– Но во всей этой истории мне остается неясным один вопрос.
– Какой же? – спросил я.
– Зачем вы пришли ко мне?
– Я хочу доказать истину Кэйду Кайферу. Я должен доказать ему, что у меня были основания обещать сделать что-то для Пел. Что я не убивал Тони из-за того, что не мог выполнить условий нашего договора. Тогда, может быть, он поймет, что совершил Кендалл, и поможет мне его найти.
– Как женщина женщине, – сказала Лу, – я хочу сказать, что миссис Чартерс тут совершенно ни при чем и вовсе не заслуживает того, что с ней в настоящий момент происходит.
Миссис Ландерс долго смотрела на Лу, потом перевела взгляд на меня. Теперь ее лицо стало таким, как я его помнил: холодным и расчетливым. Она не была наивной и знала правила игры.
– Поговорим откровенно, – сказала она. – Я была свидетелем обвинения на процессе Мантиновер, но, честно говоря, мне это не нравилось. Я знаю, что почти все мужчины негодяи. Я была замужем четыре раза: богатые или бедные, все вы одинаковы. Саммерс получил то, что заслуживал. Он периодически приводил женщин в квартиру, когда Пел не было дома. Я их отсюда слышала. Да еще суд самодовольных лицемеров присяжных, которые вряд ли могут гордиться тем, что приговорили Пел к смертной казни. Поверьте мне, что если бы я знала, что у них был хоть малейший шанс приговорить Пел, я бы никогда не дала тех показаний на суде.
Я открыл было рот, но она остановила меня.
– Нет. Дайте мне закончить. Итак, вы сказали этому Тони Мантину, что за десять тысяч долларов вы смогли бы уговорить отказаться от прежних показаний свидетеля обвинения, который лжесвидетельствовал?
– Точно.
– И речь шла обо мне?
– Речь шла о вас.
– Понятно, – сказала миссис Ландерс. – В итоге, судя по именам, которые вы здесь называли, вы считаете, что Саммерса убил или сам Касс Харди, или кто-то, кому он за это заплатил. И потом он заплатил также мне крупную сумму за то, чтобы я помогла приговорить к смерти невиновную. Так ли это?
– Так.
Миссис Ландерс прикурила новую сигарету от окурка только что выкуренной.
– Черт подери, – сказала она так спокойно, что это не походило на ругательство: так, манера говорить. – Я думала, что меня в жизни больше нельзя было ничем удивить. Но, следует признать, что я ошибалась. Молодой человек, сколько мне, по-вашему, лет?
Я ответил, что не имею ни малейшего представления.
– Мне шестьдесят пять, – сказала миссис Ландерс. В пятнадцать лет я была танцовщицей в провинции. Потом я была в кордебалете различных заведений Нью-Йорка. Я вышла замуж за балетмейстера, потом – за ударника оркестра в одном из кабаков «Гринвич Виллидж», а после него – за миллионера. С перерывами между замужествами. Я раздевалась за деньги, а иногда для своего удовольствия. Я один раз была в запое тридцать дней. Я таскалась из отеля в отель. На меня подавали в суд за прелюбодеяние. Меня вываливали в грязи и обзывали всякими словами толпы мужчин. (Яростным движением она швырнула стакан на ковер). Но, прости, господи, впервые в жизни меня обвиняют в том, что я соврала за деньги!
Лу со смущенным видом рассматривала пол. У меня пересохло в горле и я налил себе виски.
– Как вы думаете, мистер Чартерс, во сколько мне обходится эта квартира? – продолжала миссис Ландерс.
– Уйму денег, – сказал я.
Она улыбнулась.
– В восемьсот долларов в неделю. И так круглый год, независимо от того, здесь ли я, в Париже или на Бермудах. А это – кроличья клетка по сравнению с моей квартирой в Нью-Йорке или с моей виллой на Бермудских островах. А во сколько вы оценили бы вот эти перстни?
– Не знаю.
– Они застрахованы на сорок тысяч долларов. Но это все не имеет значения. И если я вам об этом говорю, то только для того, чтобы вы поняли одно: кем бы я ни была, я дорого стою. Поэтому, за какую сумму я согласилась бы по-вашему подвергнуться риску попасть в тюрьму за лжесвидетельство? Чтобы дать показания против женщины, которая была мне скорее симпатична и которую мне было жалко? Да для этого не хватило бы всего Сан Сити. Нет. Когда я давала во время процесса присягу и свидетельские показания, я говорила правду, одну правду и ничего, кроме правды.
