Она вдруг поняла, что прижавшаяся к ней девочка, которую еще вчера она не признавала своей сестрой, сегодня ей не безразлична. Теперь она видела в Дуняше частичку старой Аиды и потому готова была стоять за нее насмерть.
Парни держались с достоинством – молча усадили их в автомобиль и уложили покупки в багажник. Дуняша тоже вела себя молодцом. Ни о чем не спрашивала, не хныкала, а смотрела на происходящее глазами взрослого человека.
Первой нарушила молчание Аида, когда на Невском «шевроле» свернул не в сторону Фонтанки, а к площади Восстания.
– А куда вы нас везете?
– Господин Нечаев ждет вас в загородном доме, – коротко ответили ей.
По спине пробежал холодок. В загородном доме Нечаева ее уже один раз расстреляли. Приговорили, не выслушав речь защитника. Не дали даже выйти из машины. Игра, в которую она играет, не предполагает скидок. И никто не будет брать в расчет маленькую девочку, ее обновки, ее мягкие игрушки. Какое им дело до всего этого? Они все трясутся лишь за собственные задницы и за собственных детей, за их обновки, за их мягкие игрушки.
Девушка ничем не выказала своих дурных предчувствий и принялась показывать Дуняше достопримечательности Санкт-Петербурга. А когда достопримечательности кончились и начались серые жилые кварталы окраин, сестренка неожиданно призналась:
– Папа привез меня сюда, чтобы оставить насовсем…
– А как же твоя мама?
– Мама давно уже не живет с нами. Она ушла вместе с Ромкой к Ромкиному папе.
– Вот как! – Аида вдруг рассмеялась зловещим смехом, и парни с тревогой посмотрели на девушку.
– Папа сказал, что ты богатая и мне будет у тебя хорошо, – продолжала Дуняша. – И он хотел, чтобы мы подружились. А я думала, ты злая-презлая и дружить со мной не захочешь.
– Ты зря так думала, – обняла девочку Аида. – Вот мы и дружим, правда?
Вскоре Дуняша задремала, положив ей голову на колени.
Дом Нечаева Аида узнала издалека, хотя вокруг возвышались не менее броские строения. Нечаевский особняк сохранил первозданный вид, и внешняя запущенность только украшала его.
Перед ними открылись ворота, и «шевроле» въехал на территорию дачи.
Нотариус стоял на крыльце с женой, и это обстоятельство порадовало Аиду Она взяла спящую девочку на руки, и Соня выбежала ей навстречу – Я позабочусь о вашей девочке, Инга. – Она протянула руки к ребенку Аида почувствовала, как пальцы Сони втискивают ей в ладонь клочок бумаги. Она зажала его в кулаке и передала сестренку жене нотариуса.
Дуняша тут же открыла глаза и капризно пролепетала:
– Я хочу с тобой…
– Поспи немного, а я поговорю с дядей.
«Дядя» был настроен вполне дружелюбно, он улыбался и старался не выдавать своего страха, но Аида чувствовала, что нотариус ее боится. Шоу в «Амбассадоре» не прошло для него даром.
– Где у вас туалет? – вместо приветствия спросила она.
– Где ваш акцент, дорогая Инга? – в свою очередь удивился он.
– Без акцента вы меня не пустите пописать? Или боитесь, что убегу?
Надеюсь, ваши охранники не будут меня сопровождать?
В туалете она первым делом прочитала записку от Софьи: «Если вас спросят о Марке, скажите, что вы его любовница». Аида порвала бумажку на мелкие клочки и утопила их в унитазе.
С одной стороны как-то обнадеживало то обстоятельство, что в этом зверином логове у нее теперь есть союзница, с другой – настораживало, что Марк до такой степени откровенен с женой нотариуса.
Разговор с Нечаевым состоялся тет-а-тет. Отсутствие Борзого вселяло в нее уверенность, отсутствие Гедиминаса – тревогу. Она не забыла, как Нечаев жаловался ей на своего литовского коллегу. Она даже заработала на их недружелюбных отношениях, о чем нотариус так ни разу и не вспомнил. Видно, десять тысяч для него не деньги, а отношения с литовцем так и не улучшились.
– Надеюсь, вы не очень обиделись на моих ребят? Они обошлись с вами вежливо? – Они не дали мне отвести домой сестру, и это я рассматриваю как угрозу с вашей стороны.
