— Когда она проснулась?
— Около девяти.
— Ее отец уже здесь? И...
— Все здесь, и все написано, — проговорила она, не поднимая головы и ткнув в историю болезни.
Я перелистал страницы, открыл записи за сегодняшнее утро и прочитал выводы Эла Маколея и невропатолога.
Вики взяла какой-то бланк и начала его заполнять.
— Последний припадок Кэсси, — заметил я, — кажется весьма серьезным.
— Ничего такого, что бы я не видела раньше.
Я положил карту на стол и остался стоять у сестринского поста. В конце концов Вики взглянула на меня. Голубые глаза часто заморгали.
— Вам приходилось видеть много случаев детской эпилепсии?
— Видела все. Работала в онкологии. Занималась младенцами с опухолью мозга. — Женщина пожала плечами.
— Я тоже работал в онкологии. Несколько лет назад. Психосоциальная помощь.
— А-а...
Опять вернулась к своему бланку.
— Ну что ж, — заметил я. — По крайней мере, кажется, у Кэсси нет опухоли.
Молчание.
— Доктор Ивз сказала мне, что намерена вскоре выписать девочку.
— Ага.
— Я думаю нанести им домашний визит.
Ее рука мчалась по бумаге.
— Вы ведь были у них дома, да?
Никакого ответа.
Я повторил вопрос. Женщина перестала писать и взглянула на меня.
— Если я и была у них, что в этом такого?
— Нет, я просто...
— Вы просто болтаете, вот что. Правильно? — Она положила ручку и откатилась назад на стуле. Самодовольная улыбка играла на ее губах. — Или вы проверяете меня? Хотите знать, выходила ли я из комнаты и делала ли что-то с девочкой?
Глядя мне прямо в глаза и продолжая улыбаться, Вики откатилась еще дальше.
— Почему вы так считаете?
— Потому что я знаю, о чем все вы думаете.
— Это был совершенно простой вопрос, Вики.
— Ну да, конечно. Именно так и было с самого начала. Вся эта притворная болтовня. Вы проверяете меня, не похожа ли я на ту медсестру из Нью-Джерси.
— Какую медсестру?
— Ту, которая убивала младенцев. О ней написали книгу и говорили по телевизору.
— Вы думаете, что вас в чем-то подозревают?
— А разве нет? Разве всегда не обвиняют медсестру?
— А что, разве медсестру из Нью-Джерси обвинили неправильно?
Вики ухитрилась превратить улыбку в гримасу, не двинув ни единым мускулом.
— Мне надоела эта игра, — заявила она, вставая и отодвигая стул. — Для вас это всегда только игры.
— Под «вами» вы подразумеваете психологов?
Она сложила руки на груди и что-то пробормотала. Потом повернулась ко мне спиной.
— Вики?
Никакого ответа.
— Все это сводится к тому, — заявил я, стараясь говорить спокойным тоном, — чтобы в конце концов обнаружить, что же, черт возьми, происходит с Кэсси.
Вики притворилась, что читает доску объявлений, висящую за письменным столом.
— Значит, вот как оборачивается наш маленький договор о мире? — заметил я.
— Не беспокойтесь, — быстро повернулась ко мне Вики. Ее голос поднялся — пронзительное соло, наложенное на сладкую мелодию. — Не беспокойтесь, — повторила она. — Я не буду вам мешать. Если что-то нужно — просто спросите. Потому что вы доктор. И я сделаю все, что угодно, если это поможет бедной малютке, — хотя вы считаете по-другому, я все же беспокоюсь о ней. Я даже спущусь вниз и принесу вам кофе, если это поможет вам сосредоточиться на ее проблемах — на том, на чем вам и следует сосредоточиться. Я не одна из тех феминисток, которые считают грехом делать что-то еще, кроме как давать пациентам лекарство. Но не притворяйтесь, что вы мой друг, хорошо? Давайте оба будем выполнять нашу работу без всяких разговоров, идти своим путем, ладно? А если вы желаете, чтобы я ответила на ваш вопрос: да, я посещала их дом только два раза несколько месяцев назад. Довольны?
Она отошла на другой конец поста, нашла еще какой-то бланк и принялась читать. Прищурившись, она держала его на расстоянии вытянутой руки. Ей явно требовались очки для чтения. На губах вновь появилась самодовольная улыбка.
— Вы ничего не делали ей, Вики? — спросил я.