– Это невозможно, – возразил я.
– Почему же? – спросила миссис Ландерс.
– Потому что я работал в этом здании в момент его переоборудования. Стены здесь имеют толщину тридцать сантиметров. Практически невозможно, чтобы вы услышали то, что происходило в соседней квартире.
– Мы зашли в квартиру А7 и провели опыт, – подхватила Лу. – Джим сказал, что я должна была сказать. Потом он ушел в спальню и закрыл дверь. Я очень громко сказала: «Нет, умоляю, не убивай меня!», затем шесть раз подряд ударила рейкой по доске. Джим в спальне ничего не услышал.
– А, понимаю, – сказала миссис Ландерс.
Когда она встала с кресла, пеньюар приоткрылся. Под ним были надеты только черного цвета трусики и бюстгальтер. Даже в шестьдесят пять лет тело у нее было красивым. В молодости она должна была быть чертовски хороша. В ней еще оставалось что-то такое, завлекающее, то, что было и у Лу.
– Пойдемте. Пойдемте в спальню, – сказала она, – я вам кое-что покажу, молодой человек. А поскольку я уже больше не могу вам показать того, что могла бы показать лет сорок назад, то девушка приглашается тоже.
Мы прошли вслед за ней в спальню. Комната эта выглядела просто, как-то даже строго по сравнению с салоном. Северная стена ее подходила к южной стене спальни квартиры А7. Окно было открыто и ветер колыхал занавески.
Я высунулся из окна. Балкона не было, но менее чем в пяти метрах я заметил увитый плющом балкон квартиры А7.
– Понятно, – с горечью сказал я. – Вы хотите сказать, что услышали голос Пел через окно.
Миссис Ландерс покачала головой.
– Нет. За все то время, пока Саммерсы были моими соседями, я слышала через окно не больше десяти слов. Кроме того, и вы должны это знать, если вы работали над переоборудованием здания, квартиры имеют систему кондиционирования, и Саммерсы редко открывали окно, особенно летом.
Я и позабыл про систему кондиционирования.
– В таком случае я не понимаю... – начала Лу с удивлением.
Миссис Ландерс открыла дверь огромной ванной комнаты. В ней, кроме ванны и другого санитарного оборудования, стояло комфортабельное кресло.
Миссис Ландерс вздохнула.
– Я провожу здесь много времени. Поверьте мне, старость – не радость, особенно для женщин. Вы вынуждены ограничивать себя в количестве сигарет. Вам можно есть определенное количество раз в день, иметь определенное количество успехов, прочитать определенное количество книг, выпить определенное количество рюмок виски. Мне это было грустно до того дня, когда я открыла эту ванную комнату. (Она сделала рукой знак присесть на край ванны). Садитесь и наберитесь терпения, мистер Чартерс. Долго ждать не придется.
Я сел на край ванны. В этот момент прямо над моей головой раздался женский голос.
– Ну, хватит рассказывать истории! Ты шляешься с этой маленькой продавщицей сигарет! Признайся!
Мужской голос отвечал.
– Ну, Джуна, прошу тебя, перестань. Ложись спать. Всегда одно и то же каждый раз, как сходишь в кабак!
Миссис Ландерс устроилась в кресле:
– Это – парочка из квартиры А6, этажом выше. Они вечерами первыми приходят домой. Они из Акрона, штат Огайо. У него там дело, связанное с каучуком.
Я посмотрел на вентиляционное отверстие и все вспомнил. Когда переоборудовалось здание, некоторые ванные комнаты были ликвидированы, другие – перенесены для того, чтобы установить их вдоль трассы вентиляционного колодца сечением в один квадратный метр, который шел из подвала на крышу. После этого переоборудования по неизвестно какому акустическому явлению ванная комната квартиры А6 стала настоящей резонансной камерой.
Лу глубоко вздохнула.
– И отсюда вы услышали Пел и Саммерса?
На губах миссис Ландерс появилась ледяная улыбка.
– Как если бы я была у них в кровати.
– У них в кровати? – переспросил я.
– Когда дверь их спальни оставалась открытой, я слышала все, что они говорили и делали.
Она облизнула губы.
