очень уж медленно он тащится, к тому же без видимой цели. И неустанно бормочет что-то под нос.
— Не нравится мне это. Что-то тут не так. Почему информация от нее поступает так поздно? Как это может быть — она знает, где одна бомба, и не знает, где вторая? Я, человек посторонний, догадался насчет Мегиддо, а она что, не догадалась? Хотя, может, это я сам выдумал — про Мегиддо. А что если Ковач и компания решились, наконец, нарушить неписаный наш закон — друг другу не врать? Придумали миф о девице из КГБ, чтобы через меня дезинформировать израильскую разведку… — Баум ахнул от такого предположения и совсем остановился. На улице было тепло и влажно. Он расстегнул ворот, вытащил из кармана платок и утерся. Снова медленно двинулся вдоль улицы. — Только один фактор в этом деле постоянный — мои ошибки и проколы. Противник меня явно переигрывает. С чего я взял, будто сейчас нашел правильный ход? Просто потому, что пришла и моя очередь делать верные ходы? Что за чушь! Милости Божии не распределяются, как сладости между ребятишками в детском саду — всем поровну. Бог — не нянька. — Он снова постоял, покачивая головой. — Риск, конечно, был с самого начала: ее помощники догадались, на кого она работает, и схватили в тот самый момент, когда она пыталась установить контакт с израильской разведкой. Вполне могло такое случиться. — Он машинально поискал в кармане ключи, повернул к дому. Позвонить, что ли, Ковачу, спросить напрямую? Все равно не признается. Да и кто такой Ковач? Связной. Ничего таким звонком не добьешься, только слабость свою обнаружишь — а это ни к чему, когда имеешь дело с КГБ.
Возможно, все его теперешние страхи — просто паранойя, профессиональное заболевание. В конце концов, девчонка вывела «Моссад» на первую бомбу, нипочем бы им самим ее не найти. Чего ж теперь ее подозревать? Может, ее уже и в живых-то нет. Отважная молодая девушка рискует жизнью, а он, Альфред Баум, благополучно пребывая в Версале, возводит на нее напраслину. Не слишком великодушно — работникам безопасности великодушие вообще не свойственно…
Так в этот душный день размышлял, гуляя по улицам, Баум.
— Отправишься в Мегиддо немедленно, — распорядился Бен Тов. — А я приеду следом, как только поговорю с военными и заручусь их поддержкой. Нам понадобятся саперы — те же самые.
Он взялся за телефон и жестом велел Эссату слушать по отводной трубке. От полковника Бен Тов, а заодно и Эссат услышали нечто интересное:
— Знаете, с этой ядерной боеголовкой не все в порядке. Мы ее рассмотрели как следует. Ее обезвредили заранее — и с большим знанием дела.
— Быть того не может!
— Как ни странно. Электрическая схема была изменена. Мы разобрали всю боеголовку на части. И только тогда заметили. Нам она нужна — ну, как учебное пособие, что ли. Предстоит ведь и вторую разряжать. Так вот, эта первая — считайте, подделка, пустышка.
— Может, случайная поломка?
— Исключено. Только саботаж. Полагаю, вам следует это знать.
— Еще бы! — Бен Тов попросил полковника выехать в Мегиддо. — И как можно скорее, есть основания полагать, что бомба там. Если очень повезет, мы ее к вашему приезду найдем.
— Договорились, — полковник поспешно дал отбой.
— Ты все слышал? — обратился Бен Тов к Эссату. — Так поезжай — тут пути часа полтора. Времени совсем мало — не дай Бог, начнут взрывать священную стену и освобождать заключенных.
— Я быстро — на дорогах сейчас пусто.
— Надеюсь, — Бен Тов приобнял Эссата за плечи. — Слушай, сынок, ни твоя жизнь ничего не значит, ни моя. Но от нас сейчас зависит судьба страны, так что рискуй, но в разумных пределах. Не геройствуй. Сгинешь в автомобильной катастрофе, не доехав до Мегиддо, — что тогда будет? Ступай, и храни тебя Бог.
