Сейчас он на допросе. — Девушка помолчала. — Ты вовремя впал в забытье, иначе они превратили бы тебя в кусок мяса. Тот, кто находится в бессознательном состоянии, не может отвечать на вопросы.
Петрониус кивнул, хотя понял лишь часть сказанного. Он хотел спать, ничего больше, только спать. Если бы не адская боль…
— Ты в силах идти?
Вопрос Зиты звучал настойчиво, и Петрониус постарался сосредоточиться на нем, удерживая открытыми глаза, которые упорно закрывались.
— Не знаю, — пробормотал он. — Помоги, пожалуйста, встать.
Зита подхватила юношу под руки и помогла подняться на ноги.
— Петрониус, — прошептала она ему в ухо, — соберись с силами. Нельзя позволить им снова отправить тебя в тюрьму. Это будет означать смерть. Надо уходить отсюда. Непременно. За последние дни я узнала путь, которым можно уйти из города. Мне надо знать, сумеешь ли ты идти.
Петрониус тяжело дышал. Он облизал губы языком, который, казалось, увеличился вдвое. Клейкая слюна повисла на сухой, потрескавшейся коже. Боль в руках отзывалась в голове так, что становилось дурно. Дважды комок подступал к горлу. Во рту стояла горечь. Нужно бежать из этой кельи, из этого дома. Второго допроса он не выдержит.
— Пошли же! — выпалил он и поплелся к двери. — Давай.
— Подожди! — воскликнула Зита. — Мы должны подготовиться.
Она провела Петрониуса к стулу, усадила и проследила, чтобы он не упал. Затем поспешила к двери и постучала. В появившуюся щель Зита прошептала несколько слов и затем повернулась к Петрониусу:
— Сейчас придет сестра Конкордия.
Едва Зита произнесла эти слова, как заскрипела дверь и вошла сестра. Петрониус не отрываясь смотрел на крышку стола. Ему было все равно, сколько сестер в комнате, лишь бы они не оставляли его одного.
— У вас есть одежда?
Сестра Конкордия кивнула, достала из-под просторного одеяния еще одно и протянула художнику. Зита осторожно накинула сутану на Петрониуса. Тот не сопротивлялся.
— Рукопись, — прошептал он слабым голосом, когда его взгляд упал на стопку бумаги на столе. — Взять рукопись.
Но ни Зиту, ни Конкордию не волновало его желание. Петрониус неловко потянулся к столу.
— Быстро! Сестра Конкордия останется здесь вместо тебя. Она моя должница. С ней ничего не случится. А теперь не волнуйся и предоставь все мне.
Зита снова постучала в дверь, а монахиня растянулась на полу и притворилась спящей. Доминиканец, стоявший на посту в коридоре, открыл дверь, осмотрел их и пропустил. Близорукий старик поднял руку вверх и благословил их. Насколько Петрониус мог судить сквозь боль и страх, путь вел вниз по лестнице, но они повернули не налево, а направо и скользнули за каменный парапет спуска. Оттуда узкий проход вел к двери, через которую беглецы попали на улицу Куде-Дизе, среднюю из водных артерий, пронизывающих Ден-Бос. В нос ударил запах соленой воды и гниющих растений.
Зита поторапливала Петрониуса. Она втащила его на мостик и взяла одну из привязанных лодок. Деревянная конструкция, державшаяся на пустых бочках, раскачивалась на воде так, что Петрониус, споткнувшись, упал прямо в плоскодонку. Ловким движением Зита набросила на юношу покрывало и оттолкнулась от берега шестом. Затем воткнула шест в болотистое дно и без напряжения пробежала вдоль борта лодки. Девушка толкала лодку перед собой, потом в последний момент вытащила шест и поспешила в носовую часть. От волн подмастерье впал в состояние между сном и бодрствованием.
Петрониуса переполняли мысли. Легкость, с которой им удалось вырваться из дома инквизитора, отсутствие охраны и случайных встреч казались ему странными. И почему его принесли назад в комнату? Разве палач не должен ждать, пока жертва очнется, чтобы продолжить пытки? Вопросы ускользали из сознания подмастерья, но он пытался понять их, когда пробуждался от беспокойного сна.
