Я шла по жизни, стиснув зубы, я говорила себе: "Элла, пробьет и твой час!" Я верила в это, я знала, что это будет ТАК! Но мне был уготован длинный тернистый путь, который я прошла одна, без всякой помощи, от начала и до конца! Я всегда оставалась сама собой, и как бы жизнь ни пыталась меня согнуть, ей это не удалось! Я выстояла и победила. Я создала СВОЙ ТЕАТР, чтобы самой определять ВСЕ. Я выиграла в жизни. А ты? Чего добился ты?
- Нет, это все не то, ты говоришь не то, - он покачал головой, почему ты всем навязываешь свои правила игры, что ты за женщина?! Но все-таки мне удалось тебя обмануть. Мне не хватало денег на хорошую, достойную меня жизнь, и я нашел выход! Я подбирал к тебе в театр милых наивных блондиночек. Одна незаметно сменяла другую. Они были похожи друг на друга как две капли воды. И ты ничего не замечала. Этих блондиночек я пристраивал к одиноким старикам с деньгами, квартирами, - главным образом, с квартирами, - которые, как известно, сейчас стоят баснословных денег. Вскоре старики умирали, вернее, им помогали умереть. Иногда с помощью инъекций, иногда доводили до инфаркта любовными играми - всего и не перечислишь, фантазия у меня богатая! - Он усмехнулся. - Став вдовами, блондиночки без промедления продавали квартиры, а я, конечно, обещал им свою руку и сердце. Они вручали мне деньги и собственную жизнь, а потом исчезали. Без следа. Навсегда. И все это касалось твоего театра, он был как бы соучастником этих преступлений. Как я радовался этому! Но мне было мало этих игр, мне захотелось повести другую игру, БОЛЬШУЮ ИГРУ, где ставками были бы наши жизни - твоя и моя. Я хотел насладиться твоим страхом, испугом...
Неожиданно Элла стала насвистывать.
- Ах, да, старый мотив, ты даешь мне сигнал, я помню: "Послушай, сэр, поговорим короче, как подобает старым морякам, я опоздал всего лишь на две ночи, и эту ночь без боя не отдам!" Ну, не могу я короче, - он почти рассердился, - не перебивай меня, будет хуже! Мой брат, несчастный полоумный брат. Я с трудом разыскал его и подсунул к тебе в театр. Ему была составлена липовая биография, он не был актером, он всего лишь пытался им подражать, ведь он, как и я, вырос в театре и был навсегда околдован этим. Впрочем, тебе и не требовались актеры, правда, Элла? Ты могла вытянуть любую бездарь, ты - ГЕНИАЛЬНЫЙ ДРЕССИРОВЩИК. И я всегда втайне подозревал, что так оно и есть. Но сегодня я исполню роль инквизитора, держись, Элла, он хихикнул, - Элла, ку-ку....
Рука нащупала последний ящик стола, Элла чувствовала, как в наступившей тишине громко бьется ее сердце. Струйка пота стекала по ноге. Она твердо считала про себя: "один, два, три"...
- Я внушил брату, что ты - его мать. Несчастный малый, он чуть не сошел с ума от радости, я призывал его только все хранить в тайне до поры до времени. Но этот болван спутал мои карты. Я направил тебе записку, где указал, что буду ждать тебя в партере сразу после окончания спектакля, и одновременно обратился в эту идиотскую контору "Белый гриф", чтобы они проследили за нашей встречей. Я вдруг решил, что ты меня убьешь, и поэтому в последний момент передумал и отправил вместо себя другого человека, одного знакомого, приехавшего в Москву по своим делам из глухой провинции. Я сказал ему, что его ждет театральный розыгрыш и пусть он ничему не удивляется. Я предвкушал грандиозный спектакль. Ты убьешь этого человека, и это будет происходить на глазах детектива из агентства. Ты была бы уничтожена и посрамлена, тебе бы пришел сокрушительный конец. Но полоумный братишка! Если бы я знал, что он выкинет, то задушил бы его собственными руками. У этого сумасшедшего хватило сообразительности перевести часы и... все полетело кувырком. Спектакль закончился раньше обычного, а ты не успела на свидание, потому что в партере уже сидел мертвец. Как я проклинал себя, но ведь я даже не знал, кто это сделал, пока несчастный псих не проговорился. К тому же он вел дневник, но об этом я узнал значительно позже.