Эссат торопливо, перепрыгивая на лестнице через две ступеньки, побежал к машине, а Бен Тов позвонил в министерство обороны и настоял, чтобы с военных баз в Хайфе и Беит Шеане направили людей в Мегиддо. Потом посидел молча, прикидывая в уме вероятность того, что вторая бомба окажется такой же пустышкой, как первая. Но сам оборвал эти мысли — кто может знать, да или нет. Не угадаешь. С одной стороны так, с другой — эдак… Я тут толку воду в ступе, как старый талмудист, а надо уже быть на шоссе и мчаться со скоростью девяносто километров в час, никак не меньше… Достав свой револьвер, он, как и Эссат, сбежал вниз, прыгая через ступеньки, — здание было почти пусто. Позвонить Порану, рассказать, что едет в Мегиддо? Он подавил это желание. Они в правительстве поверят, что бомба почти уже в их руках, постараются оттянуть время… А если бомбу так и не найдут? Что тогда?
Об этом он, ведя машину по пустынной дороге, старался не думать.
Глава 35
Мегиддо находится в западной части Иезреельской долины. Целых шесть тысяч лет город-крепость — ее разрушали не меньше двадцати раз — смотрела с горы в долину и высылала свои армии навстречу многочисленным завоевателям. Город — ключ к вратам, ведущим на север, он преграждает путь из Египта в Месопотамию. В древности здесь происходили кровавые битвы, вошедшие в историю. Многие знаменитые воины и полководцы нашли здесь славу или могилу, имена их запечатлены в Библии. Археологи раскопали развалины конюшен, принадлежавших царю Соломону, и сараев, в которых держал свои колесницы царь Ахав. Под стенами города пали в битвах иудейские цари Ахазия и Иосия. В Мегиддо, гласит Новый завет, произойдет и самый последний на земле бой, который разрушит все земное: Армагеддон, — символическое название ужасных событий человечества.
И сегодня руины не позволяют забыть о былом величии этого места. Город царя Соломона — лабиринт узких улочек, куда выходят потрескавшиеся стены домов. Поилки и привязи для лошадей так и остались там, где повелел соорудить их Ахав. Руины — подлинный, вечный памятник непрочности царей и их власти.
Мегиддо, Армагеддон! «битва в оный великий день Бога Вседержителя…»
Было уже около четырех дня, когда Эссат свернул с шоссе Енин — Хайфа на дорогу, ведущую через долину. Местность была ему знакома, в нескольких километрах к северу по эту же сторону шоссе располагалась арабская деревня, перед самым Мегиддо высилась насыпь, отгородившая территорию кибуца. Расмия и ее приятели могли спрятать бомбу в старинных развалинах или даже в насыпи, если только сумели затащить ее туда. А сами прячутся поблизости. Когда появятся солдаты, надо обыскать каждую ферму, каждый дом в окрестности.
На территорию кибуца он прошел через никем не охраняемые ворота. Стояла тишина — даже здесь жители покинули дома. Он слышал свои шаги, проходя мимо лавчонок и мастерских. Древние руины на вершине соседнего холма были не более безлюдны, чем этот современный поселок. Солнце скатывалось к горизонту, но все еще слепило глаза. Где-то лаяла брошенная хозяевами собака. Искать в развалинах бомбу бессмысленно, надо постараться найти тех, кто привез ее сюда, — они где-то тут. Глянув на часы, он отметил время: 16:40. И тут же услышал рокот моторов: солдаты приехали.
Капитан, командовавший частью, оказался сообразительным и энергичным.
— Обыщем все здания в радиусе примерно пять километров, — сказал ему Эссат. — Надо найти небольшую группу вооруженных людей. Если среди них девушка, с ней обращайтесь хорошо. Мужчин взять живыми, стрелять только в крайнем случае.
Капитан кивнул, развернул карту, показал: здесь несколько домов и за дорогой тоже. Арабская деревня за пределами пятикилометрового радиуса, там искать?
— Нет, важнее осмотреть то, что ближе.
— У меня двадцать человек и две машины. Сейчас назначу, что кому делать.
— Дайте мне двоих, я сам посмотрю дома у дороги, — предложил Эссат.
— На территории кибуца искать?
— Потом, если никого не обнаружим в домах.