Петрониус почувствовал, как после бесконечной качки Длинный Цуидер и кто-то еще помогли вытащить его из лодки, положили между канатами и тюками и переодели.
На измученного юношу набросили брезент, потому что начался дождь, который вскоре полил потоками. Прохладная сырость облегчала боль, но вместе с холодом началась лихорадка — художника трясло, он стучал зубами. Петрониус даже не почувствовал, как Зита легла рядом и укутала его своим шерстяным плащом. Позже он ощутил тепло девушки, ее дыхание у себя на затылке.
— Наверное, это неправильно, — прошептала она ему на ухо, — но я люблю тебя. Давай уедем из этого города, от этой картины, куда-нибудь. Ты талантливый художник и везде найдешь работу у мастера, который позаботится о твоем содержании. Я буду тебя сопровождать. — Произнося эти слова, Зита ближе прижалась к юноше и обняла его. — Если ты возьмешь меня с собой…
В этот миг над головами беглецов раздались крики, прошлепали босые ноги. В воздухе просвистели канаты и глухо ударились о землю. Петрониус услышал шум большого судна, снимающегося с якоря. Один из матросов затянул песню, и команда сразу же подхватила припев, который звучал грубо и фальшиво, но был таким реальным и живым в холодном воздухе. Матросы пели старую брабантскую песню о черной воде каналов и бесконечных болотах, о ветре и жертвах старым и живущим ныне богам.
В сознании Петрониуса вновь возник человек-дерево, чья лодка плыла по черной воде каналов. Рядом с ним в спешке скользили фигуры на коньках, хорошо знающие эту ледяную поверхность, голые, однако не чувствовавшие холода и ледяного ветра.
Он смутно услышал из-под брезента, как городская таможня ненадолго остановила лодку, как открылся шлюз, освободив путь из порта в море. Только когда судно от удара ветра в натянутые паруса накренилось на бок, Петрониус отбросил брезент. Перед ними расстилалась равнина Брабанта, ведущая в Утрехт. За спиной остались недостроенные башни собора Святого Иоанна. Они покидали Хертогенбос.
— Ты возьмешь меня с собой? — снова прозвучал вопрос. Петрониус обернулся и только сейчас заметил, что Зита сменила монашескую одежду на простое платье. От ее волос пахло тимьяном.
Художник закрыл глаза.
— Если ты опять не станешь монахиней.
IX
Убедившись, что на дороге нет людей, Петрониус повернул направо.
— Туда! — решил он и потащил Зиту, не дожидаясь ее согласия.
Дождь промочил их насквозь. Волосы и одежда прилипли к телу Петрониуса, а Зита напоминала ему голое дерево. Даже лицо девушки словно размылось и опухло от дождя. Луг перед ними весь утопал в воде, только несколько островков с травой торчали из этого моря. Петрониус с Зитой прыгали с кочки на кочку, добираясь до единственного возвышения, которое казалось сухим среди океана дождя. На четвереньках они ползли под лиственной крышей небольшой березовой рощи, пока Петрониус не убедился, что их не видно с дороги.
— Зачем нам сюда, Петрониус? Мы должны как можно быстрее добраться до Оиршота.
— Мне нужны чувства!
Воздух будто стал стеклянной водяной стеной, сквозь которую сверкала яркая молодая зелень. Мягкие гребешки травы в этом зеленом озере напоминали застывшие морские волны. В некоторых местах земля немного возвышалась, и холмики поросли редкими деревцами. В низинах рос камыш в человеческий рост, с черно-желтыми головками. Поднимался серый туман, будто земля и вода кипели.
Петрониус подставил руки дождю — холод благотворно действовал на него. Он смотрел на дорогу и залитые водой луга. Внезапно юношу охватила невероятная усталость.
— Ты не находишь, что все прошло удивительно гладко?
Вопрос Петрониуса повис в воздухе, как капли дождя на листьях березы.
— Ты о чем?
— Представь себе, что ты хочешь узнать, где спрятана картина. Я не говорю тебе. Ты предполагаешь, что я буду искать это место, когда окажусь на свободе. Что ты сделаешь, Зита?
Зита убрала волосы с лица, по которому постоянно стекали струйки дождя.
— Я дам тебе убежать и последую за тобой.
Петрониус закусил губу.
— Точно.
