К сожалению, инициатива оказалась непродуманной. Банки стали отказывать в дальнейших займах, Лэнду пришлось искать другие источники финансирования — получилось, что он связался с компаниями, которые фактически контролировал Уоррен Ганис. Уэкслер, узнавший об этом слишком поздно, набросился на партнера. Как мог Лэнд сделать такую глупость, связаться с Уорреном Ганисом, он же проглатывает конкурирующие газеты?
Ганис все сделал по обычной схеме. Он всегда ждал, когда город вырастет и будет смысл им заниматься, продвигать свои газеты: с Уэкслером и Лэндом получилось точно так же. Располагая значительно большим тиражом, Ганис переманил у них рекламодателей, а затем и подписчиков. Затем предъявил к оплате их долговые обязательства, партнеры не смогли заплатить и проиграли все. Райен Лэнд разнес себе мозги из ружья. Уэкслер, отчасти винивший себя в смерти партнера, стал алкоголиком.
Фрэн Маклис добавила:
— Жена Мейера, Бенита, помогла ему снова встать на ноги. Под ее влиянием он перестал пить, а потом она получила небольшое наследство и смогла финансировать небольшой еженедельник — Мейер вернулся в журналистику. Печально то, что недавно с ней произошел удар. Но Мейер отказался положить ее в больницу. Держит дома. Чтобы платить за уход, ведет семинары по журналистике в колледжах и выпускных классах школ — везде, где удается. Он очень предан Бените. Вероятно, она — единственное дорогое, что еще есть у него в жизни.
Пенни задумчиво покачал головой.
— Я могу понять, какое у него отношение к Уоррену Ганису.
— Вот именно.
— Вы должны кое-что сделать. Притом сейчас же. Позвоните Ковидаку и предупредите его о Полтаве. Сделайте это через лондонское посольство, пусть они свяжутся с полицией. Я назову имя, пусть обратятся к нему. И этот человек обязательно должен знать, что вовлечен я, что я работаю на вас. Ковидаку необходимо дать охрану, как можно скорее. Понимаете? Как можно скорее.
Пенни сказал еще следующее: события с Сержем Кутэном и Ханако означают, что Полтава сейчас в Европе, достаточно близко к Ковидаку. Утром Пенни предупредит Уэкслера и, может быть, пройдется по его дому с ЭКР-1, чтобы произвести впечатление. Что же до Дебби Превити, то сенатор знает, что делать.
Да, ответила Фрэн Маклис, уж это она знает чертовски хорошо. Она хочет похоронить Дебби лицом вниз, чтобы та, если очнется, стала откапываться не в ту сторону. Сенатору уже кажется, что жизнь вообще не имеет смысла. Совершенно никакого…
Пенни сказал, что пойдет наверх, поговорить с Акико. Он не знает, будет ли толк, но лучше через это пройти. И так уж объяснение запоздало. Поговорит он с ней или нет, а до утра так и так не уснет.
Сенатор предостерегла его:
— Она боится мужа. Пожалуйста не забывайте об этом. И не будьте с ней излишне жестким. Мне казалось, вы с ней подходите друг другу, вот я и не вмешивалась, хотя опасения у меня были. Но теперь, как видно, мы в одной лодке, вы и я. А лодка не то что протекает… Она может в любую минуту утонуть.
Она пыталась удержать слезы и не смогла, тогда Пенни по-братски ее обнял.
* * *
Утром он прошел мимо комнаты Акико, услышал, как она говорит с кем-то по телефону — вероятно, подумал Пенни, с мужем. Сейчас ей можно не скрывать свои связи с Уорреном Ганисом. Все раскрылось. Пенни даже не заглянул поговорить с ней, к сказанному ночью прибавить уже нечего. Внизу он присоединился к сенатору в столовой, за кофе постарался внушить ей мысль о том, что Они, возможно, наметил ее как цель. Все меры безопасности следует ужесточить. Фрэн Маклис не хотелось бы об этом говорить. Ей вообще ни о чем говорить не хотелось. Элен Силкс, похоже, не шла у нее из головы.
Пенни, сказала она, может делать все, что считает необходимым. Когда он перечислял предполагаемые изменения, сенатор слушала вполуха, однако же согласилась не со всем. Одобрила установку наружного освещения, шестидесятиваттные лампочки у дверей и вдоль тропинки, ведущей в сад. И согласилась, что оставлять ключи для служанок под ковриком нельзя, это она прекратит.
