– Не думаю, что такой шутке обрадовались бы мои бабушки.
Нанятая на этот день прислуга прибыла в шесть часов – общим числом двадцать три человека. Бабушки появились в семь – в длинных чёрных, отделанных кружевом платьях, шлейфы которых стелились по полу. Уильям и Мэттью присоединились к ним за несколько минут до восьми.
Уильям собрался было утащить соблазнительную красную вишенку с восхитительного торта, но услышал сзади голос бабушки Каин:
– Не трогай угощение, Уильям, это не для тебя.
– А для кого? – обернулся Уильям. Он подошёл к бабушке и поцеловал её в щёку.
– Не притворяйся, Уильям. Пусть в тебе и метр восемьдесят, но это не значит, что я не могу тебя отшлёпать.
Мэттью Лестер засмеялся.
– Бабушка, позволь представить тебе моего лучшего друга Мэттью Лестера.
Бабушка Каин придирчиво оглядела его в пенсне и только потом сказала:
– Здравствуйте, молодой человек.
– Знакомство с вами – большая честь для меня, миссис Каин. Мне кажется, вы были знакомы с моим дедушкой…
– Вашим дедушкой? Калебом Лонгвортом Лестером? Он однажды делал мне предложение, это было лет пятьдесят назад. Я отказала ему. Сказала, что он слишком много пьёт и это очень скоро сведёт его в могилу. Я оказалась права. Так что и вы не пейте – вы оба, – помните, что алкоголь отупляет мозги.
– Да у нас и возможности такой не будет из-за сухого закона, – невинно заметил Мэттью.
– Боюсь, что его скоро отменят, – сказала бабушка Каин и недовольно фыркнула.
Появились первые гости, многие из которых были совершенно неизвестны виновнику торжества, но он обрадовался, увидев Алана Ллойда.
– Хорошо выглядишь, мой мальчик, – сказал Ллойд.
– Вы тоже, Алан. Я рад вашему приходу, хотя и не ожидал вас увидеть.
– Чему же тут удивляться? Ведь приглашение поступило от твоих бабушек. Возможно, я набрался бы храбрости и отказал одной из них, но обеим…
– И вы, Алан! – засмеялся Уильям. – Могу я с вами переговорить наедине? – Он отвёл гостя в сторону. – Я намерен несколько изменить мои инвестиционные планы и начать покупать акции банка Лестера, как только они будут появляться на рынке. Хочу обеспечить себе пять процентов к тому времени, когда мне исполнится двадцать один.
– Это не так просто, – сказал Алан. – Акции Лестера не слишком часто всплывают на рынке, поскольку все они находятся в руках частных владельцев. Однако я посмотрю, что можно сделать. А для чего тебе всё это, Уильям? Что ты задумал?
– Ну, моя истинная цель в том, чтобы…
– Уильям, – к ним быстро приближалась бабушка Кэббот, – вот ты где, секретничаешь по углам с мистером Ллойдом, а я так и не видела, чтобы ты танцевал с какой-нибудь юной леди. Как ты думаешь, для чего мы организовали этот бал?
– Конечно-конечно, – сказал Алан Ллойд и поднялся со стула. – Посидите со мной, я вытолкну мальчика в свет, а мы отдохнём, глядя на то, как он танцует, и послушаем музыку.
– Музыку? Это не музыка, Алан. Это не что иное, как громкая какофония без малейшего намёка на мелодию.
– Дорогая бабушка, – сказал Уильям. – Песня называется «Да, у нас нет бананов», это самый последний хит.
– Стало быть, для меня настало время покинуть этот мир, – поморщилась бабушка Кэббот.
– Ни в коем случае, – галантно возразил ей Алан Ллойд.
Уильям пару раз потанцевал с девушками, лица которых показались ему слегка знакомыми, хотя их имён он не помнил. Поэтому он обрадовался, заметив Мэттью, сидевшего в углу, и воспользовался случаем, чтобы покинуть танцпол. Он не заметил девушку, сидевшую рядом с Мэттью, пока не подошёл к ним вплотную. Когда она подняла на него глаза, он почувствовал слабость в коленях.
– Ты знаком с Эбби Блаунт? – спросил Мэттью.
– Нет, – ответил Уильям, с трудом удерживаясь от желания затянуть галстук потуже.
– Это виновник торжества, мистер Уильям Лоуэлл Каин.
