— Корнилову тоже захотелось что-нибудь запретить, желательно поглобальнее.
— Нет, Аня, ты сама задайся какой-нибудь хорошей, полезной идеей, — продолжил свои рассуждения сытый супруг. — Вопрос научный перед собой поставь, какую-нибудь творческую задачу. А потом обратись за помощью к Интернету. Поможет он тебе? В лучшем случае отправит на какой-нибудь сайт рефератов, глупых и однотипных. Ничем он тебе в хорошем начинании не поможет. А вот в извращении каком-нибудь запросто. Вот придумай какое-нибудь извращение…
— Прямо сейчас сяду придумывать новое извращение. Делать мне больше нечего, — ответила возмущенная Аня, хотя с интересом прислушивалась к рассуждениям мужа, занимаясь одновременно мытьем посуды. — Возьми сам и придумай.
— И придумаю, — ответил Михаил и задумался глубоко. — Не такое придумывали…
По лицу его забегали тени греховных фантазий. Он опять посмотрел на потолок, откуда недавно уже черпал поэтическое вдохновение. Его мысль напрягалась очень долго, Аня даже забеспокоилась за его психическое здоровье.
— Все уже придумано до нас, — вздохнул супруг, как бы расписываясь в собственном бессилии перед многовековой историей греха. — Остаются только мелкие варианты, вариации на тему… Так вот. Любой извращенец найдет по своей теме массу материала с советами, примерами, адресами единомышленников. Всякая дрянь, низость, гадость свила в Интернете уютные гнездышки. Мало того, пропагандирует и организует их, как ленинская газета. Одним словом, дело это сатанинское.
— Ты рассуждаешь прямо как твердолобый ортодокс, мракобес. По-моему, пусть лучше будет все, чем не будет ничего. Пусть люди знают, что они не одни со своим проклятьем в этом мире…
— Нет, Анечка, человек должен быть со своим проклятьем один на один. Сам, без посторонней помощи, он должен всю жизнь сражаться, победить в конце концов свой грех или погибнуть. Они же не преодолевают, они воинственно самоутверждаются, признают только за собой правоту… Вот ты читала книжку про Чайковского недавно. Я, признаюсь, пролистал ее…
— В поисках скользких фактов его биографии?
— Ну… Вообще-то, да. Но я понял одну важную вещь. Петр Ильич всю свою жизнь боролся с этим грехом, а под конец жизни, кажется, преодолел его. Или это биографу так показалось? А сейчас из него сделали «голубое» знамя…
— Поэтому ты предлагаешь закрыть Интернет?
— Назад дракона в нору уже не запихнешь. Раньше надо было думать, брать его под контроль самыми умными людьми человечества, учеными, философами. Кто там считал, что государством должны управлять философы?
— Платон, — ответила Аня, которая в семье Корниловых отвечала за кругозор. — А Ленин считал, что кухарка.
— Вот Интернетом точно управляют кухарки вместо философов, — подытожил Михаил.
Аня видела, что какая-то идея уже бродила в его голове. Весь этот их разговор, на самом деле, вращался вокруг одной, возможно, еще неясной темы. Теперь выход ее приближался.
— Извращения, — пробормотал Корнилов, — красная полоска на шее… А ведь надо это попробовать…
Он вскочил и, двумя шагами преодолев коридор, оказался в комнате перед компьютером, в их отсутствие уже прикрывшим свой лукавый глаз. Михаил разбудил его «мышкой» и вышел в Интернет. Когда открылось окошко поисковой системы, Корнилов набрал слово «Оборотень». Аня присела с ним рядом, почему-то волнуясь, будто они с мужем входили сейчас в безлюдный ночной город с полной луной над крышами.
Ссылок было много. Михаил входил в один сайт за другим. Мелькали нестрашные картинки с оскаленными пальцами, вылезшими из орбит глазами, волчьими хвостами. Материалов было много. Можно было даже найти совет, как проще всего превратиться в оборотня при помощи пояса и узелков. Но скоро Корниловы заметили, что информация везде совершенно одинаковая. Михаил уже повел курсор, чтобы выйти из Интернета, как заметил еще одну ссылку. Это слово попалось в каком-то форуме.