– Напрасно, дорогая Инга. Я вовсе не собирался вам угрожать. Наоборот, все предпринято в Целях вашей безопасности. Не смейтесь! Так оно и есть! У меня появилась информация, что сегодня в город приехали люди Борзого, и именно по вашу душу.
– Что это вы так заботитесь обо мне? Могли бы просто предупредить по телефону, если моя судьба вам не безразлична.
– О, милая моя! С недавних пор вы у нас на первых ролях! Хотите верьте, хотите нет, но от вашей судьбы, как вы изволили выразиться, теперь зависит и моя судьба. Вы, сами того не сознавая, замешаны в высокую политику. Борзому выгодно поссорить меня с Гедиминасом, и поэтому он жаждет вашей смерти. И не где-нибудь, а в Петербурге. Чтобы потом все свалить на меня. Поэтому отныне я буду вас беречь как зеницу ока.
– Почему вы, а не Гедиминас?
– Он далеко.
Нечаев не упомянул об ожидающемся визите Гедиминаса в Питер. Или ничего не знал об этом, или специально скрыл от нее.
– Вам придется немного пожить в этом доме.
– Сколько?
– Может, неделю, а может, две. Все будет зависеть от обстоятельств.
– Я не люблю зависеть от обстоятельств, я привыкла подчинять обстоятельства себе.
– Ну, милая моя, я насмотрелся на ваши художества!
– На мои? Я только оборонялась.
– Будем считать, что Дон поступил не умно, за что сам и поплатился в конце концов. Но вы все забываете, что в городе Петербурге, впрочем, как и в других городах России, еще существует милиция. И художества могут выйти боком.
Мне стоило большого труда уладить последствия вашего шоу в «Амбассадоре». Я уж не говорю о деньгах! Поэтому не будем подчинять себе обстоятельства, как вы изволили выразиться, а постараемся жить мирно и спокойно…
– В этом доме?
– Я же сказал недельку, от силы – две.
– Вы думаете, я смогу здесь жить спокойно? Здесь, где расстреляли мою подругу!
– Ах, вот вы о чем! – Нотариус достал из кармана брюк носовой платок и протер им вспотевшую лысину. – Инга, я должен принести вам свои соболезнования, но я тут совсем ни при чем. Вы прекрасно знаете, что в это время я находился в Испании. Здесь жил Борзой. Он и раньше приезжал ко мне в гости, а тут они решили пойти на мировую с Донатасом. Я не мог ему отказать. В общем, Донатас распорядился вашей жизнью. Это было одно из условий их договора. Если бы я знал, что они затеяли на моей даче! В смерти вашей подруги повинны только Дон и Борзой. Я бы никогда не принял в этом участия.
– Где трупы?
Нечаев поморщился, будто трупный запах ударил ему в нос.
– Трупы – это улика, дорогая Инга. И об этом никто не расскажет. Я понятия не имею, где их закопали. Надеюсь, не на моем участке. Хотя от Дона с Борзым можно ожидать любой подлости.
– Какая роль сейчас отводится Гедиминасу? – Незаметно для себя Аида увлеклась допросом.
– Большая роль. Вы ему здорово подсобили. Парню просто повезло. У них с Доном давняя вражда. А вы взяли и убрали Дона с его пути.
– Значит, он мне должен кругленькую сумму? – сообразила она. – Я не люблю убивать бесплатно.
– Если так рассуждать, то мы все вам должны, и Борзой в том числе. Не представляете, чего нам стоило сесть вчетвером за стол переговоров. Донатас был вредным мужиком. И очень жадным. Я долго уговаривал его пойти на этот договор.
– И что теперь?
– Да все то же самое. Снова вражда.
– У Гедиминаса оказался самый жирный кусок? – догадалась девушка. – И все благодаря моим стараниям? А вы хотите заставить его поделиться с вами, так?
И поэтому взяли меня в заложницы? На этой неделе вы снова сядете за стол переговоров. Уже втроем. И, наверное, не в «Амбассадоре». И там разыграете меня в вашей грязной игре. И если Гедиминас не согласится на ваши условия, меня закопают рядом с моей подругой.
– Я просто потрясен вашей фантазией! – Теперь он вытирал носовым платком не только лысину, но и лицо и шею, хотя в гостиной, где они сидели за рюмкой коньяка, вовсе не было душно. – Тяжело говорить, когда тебе не верят.