Юная леди скромно опустила глаза в пол, и он сел по другую сторону от неё. Мэттью заметил взгляд, брошенный Уильямом на Эбби, и оставил их вдвоём.
– Как же так – я прожил в Бостоне всю жизнь и ни разу не встречал вас? – удивился Уильям.
– Нет, однажды мы встречались. Вы тогда столкнули меня в пруд в нашем городском парке, нам обоим было по три года, а мне потом понадобилось четырнадцать лет, чтобы прийти в себя.
– Извините, – сказал Уильям после долгой паузы, во время которой он лихорадочно пытался найти более уместные слова.
– Какой у вас замечательный дом, Уильям.
Наступила новая натужная пауза.
– Спасибо, – слабым голосом пробормотал Уильям. Он искоса смотрел на Эбби, стараясь не показать, что изучает её. У неё была стройная – о, какая стройная! – фигура, большие карие глаза, длинные ресницы и красивое лицо, от которого Уильям не мог отвести глаз.
– Мэттью сказал мне, что вы собираетесь в Гарвард в следующем году, – начала она снова.
– Да, это так. Я хотел сказать, не хотите ли потанцевать?
– Да, благодарю вас, – ответила она.
Ноги, так легко носившие его несколько минут назад, теперь, кажется, перестали слушаться. Он едва держался и постоянно толкал её на других танцующих. Он извинялся, она улыбалась. Он прижимал её к себе чуть плотнее, чем было можно, и они продолжали танцевать.
– А мы знаем ту юную леди, которая последний час монопольно владеет Уильямом? – с подозрением спросила бабушка Кэббот.
Бабушка Каин надела пенсне и вгляделась в девушку, которая вместе с Уильямом вышла из гостиной в сад.
– Это Эбби Блаунт, – объявила бабушка Каин.
– Дочь адмирала Блаунта? – осведомилась бабушка Кэббот.
– Да.
Бабушка Кэббот одобрительно кивнула.
Уильям проводил Эбби Блаунт в дальний конец сада и остановился под огромным каштаном, который раньше служил ему только для лазанья.
– А вы всегда пытаетесь целовать девушку при первой встрече? – спросила Эбби.
– Честно говоря, я ещё ни разу не целовал девушку, – признался Уильям.
– Я очень польщена, – засмеялась Эбби.
Она подставила ему сначала свою розовую щёчку, потом алые пухлые губки, а потом настояла на том, чтобы они вернулись к гостям. Бабушки с облегчением отметили, что их отсутствие было недолгим.
Позднее юноши обсуждали, как прошёл вечер.
– Неплохая вечеринка, – сказал Мэттью. – Можно сказать, что я почти не жалею о том, что мне пришлось из-за неё приехать из Нью-Йорка в провинцию, хотя ты и украл у меня девушку.
– Как ты думаешь, она поможет мне расстаться с девственностью? – спросил Уильям, не обращая внимания на притворные обвинения Мэттью.
– Ну, у тебя есть три недели, чтобы выяснить это, но, боюсь, ты обнаружишь, что она ещё не рассталась со своей, – сказал Мэттью. – Опыт в этих делах позволяет мне поставить пять долларов на то, что она не поддастся чарам даже Уильяма Лоуэлла Каина.
Уильям тщательно распланировал свою стратегию. Одно дело – девственность, но совершенно другое – проиграть пять долларов Мэттью. После этого разговора он встречался с Эбби Блаунт почти каждый день, пользуясь возможностями, которые ему давало владение собственным домом и автомобилем. Он начал чувствовать вежливое, но настойчивое внимание родителей Эбби, которые всегда оказывались на некотором удалении от них, и не мог осуществить свой план до рассвета самого последнего дня каникул.
Исполненный решимости отыграть свои пять долларов, Уильям утром того дня послал Эбби дюжину роз, а вечером пригласил на обед в дорогой ресторан «У Джозефа». В конце концов ему удалось заманить её в гостиную своего дома.
– Где ты достал бутылку виски, ведь в стране сухой закон? – спросила Эбби.
– О, это не так уж сложно, – похвастался Уильям.
Правда состояла в том, что он спрятал в своей спальне одну из бутылок бурбона, которые остались после Генри Осборна, и теперь был счастлив, что не спустил её содержимое в канализацию, как собирался поначалу.