— Почему ты пошел на такое дело? — спросила Расмия сидевшего перед ней молодого еврея. Оба примостились кое-как на опрокинутых корзинах, между ними — остатки обеда. — Мы же против евреев.
— Государство Израиль — осквернение истинной веры, — горячо возразил тот. — Мы живем в период между изгнанием евреев из Европы и пришествием Мессии. Ребе, мой учитель, говорит: лучше уж Израилю вовсе исчезнуть с лица земли, чем творить зло. Может, Богу так угодно.
Он начал ломать пальцы на этих словах, по бледному как мел лицу пробежала судорога. Так близко затрагивала его тема, что конец фразы он почти прокричал. Расмия наблюдала за ним с холодным недоумением:
— Тогда зачем же ты приехал в это богомерзкое государство?
— Я из Польши, наша семья случайно уцелела в войну. А мои товарищи — они из Нью-Йорка. Мы затем и приехали, чтобы наставлять людей на путь истинный, который указан в Библии и в Торе. Геноцид евреев в Европе — промысел Божий, наказание за грехи сионистов. В Торе сказано: «Они натворили столько мерзостей и при этом еще хотят унаследовать нашу землю.» Второзаконие учит, что аммонитянин и моавитянин не могут войти в царство Господне, и десятое поколение их не сможет, потому что это они совратили евреев, склонили их к греху. Совратители хуже убийц, этот грех не прощается до десятого колена.
— Мне ваша религия кажется слишком жестокой.
— Да, она жестокая, — лицо юноши осветилось странным восторгом. — Возьми почитай, как Бог Яхве сшибал головы врагов, крушил их черепа и восклицал при этом: собаки будут лизать кровь врагов моих! А почему Господь так разгневался на нас? Потому что не должен человек восставать против всей нации, а евреи пренебрегли священным заветом и восстали. Сказано же, что избранный народ не соберется в Израиле до прихода Мессии. А разве Мессия уже пришел? — Он перевел дыхание и произнес упавшим голосом: — Нет, не пришел. Каждый вечер мы приготовляем лучшие свои одежды, чтобы встретить его, а его все нет и нет… Сионисты, — тут он снова завелся, — отвратили евреев от Бога, сделали их атеистами и объединили раньше назначенного часа.
— Что же им за это будет?
— Очищение от скверны — вот что! Мы — орудие в руке Господа и призваны послужить наказанию нечестивого государства и тех, кто его поддерживает. У пророка Исайи знаешь как сказано? «Ярость Господа Саваофа опалит землю, и народ сделается как бы пищею огня; не пощадит человек брата своего…» Каждый апрель в день скорби мы молимся: «Воспряни, воспряни, Иерусалим, ты, который из руки Господа выпил чашу ярости Его, выпил до дна чашу опьянения, осушил…»
Он вскочил и принялся бегать взад-вперед по каморке, в которой не было никакой мебели, ноги его заплетались в соломе, устилавшей пол. «В огне мы найдем очищение», — повторял он то ли в ярости, то ли в экстазе. Собственная риторика и музыка старинных, назубок выученных текстов завораживали его. — Вот поэтому мы готовы принять и приветствовать все, что послужит против сатанинского царства, которым правит Князь тьмы. Хочешь доказательств? Пожалуйста! Наши предки давным-давно, во время царствования Бар Кохбара, были законопослушны и до мелочей соблюдали обряды, а все-таки государство их было разрушено. Ты же учила историю, правда? И знаешь почему? Их великий грех был в том, что они торопили события — Мессия еще не явился, а они объединились. Как и сейчас — все повторяется…
Он прервал свою пылкую речь и глянул на молчаливую собеседницу, будто готов был отразить любые ее аргументы. Но вместо этого она спросила просто:
— Хорошо, ну а ты сам не боишься? Погибнешь ведь, если мы взорвем бомбу…
— Пусть, — был ответ. — На то Господня воля.
— Значит, ваш Бог со всем согласен? Даже с нашими требованиями?