Форум долго не открывался, темный индикатор едва выползал, словно кто-то придерживал его, наблюдая за супругами Корниловыми с той стороны экрана. Вдруг окно распахнулось на какой-то совершенно пустой теме, но в самом низу страницы Михаил прочитал странные слова: «Чтобы найти потерянный рай, надо сделаться оборотнем». Слева стояло имя посетителя форума — «Обур».
— Это вполне может быть очередная глупость тинэйджеров, начитавшихся Толкина, — сказала Аня. — Что ты собираешься делать?
— Отвечать.
— И чем ты собираешься ответить?
— Какая разница. Главное, чтобы ответил он.
Аня смотрела, как большие, с увеличенными суставами, пальцы Михаила сильно бьют по клавишам. Слова складывались медленно. «Рай находится прямо под занесенным мечом твоего врага», — прочитала она ответ Михаила. Подписался он: «Тануки».
Это был тот самый Корнилов, которого она видела в лобовое стекло рядом с красной «семеркой». Только теперь он сидел рядом с Аней и напряженно всматривался в экран монитора, словно там были перспектива, даль, горизонт. Это созерцание продолжалось минут десять.
— Миша, — Аня с опаской коснулась мужа словом и локтем одновременно. — Мне кажется, надо перезагрузить страничку.
Опять разлился по экрану красноватый фон, появилась знакомая «шапка», слова Обура, ответ Тануки. Есть! «Самурай не прав. Надо следовать естественному пути, древнему зову. Пока тропа еще не заросла, надо бежать по ней. Обур.»
Прямо перед Аней происходил странный диалог двух людей, каждый из которых не знал имени, адреса, возраста и пола собеседника. Это больше напоминало разговор компьютера с самим собой. Аня мало что понимала в этих странных фразах, но она чувствовала такое внутреннее напряжение, что кровь стучала у нее в висках, будто она не сидела на стуле перед монитором, а бежала по лесной тропе, как советовал Обур.
Танука: «Естественный путь — это стремление к смерти».
Обур: «Это путь самурая. Так спасаются от ада, но не обретают рай».
Танука: «Может быть, ад — это рай, а рай — ад?»
Обур: «Возможно, но чтобы понять это, надо обернуться, обратиться, оборотиться ».
В этом месте Михаил спросил Аню про певца из древнегреческих мифов. Что у него там было с его женой в царстве мертвых?
Танука: «Орфей обернулся, и Эвридика была потеряна им навсегда».
Обур: «Значит, она была ему не нужна. Мудрая змея ужалила Эвридику, освободив его от последних уз, которые еще держали его. А потом его естество, его нутро в царстве Аида подсказало ему этот оборот . Но он ничего не понял. Звери и птицы слушали его пение, природа открывалась перед ним. Еще немного, еще пара шагов, и он обрел бы рай, гармонию. Но он все цеплялся за тень своей Эвридики, поэтому погиб».
Танука: «Значит, Эвридика мешала Орфею? Ты хочешь сказать, что не укуси ее змея, он сам должен был ее убить?»
Обур: «Ты все правильно понял. Разве это не соответствует дзенской идее? Тебе это должно быть знакомо. Самурай, ты идешь по лесной тропе в состоянии полного покоя и умиротворения. Неожиданно кто-то вмешивается в естественный ход вещей, встает на твоем пути. Что ты сделаешь? Ты пройдешь сквозь него при помощи своего сверкающего меча или острых клыков. Какая разница? Мгновенно ты восстановишь гармонию и продолжишь путь. Так же и я двигаюсь по тропе, только мой бег быстрее твоего шага. Зато тебе легче будет идти по моей проторенной дорожке».
Танука: «Почему ты думаешь, что я пойду за тобой?»
Обур: «Воин всегда подражал зверю. Он подсматривал за тигром, медведем, змеей, богомолом, чтобы научиться у них повадкам убийства. Он всегда предпочитал металлической кольчуге звериные шкуры, человеческой храбрости звериное неистовство, поэтической любви обладание хищника своей беспомощной жертвой. Но зачем же быть жалким подражателем, когда есть другой путь — самому стать зверем. Открыть врата, то есть превратиться ».