Засовы на передней и задней дверях сенатор тоже одобрила. Сигнализация уже была — сигнал поступал в охранную фирму, которая ее установила, а фирма сообщала в полицию. Слишком долго, заявил Пенни. Нужно добавить домашний звуковой сигнал к уже имеющемуся беззвучному, снабдить батареей на случай обрыва проводов или выключения тока. Согласна.
Но когда он порекомендовал заменить полую дверь сзади металлической, Фрэн Маклис отказалась: металл некрасив и не согласуется с общей архитектурой. И лужайку перекопать не разрешила, чтобы усадить ее кустами роз — конечно, розы создают дополнительную помеху на подступах к дому, но в лужайку она всадила столько денег…
Спорили они долго, но Фрэн Маклис так и не поддалась. По другому же вопросу сразу достигли согласия, решили пока в полицию или ФБР не сообщать, так как в прессу может попасть опасная информация об Элен Силкс. Кроме того, у Пенни не было конкретных доказательств, что Виктор Полтава действительно направляется в Америку. Он мог только показать записные книжки Грека в поддержку своих подозрений, вот и все. Наконец сенатор извинилась и сказала, что пойдет говорить с Дебби Превити, та ждет сейчас в музыкальной комнате. Беспокоить их нельзя ни при каких обстоятельствах.
Пенни уехал из дома в Джорджтауне не позавтракав — так он избежал встречи с Акико — потом остановился у банка, наменял четвертаков. Пора провести несколько разговоров по телефону, а звонить лучше из уличной кабинки. Телефоны сенатора сейчас чистые, но подслушать его кто-нибудь в доме мог. Это недопустимый риск, если говоришь об Они.
Сначала он позвонил Жоржу Канкалю в Довиле. Пенни сообщил партнеру — говорил он на французском — что, вероятно, в ударе Сержа Кутэна, исчезновении Ханако и гибели ценного жеребенка повинен Виктор Полтава. Пенни опирается только на записные книжки Аристотеля Белласа, но все происшедшее в Довиле слишком уж напоминает почерк Они. Он попросил Канкаля тщательно осмотреть ферму Кутэна. Начни с конюшни, где убили жеребенка. Канкаль поймет, что именно он искал, если увидит. С французской полицией пока связываться не надо, а Пенни он должен обязательно сообщить о любой интересной находке. Канкаль упомянул, что вознаграждение за убийцу жеребенка удвоили: две французские ассоциации конного спорта предлагают столько же, сколько семья Кутэн. Деньги не имеют значения, ответил Пенни. Они обязаны сделать это для Сержа.
Следующий звонок — в Таиланд, Бангкок, Нику Максимилиану, тот работал вместе с ним как телохранитель, наемник, специалист по безопасности; если не считать Жоржа Канкаля, Ник был его ближайшим другом. Ники Макс служил когда-то в специальных частях, два срока воевал во Вьетнаме — свободная душа, он предпочитал жизнь в Юго-Восточной Азии спокойному существованию на молочной ферме в Висконсине. Пять месяцев назад, в Центральной Америке, он серьезно рискнул своей задницей, спасая Эдварда Пенни.
Пенни рассказал ему о Серже Кутэне и Ханако, что она сейчас может быть в Бангкоке: нужно ее поискать. И позвонить, если появятся новости, но соблюдать осторожность. Это работа Они. Ники Макс сказал: у нас с этим говнюком свои счеты, я его размажу на месте, если увижу. Полную обойму в голову и гранату в задницу — для уверенности. Не спи там, напутствовал Пенни. Ты знаешь, как Они играет в эти игры, смотри не пролети.
Потом Пенни спросил о семье, и Ники Макс сказал, что жена таиландка в порядке, обе дочери тоже в порядке, и слышал ли Пенни анекдот про бродягу, который нашел волшебную лампу. Потер лампу, как полагается, выскочил джинн и предложил ему три желания. Бродяга пожелал миллион долларов и сразу получил эту кучу денег. Потом бродяга затребовал себе «Роллс-Ройс» — бац машина перед ним, шофер за рулем. Тогда он заявляет: хочу, чтобы у меня член доставал до земли. Бац — и джинн обрезал ему ноги.
