И среди нас, и среди вас! Фигуры!
– Ну, кое-кто и сейчас есть. И среди вас, и среди нас. Вот сегодня, к примеру, поехали мои добры молодцы в Малаховку…
Дядюшка вцепился сухонькими пальцами в скатерть.
– Зашли они, это, внутрь дачи, туда-сюда, глядь – дверца секретная в подвал. А там под фундаментом печ­ки – тайничок. А в том тайничке… мать честная!
Томин умолк, любуясь реакцией.
– Не дать ли воды? – спросила Шахиня старичка легким, вовсе не приличествующим случаю тоном.
Тот ощупал карман и вынул металлическую трубочку. Томин бдительно перехватил ее, дабы удостовериться, что там валидол, вытряхнул для него таблетку.
Старик довольно скоро оправился.
– Благодарю. Годы, знаете, берут свое…
– Идти сможете?
– Куда?
– Для начала в Малаховку, там разгар событий.
И Томин сделал приглашающий жест бледному, тря­сущемуся Шахову тоже.
Знаменский не вмешивался. Это был Сашин звезд­ный час.
Шахов рванулся к жене:
– Лена, прости!!
Та, постукивая каблучками, отошла молча и села в кресло.
Дядю и племянника увели. Кибрит направилась за всеми, но вернулась. Опять приковывала ее эта женщина, опять в ее поведении крылась загадка. Ну кто так прово­жает мужа в тюрьму, пусть и нелюбимого!
– Елена Романовна, побыть с вами?
– Спасибо, не стоит. Все довольно удачно получи­лось… – она улыбнулась с непостижимой беспечнос­тью. – На улице снег?
– Снег.
– Пойду погуляю.
Нет, не отделывалась от Кибрит, ей и впрямь хоте­лось подвигаться, посмотреть на людей.
– Хорошую мне шубу оставили, а? – спросила в передней, запахивая меховые полы без застежек: шуба для праздной женщины, не носящей сумок, не ездящей в общественном транспорте, где нужны руки, чтобы тол­кать и цепляться.
– Красивая шуба, – кивнула Кибрит.
«Что же тут стряслось до нас? – томилась она. – Ни­почем не расскажет, хоть гуляй с ней до утра. Вот досада!»
– А знаете, Шутиков нашелся.
На Шахиню новость не произвела впечатления. Но внезапно лицо затмилось:
– Старика не отпустят? По возрасту?
– Вряд ли.
– Он будет жаловаться на здоровье – не верьте!.. Ска­жите Знаменскому. Скажете?
Сытая домоправительница Черного Маклера прежде работала продавщицей в малаховском магазине. То ли одурела от бездельной жизни, то ли что, но трудно было поверить, что когда-то Иван Тимофеевич не сумел ее обойти.
Что касается Черного Маклера, то многие из подо­зрений повисли, ничем не подкрепленные.
Он мог и лошадь умотать вдрызг. За что бился? За все. А когда, казалось, уже не за что было, то из принципа. Знаменский возился с ним долго и, разумеется, не сето­вал. Крепкий противник его устраивал. И еще то, что его не надо жалеть, – не был он на этом свете никому нужен и дорог.
На Петровке о деле много говорили. «Форменный экзот!» – полыхал глазами Леонидзе. Знаменскому зави­довали. Еще бы! Он на их месте тоже бы завидовал.
С Шахиней Знаменский встречался не раз, но причи­ну кровожадного отношения к дядюшке она не проясни­ла. Скорее всего, из гордости, не позволявшей признать­ся, что следователь со своими предостережениями был прав. Так что Зиночкино любопытство осталось неутолен­ным. Хотя догадки, естественно, существовали и прибли­жались к истине.
Томин месяца полтора ходил в героях и меньше всех интересовался Шахиней.
И – надо же! – именно ему довелось через несколько лет столкнуться с ней в провинциальном городке вдали от Москвы. При весьма драматических обстоятельствах, едва не стоивших ему жизни.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10