Танука: «Ты уже убил свою Эвридику?»
Перед этим вопросом Корнилов взял паузу, сомневаясь, но все-таки решился.
Обур: «Зачем мне Эвридика? Зачем мне любое другое женское имя? Зачем мне ее лицо?»
Танука: «А шея?»
Обур: «Я бегу. Мне пора. У меня слишком много дел. Ты будешь смеяться, маленький японский оборотень, но у меня есть еще дела в обычном мире, большая собственность.
А Эвридику я все-таки убил. Правда, она была очень похожа на жену Менелая. Но теперь-то это не имеет никакого значения. Я бегу. Побежали со мной, маленький брат…»
Танука: «На твоей тропе все время кровь».
Танука: «Сколько их было?»
Танука: «Куда ты бежишь?»
Михаил задавал вопросы впустую. Его незримый собеседник исчез.
— Аня, как звали жену Менелая? — спросил Михаил. — Что ты про нее помнишь?
— Отключись сначала от Интернета… Елена. Похитил ее Парис, сын Приама, вместе с сокровищами спартанского царя Менелая. Из-за этого началась война греков с Троей.
— Горобец тоже была Елена. У него есть собственность, — Корнилов рассуждал вслух. — Вообще, Обур — довольно образованный человек. Откуда он знает про Тануку, что это японский оборотень? Что это за имя такое «Обур»?
Михаил опять подключился к Интернету, набрал в окошке поисковой системы «Обур». Поисковик ничего не обнаружил, а только уточнил: «Может, не „Обур“, а „Обер“?»
— Может, вообще, опер! — крикнул Корнилов кому-то в экран. — Я же тебе говорил, Аня, что ничего нужного этот Интернет никогда не покажет…
Глава 10
«Известно, — говорил я себе, — что все или, во всяком случае, большинство современных комедий, основанных на вымысле, равно как и на событиях исторических, — гиль и что в них нет ни складу, ни ладу, а между тем чернь смотрит их с удовольствием, одобряет их и признает за хорошие…»
В этом месте Петербурга Аня еще никогда не бывала. Она даже не замечала раньше, что за Кировский универмаг уходит не тупиковая дорожка, а целая улица. Сначала она шла вдоль промышленных корпусов и НИИ, мимо проходных, навесных переходов, металлических ворот. Потом пошли двухэтажные домики, построенные еще пленными немцами. Нищета их жителей была видна даже через глухие стены и плотно занавешенные и покрытые слоем пыли окна. Но некоторые домики уже нашли новых хозяев, у них обновили фасады, вставили в окна стеклопакеты, рядом разбили клумбы, газоны, припарковали иномарки. Фразеологизм «стояли особняком» относился к ним буквально.
Аня все время забывала номер дома, в котором помещалась редакция «Арлекина», останавливалась, рылась в сумочке, произносила цифру вслух. Потом шагала дальше, с любопытством озираясь по сторонам, словно в незнакомом городе, чтобы у следующего дома опять рыться в сумочке в поисках цветастого обрывка. На одном из домов счет оборвался, заброшенный садик не имел номера. Зато в самом его центре был круглый пруд, который напомнил Ане дом художника Василия Лонгина, ее свекра по первому мужу.
Она свернула на почти затопленную лужами тропинку и пошла по узеньким песчаным островкам. Пруд был на редкость неживописным. Рядом с ним не было ни кустов, ни скамеечек. Он был похож на большую воронку от снаряда, заполненную водой. И хотя, как известно, снаряд в одну воронку два раза не падает, тополя и осины держались от него подальше.
Аня вышла на бережок, посмотрела на грязную воду. С противоположной стороны пруда она увидела торчащие из воды металлические поручни, как в бассейне. Это было так необычно, что девушка обошла пруд вокруг, собирая на подошву еще прошлогодние перепрелые листья. При ближайшем рассмотрении поручни оказались спинками армейской кровати. Она стояла прямо в пруду, и вода едва покрывала пружинный матрац.