– Ничего больше не говорите. Я согласна подождать, но только держите меня в курсе ваших переговоров, черт возьми! Я не желаю оказаться в ловушке, какую устроил мне Донатас!
– Обещаю поставить вас в известность о любых изменениях в наших судьбах. – Он произнес это, скривив рот. – А теперь и мне позвольте задать вам вопрос. Давно ли вы знакомы с человеком по имени Марк Майринг?
– О, это вопрос сугубо личный!
– Разве? – Еще бы! Вы спрашиваете меня о моем любовнике, а ведь он человек женатый, и разглашение тайны нежелательно для нас обоих.
– Надо же! Как повезло этому Майрингу! – Это говорите мне вы? А я думала вы равнодушны к женскому полу! – Аида позволила себе расхохотаться. – А я думал, что вы равнодушны к мужскому, – не остался он в долгу. – Может, выпьем за однополую любовь? – кокетливо подмигнула она. – Не морочьте мне голову! Я вас конкретно спросил, давно ли вы знакомы с Майрингом?
– Недавно. Он когда-то учился в одном институте с моим братом. И мой брат всегда высоко ценил его как врача.
– Как врача? Да он всего лишь аптекарь.
– Фармацевт, – поправила Аида. – Так это бизнес. Вы ведь тоже бизнесмен, а не нотариус.
– И в какой же области он врач?
– Гинеколог.
– Умеют же некоторые устроиться! – протянул Нечаев. – А теперь ответьте, что нужно вашему любовнику, аптекарю-гинекологу, от моей супруги?
– Оп-ля! Я вам что, маг-прорицатель или машина для ответов на все вопросы? Спросите у своей супруги.
– Спрашивал. Она говорит, что не знает такого. А у меня имеется вот что. Думаю вам как любовнице Майринга будет любопытно взглянуть.
Он протянул ей фотоснимок, на котором был изображен дом на Фонтанке. На балконе стояли Марк и Софья. Оба курили. Сбоку высвечивалась дата и время.
Снимок сделан на прошлой неделе в тринадцать часов пятнадцать минут. Обеденный перерыв в нотариальной конторе.
– Их засняли с реки? – сообразила она.
– По всей видимости, с проплывавшего мимо катера. А потом снимок увеличили. Или пользовались специальной фотокамерой.
– Вы так говорите, будто не знаете фотографа.
– Так и есть. Я никого не нанимал следить за моей женой. Снимок принес доброжелатель, и я купил его.
– А негатив?
– Я не настолько щепетилен и не настолько дорожу честью супруги. Меня интересует совсем другое. Вы понимаете? Поэтому я установил за аптекарем слежку. И след привел к вам, дорогая Инга.
– Разумеется. Но не надо придавать этому такое значение. После гибели Дона я – безработная. Я А у вашей жены могли возникнуть женские проблемы…
– Не смешите меня! Ваш аптекарь решает женские проблемы Софьи на моем балконе, во время ее обеденного перерыва!
– Не понимаю. Если вы не ревнуете Софью, почему вас так заинтересовал этот снимок? И что вы хотите услышать от меня?
– От вас, дорогая Инга, я хотел бы услышать правду. А именно, что Майринг собирал для вас информацию, которую узнавал от моей жены.
– Я просто потрясена вашей фантазией! – передразнила его Аида. – Я одалживаю любовника другой женщине ради какой-то паршивой информации!
– Если мужчины значат для вас столько же, сколько для меня женщины, то я не вижу в этом большой беды.
– Не надо всех мерить одной мерой! – возмутилась девушка. – Я одинаково отношусь и к мужчинам, и к женщинам и не выношу никакой дискриминации в этом вопросе. Впрочем, как и в других. Марк мне дорог настолько, насколько я еще способна кем-то дорожить. И этот снимок мне доставил больше страданий, чем вам.
Я бы хотела приобрести негатив. Передайте тому человеку мое пожелание, если он снова появится. Извините. – Она тоже достала носовой платок и вытерла глаза, полные слез.
Нечаев с интересом наблюдал за ней, но слезы его несколько обескуражили. Слезы – это было слишком, перехлест.