Ее рука дернулась, бумага упала. Женщина наклонилась, чтобы поднять бланк, но в этот момент с ее головы слетел чепчик. Наклонившись второй раз, она подняла и его и напряженно выпрямилась. На ресницах было много туши, и пара кусочков отвалилась.
Я был непреклонен.
— Нет! — прошептала Вики, вкладывая в ответ всю твердость, на какую была способна.
Звук шагов заставил нас обернуться. В холл вошел уборщик, он тянул за собой пылесос. Латинос среднего роста со старческими глазами и усами под Кантинфласа.
— Что-то еще? — спросил он.
— Нет, — ответила Вики. — Ступай.
Мужчина взглянул на медсестру, приподнял брови, дернул пылесос и потащил его к тиковым дверям. Вики наблюдала за ним, ее кулаки были сжаты.
Когда уборщик ушел, она продолжала:
— Какой страшный вопрос! Почему у вас такие безобразные мысли в голове? Почему вообще кто-то должен делать Кэсси гадости? Она больна!
— Все симптомы свидетельствуют о какой-то таинственной болезни.
— А почему бы и нет? Почему? Это больница. Именно поэтому мы здесь — из-за больных детей. Именно этим и занимаются настоящие врачи. Лечат больных детей.
Я продолжал хранить молчание.
Ее руки начали подниматься, и она прилагала усилия, чтобы удержать их внизу, как подопытный, сопротивляющийся гипнотизеру. На том месте, где раньше сидел чепчик, жесткие волосы образовали подобие купола размером со шляпу.
— Настоящие врачи не добились особого успеха, не так ли? — возразил я.
Она фыркнула.
— Игры, — вновь прошептала она. — Всегда у вас, психологов, игры.
— Такое впечатление, что о нас, психологах, вы знаете очень много.
Казалось, Вики внезапно встревожилась. Она протерла глаза — тушь потекла, костяшки пальцев стали серыми, но женщина не замечала этого. Ее полный злобы взгляд был сосредоточен на мне.
Самодовольная улыбка вернулась на ее лицо.
— Еще что-нибудь, сэр? — Она вынула из волос заколки и закрепила ими края накрахмаленного чепчика.
— Вы делились с Джонсами своими мыслями по поводу терапевтов? — поинтересовался я.
— Я держу свои мысли при себе. Я профессионал.
— А вы не говорили им, что кто-то подозревает нечистую игру?
— Конечно, нет. Повторяю, я профессионал!
— Профессионал, — согласился я. — Вам просто не нравятся психотерапевты. Шайка шарлатанов, которые обещают помочь, но у них ничего не получается.
Ее голова дернулась назад. Чепчик опять затанцевал на волосах, и Вики быстро поддержала его рукой.
— Вы не знаете меня, — проговорила она. — Вы ничего обо мне не знаете.
— Это правда, — соврал я. — И это стало проблемой для Кэсси.
— Просто смешно, что...
— Ваше поведение начинает мешать ее лечению, Вики. Давайте больше не будем обсуждать это здесь. Пройдем туда, — Я указал на подсобку, расположенную за медицинским постом.
Вики уперла руки в бока:
— Зачем?
— Затем, чтобы все обсудить.
— Вы не имеете права.
— В общем-то имею. И только благодаря моему доброму отношению вы все еще занимаетесь этой пациенткой. Доктор Ивз восхищается вашим мастерством, но ваше поведение начинает действовать и на ее нервы.
— Да?
Я поднял телефонную трубку:
— Позвоните ей.
Вики шумно втянула воздух. Потрогала чепчик. Облизала губы.
— Что вам от меня нужно? — В голосе послышались ноющие нотки.
— Не здесь, — сказал я. — Там, в той комнате. Вики. Прошу.
Она начала протестовать. Но слова застряли в горле. Губы задрожали. Она подняла руку, чтобы прикрыть их:
— Давайте просто забудем об этом, — предложила она. — Я прошу прощения. Хорошо?
Ее глаза были полны страха. Вспомнив, при каких обстоятельствах она в последний раз видела своего сына, и чувствуя себя полной дрянью, я покачал головой.
— Больше никаких ссор, — умоляла она. — Обещаю. Честное слово. Вы правы. Мне действительно не стоило лезть не в свое дело. Это все потому, что я беспокоюсь о ней так же, как и вы. Я буду вести себя хорошо. Простите. Больше это не повторится...