Да, подхватил Пенни, Они это и делает. Он специалист по третьим желаниям. Позвони мне, и что бы ты ни делал, не смей недооценивать Они. Я тебе точно говорю…
* * *
Пенни смотрел из «Крайслера» на дом Мейера Уэкслера, и ему не хотелось покидать машину с кондиционером. Вашингтон умеет быть раскаленным в августе — вот как сегодня. Да и влажность высокая. Говорить с Уэкслером тоже не хотелось, но придется. Интересно, как поступит Уэкслер, если узнает все же о связи между Элен Силкс и Фрэн Маклис.
Он подумал, не позвонить ли Фрэн Маклис в здание Сената, но решил этого не делать — она не сможет обсуждать Элен Силкс, если вообще захочет говорить на эту тему. Вспомнились Аристотель Беллас и Софи. Скрываются, испуганы до безумия, и можно ли их осуждать? Как сказал тогда Грек? Что-то о том, что сделали Уоррен Ганис и «Мудзин» много лет назад. И теперь это может их погубить…
А для кого-то в «Мудзин», сказал еще Аристотель, свалить Уоррена Ганиса — это единственный путь к власти в компании. Может, если бы Пенни знал этот большой секрет, ему не пришлось бы сейчас заниматься Мейером Уэкслером. С другой стороны, если б он знал, то, может, пришлось бы заниматься Виктором Полтавой. Пенни вздрогнул. И не от прохлады кондиционера.
Он вышел из «Крайслера», прихватив с собой радиотелефон и ЭКР-1. Записные и адресная книжки Грека лежали в футляре телефона, похожем на атташе-кейс. Нажав на кнопку звонка, он стал ждать, оглядывая спокойную улицу. Ждал долго. Уэкслер не спешил открывать, а когда открыл, на Пенни посмотрел так, как можно смотреть на убийцу-маньяка. Мейер Фрэнклин Уэкслер. Невысокий полный мужчина, польский еврей, лет ему под семьдесят, остатки рыжих волос зачесаны наискось на блестящий розовый скальп. Пенни кое-что слышал о нем. Острый ум. Постоянный скепсис. Всегда смотрит сверху вниз на тех, кто выше него по положению. Забавная получится встреча.
— Пенни? — Прозвучало это хмыканьем: Уэкслер держал окурок сигары в углу рта.
— Да. — Пенни поставил ЭКР-1 и протянул руку. Ее проигнорировали.
Уэкслер закрыл за Пенни дверь и пошел впереди, клонясь от пояса, как боксер, только что вскочивший с табуретки на гонг, на нем был махровый халат и тапки со стоптанными задниками — стены темного узкого коридора были увешаны первыми страницами газет, пожелтевшими от времени. Пенни успел разглядеть несколько заголовков. «Похищение Линдберга», «Крах на Уолл-стрит, 1929», «Капоне посадили за неуплату налогов», «На Японию сброшена атомная бомба», «Кеннеди убит в Далласе», «Никсон подает в отставку». История.
Чуть не доходя лестницы, ведущей на второй этаж, Уэкслер свернул направо, в большую, с высоким потолком гостиную, из которой он сделал рабочий кабинет. Все так же игнорируя Пенни, старый газетчик пересек комнату, уселся за старинный, девятнадцатого века ореховый стол и поднял трубку звонящего телефона. Пенни стал искать себе стул, что оказалось не легко. Комната выглядела разгромленной. Живописно получалось, но на вид разгром. Стулья и столы завалены книгами, газетами, папками, пресс-релизами. Телефон звонил без перерыва, огоньки на четырех его кнопках постоянно мигали. Как ни странно, Пенни комната понравилась. Судя по всему, Уэкслер завершил круг, вернулся к тому, с чего начал — газетчик, один на один с миром в поисках правды.