– И, поверьте мне, перед скандалом они повеселились. Вы, молодой человек, не того взялись защищать. Пел явилась домой на полчаса раньше того времени, что она заявила на суде. Они нежились до того момента, когда начался скандал. По какому поводу, не знаю. Дверь почти все время была закрытой. Потом я услышала как она прошла в ванную комнату. Саммерс, очевидно, прятал там свой пистолет, так как я услышала, как он крикнул: «Эй. В пылу осторожней, малышка! Он заряжен!»
– Потом он еще что-то сказал, но я не расслышала из-за эха. Наконец, он сказал: «Нет, брось пистолет. Умоляю, не убивай меня!» Точно так же, как я и показала на процессе. И потом девчонка выстрелила шесть раз подряд.
Миссис Ландерс рассказывала хорошо. Слушая ее, можно было легко представить всю сцену. Лу прислонилась спиной к стене ванной комнаты. Кровь стучала у меня в висках, воротник рубашки сдавливал горло.
– А что произошло потом? – спросила Лу.
Миссис Ландерс усмехнулась.
– Она поступила хитро. Выскочила в коридор, рыдая, будто только что вернулась домой.
Я поднялся.
– Ну, что ж, думаю, вопрос ясен.
Миссис Ландерс закурила сигарету.
– Благодарю за визит. Приходите еще, когда вам будет угодно, мистер Чартерс.
Глава 14
Терраса была еще освещена, но прожекторы освещения сада и бассейна уже погасли.
– Их выключают в одиннадцать часов, – сказала Лу.
– Понятно, – ответил я.
Мы разговаривали только для того, чтобы помешать себе думать. Я смертельно устал и был обескуражен. Я не знал, что делать дальше. Если миссис Ландерс сказала правду, а не верить ей у меня больше не было оснований, то Тони Мантин погиб ни за что ни про что. А у меня не было никакой возможности уговорить Кэйда Кайфера помочь мне найти Кендалла и Мэй.
– Хочешь, я поведу машину? – спросила Лу, когда мы оказались перед «Фордом».
– Ладно, брось.
Я помог ей сесть в машину, потом повернулся и посмотрел на «Каза Маньяна». Окно миссис Ландерс еще светилось. Окно рядом выделялось черным квадратом. Как два глаза: один открыт, другой – закрыт. При свете луны верхушки плюща были похожи на толстых змей, ползущих к балконам по стене.
– О чем ты думаешь, Джим? – спросила Лу.
– О том, как плохо я знаю женщин, – отвечал я ей. – Я готов был поклясться, что Пел Мантиновер была искренна, когда говорила, что не убивала Саммерса.
– Некоторых женщин очень трудно понять, – с горечью промолвила Лу.
Я сел за руль.
– Куда мы едем? – спросила Лу.
– Понятия не имею.
Когда мы тронулись, машина, сопровождавшая нас с самого начала вечера, тронулась тоже.
– Во всяком случае, за нами по-прежнему следят, – сказала Лу.
Я посмотрел в зеркало заднего вида.
– Верно говоришь.
Я хотел было остановиться и подождать ту машину. Быть может, Дэвид мог бы узнать, был ли у Кендалла корабль и где была его стоянка. С другой стороны, видя, что мое мельтешение на свободе ни к чему не приводило, Билл Дэвид мог предположить, что сможет большего добиться от меня, если я буду за решеткой. Я уже представлял себе наш возможный разговор.
«Итак, Чартерс, мы знаем, почему вы убили свою жену и мистера Кендалла: ваша жена вам с ним изменяла. Единственное, что нас интересует, это что вы сделали с трупами».
Я бы ответил: «Мэй мне не изменяла. Я ничего с трупами не делал, так как никого я не убивал».
А Дэвид бы ухмыльнулся: «Ах, да, я забыл, это была кровь Тони Мантина. Кстати, мистер Чартерс, а что вы обещали Тони?»
Я остановил машину, вылез из нее и пошел к обочине. Меня стошнило. Живой он был или мертвый, но я для Мантина ничего не мог сделать. Пел мне соврала. Миссис Ландерс слышала, как она ссорилась с Саммерсом. Миссис Ландерс слышала, как Джо умолял ее не убивать его. Из-за моей ненормальной идеи, возникшей от идиотских устремлений бороться против несправедливости, возникших у меня от алкоголя, погиб Тони Мантин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Какой же? – спросил я.