– Я со своей стороны позабочусь о том, чтобы вы не встречались с моей женой, пока будете гостить в этом доме. Это может доставить вам страдания. – Он явно издевался над ней, но Аида промолчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Парни держались с достоинством – молча усадили их в автомобиль и уложили покупки в багажник. Дуняша тоже вела себя молодцом. Ни о чем не спрашивала, не хныкала, а смотрела на происходящее глазами взрослого человека.
Первой нарушила молчание Аида, когда на Невском «шевроле» свернул не в сторону Фонтанки, а к площади Восстания.
– А куда вы нас везете?
– Господин Нечаев ждет вас в загородном доме, – коротко ответили ей.
По спине пробежал холодок. В загородном доме Нечаева ее уже один раз расстреляли. Приговорили, не выслушав речь защитника. Не дали даже выйти из машины. Игра, в которую она играет, не предполагает скидок. И никто не будет брать в расчет маленькую девочку, ее обновки, ее мягкие игрушки. Какое им дело до всего этого? Они все трясутся лишь за собственные задницы и за собственных детей, за их обновки, за их мягкие игрушки.
Девушка ничем не выказала своих дурных предчувствий и принялась показывать Дуняше достопримечательности Санкт-Петербурга. А когда достопримечательности кончились и начались серые жилые кварталы окраин, сестренка неожиданно призналась:
– Папа привез меня сюда, чтобы оставить насовсем…
– А как же твоя мама?
– Мама давно уже не живет с нами. Она ушла вместе с Ромкой к Ромкиному папе.
– Вот как! – Аида вдруг рассмеялась зловещим смехом, и парни с тревогой посмотрели на девушку.
– Папа сказал, что ты богатая и мне будет у тебя хорошо, – продолжала Дуняша. – И он хотел, чтобы мы подружились. А я думала, ты злая-презлая и дружить со мной не захочешь.
– Ты зря так думала, – обняла девочку Аида. – Вот мы и дружим, правда?
Вскоре Дуняша задремала, положив ей голову на колени.
Дом Нечаева Аида узнала издалека, хотя вокруг возвышались не менее броские строения. Нечаевский особняк сохранил первозданный вид, и внешняя запущенность только украшала его.
Перед ними открылись ворота, и «шевроле» въехал на территорию дачи.
Нотариус стоял на крыльце с женой, и это обстоятельство порадовало Аиду Она взяла спящую девочку на руки, и Соня выбежала ей навстречу – Я позабочусь о вашей девочке, Инга. – Она протянула руки к ребенку Аида почувствовала, как пальцы Сони втискивают ей в ладонь клочок бумаги. Она зажала его в кулаке и передала сестренку жене нотариуса.
Дуняша тут же открыла глаза и капризно пролепетала:
– Я хочу с тобой…
– Поспи немного, а я поговорю с дядей.
«Дядя» был настроен вполне дружелюбно, он улыбался и старался не выдавать своего страха, но Аида чувствовала, что нотариус ее боится. Шоу в «Амбассадоре» не прошло для него даром.
– Где у вас туалет? – вместо приветствия спросила она.
– Где ваш акцент, дорогая Инга? – в свою очередь удивился он.
– Без акцента вы меня не пустите пописать? Или боитесь, что убегу?
Надеюсь, ваши охранники не будут меня сопровождать?
В туалете она первым делом прочитала записку от Софьи: «Если вас спросят о Марке, скажите, что вы его любовница». Аида порвала бумажку на мелкие клочки и утопила их в унитазе.
С одной стороны как-то обнадеживало то обстоятельство, что в этом зверином логове у нее теперь есть союзница, с другой – настораживало, что Марк до такой степени откровенен с женой нотариуса.
Разговор с Нечаевым состоялся тет-а-тет. Отсутствие Борзого вселяло в нее уверенность, отсутствие Гедиминаса – тревогу. Она не забыла, как Нечаев жаловался ей на своего литовского коллегу. Она даже заработала на их недружелюбных отношениях, о чем нотариус так ни разу и не вспомнил. Видно, десять тысяч для него не деньги, а отношения с литовцем так и не улучшились.
– Надеюсь, вы не очень обиделись на моих ребят? Они обошлись с вами вежливо? – Они не дали мне отвести домой сестру, и это я рассматриваю как угрозу с вашей стороны.