Уэкслер собрал газеты и фотографии времен убийства Линкольна. Фото повешения заговорщиков в Форт Мак-Нэйр на юго-западе штата Вашингтон. Фото и чертежи театра Форда на Десятой улице, где стреляли в Линкольна, фото дома Петерсена через улицу, где он умер, дерринджера, который принадлежал стрелявшему в президента Буту. Почему Уэкслер собрал именно такую коллекцию? Кто знает? Одно ясно: Пенни никогда не видел более трогательной фотографии, чем умирающий Линкольн — ноги его свешиваются со слишком короткой кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Ганис все сделал по обычной схеме. Он всегда ждал, когда город вырастет и будет смысл им заниматься, продвигать свои газеты: с Уэкслером и Лэндом получилось точно так же. Располагая значительно большим тиражом, Ганис переманил у них рекламодателей, а затем и подписчиков. Затем предъявил к оплате их долговые обязательства, партнеры не смогли заплатить и проиграли все. Райен Лэнд разнес себе мозги из ружья. Уэкслер, отчасти винивший себя в смерти партнера, стал алкоголиком.
Фрэн Маклис добавила:
— Жена Мейера, Бенита, помогла ему снова встать на ноги. Под ее влиянием он перестал пить, а потом она получила небольшое наследство и смогла финансировать небольшой еженедельник — Мейер вернулся в журналистику. Печально то, что недавно с ней произошел удар. Но Мейер отказался положить ее в больницу. Держит дома. Чтобы платить за уход, ведет семинары по журналистике в колледжах и выпускных классах школ — везде, где удается. Он очень предан Бените. Вероятно, она — единственное дорогое, что еще есть у него в жизни.
Пенни задумчиво покачал головой.
— Я могу понять, какое у него отношение к Уоррену Ганису.
— Вот именно.
— Вы должны кое-что сделать. Притом сейчас же. Позвоните Ковидаку и предупредите его о Полтаве. Сделайте это через лондонское посольство, пусть они свяжутся с полицией. Я назову имя, пусть обратятся к нему. И этот человек обязательно должен знать, что вовлечен я, что я работаю на вас. Ковидаку необходимо дать охрану, как можно скорее. Понимаете? Как можно скорее.
Пенни сказал еще следующее: события с Сержем Кутэном и Ханако означают, что Полтава сейчас в Европе, достаточно близко к Ковидаку. Утром Пенни предупредит Уэкслера и, может быть, пройдется по его дому с ЭКР-1, чтобы произвести впечатление. Что же до Дебби Превити, то сенатор знает, что делать.
Да, ответила Фрэн Маклис, уж это она знает чертовски хорошо. Она хочет похоронить Дебби лицом вниз, чтобы та, если очнется, стала откапываться не в ту сторону. Сенатору уже кажется, что жизнь вообще не имеет смысла. Совершенно никакого…
Пенни сказал, что пойдет наверх, поговорить с Акико. Он не знает, будет ли толк, но лучше через это пройти. И так уж объяснение запоздало. Поговорит он с ней или нет, а до утра так и так не уснет.
Сенатор предостерегла его:
— Она боится мужа. Пожалуйста не забывайте об этом. И не будьте с ней излишне жестким. Мне казалось, вы с ней подходите друг другу, вот я и не вмешивалась, хотя опасения у меня были. Но теперь, как видно, мы в одной лодке, вы и я. А лодка не то что протекает… Она может в любую минуту утонуть.
Она пыталась удержать слезы и не смогла, тогда Пенни по-братски ее обнял.
* * *
Утром он прошел мимо комнаты Акико, услышал, как она говорит с кем-то по телефону — вероятно, подумал Пенни, с мужем. Сейчас ей можно не скрывать свои связи с Уорреном Ганисом. Все раскрылось. Пенни даже не заглянул поговорить с ней, к сказанному ночью прибавить уже нечего. Внизу он присоединился к сенатору в столовой, за кофе постарался внушить ей мысль о том, что Они, возможно, наметил ее как цель. Все меры безопасности следует ужесточить. Фрэн Маклис не хотелось бы об этом говорить. Ей вообще ни о чем говорить не хотелось. Элен Силкс, похоже, не шла у нее из головы.
Пенни, сказала она, может делать все, что считает необходимым. Когда он перечислял предполагаемые изменения, сенатор слушала вполуха, однако же согласилась не со всем. Одобрила установку наружного освещения, шестидесятиваттные лампочки у дверей и вдоль тропинки, ведущей в сад. И согласилась, что оставлять ключи для служанок под ковриком нельзя, это она прекратит.