— Что ему за дело до каких-то требований! Это все политика, игры… Я же объяснил: Тора запрещает евреям всякие эти игры. Наша единственная задача — приготовиться к приходу Мессии. Не предпринимать ничего и ничего не решать до этого великого дня. Никакой роли нам не отведено — только эта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Не нравится мне это. Что-то тут не так. Почему информация от нее поступает так поздно? Как это может быть — она знает, где одна бомба, и не знает, где вторая? Я, человек посторонний, догадался насчет Мегиддо, а она что, не догадалась? Хотя, может, это я сам выдумал — про Мегиддо. А что если Ковач и компания решились, наконец, нарушить неписаный наш закон — друг другу не врать? Придумали миф о девице из КГБ, чтобы через меня дезинформировать израильскую разведку… — Баум ахнул от такого предположения и совсем остановился. На улице было тепло и влажно. Он расстегнул ворот, вытащил из кармана платок и утерся. Снова медленно двинулся вдоль улицы. — Только один фактор в этом деле постоянный — мои ошибки и проколы. Противник меня явно переигрывает. С чего я взял, будто сейчас нашел правильный ход? Просто потому, что пришла и моя очередь делать верные ходы? Что за чушь! Милости Божии не распределяются, как сладости между ребятишками в детском саду — всем поровну. Бог — не нянька. — Он снова постоял, покачивая головой. — Риск, конечно, был с самого начала: ее помощники догадались, на кого она работает, и схватили в тот самый момент, когда она пыталась установить контакт с израильской разведкой. Вполне могло такое случиться. — Он машинально поискал в кармане ключи, повернул к дому. Позвонить, что ли, Ковачу, спросить напрямую? Все равно не признается. Да и кто такой Ковач? Связной. Ничего таким звонком не добьешься, только слабость свою обнаружишь — а это ни к чему, когда имеешь дело с КГБ.
Возможно, все его теперешние страхи — просто паранойя, профессиональное заболевание. В конце концов, девчонка вывела «Моссад» на первую бомбу, нипочем бы им самим ее не найти. Чего ж теперь ее подозревать? Может, ее уже и в живых-то нет. Отважная молодая девушка рискует жизнью, а он, Альфред Баум, благополучно пребывая в Версале, возводит на нее напраслину. Не слишком великодушно — работникам безопасности великодушие вообще не свойственно…
Так в этот душный день размышлял, гуляя по улицам, Баум.
— Отправишься в Мегиддо немедленно, — распорядился Бен Тов. — А я приеду следом, как только поговорю с военными и заручусь их поддержкой. Нам понадобятся саперы — те же самые.
Он взялся за телефон и жестом велел Эссату слушать по отводной трубке. От полковника Бен Тов, а заодно и Эссат услышали нечто интересное:
— Знаете, с этой ядерной боеголовкой не все в порядке. Мы ее рассмотрели как следует. Ее обезвредили заранее — и с большим знанием дела.
— Быть того не может!
— Как ни странно. Электрическая схема была изменена. Мы разобрали всю боеголовку на части. И только тогда заметили. Нам она нужна — ну, как учебное пособие, что ли. Предстоит ведь и вторую разряжать. Так вот, эта первая — считайте, подделка, пустышка.
— Может, случайная поломка?
— Исключено. Только саботаж. Полагаю, вам следует это знать.
— Еще бы! — Бен Тов попросил полковника выехать в Мегиддо. — И как можно скорее, есть основания полагать, что бомба там. Если очень повезет, мы ее к вашему приезду найдем.
— Договорились, — полковник поспешно дал отбой.
— Ты все слышал? — обратился Бен Тов к Эссату. — Так поезжай — тут пути часа полтора. Времени совсем мало — не дай Бог, начнут взрывать священную стену и освобождать заключенных.
— Я быстро — на дорогах сейчас пусто.
— Надеюсь, — Бен Тов приобнял Эссата за плечи. — Слушай, сынок, ни твоя жизнь ничего не значит, ни моя. Но от нас сейчас зависит судьба страны, так что рискуй, но в разумных пределах. Не геройствуй. Сгинешь в автомобильной катастрофе, не доехав до Мегиддо, — что тогда будет? Ступай, и храни тебя Бог.