– Зачем вы пришли ко мне?
– Я хочу доказать истину Кэйду Кайферу. Я должен доказать ему, что у меня были основания обещать сделать что-то для Пел. Что я не убивал Тони из-за того, что не мог выполнить условий нашего договора. Тогда, может быть, он поймет, что совершил Кендалл, и поможет мне его найти.
– Как женщина женщине, – сказала Лу, – я хочу сказать, что миссис Чартерс тут совершенно ни при чем и вовсе не заслуживает того, что с ней в настоящий момент происходит.
Миссис Ландерс долго смотрела на Лу, потом перевела взгляд на меня. Теперь ее лицо стало таким, как я его помнил: холодным и расчетливым. Она не была наивной и знала правила игры.
– Поговорим откровенно, – сказала она. – Я была свидетелем обвинения на процессе Мантиновер, но, честно говоря, мне это не нравилось. Я знаю, что почти все мужчины негодяи. Я была замужем четыре раза: богатые или бедные, все вы одинаковы. Саммерс получил то, что заслуживал. Он периодически приводил женщин в квартиру, когда Пел не было дома. Я их отсюда слышала. Да еще суд самодовольных лицемеров присяжных, которые вряд ли могут гордиться тем, что приговорили Пел к смертной казни. Поверьте мне, что если бы я знала, что у них был хоть малейший шанс приговорить Пел, я бы никогда не дала тех показаний на суде.
Я открыл было рот, но она остановила меня.
– Нет. Дайте мне закончить. Итак, вы сказали этому Тони Мантину, что за десять тысяч долларов вы смогли бы уговорить отказаться от прежних показаний свидетеля обвинения, который лжесвидетельствовал?
– Точно.
– И речь шла обо мне?
– Речь шла о вас.
– Понятно, – сказала миссис Ландерс. – В итоге, судя по именам, которые вы здесь называли, вы считаете, что Саммерса убил или сам Касс Харди, или кто-то, кому он за это заплатил. И потом он заплатил также мне крупную сумму за то, чтобы я помогла приговорить к смерти невиновную. Так ли это?
– Так.
Миссис Ландерс прикурила новую сигарету от окурка только что выкуренной.
– Черт подери, – сказала она так спокойно, что это не походило на ругательство: так, манера говорить. – Я думала, что меня в жизни больше нельзя было ничем удивить. Но, следует признать, что я ошибалась. Молодой человек, сколько мне, по-вашему, лет?
Я ответил, что не имею ни малейшего представления.
– Мне шестьдесят пять, – сказала миссис Ландерс. В пятнадцать лет я была танцовщицей в провинции. Потом я была в кордебалете различных заведений Нью-Йорка. Я вышла замуж за балетмейстера, потом – за ударника оркестра в одном из кабаков «Гринвич Виллидж», а после него – за миллионера. С перерывами между замужествами. Я раздевалась за деньги, а иногда для своего удовольствия. Я один раз была в запое тридцать дней. Я таскалась из отеля в отель. На меня подавали в суд за прелюбодеяние. Меня вываливали в грязи и обзывали всякими словами толпы мужчин. (Яростным движением она швырнула стакан на ковер). Но, прости, господи, впервые в жизни меня обвиняют в том, что я соврала за деньги!
Лу со смущенным видом рассматривала пол. У меня пересохло в горле и я налил себе виски.
– Как вы думаете, мистер Чартерс, во сколько мне обходится эта квартира? – продолжала миссис Ландерс.
– Уйму денег, – сказал я.
Она улыбнулась.
– В восемьсот долларов в неделю. И так круглый год, независимо от того, здесь ли я, в Париже или на Бермудах. А это – кроличья клетка по сравнению с моей квартирой в Нью-Йорке или с моей виллой на Бермудских островах. А во сколько вы оценили бы вот эти перстни?
– Не знаю.
– Они застрахованы на сорок тысяч долларов. Но это все не имеет значения. И если я вам об этом говорю, то только для того, чтобы вы поняли одно: кем бы я ни была, я дорого стою. Поэтому, за какую сумму я согласилась бы по-вашему подвергнуться риску попасть в тюрьму за лжесвидетельство? Чтобы дать показания против женщины, которая была мне скорее симпатична и которую мне было жалко? Да для этого не хватило бы всего Сан Сити. Нет. Когда я давала во время процесса присягу и свидетельские показания, я говорила правду, одну правду и ничего, кроме правды.