Засовы на передней и задней дверях сенатор тоже одобрила. Сигнализация уже была — сигнал поступал в охранную фирму, которая ее установила, а фирма сообщала в полицию. Слишком долго, заявил Пенни. Нужно добавить домашний звуковой сигнал к уже имеющемуся беззвучному, снабдить батареей на случай обрыва проводов или выключения тока. Согласна.
Но когда он порекомендовал заменить полую дверь сзади металлической, Фрэн Маклис отказалась: металл некрасив и не согласуется с общей архитектурой. И лужайку перекопать не разрешила, чтобы усадить ее кустами роз — конечно, розы создают дополнительную помеху на подступах к дому, но в лужайку она всадила столько денег…
Спорили они долго, но Фрэн Маклис так и не поддалась. По другому же вопросу сразу достигли согласия, решили пока в полицию или ФБР не сообщать, так как в прессу может попасть опасная информация об Элен Силкс. Кроме того, у Пенни не было конкретных доказательств, что Виктор Полтава действительно направляется в Америку. Он мог только показать записные книжки Грека в поддержку своих подозрений, вот и все. Наконец сенатор извинилась и сказала, что пойдет говорить с Дебби Превити, та ждет сейчас в музыкальной комнате. Беспокоить их нельзя ни при каких обстоятельствах.
Пенни уехал из дома в Джорджтауне не позавтракав — так он избежал встречи с Акико — потом остановился у банка, наменял четвертаков. Пора провести несколько разговоров по телефону, а звонить лучше из уличной кабинки. Телефоны сенатора сейчас чистые, но подслушать его кто-нибудь в доме мог. Это недопустимый риск, если говоришь об Они.
Сначала он позвонил Жоржу Канкалю в Довиле. Пенни сообщил партнеру — говорил он на французском — что, вероятно, в ударе Сержа Кутэна, исчезновении Ханако и гибели ценного жеребенка повинен Виктор Полтава. Пенни опирается только на записные книжки Аристотеля Белласа, но все происшедшее в Довиле слишком уж напоминает почерк Они. Он попросил Канкаля тщательно осмотреть ферму Кутэна. Начни с конюшни, где убили жеребенка. Канкаль поймет, что именно он искал, если увидит. С французской полицией пока связываться не надо, а Пенни он должен обязательно сообщить о любой интересной находке. Канкаль упомянул, что вознаграждение за убийцу жеребенка удвоили: две французские ассоциации конного спорта предлагают столько же, сколько семья Кутэн. Деньги не имеют значения, ответил Пенни. Они обязаны сделать это для Сержа.
Следующий звонок — в Таиланд, Бангкок, Нику Максимилиану, тот работал вместе с ним как телохранитель, наемник, специалист по безопасности; если не считать Жоржа Канкаля, Ник был его ближайшим другом. Ники Макс служил когда-то в специальных частях, два срока воевал во Вьетнаме — свободная душа, он предпочитал жизнь в Юго-Восточной Азии спокойному существованию на молочной ферме в Висконсине. Пять месяцев назад, в Центральной Америке, он серьезно рискнул своей задницей, спасая Эдварда Пенни.
Пенни рассказал ему о Серже Кутэне и Ханако, что она сейчас может быть в Бангкоке: нужно ее поискать. И позвонить, если появятся новости, но соблюдать осторожность. Это работа Они. Ники Макс сказал: у нас с этим говнюком свои счеты, я его размажу на месте, если увижу. Полную обойму в голову и гранату в задницу — для уверенности. Не спи там, напутствовал Пенни. Ты знаешь, как Они играет в эти игры, смотри не пролети.
Потом Пенни спросил о семье, и Ники Макс сказал, что жена таиландка в порядке, обе дочери тоже в порядке, и слышал ли Пенни анекдот про бродягу, который нашел волшебную лампу. Потер лампу, как полагается, выскочил джинн и предложил ему три желания. Бродяга пожелал миллион долларов и сразу получил эту кучу денег. Потом бродяга затребовал себе «Роллс-Ройс» — бац машина перед ним, шофер за рулем. Тогда он заявляет: хочу, чтобы у меня член доставал до земли. Бац — и джинн обрезал ему ноги.