– Напрасно, дорогая Инга. Я вовсе не собирался вам угрожать. Наоборот, все предпринято в Целях вашей безопасности. Не смейтесь! Так оно и есть! У меня появилась информация, что сегодня в город приехали люди Борзого, и именно по вашу душу.
– Что это вы так заботитесь обо мне? Могли бы просто предупредить по телефону, если моя судьба вам не безразлична.
– О, милая моя! С недавних пор вы у нас на первых ролях! Хотите верьте, хотите нет, но от вашей судьбы, как вы изволили выразиться, теперь зависит и моя судьба. Вы, сами того не сознавая, замешаны в высокую политику. Борзому выгодно поссорить меня с Гедиминасом, и поэтому он жаждет вашей смерти. И не где-нибудь, а в Петербурге. Чтобы потом все свалить на меня. Поэтому отныне я буду вас беречь как зеницу ока.
– Почему вы, а не Гедиминас?
– Он далеко.
Нечаев не упомянул об ожидающемся визите Гедиминаса в Питер. Или ничего не знал об этом, или специально скрыл от нее.
– Вам придется немного пожить в этом доме.
– Сколько?
– Может, неделю, а может, две. Все будет зависеть от обстоятельств.
– Я не люблю зависеть от обстоятельств, я привыкла подчинять обстоятельства себе.
– Ну, милая моя, я насмотрелся на ваши художества!
– На мои? Я только оборонялась.
– Будем считать, что Дон поступил не умно, за что сам и поплатился в конце концов. Но вы все забываете, что в городе Петербурге, впрочем, как и в других городах России, еще существует милиция. И художества могут выйти боком.
Мне стоило большого труда уладить последствия вашего шоу в «Амбассадоре». Я уж не говорю о деньгах! Поэтому не будем подчинять себе обстоятельства, как вы изволили выразиться, а постараемся жить мирно и спокойно…
– В этом доме?
– Я же сказал недельку, от силы – две.
– Вы думаете, я смогу здесь жить спокойно? Здесь, где расстреляли мою подругу!
– Ах, вот вы о чем! – Нотариус достал из кармана брюк носовой платок и протер им вспотевшую лысину. – Инга, я должен принести вам свои соболезнования, но я тут совсем ни при чем. Вы прекрасно знаете, что в это время я находился в Испании. Здесь жил Борзой. Он и раньше приезжал ко мне в гости, а тут они решили пойти на мировую с Донатасом. Я не мог ему отказать. В общем, Донатас распорядился вашей жизнью. Это было одно из условий их договора. Если бы я знал, что они затеяли на моей даче! В смерти вашей подруги повинны только Дон и Борзой. Я бы никогда не принял в этом участия.
– Где трупы?
Нечаев поморщился, будто трупный запах ударил ему в нос.
– Трупы – это улика, дорогая Инга. И об этом никто не расскажет. Я понятия не имею, где их закопали. Надеюсь, не на моем участке. Хотя от Дона с Борзым можно ожидать любой подлости.
– Какая роль сейчас отводится Гедиминасу? – Незаметно для себя Аида увлеклась допросом.
– Большая роль. Вы ему здорово подсобили. Парню просто повезло. У них с Доном давняя вражда. А вы взяли и убрали Дона с его пути.
– Значит, он мне должен кругленькую сумму? – сообразила она. – Я не люблю убивать бесплатно.
– Если так рассуждать, то мы все вам должны, и Борзой в том числе. Не представляете, чего нам стоило сесть вчетвером за стол переговоров. Донатас был вредным мужиком. И очень жадным. Я долго уговаривал его пойти на этот договор.
– И что теперь?
– Да все то же самое. Снова вражда.
– У Гедиминаса оказался самый жирный кусок? – догадалась девушка. – И все благодаря моим стараниям? А вы хотите заставить его поделиться с вами, так?
И поэтому взяли меня в заложницы? На этой неделе вы снова сядете за стол переговоров. Уже втроем. И, наверное, не в «Амбассадоре». И там разыграете меня в вашей грязной игре. И если Гедиминас не согласится на ваши условия, меня закопают рядом с моей подругой.
– Я просто потрясен вашей фантазией! – Теперь он вытирал носовым платком не только лысину, но и лицо и шею, хотя в гостиной, где они сидели за рюмкой коньяка, вовсе не было душно. – Тяжело говорить, когда тебе не верят.