Уильям разлил напиток, который заставил его поперхнуться, а у Эбби в глазах появились слёзы.
Он сел рядом с ней и уверенно положил руку ей на плечо. Она придвинулась ближе.
– Эбби, мне кажется, ты ужасно красива, – прошептал он ей в ухо, прикрытое рыжими кудряшками.
Она серьёзно уставилась на него широко раскрытыми карими глазами.
– О, Уильям, мне кажется, что ты очень милый, – выдохнула она.
Её кукольное личико было неотразимым. Она позволила поцеловать себя. Ободрённый таким образом, Уильям осторожно опустил руку ей на грудь и оставил её там, как уличный регулировщик, останавливающий поток автомобилей. Она покраснела от негодования и толкнула его руку вниз, открывая путь уличному движению.
– Уильям, тебе не следует этого делать.
– А почему нет? – поинтересовался Уильям, безуспешно пытаясь обнять её снова.
– Потому что ты не знаешь, чем это кончается.
– Нет, я имею некоторое представление.
Но Эбби не дала ему возобновить наступление. Она оттолкнула его, резко встала и оправила платье.
– Полагаю, мне пора домой, Уильям.
– Но мы же только что приехали.
– Мама захочет узнать, чем я занималась.
– Ты всегда можешь сказать ей: ничем.
– А я думаю, что лучше оставить всё как есть.
– Но завтра я уезжаю.
– Что ж, ты можешь писать мне, Уильям.
В отличие от Рудольфа Валентино, Уильям знал, когда проигрывает. Он поднялся, поправил галстук, взял Эбби за руку и отвёз домой.
На следующий день – уже в школе – Мэттью Лестер принял предложенную ему купюру в пять долларов, притворно подняв брови.
– Одно только слово, – предупредил Уильям, – и я буду гонять тебя по всей школе Святого Павла бейсбольной битой!
– Мне в голову не приходят те слова, которые могли бы по-настоящему выразить моё глубокое сочувствие.
– Мэттью, я сказал: по всей школе.
Последние два семестра в школе Уильям стал обращать внимание на жену директора. Это была привлекательная женщина с несколько дряблым животом и бёдрами, но очень красивой грудью, а её волосы, собранные в пучок на макушке, хотя и были тронуты сединой, но весьма благородной. В одну из суббот, когда Уильям растянул запястье, играя в хоккей, миссис Реглан наложила на руку холодный компресс и перебинтовала её. Во время процедуры она стояла гораздо ближе к нему, чем требовалось, позволив Уильяму несколько раз задеть её грудь. Ему понравилось. Позднее по другому поводу, когда у него была температура, он несколько дней провёл в изоляторе, а она приносила ему еду, приготовленную собственными руками, и пока он ел, сидела на его кровати, своим телом касаясь его ног через тонкое одеяло. И это ему тоже понравилось.
Говорили, что она – вторая жена Ворчуна Реглана. Никто в школе не мог представить себе, как Ворчуну удалось заполучить хотя бы одну супругу. Время от времени миссис Реглан лёгкими вздохами и многозначительными умолчаниями давала понять, что скептически относится к собственной судьбе.
В обязанности Уильяма как старшего по школе входил ежедневный доклад Реглану в десять тридцать вечера, после того как он совершал обход общежития и убеждался в том, что во всех спальнях выключен свет. Затем он отправлялся в постель сам. Однажды в понедельник вечером Уильям постучал и с удивлением услышал, как голос миссис Реглан просит его войти. Она лежала на диване, одетая в просторный шёлковый халат, слегка напоминавший японский.
Уильям крепко ухватился за дверную ручку.
– Свет везде погашен, а входную дверь я запер, миссис Реглан. Доброй ночи.
Она спустила ноги на пол, на мгновение показав из-под расшитого шёлка белое бедро.
– Ты всегда так спешишь, Уильям? – Она подошла к столику. – Почему бы тебе не задержаться, чтобы выпить немного горячего шоколада? Я по глупости приготовила на двоих, совсем забыв, что мистера Реглана не будет до субботы.
Миссис Реглан явно подчеркнула слово «суббота». Она принесла дымящиеся чашки и внимательно посмотрела на Уильяма, пытаясь выяснить, понял ли он всю важность её замечания. Удовлетворившись, она подала Уильяму чашку, коснувшись своей рукой его руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81