Она представила человека, который проснулся утром, сел на кровать. Ногами нашарил под водой домашние тапочки. Хотел умыться, но вспомнил, что он и так всегда мокрый. Тогда он вышел на берег и пошел на работу в один из соседних НИИ, оставляя за собой мокрый след.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Нет, Аня, ты сама задайся какой-нибудь хорошей, полезной идеей, — продолжил свои рассуждения сытый супруг. — Вопрос научный перед собой поставь, какую-нибудь творческую задачу. А потом обратись за помощью к Интернету. Поможет он тебе? В лучшем случае отправит на какой-нибудь сайт рефератов, глупых и однотипных. Ничем он тебе в хорошем начинании не поможет. А вот в извращении каком-нибудь запросто. Вот придумай какое-нибудь извращение…
— Прямо сейчас сяду придумывать новое извращение. Делать мне больше нечего, — ответила возмущенная Аня, хотя с интересом прислушивалась к рассуждениям мужа, занимаясь одновременно мытьем посуды. — Возьми сам и придумай.
— И придумаю, — ответил Михаил и задумался глубоко. — Не такое придумывали…
По лицу его забегали тени греховных фантазий. Он опять посмотрел на потолок, откуда недавно уже черпал поэтическое вдохновение. Его мысль напрягалась очень долго, Аня даже забеспокоилась за его психическое здоровье.
— Все уже придумано до нас, — вздохнул супруг, как бы расписываясь в собственном бессилии перед многовековой историей греха. — Остаются только мелкие варианты, вариации на тему… Так вот. Любой извращенец найдет по своей теме массу материала с советами, примерами, адресами единомышленников. Всякая дрянь, низость, гадость свила в Интернете уютные гнездышки. Мало того, пропагандирует и организует их, как ленинская газета. Одним словом, дело это сатанинское.
— Ты рассуждаешь прямо как твердолобый ортодокс, мракобес. По-моему, пусть лучше будет все, чем не будет ничего. Пусть люди знают, что они не одни со своим проклятьем в этом мире…
— Нет, Анечка, человек должен быть со своим проклятьем один на один. Сам, без посторонней помощи, он должен всю жизнь сражаться, победить в конце концов свой грех или погибнуть. Они же не преодолевают, они воинственно самоутверждаются, признают только за собой правоту… Вот ты читала книжку про Чайковского недавно. Я, признаюсь, пролистал ее…
— В поисках скользких фактов его биографии?
— Ну… Вообще-то, да. Но я понял одну важную вещь. Петр Ильич всю свою жизнь боролся с этим грехом, а под конец жизни, кажется, преодолел его. Или это биографу так показалось? А сейчас из него сделали «голубое» знамя…
— Поэтому ты предлагаешь закрыть Интернет?
— Назад дракона в нору уже не запихнешь. Раньше надо было думать, брать его под контроль самыми умными людьми человечества, учеными, философами. Кто там считал, что государством должны управлять философы?
— Платон, — ответила Аня, которая в семье Корниловых отвечала за кругозор. — А Ленин считал, что кухарка.
— Вот Интернетом точно управляют кухарки вместо философов, — подытожил Михаил.
Аня видела, что какая-то идея уже бродила в его голове. Весь этот их разговор, на самом деле, вращался вокруг одной, возможно, еще неясной темы. Теперь выход ее приближался.
— Извращения, — пробормотал Корнилов, — красная полоска на шее… А ведь надо это попробовать…
Он вскочил и, двумя шагами преодолев коридор, оказался в комнате перед компьютером, в их отсутствие уже прикрывшим свой лукавый глаз. Михаил разбудил его «мышкой» и вышел в Интернет. Когда открылось окошко поисковой системы, Корнилов набрал слово «Оборотень». Аня присела с ним рядом, почему-то волнуясь, будто они с мужем входили сейчас в безлюдный ночной город с полной луной над крышами.
Ссылок было много. Михаил входил в один сайт за другим. Мелькали нестрашные картинки с оскаленными пальцами, вылезшими из орбит глазами, волчьими хвостами. Материалов было много. Можно было даже найти совет, как проще всего превратиться в оборотня при помощи пояса и узелков. Но скоро Корниловы заметили, что информация везде совершенно одинаковая. Михаил уже повел курсор, чтобы выйти из Интернета, как заметил еще одну ссылку. Это слово попалось в каком-то форуме.