Они замолчали. Зита, дрожа от холода, прижалась к Петрониусу. Он обнял ее, насколько позволяли больные руки. Холод смягчал боль.
— Если нас преследуют, то должны пройти здесь, мимо нас.
Беглецам не пришлось долго ждать. Под темными сводами деревьев появился всадник. По фигуре было видно, что он разглядывает землю. Конь шел спокойно. На всаднике был тяжелый фетровый плащ, похожий на остроконечную палатку. Грива коня прилипла к шее.
— Вот он, — прошептал Петрониус.
— Разве мы оставили следы?
— Вероятно, опытному глазу они видны даже в дождь. Смотри, он идет прямо по пятам.
Преследователь слез с коня в том месте, где они свернули с дороги, присел на корточки и ошупал землю. Затем выпрямился и огляделся. Незнакомец смотрел в их направлении; казалось, его взгляд проникает сквозь заросли. Неожиданно он поднял правую руку и помахал:
— Зита, Петрониус!
Художник замер — их обнаружили. Зита встала первая и раздвинула заросли с улыбкой, которая очень удивила Петрониуса.
— Длинный Цуидер! — закричала она.
Неохотно выбираясь из укрытия, художник не верил своим глазам. Нищий на коне, в перчатках? Один только конь стоит больше, чем Цуидер мог заработать за все время своего пребывания в Ден-Босе.
Цуидер ждал их у обочины дороги. Его ухмылку было видно за десять шагов.
— Я так и знал, что смогу найти вас. Вы оставляете следы. Даже слепой обнаружит их своей палкой.
Петрониус посмотрел на коня, затем на одежду нищего. Из-под фетрового плаща торчат кожаные сапоги, на руках мягкие кожаные перчатки, камзол, как и конская сбруя, отделан металлом.
— Откуда у тебя эти вещи, Цуидер?
Вопрос прозвучал резко, и нищий озадаченно посмотрел на художника:
— Ты мне не доверяешь?
— Я ждал, что патер пошлет за нами шпиона.
Длинный Цуидер поперхнулся, затем понимающе покачал головой:
— Верное предположение. Иначе как нищий вроде меня добудет такую одежду? Но объяснение простое. Я помог вам сесть на корабль. Когда спускался на берег, то заметил парня. Он смотрел на борт судна, будто выискивая что-то. У меня зародилось подозрение, что это шпион, и я остался на ночь поблизости. Когда корабль отплыл, парень отправился за вами, но наткнулся на мою палку.
Произнося последние слова, нищий так махнул палкой, что она засвистела в воздухе.
— Кроме того, жизнь в Ден-Босе становится опасной. Патер Берле снова отдал приказ об аресте адамитов.
Петрониус помрачнел. Не обращая внимания, идут ли за ним Цуидер с Зитой, он направился в сторону Оиршота.
Тяжелые капли, падавшие с деревьев, били юношу по лицу. Во что он впутался? Безумцы приносят в жертву людей только потому, что те думают иначе и имеют другие представления о вере, проводят мессы, соблюдая собственный ритуал. И при этом все верят в одного Бога, в одно избавление, в один рай. И адамиты, и патер Берле.
Петрониус услышал позади стук копыт. Его нагонял Длинный Цуидер.
— Я ухожу. Брюгге и Гент — более свободные города, в них меньше власть католиков. Там не сжигают нищих только за то, что они сидят с протянутой рукой. Пойдемте со мной!
Петрониус обернулся. Зита по-прежнему казалась мокрой и размытой, а нищий снова облачился в свой фетровый плащ.
— У нас есть еще дела. Мы должны…
Страх комом встал у него в горле. Зита стояла перед художником в промокшей одежде, в одном льняном платье. Петрониус с самого момента побега не вспомнил о рукописи. Ни у него, ни у Зиты не было сумки, куда ее можно было спрятать.
— Зита! — с ужасом вымолвил он. — Рукопись! Где я оставил ее?
Зита улыбнулась. Вода стекала по ее лицу, на ресницах висели капли.
— Я не забыла о ней, Петрониус. Опасно держать рукопись при себе. Требовался не вызывающий подозрения посыльный, который понесет нашу рукопись. Мы должны были встретиться только в Оиршоте.