– Это невозможно, – возразил я.
– Почему же? – спросила миссис Ландерс.
– Потому что я работал в этом здании в момент его переоборудования. Стены здесь имеют толщину тридцать сантиметров. Практически невозможно, чтобы вы услышали то, что происходило в соседней квартире.
– Мы зашли в квартиру А7 и провели опыт, – подхватила Лу. – Джим сказал, что я должна была сказать. Потом он ушел в спальню и закрыл дверь. Я очень громко сказала: «Нет, умоляю, не убивай меня!», затем шесть раз подряд ударила рейкой по доске. Джим в спальне ничего не услышал.
– А, понимаю, – сказала миссис Ландерс.
Когда она встала с кресла, пеньюар приоткрылся. Под ним были надеты только черного цвета трусики и бюстгальтер. Даже в шестьдесят пять лет тело у нее было красивым. В молодости она должна была быть чертовски хороша. В ней еще оставалось что-то такое, завлекающее, то, что было и у Лу.
– Пойдемте. Пойдемте в спальню, – сказала она, – я вам кое-что покажу, молодой человек. А поскольку я уже больше не могу вам показать того, что могла бы показать лет сорок назад, то девушка приглашается тоже.
Мы прошли вслед за ней в спальню. Комната эта выглядела просто, как-то даже строго по сравнению с салоном. Северная стена ее подходила к южной стене спальни квартиры А7. Окно было открыто и ветер колыхал занавески.
Я высунулся из окна. Балкона не было, но менее чем в пяти метрах я заметил увитый плющом балкон квартиры А7.
– Понятно, – с горечью сказал я. – Вы хотите сказать, что услышали голос Пел через окно.
Миссис Ландерс покачала головой.
– Нет. За все то время, пока Саммерсы были моими соседями, я слышала через окно не больше десяти слов. Кроме того, и вы должны это знать, если вы работали над переоборудованием здания, квартиры имеют систему кондиционирования, и Саммерсы редко открывали окно, особенно летом.
Я и позабыл про систему кондиционирования.
– В таком случае я не понимаю... – начала Лу с удивлением.
Миссис Ландерс открыла дверь огромной ванной комнаты. В ней, кроме ванны и другого санитарного оборудования, стояло комфортабельное кресло.
Миссис Ландерс вздохнула.
– Я провожу здесь много времени. Поверьте мне, старость – не радость, особенно для женщин. Вы вынуждены ограничивать себя в количестве сигарет. Вам можно есть определенное количество раз в день, иметь определенное количество успехов, прочитать определенное количество книг, выпить определенное количество рюмок виски. Мне это было грустно до того дня, когда я открыла эту ванную комнату. (Она сделала рукой знак присесть на край ванны). Садитесь и наберитесь терпения, мистер Чартерс. Долго ждать не придется.
Я сел на край ванны. В этот момент прямо над моей головой раздался женский голос.
– Ну, хватит рассказывать истории! Ты шляешься с этой маленькой продавщицей сигарет! Признайся!
Мужской голос отвечал.
– Ну, Джуна, прошу тебя, перестань. Ложись спать. Всегда одно и то же каждый раз, как сходишь в кабак!
Миссис Ландерс устроилась в кресле:
– Это – парочка из квартиры А6, этажом выше. Они вечерами первыми приходят домой. Они из Акрона, штат Огайо. У него там дело, связанное с каучуком.
Я посмотрел на вентиляционное отверстие и все вспомнил. Когда переоборудовалось здание, некоторые ванные комнаты были ликвидированы, другие – перенесены для того, чтобы установить их вдоль трассы вентиляционного колодца сечением в один квадратный метр, который шел из подвала на крышу. После этого переоборудования по неизвестно какому акустическому явлению ванная комната квартиры А6 стала настоящей резонансной камерой.
Лу глубоко вздохнула.
– И отсюда вы услышали Пел и Саммерса?
На губах миссис Ландерс появилась ледяная улыбка.
– Как если бы я была у них в кровати.
– У них в кровати? – переспросил я.
– Когда дверь их спальни оставалась открытой, я слышала все, что они говорили и делали.
Она облизнула губы.