Форум долго не открывался, темный индикатор едва выползал, словно кто-то придерживал его, наблюдая за супругами Корниловыми с той стороны экрана. Вдруг окно распахнулось на какой-то совершенно пустой теме, но в самом низу страницы Михаил прочитал странные слова: «Чтобы найти потерянный рай, надо сделаться оборотнем». Слева стояло имя посетителя форума — «Обур».
— Это вполне может быть очередная глупость тинэйджеров, начитавшихся Толкина, — сказала Аня. — Что ты собираешься делать?
— Отвечать.
— И чем ты собираешься ответить?
— Какая разница. Главное, чтобы ответил он.
Аня смотрела, как большие, с увеличенными суставами, пальцы Михаила сильно бьют по клавишам. Слова складывались медленно. «Рай находится прямо под занесенным мечом твоего врага», — прочитала она ответ Михаила. Подписался он: «Тануки».
Это был тот самый Корнилов, которого она видела в лобовое стекло рядом с красной «семеркой». Только теперь он сидел рядом с Аней и напряженно всматривался в экран монитора, словно там были перспектива, даль, горизонт. Это созерцание продолжалось минут десять.
— Миша, — Аня с опаской коснулась мужа словом и локтем одновременно. — Мне кажется, надо перезагрузить страничку.
Опять разлился по экрану красноватый фон, появилась знакомая «шапка», слова Обура, ответ Тануки. Есть! «Самурай не прав. Надо следовать естественному пути, древнему зову. Пока тропа еще не заросла, надо бежать по ней. Обур.»
Прямо перед Аней происходил странный диалог двух людей, каждый из которых не знал имени, адреса, возраста и пола собеседника. Это больше напоминало разговор компьютера с самим собой. Аня мало что понимала в этих странных фразах, но она чувствовала такое внутреннее напряжение, что кровь стучала у нее в висках, будто она не сидела на стуле перед монитором, а бежала по лесной тропе, как советовал Обур.
Танука: «Естественный путь — это стремление к смерти».
Обур: «Это путь самурая. Так спасаются от ада, но не обретают рай».
Танука: «Может быть, ад — это рай, а рай — ад?»
Обур: «Возможно, но чтобы понять это, надо обернуться, обратиться, оборотиться ».
В этом месте Михаил спросил Аню про певца из древнегреческих мифов. Что у него там было с его женой в царстве мертвых?
Танука: «Орфей обернулся, и Эвридика была потеряна им навсегда».
Обур: «Значит, она была ему не нужна. Мудрая змея ужалила Эвридику, освободив его от последних уз, которые еще держали его. А потом его естество, его нутро в царстве Аида подсказало ему этот оборот . Но он ничего не понял. Звери и птицы слушали его пение, природа открывалась перед ним. Еще немного, еще пара шагов, и он обрел бы рай, гармонию. Но он все цеплялся за тень своей Эвридики, поэтому погиб».
Танука: «Значит, Эвридика мешала Орфею? Ты хочешь сказать, что не укуси ее змея, он сам должен был ее убить?»
Обур: «Ты все правильно понял. Разве это не соответствует дзенской идее? Тебе это должно быть знакомо. Самурай, ты идешь по лесной тропе в состоянии полного покоя и умиротворения. Неожиданно кто-то вмешивается в естественный ход вещей, встает на твоем пути. Что ты сделаешь? Ты пройдешь сквозь него при помощи своего сверкающего меча или острых клыков. Какая разница? Мгновенно ты восстановишь гармонию и продолжишь путь. Так же и я двигаюсь по тропе, только мой бег быстрее твоего шага. Зато тебе легче будет идти по моей проторенной дорожке».
Танука: «Почему ты думаешь, что я пойду за тобой?»
Обур: «Воин всегда подражал зверю. Он подсматривал за тигром, медведем, змеей, богомолом, чтобы научиться у них повадкам убийства. Он всегда предпочитал металлической кольчуге звериные шкуры, человеческой храбрости звериное неистовство, поэтической любви обладание хищника своей беспомощной жертвой. Но зачем же быть жалким подражателем, когда есть другой путь — самому стать зверем. Открыть врата, то есть превратиться ».
Танука: «Ты уже убил свою Эвридику?»