Цуидер ухмыльнулся и похлопал рукой по плащу.
Хруст веток заставил Петрониуса вздрогнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Петрониус кивнул, хотя понял лишь часть сказанного. Он хотел спать, ничего больше, только спать. Если бы не адская боль…
— Ты в силах идти?
Вопрос Зиты звучал настойчиво, и Петрониус постарался сосредоточиться на нем, удерживая открытыми глаза, которые упорно закрывались.
— Не знаю, — пробормотал он. — Помоги, пожалуйста, встать.
Зита подхватила юношу под руки и помогла подняться на ноги.
— Петрониус, — прошептала она ему в ухо, — соберись с силами. Нельзя позволить им снова отправить тебя в тюрьму. Это будет означать смерть. Надо уходить отсюда. Непременно. За последние дни я узнала путь, которым можно уйти из города. Мне надо знать, сумеешь ли ты идти.
Петрониус тяжело дышал. Он облизал губы языком, который, казалось, увеличился вдвое. Клейкая слюна повисла на сухой, потрескавшейся коже. Боль в руках отзывалась в голове так, что становилось дурно. Дважды комок подступал к горлу. Во рту стояла горечь. Нужно бежать из этой кельи, из этого дома. Второго допроса он не выдержит.
— Пошли же! — выпалил он и поплелся к двери. — Давай.
— Подожди! — воскликнула Зита. — Мы должны подготовиться.
Она провела Петрониуса к стулу, усадила и проследила, чтобы он не упал. Затем поспешила к двери и постучала. В появившуюся щель Зита прошептала несколько слов и затем повернулась к Петрониусу:
— Сейчас придет сестра Конкордия.
Едва Зита произнесла эти слова, как заскрипела дверь и вошла сестра. Петрониус не отрываясь смотрел на крышку стола. Ему было все равно, сколько сестер в комнате, лишь бы они не оставляли его одного.
— У вас есть одежда?
Сестра Конкордия кивнула, достала из-под просторного одеяния еще одно и протянула художнику. Зита осторожно накинула сутану на Петрониуса. Тот не сопротивлялся.
— Рукопись, — прошептал он слабым голосом, когда его взгляд упал на стопку бумаги на столе. — Взять рукопись.
Но ни Зиту, ни Конкордию не волновало его желание. Петрониус неловко потянулся к столу.
— Быстро! Сестра Конкордия останется здесь вместо тебя. Она моя должница. С ней ничего не случится. А теперь не волнуйся и предоставь все мне.
Зита снова постучала в дверь, а монахиня растянулась на полу и притворилась спящей. Доминиканец, стоявший на посту в коридоре, открыл дверь, осмотрел их и пропустил. Близорукий старик поднял руку вверх и благословил их. Насколько Петрониус мог судить сквозь боль и страх, путь вел вниз по лестнице, но они повернули не налево, а направо и скользнули за каменный парапет спуска. Оттуда узкий проход вел к двери, через которую беглецы попали на улицу Куде-Дизе, среднюю из водных артерий, пронизывающих Ден-Бос. В нос ударил запах соленой воды и гниющих растений.
Зита поторапливала Петрониуса. Она втащила его на мостик и взяла одну из привязанных лодок. Деревянная конструкция, державшаяся на пустых бочках, раскачивалась на воде так, что Петрониус, споткнувшись, упал прямо в плоскодонку. Ловким движением Зита набросила на юношу покрывало и оттолкнулась от берега шестом. Затем воткнула шест в болотистое дно и без напряжения пробежала вдоль борта лодки. Девушка толкала лодку перед собой, потом в последний момент вытащила шест и поспешила в носовую часть. От волн подмастерье впал в состояние между сном и бодрствованием.
Петрониуса переполняли мысли. Легкость, с которой им удалось вырваться из дома инквизитора, отсутствие охраны и случайных встреч казались ему странными. И почему его принесли назад в комнату? Разве палач не должен ждать, пока жертва очнется, чтобы продолжить пытки? Вопросы ускользали из сознания подмастерья, но он пытался понять их, когда пробуждался от беспокойного сна.
Петрониус почувствовал, как после бесконечной качки Длинный Цуидер и кто-то еще помогли вытащить его из лодки, положили между канатами и тюками и переодели.