Да, подхватил Пенни, Они это и делает. Он специалист по третьим желаниям. Позвони мне, и что бы ты ни делал, не смей недооценивать Они. Я тебе точно говорю…
* * *
Пенни смотрел из «Крайслера» на дом Мейера Уэкслера, и ему не хотелось покидать машину с кондиционером. Вашингтон умеет быть раскаленным в августе — вот как сегодня. Да и влажность высокая. Говорить с Уэкслером тоже не хотелось, но придется. Интересно, как поступит Уэкслер, если узнает все же о связи между Элен Силкс и Фрэн Маклис.
Он подумал, не позвонить ли Фрэн Маклис в здание Сената, но решил этого не делать — она не сможет обсуждать Элен Силкс, если вообще захочет говорить на эту тему. Вспомнились Аристотель Беллас и Софи. Скрываются, испуганы до безумия, и можно ли их осуждать? Как сказал тогда Грек? Что-то о том, что сделали Уоррен Ганис и «Мудзин» много лет назад. И теперь это может их погубить…
А для кого-то в «Мудзин», сказал еще Аристотель, свалить Уоррена Ганиса — это единственный путь к власти в компании. Может, если бы Пенни знал этот большой секрет, ему не пришлось бы сейчас заниматься Мейером Уэкслером. С другой стороны, если б он знал, то, может, пришлось бы заниматься Виктором Полтавой. Пенни вздрогнул. И не от прохлады кондиционера.
Он вышел из «Крайслера», прихватив с собой радиотелефон и ЭКР-1. Записные и адресная книжки Грека лежали в футляре телефона, похожем на атташе-кейс. Нажав на кнопку звонка, он стал ждать, оглядывая спокойную улицу. Ждал долго. Уэкслер не спешил открывать, а когда открыл, на Пенни посмотрел так, как можно смотреть на убийцу-маньяка. Мейер Фрэнклин Уэкслер. Невысокий полный мужчина, польский еврей, лет ему под семьдесят, остатки рыжих волос зачесаны наискось на блестящий розовый скальп. Пенни кое-что слышал о нем. Острый ум. Постоянный скепсис. Всегда смотрит сверху вниз на тех, кто выше него по положению. Забавная получится встреча.
— Пенни? — Прозвучало это хмыканьем: Уэкслер держал окурок сигары в углу рта.
— Да. — Пенни поставил ЭКР-1 и протянул руку. Ее проигнорировали.
Уэкслер закрыл за Пенни дверь и пошел впереди, клонясь от пояса, как боксер, только что вскочивший с табуретки на гонг, на нем был махровый халат и тапки со стоптанными задниками — стены темного узкого коридора были увешаны первыми страницами газет, пожелтевшими от времени. Пенни успел разглядеть несколько заголовков. «Похищение Линдберга», «Крах на Уолл-стрит, 1929», «Капоне посадили за неуплату налогов», «На Японию сброшена атомная бомба», «Кеннеди убит в Далласе», «Никсон подает в отставку». История.
Чуть не доходя лестницы, ведущей на второй этаж, Уэкслер свернул направо, в большую, с высоким потолком гостиную, из которой он сделал рабочий кабинет. Все так же игнорируя Пенни, старый газетчик пересек комнату, уселся за старинный, девятнадцатого века ореховый стол и поднял трубку звонящего телефона. Пенни стал искать себе стул, что оказалось не легко. Комната выглядела разгромленной. Живописно получалось, но на вид разгром. Стулья и столы завалены книгами, газетами, папками, пресс-релизами. Телефон звонил без перерыва, огоньки на четырех его кнопках постоянно мигали. Как ни странно, Пенни комната понравилась. Судя по всему, Уэкслер завершил круг, вернулся к тому, с чего начал — газетчик, один на один с миром в поисках правды.
Уэкслер собрал газеты и фотографии времен убийства Линкольна. Фото повешения заговорщиков в Форт Мак-Нэйр на юго-западе штата Вашингтон. Фото и чертежи театра Форда на Десятой улице, где стреляли в Линкольна, фото дома Петерсена через улицу, где он умер, дерринджера, который принадлежал стрелявшему в президента Буту. Почему Уэкслер собрал именно такую коллекцию? Кто знает? Одно ясно: Пенни никогда не видел более трогательной фотографии, чем умирающий Линкольн — ноги его свешиваются со слишком короткой кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78