Я почувствовал тревогу. Мне не нужны были люди, мешающие вести МОЮ ИГРУ. Сначала Миронова, потом Касьянников. Они пытались шантажировать меня. Касьянников вообще намекал, что ему известно мое прошлое, грозился предать его огласке. И тянул из меня деньги. Тянул, тянул. А потом еще эта Анжела, она стала приставать ко мне, чтобы я скорее женился на ней, говорила, что беременна.
К Мироновой я пришел передать деньги. Я все предусмотрел. Пришел сильно загримированный. Сказал, что сразу после спектакля и не успел смыть грим. Обычно мы встречались в "Мольере", но здесь мне нужно было прийти к ней на квартиру. Меня бы никто никогда не узнал. Я пришел с шампанским, сказал, что мне дают роль в новом спектакле, и предложил выпить за это. Она поморщилась, но отказать не смогла. Мы сели на кухне, выпили, и я незаметно подмешал ей снотворное в шампанское, когда она выходила, а потом открыл газ. Касьянникову пришлось устроить маленькую техническую неполадку в его автомобиле. Конечно, это сделал не я, а другой человек. Я щедро оплатил его услуги.
С Рудиком было сложнее. Но мне удалось внушить ему, что его песенка спета, его разоблачат как убийцу и еще притянут "мать" в качестве соучастницы. Я навел подозрения на Анжелу, сказав, что она была сообщницей убитого в партере. Рудик поверил всему. Он сам поехал навстречу своей смерти, решив разом избавиться от всех проблем. Он нарочно врезался в дерево на повороте. Узнав об этом, я почувствовал облегчение. Я снова был в безопасности, - он замолчал. - Это все, я устал, а ты? ТЫ НЕ УСТАЛА?
Ящик открывался бесконечно долго. Еще один сантиметр, еще... От напряжения закололо в глазах. "Сейчас потеряю сознание, - мелькнуло в голове, - нет, я должна выстоять!"
- Ты трепло и дерьмо. Ты - слизняк, - Элла скривила губы, - ну что ты мне сделаешь, что?!
- А ты не догадываешься, ты же такая умная, ты умеешь читать мысли, делаешь людей кроткими и послушными. - Он достал из кармана кусок железной проволоки. - Вот, посмотри, видишь? Я обмотаю тебя ею и буду делать все, что захочу...
- Ты? Да ты побоишься подойти ко мне, не то что связать. - Ящик тихо скрипнул, она замерла. В ней все напряглось. "Неужели он услышал, черт!"
- Я не побоюсь подойти к тебе, Элла, - в его голосе прозвучал упрек, зачем ты так? - Он встал и улыбнулся. - Моя обожаемая Элла, рыжая шлюха! Его глаза горели.
Элла сделала резкое движение и... Два выстрела грянули одновременно. Она не сразу поняла, что произошло.
В дверях стояла Катя Муромцева и не отрываясь смотрела на нее.
- С вами все в порядке? - Катя бросила пистолет на стол.
Ей вдруг вспомнились слова Георгия Константиновича, ее наставника в тире: "Я разных видел: хладнокровных и горячих, расчетливых и безалаберных, но такой - отчаянной - никогда". Она улыбнулась.
Элла посмотрела на пистолет в своей руке. "Заряжен холостыми, - поняла она, - все предусмотрел, мерзавец!"
Гурдина встала и подошла к безжизненному телу. Перед ней на полу лежал актер театра "Саломея" Женя Сандула, которого она часто ласково называла "Наш маленький донжуан", хотя маленьким он не был. "А ведь он мне нравился, - пронеслось в голове, - как он задушевно пел "В нашу гавань" и "Фонтан черемухой покрылся". Он тоже любил море, как и я. И ненавидел меня. Но теперь все позади".
Элла села в кресло и устало закрыла глаза. По ее лицу блуждала улыбка, и через минуту она уже спала безмятежным сном, мгновенно сморившим ее после пережитого потрясения.
- Она необыкновенная, - Катя тихо закрыла дверь и повернулась к Алексею. - Представь себе: пережить такое потрясение и уснуть, как ребенок. Вот это нервы, железные. Надо позвонить в милицию, чтобы забрали тело. И сыну. Да-да, сыну, - повторила она, увидев недоумевающий взгляд Алексея, ее сын - Артур, а не Рудик, как мы все думали.
* * *
Любой разговор можно отложить, но ненадолго. Навсегда не получится.
Надо было позвонить Переверзенцеву и попытаться выяснить, почему он тогда солгал о своем визите в "Саломею". Правда, он мог и не отвечать на вопрос, а просто повесить трубку. Мог. Но Катя очень надеялась, что он этого не сделает.