На измученного юношу набросили брезент, потому что начался дождь, который вскоре полил потоками. Прохладная сырость облегчала боль, но вместе с холодом началась лихорадка — художника трясло, он стучал зубами. Петрониус даже не почувствовал, как Зита легла рядом и укутала его своим шерстяным плащом. Позже он ощутил тепло девушки, ее дыхание у себя на затылке.
— Наверное, это неправильно, — прошептала она ему на ухо, — но я люблю тебя. Давай уедем из этого города, от этой картины, куда-нибудь. Ты талантливый художник и везде найдешь работу у мастера, который позаботится о твоем содержании. Я буду тебя сопровождать. — Произнося эти слова, Зита ближе прижалась к юноше и обняла его. — Если ты возьмешь меня с собой…
В этот миг над головами беглецов раздались крики, прошлепали босые ноги. В воздухе просвистели канаты и глухо ударились о землю. Петрониус услышал шум большого судна, снимающегося с якоря. Один из матросов затянул песню, и команда сразу же подхватила припев, который звучал грубо и фальшиво, но был таким реальным и живым в холодном воздухе. Матросы пели старую брабантскую песню о черной воде каналов и бесконечных болотах, о ветре и жертвах старым и живущим ныне богам.
В сознании Петрониуса вновь возник человек-дерево, чья лодка плыла по черной воде каналов. Рядом с ним в спешке скользили фигуры на коньках, хорошо знающие эту ледяную поверхность, голые, однако не чувствовавшие холода и ледяного ветра.
Он смутно услышал из-под брезента, как городская таможня ненадолго остановила лодку, как открылся шлюз, освободив путь из порта в море. Только когда судно от удара ветра в натянутые паруса накренилось на бок, Петрониус отбросил брезент. Перед ними расстилалась равнина Брабанта, ведущая в Утрехт. За спиной остались недостроенные башни собора Святого Иоанна. Они покидали Хертогенбос.
— Ты возьмешь меня с собой? — снова прозвучал вопрос. Петрониус обернулся и только сейчас заметил, что Зита сменила монашескую одежду на простое платье. От ее волос пахло тимьяном.
Художник закрыл глаза.
— Если ты опять не станешь монахиней.
IX
Убедившись, что на дороге нет людей, Петрониус повернул направо.
— Туда! — решил он и потащил Зиту, не дожидаясь ее согласия.
Дождь промочил их насквозь. Волосы и одежда прилипли к телу Петрониуса, а Зита напоминала ему голое дерево. Даже лицо девушки словно размылось и опухло от дождя. Луг перед ними весь утопал в воде, только несколько островков с травой торчали из этого моря. Петрониус с Зитой прыгали с кочки на кочку, добираясь до единственного возвышения, которое казалось сухим среди океана дождя. На четвереньках они ползли под лиственной крышей небольшой березовой рощи, пока Петрониус не убедился, что их не видно с дороги.
— Зачем нам сюда, Петрониус? Мы должны как можно быстрее добраться до Оиршота.
— Мне нужны чувства!
Воздух будто стал стеклянной водяной стеной, сквозь которую сверкала яркая молодая зелень. Мягкие гребешки травы в этом зеленом озере напоминали застывшие морские волны. В некоторых местах земля немного возвышалась, и холмики поросли редкими деревцами. В низинах рос камыш в человеческий рост, с черно-желтыми головками. Поднимался серый туман, будто земля и вода кипели.
Петрониус подставил руки дождю — холод благотворно действовал на него. Он смотрел на дорогу и залитые водой луга. Внезапно юношу охватила невероятная усталость.
— Ты не находишь, что все прошло удивительно гладко?
Вопрос Петрониуса повис в воздухе, как капли дождя на листьях березы.
— Ты о чем?
— Представь себе, что ты хочешь узнать, где спрятана картина. Я не говорю тебе. Ты предполагаешь, что я буду искать это место, когда окажусь на свободе. Что ты сделаешь, Зита?
Зита убрала волосы с лица, по которому постоянно стекали струйки дождя.
— Я дам тебе убежать и последую за тобой.
Петрониус закусил губу.
— Точно.
Они замолчали. Зита, дрожа от холода, прижалась к Петрониусу. Он обнял ее, насколько позволяли больные руки. Холод смягчал боль.
