТ
ЖЕНЩИН".
"Кроме того, ты мужчина, который похож на кого-то, - подумала
Герт. - Или ты просто напоминаешь какого-то киноактера?"
- Ну, Герт! - прикрикнул на нее сын Мелани Хаггинс. - Толкай! Я
хочу раскачаться высоко-высоко! Я хочу сделать петлю!
Герт толкнула сильнее, хотя Стэнли еще слишком мал, чтобы делать
полный оборот на качелях - нет уж, увольте, не в {таком} младенческом
возрасте. И все же его смех доставлял ей удовольствие; услышав его,
она сама невольно улыбнулась. Она толкнула еще сильнее, выбрасывая из
головы назойливые мысли об инвалиде в коляске. Выбрасывая из
{сознательной} части мозга.
- Я хочу сделать петлю, Герт! Пожалуйста! Ну давай, пожалуйста!
"Черт с тобой, - подумала Герт, - один раз не повредит".
- Держись крепко, герой, - велела она. - Поехали!
8
Норман продолжал двигаться даже тогда, когда понял, что миновал
последних посетителей, пришедших на пикник "Дочерей и сестер". Он счел
благоразумным не мозолить им глаза, пока женщины из "Дочерей и сестер"
и их гости будут сидеть за столами.
К тому же панический страх продолжал усиливаться, и он опасался,
что какой-нибудь слишком наблюдательный гость заметит, что с ним
творится что-то неладное. Его убежденность, что Роуз обязательно
объявится на пикнике, ничуть не поколебалась, однако прошли уже все
мыслимые и немыслимые сроки, а ее до сих пор нет. Норман не думал, что
проглядел ее, он знал, что ее нет, и это совершенно непонятно. Ведь
Роуз мышь, разрази ее гром, серая тщедушная мышка, и если она не рядом
со своими пришибленными подружками, то где же тогда? Куда ее занесло,
черт побери, если здесь ее нет?
Он проехал под плакатом "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ЦЕНТРАЛЬНУЮ АЛЛЕЮ" и
покатил дальше, не обращая особого внимания на то, куда движется.
Самое приятное в инвалидной коляске, как он обнаружил, состоит в том,
что люди уступают вам дорогу.
Парк постепенно заполнялся, и это, наверное, хорошо, но больше
ничего хорошего он не видел. В голове снова появились знакомые толчки,
предвещавшие головную боль, а бегущие по небу облака вызывали странные
ощущения - словно он очутился на чужой планете. Почему, например, так
много людей смеется? Чему, черт возьми, они радуются? Неужели они не
понимают, в каком мире живут? Неужели не соображают, что все - {все} -
висит над краем пропасти? Он с испугом понял, что все женщины кажутся
ему похожими на кукольных девочек с обложек журналов, а мужчины - на
педерастов, все до единого, словно планета погрузилась в болото
однополой любви.
Головная боль усиливалась, по краям предметов снова начали
появляться яркие подвижные зигзагообразные линии. Звуки парка
усилились до умопомрачения, словно безжалостный гном, поселившийся у
него в черепе, медленно вращал ручку громкости до максимальных
децибел. Кабинки, грохочущие на первом подъеме американских горок,
производили шум, сравнимый разве что с шумом снежной лавины в горах, а
когда они съезжали вниз на головоломном спуске, визгливые крики
катающихся разрывали его барабанные перепонки, как шрапнель. Каллиопа,
со своими тягучими мелодиями, электронная трескотня из зала видеоигр,
нудное жужжание машин на площадке аттракциона "Ралли"... их звуки
сливались, перемешивались между собой и вонзались в его мятущийся,
переутомленный мозг, как голодные чудовища. Самым ужасным звуком,
который заглушал все остальные, впиваясь в ткани мозга, как лезвие
тупого кинжала, казался ему клич механического капитана, стоящего
перед "Кораблем призраков". Норман подумал, что если еще хоть раз
услышит его дурацкое "Приготовься к {ужасам}, юнга!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96