Эссат торопливо, перепрыгивая на лестнице через две ступеньки, побежал к машине, а Бен Тов позвонил в министерство обороны и настоял, чтобы с военных баз в Хайфе и Беит Шеане направили людей в Мегиддо. Потом посидел молча, прикидывая в уме вероятность того, что вторая бомба окажется такой же пустышкой, как первая. Но сам оборвал эти мысли — кто может знать, да или нет. Не угадаешь. С одной стороны так, с другой — эдак… Я тут толку воду в ступе, как старый талмудист, а надо уже быть на шоссе и мчаться со скоростью девяносто километров в час, никак не меньше… Достав свой револьвер, он, как и Эссат, сбежал вниз, прыгая через ступеньки, — здание было почти пусто. Позвонить Порану, рассказать, что едет в Мегиддо? Он подавил это желание. Они в правительстве поверят, что бомба почти уже в их руках, постараются оттянуть время… А если бомбу так и не найдут? Что тогда?
Об этом он, ведя машину по пустынной дороге, старался не думать.
Глава 35
Мегиддо находится в западной части Иезреельской долины. Целых шесть тысяч лет город-крепость — ее разрушали не меньше двадцати раз — смотрела с горы в долину и высылала свои армии навстречу многочисленным завоевателям. Город — ключ к вратам, ведущим на север, он преграждает путь из Египта в Месопотамию. В древности здесь происходили кровавые битвы, вошедшие в историю. Многие знаменитые воины и полководцы нашли здесь славу или могилу, имена их запечатлены в Библии. Археологи раскопали развалины конюшен, принадлежавших царю Соломону, и сараев, в которых держал свои колесницы царь Ахав. Под стенами города пали в битвах иудейские цари Ахазия и Иосия. В Мегиддо, гласит Новый завет, произойдет и самый последний на земле бой, который разрушит все земное: Армагеддон, — символическое название ужасных событий человечества.
И сегодня руины не позволяют забыть о былом величии этого места. Город царя Соломона — лабиринт узких улочек, куда выходят потрескавшиеся стены домов. Поилки и привязи для лошадей так и остались там, где повелел соорудить их Ахав. Руины — подлинный, вечный памятник непрочности царей и их власти.
Мегиддо, Армагеддон! «битва в оный великий день Бога Вседержителя…»
Было уже около четырех дня, когда Эссат свернул с шоссе Енин — Хайфа на дорогу, ведущую через долину. Местность была ему знакома, в нескольких километрах к северу по эту же сторону шоссе располагалась арабская деревня, перед самым Мегиддо высилась насыпь, отгородившая территорию кибуца. Расмия и ее приятели могли спрятать бомбу в старинных развалинах или даже в насыпи, если только сумели затащить ее туда. А сами прячутся поблизости. Когда появятся солдаты, надо обыскать каждую ферму, каждый дом в окрестности.
На территорию кибуца он прошел через никем не охраняемые ворота. Стояла тишина — даже здесь жители покинули дома. Он слышал свои шаги, проходя мимо лавчонок и мастерских. Древние руины на вершине соседнего холма были не более безлюдны, чем этот современный поселок. Солнце скатывалось к горизонту, но все еще слепило глаза. Где-то лаяла брошенная хозяевами собака. Искать в развалинах бомбу бессмысленно, надо постараться найти тех, кто привез ее сюда, — они где-то тут. Глянув на часы, он отметил время: 16:40. И тут же услышал рокот моторов: солдаты приехали.
Капитан, командовавший частью, оказался сообразительным и энергичным.
— Обыщем все здания в радиусе примерно пять километров, — сказал ему Эссат. — Надо найти небольшую группу вооруженных людей. Если среди них девушка, с ней обращайтесь хорошо. Мужчин взять живыми, стрелять только в крайнем случае.
Капитан кивнул, развернул карту, показал: здесь несколько домов и за дорогой тоже. Арабская деревня за пределами пятикилометрового радиуса, там искать?
— Нет, важнее осмотреть то, что ближе.
— У меня двадцать человек и две машины. Сейчас назначу, что кому делать.
— Дайте мне двоих, я сам посмотрю дома у дороги, — предложил Эссат.
— На территории кибуца искать?
— Потом, если никого не обнаружим в домах.