К телефону никто долго не подходил. Катя сидела на диване, прижимая к уху трубку, и с трудом сдерживала учащенное дыхание.
- Алло!
- Это Катя Муромцева, журналистка из "Русского курьера"...
- Я сейчас ухожу в Дом актерской гильдии. Можно перенести наш разговор на две недели?
- Почему на две?
- Я занят, просматриваю гранки своей книги.
- Я подойду в Дом актерской гильдии.
В трубке недовольно засопели.
- Ладно, десять минут я вам уделю.
- Спасибо.
- Через час на первом этаже, около буфета.
- Хорошо.
В Доме актерской гильдии стояла тишина. Ленивое солнце пробивалось сквозь плотно задернутые шторы, и темно-ржавые пятна тускло поблескивали на полу... Переверзенцев опоздал на десять минут. Он тяжело дышал и обмахивался бумажной салфеткой.
- Вы - брать интервью?
- Нет, - замялась Катя, - у меня к вам один вопрос. Помните, вы говорили, что не были в тот вечер в театре "Саломея"?
- Какой "тот вечер"?
- Когда была церемония вручения "Божественной Мельпомены".
- Да? - Переверзенцев расстегнул верхнюю пуговицу светло-серой рубашки.
- Нашлись свидетели, которые видели вас там.
Переверзенцев поджал губы:
- Вы полагаете, что я лгу?
- Нет, но... - Катя замолчала.
Неожиданно он с вызовом посмотрел на нее:
- Да, я был там, и что?
- А почему вы скрыли это?
- Просто так.
Катя тихо рассмеялась:
- Вы знаете, чего избежали?
Переверзенцев молчал.
- Подозрения в убийстве.
Театральный критик с немым вопросом в глазах посмотрел на Катю.
- Да-да, - подтвердила она, - в тот вечер в партере "Саломеи" убили человека. И то, что вы скрыли свое внезапное появление в театре, бросало на вас серьезное подозрение. И еще ваш берет, - не удержалась Катя.
Максим Алексеевич взял ее за локоть:
- Давайте отойдем к окну.
Катя отодвинула портьеру и вскрикнула. Какой-то человек в длинном черном одеянии спал, привалившись к окну. Рот у него был полуоткрыт.
- Это один из рабочих, - успокоил ее Переверзенцев, - он тут постоянно спит.
- А почему он так странно одет?
- Концептуальный изыск директора, - обронил критик и загадочно улыбнулся. - Понимаете, - неожиданно робко проговорил он, - я надеюсь, что все это останется между нами...
В ответ Катя слегка коснулась его руки.
Он почесал в затылке.
- Ну, в общем, мне нравилась Элла, нет-нет, не подумайте чего-то такого, - запнулся Переверзенцев.
Катя старалась не смотреть на него, видя, как постепенно густой румянец заливает щеки почтенного критика.
- ...Мы давние знакомые, мне она доверяла... ну, когда я увидел, что она уехала, я взял такси и помчался туда... обогнал ее. Возможно, меня кто-нибудь и видел в театре.
Катя щелкнула задвижкой, и окно медленно приоткрылось, гул улицы ворвался в сонный холл.
- А берет, - высоким голосом протянул Переверзенцев, - да, я украл его. Я еще мальчишкой мечтал о таком берете, я рос в детдоме, и над моей кроватью висела репродукция картины. Я верну.
- А... что было потом, когда вы приехали в театр к концу спектакля?
- Ничего, я услышал крики, голоса, подумал, что обнаружили кражу, и смотался.
Около двухэтажного особняка напротив взревела сигнализация. Катя перегнулась через подоконник.
- "Вольво", - грустно сказал критик, - опять эта "вольво", все время ревет по ошибке, что-то барахлит в ней.
- Спасибо вам, до свидания.
- Всего хорошего.
Катя распрощалась с Переверзенцевым и еще минуту-другую постояла около раскрытого окна.
Монотонное шуршание шин об асфальт сменялось убаюкивающим гомоном людского потока. Где-то взорвалась долетевшая до Кати волна смеха. "Милая, суматошная Москва", - вздохнула она и направилась к выходу.
* * *
Через два дня все сидели на террасе Катиного дома и пили красное бургундское вино из запасников театра "Саломея".
- Сама, лично, привезла из Франции, - рокотала Элла, - классное вино, мне показывали, как его делают и хранят, технология тонкая, я вам скажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38