— Прошу вас, Вики. — Я указал на подсобку.
— ...Я клянусь. Прошу вас, сделайте мне некоторое снисхождение.
Я настаивал на своем.
Она двинулась ко мне, сжала руки в кулаки, будто готовилась нанести удар. Затем опустила руки, внезапно повернулась и направилась в комнатку. Шла она медленно, с опущенными плечами, едва переставляя ноги.
Там стояли кофейный столик, оранжевый диван и кресло под стать дивану. На столике — телефон рядом с выключенной кофеваркой, которой, видимо, не пользовались и давно не мыли. Над большим плакатом, на котором было написано: «Медсестры, выполняйте свою работу с нежностью и любовью», висели календари с кошками и щенками.
Я закрыл дверь и сел на диван.
— Это подло, — неуверенно сказала Вики. — Вы не имеете права — я позвоню доктору Ивз.
Я поднял трубку, связался с оператором и попросил ее разыскать Стефани.
— Подождите, — проговорила Вики. — Не надо.
Я отменил заказ и повесил трубку. Вики немного потопталась и в конце концов, постоянно поправляя чепчик, опустилась в кресло. Я заметил то, что никогда раньше не видел: крошечную маргаритку, нарисованную лаком для ногтей на ее новом пропуске прямо над фотографией. Лак начал облупливаться, и цветок казался разорванным на клочки.
Вики сложила руки на обширных коленях. На ее лице появилось странное выражение — как у заключенного, которому только что прочитали приговор.
— У меня много работы, — пыталась объяснить она. — Мне еще нужно сменить простыни, проверить, чтобы в диетическом отделе столовой повара получили правильный заказ на обед.
— Насчет той сестры из Нью-Джерси, — начал я. — Почему вы заговорили о ней?
— Вы все не можете забыть об этом?
Я молча ждал.
— Ничего особенного в этом нет, — оправдывалась она. — Я уже сказала вам, что есть такая книга и я ее прочла. Вот и все. Я не люблю читать о подобных вещах, но кто-то дал мне эту книгу, и я ее прочла. Понятно?
Вики улыбнулась, но внезапно ее глаза наполнились слезами. Она вскинула руки, пытаясь вытереть слезы пальцами. Я оглядел комнату. Бумажных салфеток нигде не видно. Мой носовой платок был чистым, и я предложил его женщине.
Она взглянула на него и не взяла. Ее лицо все еще оставалось мокрым, в густом слое наложенной на лицо косметики тушь пролагала борозды, похожие на следы от кошачьих когтей.
— Кто вам дал эту книгу?
Лицо медсестры будто отяжелело от боли. Я чувствовал себя так, будто пырнул ее ножом.
— Это не имело никакого отношения к Кэсси. Поверьте.
— Хорошо. А что именно делала эта медсестра?
— Она травила младенцев — при помощи лидокаина. Но она не была настоящей медсестрой. Сестры любят детей. Настоящие медсестры. — Ее взгляд упал на плакат, и она вновь зарыдала.
Когда женщина немного пришла в себя, я вновь предложил ей носовой платок. Она притворилась, что не заметила его.
— Что вы от меня хотите?
— Немного честности...
— По поводу чего?
— По поводу вашего враждебного отношения ко мне...
— Я уже попросила извинения.
— Мне не нужны извинения, Вики. Дело не в моих амбициях, и нам необязательно быть приятелями и болтать о всякой ерунде. Но мы обязательно должны понимать друг друга, чтобы заботиться о выздоровлении Кэсси. А ваше поведение мешает мне.
— Я не согла...
— Это так, Вики. И я знаю, что причина не может заключаться в том, что я сказал или сделал что-то не так, как нужно, потому что вы были настроены враждебно еще до того, как я успел открыть рот. Поэтому очевидно, что вы настроены вообще против психологов, и я подозреваю, что они не смогли в чем-то помочь вам или плохо обошлись с вами.
— Чем вы сейчас занимаетесь? Пытаетесь проанализировать меня?
— Если мне это понадобится, да.
— Это нечестно.
— Если вы желаете продолжать работать с этим пациентом, давайте поговорим начистоту. И без того случай слишком сложен. С каждым разом, когда Кэсси поступает в больницу, здоровье ее все ухудшается и ухудшается, и никто не знает, что за чертовщина с ней творится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72