— Почему ты пошел на такое дело? — спросила Расмия сидевшего перед ней молодого еврея. Оба примостились кое-как на опрокинутых корзинах, между ними — остатки обеда. — Мы же против евреев.
— Государство Израиль — осквернение истинной веры, — горячо возразил тот. — Мы живем в период между изгнанием евреев из Европы и пришествием Мессии. Ребе, мой учитель, говорит: лучше уж Израилю вовсе исчезнуть с лица земли, чем творить зло. Может, Богу так угодно.
Он начал ломать пальцы на этих словах, по бледному как мел лицу пробежала судорога. Так близко затрагивала его тема, что конец фразы он почти прокричал. Расмия наблюдала за ним с холодным недоумением:
— Тогда зачем же ты приехал в это богомерзкое государство?
— Я из Польши, наша семья случайно уцелела в войну. А мои товарищи — они из Нью-Йорка. Мы затем и приехали, чтобы наставлять людей на путь истинный, который указан в Библии и в Торе. Геноцид евреев в Европе — промысел Божий, наказание за грехи сионистов. В Торе сказано: «Они натворили столько мерзостей и при этом еще хотят унаследовать нашу землю.» Второзаконие учит, что аммонитянин и моавитянин не могут войти в царство Господне, и десятое поколение их не сможет, потому что это они совратили евреев, склонили их к греху. Совратители хуже убийц, этот грех не прощается до десятого колена.
— Мне ваша религия кажется слишком жестокой.
— Да, она жестокая, — лицо юноши осветилось странным восторгом. — Возьми почитай, как Бог Яхве сшибал головы врагов, крушил их черепа и восклицал при этом: собаки будут лизать кровь врагов моих! А почему Господь так разгневался на нас? Потому что не должен человек восставать против всей нации, а евреи пренебрегли священным заветом и восстали. Сказано же, что избранный народ не соберется в Израиле до прихода Мессии. А разве Мессия уже пришел? — Он перевел дыхание и произнес упавшим голосом: — Нет, не пришел. Каждый вечер мы приготовляем лучшие свои одежды, чтобы встретить его, а его все нет и нет… Сионисты, — тут он снова завелся, — отвратили евреев от Бога, сделали их атеистами и объединили раньше назначенного часа.
— Что же им за это будет?
— Очищение от скверны — вот что! Мы — орудие в руке Господа и призваны послужить наказанию нечестивого государства и тех, кто его поддерживает. У пророка Исайи знаешь как сказано? «Ярость Господа Саваофа опалит землю, и народ сделается как бы пищею огня; не пощадит человек брата своего…» Каждый апрель в день скорби мы молимся: «Воспряни, воспряни, Иерусалим, ты, который из руки Господа выпил чашу ярости Его, выпил до дна чашу опьянения, осушил…»
Он вскочил и принялся бегать взад-вперед по каморке, в которой не было никакой мебели, ноги его заплетались в соломе, устилавшей пол. «В огне мы найдем очищение», — повторял он то ли в ярости, то ли в экстазе. Собственная риторика и музыка старинных, назубок выученных текстов завораживали его. — Вот поэтому мы готовы принять и приветствовать все, что послужит против сатанинского царства, которым правит Князь тьмы. Хочешь доказательств? Пожалуйста! Наши предки давным-давно, во время царствования Бар Кохбара, были законопослушны и до мелочей соблюдали обряды, а все-таки государство их было разрушено. Ты же учила историю, правда? И знаешь почему? Их великий грех был в том, что они торопили события — Мессия еще не явился, а они объединились. Как и сейчас — все повторяется…
Он прервал свою пылкую речь и глянул на молчаливую собеседницу, будто готов был отразить любые ее аргументы. Но вместо этого она спросила просто:
— Хорошо, ну а ты сам не боишься? Погибнешь ведь, если мы взорвем бомбу…
— Пусть, — был ответ. — На то Господня воля.
— Значит, ваш Бог со всем согласен? Даже с нашими требованиями?
— Что ему за дело до каких-то требований! Это все политика, игры… Я же объяснил: Тора запрещает евреям всякие эти игры. Наша единственная задача — приготовиться к приходу Мессии. Не предпринимать ничего и ничего не решать до этого великого дня. Никакой роли нам не отведено — только эта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52