– Ничего больше не говорите. Я согласна подождать, но только держите меня в курсе ваших переговоров, черт возьми! Я не желаю оказаться в ловушке, какую устроил мне Донатас!
– Обещаю поставить вас в известность о любых изменениях в наших судьбах. – Он произнес это, скривив рот. – А теперь и мне позвольте задать вам вопрос. Давно ли вы знакомы с человеком по имени Марк Майринг?
– О, это вопрос сугубо личный!
– Разве? – Еще бы! Вы спрашиваете меня о моем любовнике, а ведь он человек женатый, и разглашение тайны нежелательно для нас обоих.
– Надо же! Как повезло этому Майрингу! – Это говорите мне вы? А я думала вы равнодушны к женскому полу! – Аида позволила себе расхохотаться. – А я думал, что вы равнодушны к мужскому, – не остался он в долгу. – Может, выпьем за однополую любовь? – кокетливо подмигнула она. – Не морочьте мне голову! Я вас конкретно спросил, давно ли вы знакомы с Майрингом?
– Недавно. Он когда-то учился в одном институте с моим братом. И мой брат всегда высоко ценил его как врача.
– Как врача? Да он всего лишь аптекарь.
– Фармацевт, – поправила Аида. – Так это бизнес. Вы ведь тоже бизнесмен, а не нотариус.
– И в какой же области он врач?
– Гинеколог.
– Умеют же некоторые устроиться! – протянул Нечаев. – А теперь ответьте, что нужно вашему любовнику, аптекарю-гинекологу, от моей супруги?
– Оп-ля! Я вам что, маг-прорицатель или машина для ответов на все вопросы? Спросите у своей супруги.
– Спрашивал. Она говорит, что не знает такого. А у меня имеется вот что. Думаю вам как любовнице Майринга будет любопытно взглянуть.
Он протянул ей фотоснимок, на котором был изображен дом на Фонтанке. На балконе стояли Марк и Софья. Оба курили. Сбоку высвечивалась дата и время.
Снимок сделан на прошлой неделе в тринадцать часов пятнадцать минут. Обеденный перерыв в нотариальной конторе.
– Их засняли с реки? – сообразила она.
– По всей видимости, с проплывавшего мимо катера. А потом снимок увеличили. Или пользовались специальной фотокамерой.
– Вы так говорите, будто не знаете фотографа.
– Так и есть. Я никого не нанимал следить за моей женой. Снимок принес доброжелатель, и я купил его.
– А негатив?
– Я не настолько щепетилен и не настолько дорожу честью супруги. Меня интересует совсем другое. Вы понимаете? Поэтому я установил за аптекарем слежку. И след привел к вам, дорогая Инга.
– Разумеется. Но не надо придавать этому такое значение. После гибели Дона я – безработная. Я А у вашей жены могли возникнуть женские проблемы…
– Не смешите меня! Ваш аптекарь решает женские проблемы Софьи на моем балконе, во время ее обеденного перерыва!
– Не понимаю. Если вы не ревнуете Софью, почему вас так заинтересовал этот снимок? И что вы хотите услышать от меня?
– От вас, дорогая Инга, я хотел бы услышать правду. А именно, что Майринг собирал для вас информацию, которую узнавал от моей жены.
– Я просто потрясена вашей фантазией! – передразнила его Аида. – Я одалживаю любовника другой женщине ради какой-то паршивой информации!
– Если мужчины значат для вас столько же, сколько для меня женщины, то я не вижу в этом большой беды.
– Не надо всех мерить одной мерой! – возмутилась девушка. – Я одинаково отношусь и к мужчинам, и к женщинам и не выношу никакой дискриминации в этом вопросе. Впрочем, как и в других. Марк мне дорог настолько, насколько я еще способна кем-то дорожить. И этот снимок мне доставил больше страданий, чем вам.
Я бы хотела приобрести негатив. Передайте тому человеку мое пожелание, если он снова появится. Извините. – Она тоже достала носовой платок и вытерла глаза, полные слез.
Нечаев с интересом наблюдал за ней, но слезы его несколько обескуражили. Слезы – это было слишком, перехлест.
– Я со своей стороны позабочусь о том, чтобы вы не встречались с моей женой, пока будете гостить в этом доме. Это может доставить вам страдания. – Он явно издевался над ней, но Аида промолчала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32