Перед этим вопросом Корнилов взял паузу, сомневаясь, но все-таки решился.
Обур: «Зачем мне Эвридика? Зачем мне любое другое женское имя? Зачем мне ее лицо?»
Танука: «А шея?»
Обур: «Я бегу. Мне пора. У меня слишком много дел. Ты будешь смеяться, маленький японский оборотень, но у меня есть еще дела в обычном мире, большая собственность.
А Эвридику я все-таки убил. Правда, она была очень похожа на жену Менелая. Но теперь-то это не имеет никакого значения. Я бегу. Побежали со мной, маленький брат…»
Танука: «На твоей тропе все время кровь».
Танука: «Сколько их было?»
Танука: «Куда ты бежишь?»
Михаил задавал вопросы впустую. Его незримый собеседник исчез.
— Аня, как звали жену Менелая? — спросил Михаил. — Что ты про нее помнишь?
— Отключись сначала от Интернета… Елена. Похитил ее Парис, сын Приама, вместе с сокровищами спартанского царя Менелая. Из-за этого началась война греков с Троей.
— Горобец тоже была Елена. У него есть собственность, — Корнилов рассуждал вслух. — Вообще, Обур — довольно образованный человек. Откуда он знает про Тануку, что это японский оборотень? Что это за имя такое «Обур»?
Михаил опять подключился к Интернету, набрал в окошке поисковой системы «Обур». Поисковик ничего не обнаружил, а только уточнил: «Может, не „Обур“, а „Обер“?»
— Может, вообще, опер! — крикнул Корнилов кому-то в экран. — Я же тебе говорил, Аня, что ничего нужного этот Интернет никогда не покажет…
Глава 10
«Известно, — говорил я себе, — что все или, во всяком случае, большинство современных комедий, основанных на вымысле, равно как и на событиях исторических, — гиль и что в них нет ни складу, ни ладу, а между тем чернь смотрит их с удовольствием, одобряет их и признает за хорошие…»
В этом месте Петербурга Аня еще никогда не бывала. Она даже не замечала раньше, что за Кировский универмаг уходит не тупиковая дорожка, а целая улица. Сначала она шла вдоль промышленных корпусов и НИИ, мимо проходных, навесных переходов, металлических ворот. Потом пошли двухэтажные домики, построенные еще пленными немцами. Нищета их жителей была видна даже через глухие стены и плотно занавешенные и покрытые слоем пыли окна. Но некоторые домики уже нашли новых хозяев, у них обновили фасады, вставили в окна стеклопакеты, рядом разбили клумбы, газоны, припарковали иномарки. Фразеологизм «стояли особняком» относился к ним буквально.
Аня все время забывала номер дома, в котором помещалась редакция «Арлекина», останавливалась, рылась в сумочке, произносила цифру вслух. Потом шагала дальше, с любопытством озираясь по сторонам, словно в незнакомом городе, чтобы у следующего дома опять рыться в сумочке в поисках цветастого обрывка. На одном из домов счет оборвался, заброшенный садик не имел номера. Зато в самом его центре был круглый пруд, который напомнил Ане дом художника Василия Лонгина, ее свекра по первому мужу.
Она свернула на почти затопленную лужами тропинку и пошла по узеньким песчаным островкам. Пруд был на редкость неживописным. Рядом с ним не было ни кустов, ни скамеечек. Он был похож на большую воронку от снаряда, заполненную водой. И хотя, как известно, снаряд в одну воронку два раза не падает, тополя и осины держались от него подальше.
Аня вышла на бережок, посмотрела на грязную воду. С противоположной стороны пруда она увидела торчащие из воды металлические поручни, как в бассейне. Это было так необычно, что девушка обошла пруд вокруг, собирая на подошву еще прошлогодние перепрелые листья. При ближайшем рассмотрении поручни оказались спинками армейской кровати. Она стояла прямо в пруду, и вода едва покрывала пружинный матрац.
Она представила человека, который проснулся утром, сел на кровать. Ногами нашарил под водой домашние тапочки. Хотел умыться, но вспомнил, что он и так всегда мокрый. Тогда он вышел на берег и пошел на работу в один из соседних НИИ, оставляя за собой мокрый след.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37