— Если нас преследуют, то должны пройти здесь, мимо нас.
Беглецам не пришлось долго ждать. Под темными сводами деревьев появился всадник. По фигуре было видно, что он разглядывает землю. Конь шел спокойно. На всаднике был тяжелый фетровый плащ, похожий на остроконечную палатку. Грива коня прилипла к шее.
— Вот он, — прошептал Петрониус.
— Разве мы оставили следы?
— Вероятно, опытному глазу они видны даже в дождь. Смотри, он идет прямо по пятам.
Преследователь слез с коня в том месте, где они свернули с дороги, присел на корточки и ошупал землю. Затем выпрямился и огляделся. Незнакомец смотрел в их направлении; казалось, его взгляд проникает сквозь заросли. Неожиданно он поднял правую руку и помахал:
— Зита, Петрониус!
Художник замер — их обнаружили. Зита встала первая и раздвинула заросли с улыбкой, которая очень удивила Петрониуса.
— Длинный Цуидер! — закричала она.
Неохотно выбираясь из укрытия, художник не верил своим глазам. Нищий на коне, в перчатках? Один только конь стоит больше, чем Цуидер мог заработать за все время своего пребывания в Ден-Босе.
Цуидер ждал их у обочины дороги. Его ухмылку было видно за десять шагов.
— Я так и знал, что смогу найти вас. Вы оставляете следы. Даже слепой обнаружит их своей палкой.
Петрониус посмотрел на коня, затем на одежду нищего. Из-под фетрового плаща торчат кожаные сапоги, на руках мягкие кожаные перчатки, камзол, как и конская сбруя, отделан металлом.
— Откуда у тебя эти вещи, Цуидер?
Вопрос прозвучал резко, и нищий озадаченно посмотрел на художника:
— Ты мне не доверяешь?
— Я ждал, что патер пошлет за нами шпиона.
Длинный Цуидер поперхнулся, затем понимающе покачал головой:
— Верное предположение. Иначе как нищий вроде меня добудет такую одежду? Но объяснение простое. Я помог вам сесть на корабль. Когда спускался на берег, то заметил парня. Он смотрел на борт судна, будто выискивая что-то. У меня зародилось подозрение, что это шпион, и я остался на ночь поблизости. Когда корабль отплыл, парень отправился за вами, но наткнулся на мою палку.
Произнося последние слова, нищий так махнул палкой, что она засвистела в воздухе.
— Кроме того, жизнь в Ден-Босе становится опасной. Патер Берле снова отдал приказ об аресте адамитов.
Петрониус помрачнел. Не обращая внимания, идут ли за ним Цуидер с Зитой, он направился в сторону Оиршота.
Тяжелые капли, падавшие с деревьев, били юношу по лицу. Во что он впутался? Безумцы приносят в жертву людей только потому, что те думают иначе и имеют другие представления о вере, проводят мессы, соблюдая собственный ритуал. И при этом все верят в одного Бога, в одно избавление, в один рай. И адамиты, и патер Берле.
Петрониус услышал позади стук копыт. Его нагонял Длинный Цуидер.
— Я ухожу. Брюгге и Гент — более свободные города, в них меньше власть католиков. Там не сжигают нищих только за то, что они сидят с протянутой рукой. Пойдемте со мной!
Петрониус обернулся. Зита по-прежнему казалась мокрой и размытой, а нищий снова облачился в свой фетровый плащ.
— У нас есть еще дела. Мы должны…
Страх комом встал у него в горле. Зита стояла перед художником в промокшей одежде, в одном льняном платье. Петрониус с самого момента побега не вспомнил о рукописи. Ни у него, ни у Зиты не было сумки, куда ее можно было спрятать.
— Зита! — с ужасом вымолвил он. — Рукопись! Где я оставил ее?
Зита улыбнулась. Вода стекала по ее лицу, на ресницах висели капли.
— Я не забыла о ней, Петрониус. Опасно держать рукопись при себе. Требовался не вызывающий подозрения посыльный, который понесет нашу рукопись. Мы должны были встретиться только в Оиршоте.
Цуидер ухмыльнулся и похлопал рукой по плащу.
Хруст веток заставил Петрониуса вздрогнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48