– И, поверьте мне, перед скандалом они повеселились. Вы, молодой человек, не того взялись защищать. Пел явилась домой на полчаса раньше того времени, что она заявила на суде. Они нежились до того момента, когда начался скандал. По какому поводу, не знаю. Дверь почти все время была закрытой. Потом я услышала как она прошла в ванную комнату. Саммерс, очевидно, прятал там свой пистолет, так как я услышала, как он крикнул: «Эй. В пылу осторожней, малышка! Он заряжен!»
– Потом он еще что-то сказал, но я не расслышала из-за эха. Наконец, он сказал: «Нет, брось пистолет. Умоляю, не убивай меня!» Точно так же, как я и показала на процессе. И потом девчонка выстрелила шесть раз подряд.
Миссис Ландерс рассказывала хорошо. Слушая ее, можно было легко представить всю сцену. Лу прислонилась спиной к стене ванной комнаты. Кровь стучала у меня в висках, воротник рубашки сдавливал горло.
– А что произошло потом? – спросила Лу.
Миссис Ландерс усмехнулась.
– Она поступила хитро. Выскочила в коридор, рыдая, будто только что вернулась домой.
Я поднялся.
– Ну, что ж, думаю, вопрос ясен.
Миссис Ландерс закурила сигарету.
– Благодарю за визит. Приходите еще, когда вам будет угодно, мистер Чартерс.
Глава 14
Терраса была еще освещена, но прожекторы освещения сада и бассейна уже погасли.
– Их выключают в одиннадцать часов, – сказала Лу.
– Понятно, – ответил я.
Мы разговаривали только для того, чтобы помешать себе думать. Я смертельно устал и был обескуражен. Я не знал, что делать дальше. Если миссис Ландерс сказала правду, а не верить ей у меня больше не было оснований, то Тони Мантин погиб ни за что ни про что. А у меня не было никакой возможности уговорить Кэйда Кайфера помочь мне найти Кендалла и Мэй.
– Хочешь, я поведу машину? – спросила Лу, когда мы оказались перед «Фордом».
– Ладно, брось.
Я помог ей сесть в машину, потом повернулся и посмотрел на «Каза Маньяна». Окно миссис Ландерс еще светилось. Окно рядом выделялось черным квадратом. Как два глаза: один открыт, другой – закрыт. При свете луны верхушки плюща были похожи на толстых змей, ползущих к балконам по стене.
– О чем ты думаешь, Джим? – спросила Лу.
– О том, как плохо я знаю женщин, – отвечал я ей. – Я готов был поклясться, что Пел Мантиновер была искренна, когда говорила, что не убивала Саммерса.
– Некоторых женщин очень трудно понять, – с горечью промолвила Лу.
Я сел за руль.
– Куда мы едем? – спросила Лу.
– Понятия не имею.
Когда мы тронулись, машина, сопровождавшая нас с самого начала вечера, тронулась тоже.
– Во всяком случае, за нами по-прежнему следят, – сказала Лу.
Я посмотрел в зеркало заднего вида.
– Верно говоришь.
Я хотел было остановиться и подождать ту машину. Быть может, Дэвид мог бы узнать, был ли у Кендалла корабль и где была его стоянка. С другой стороны, видя, что мое мельтешение на свободе ни к чему не приводило, Билл Дэвид мог предположить, что сможет большего добиться от меня, если я буду за решеткой. Я уже представлял себе наш возможный разговор.
«Итак, Чартерс, мы знаем, почему вы убили свою жену и мистера Кендалла: ваша жена вам с ним изменяла. Единственное, что нас интересует, это что вы сделали с трупами».
Я бы ответил: «Мэй мне не изменяла. Я ничего с трупами не делал, так как никого я не убивал».
А Дэвид бы ухмыльнулся: «Ах, да, я забыл, это была кровь Тони Мантина. Кстати, мистер Чартерс, а что вы обещали Тони?»
Я остановил машину, вылез из нее и пошел к обочине. Меня стошнило. Живой он был или мертвый, но я для Мантина ничего не мог сделать. Пел мне соврала. Миссис Ландерс слышала, как она ссорилась с Саммерсом. Миссис Ландерс слышала, как Джо умолял ее не убивать его. Из-за моей ненормальной идеи, возникшей от идиотских устремлений бороться против несправедливости, возникших у меня от алкоголя, погиб Тони Мантин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22