- Как ты? Как ноги?
- Нормально. Я уже начинаю их чувствовать. Врачи говорят, скоро буду ходить.
- У тебя всегда все нормально, - рассмеялся Андрей. - А знаешь, Рома, я тебя очень люблю.
- Я тебя тоже, Андрюша. - Шилов нашел руку друга, крепко сжал. - Как там дело?
- Бобров все отрицает. Буквально все. Ни о каких, мол, убийствах и всем прочем не имеет ни малейшего понятия. Олега, разумеется, тоже не знает. Наш бывший шеф, наоборот, рассказывает очень много и очень охотно, но, к сожалению, информация у него скудная. Вот такие невеселые пока у нас дела.
- Ловко они замаскировались. Значит, никаких шансов выйти на этого... на этого Олега нет?
- Я проверил по старому делу связи Погожева и вышел на предпринимателя средней руки Добрецова Алексея Владленовича. Сейчас он заведует магазином бытовых приборов, расположенным недалеко от Центрального рынка. Из всех знакомых Погожева он единственный, кто внешне чем-то похож на нашего таинственного Олега. Рост - метр девяносто, статный, красивый.
- Директор магазина? Вряд ли он тот, кто нам нужен, - с сомнением проговорил Роман. - К тому же зовут Алексеем.
Андрей тяжко вздохнул, развел руками:
- Шансов, что он может оказаться тем самым Олегом, девяносто восемь к двум. Но версия, какой бы ни была, остается версией, и ее надо отработать до конца.
- Это конечно, - согласился Шилов. В палату заглянула дежурная сестра:
- Молодой человек, вы просились на две минуты, а сидите уже пятнадцать. Надо же иметь совесть!
- Девушка, - запел Андрей проникновенно, - вы даже не представляете, насколько красивы в этом белоснежном халате!
- Ну вот еще! - засмущалась сестра. И уже просительно, будто извиняясь, сказала: - Больному нужен отдых.
- Ухожу, ухожу. - Говоров встал. - Разве я могу ослушаться и огорчить такую очаровательную девушку?
Сестра стрельнула в него заинтересованными глазками и улыбнулась так, будто выдала солидный аванс на будущее.
- Поправляйся, Рома! Завтра постараюсь забежать.
- Счастливо, Андрюша! - Шилов поднял свой огромный кулак. - Они не пройдут!
- Без тебя, Рома, их труднее будет остановить. Так что скорее вставай в строй.
- Я постараюсь.
- Вот-вот, сильно постарайся. На тебя смотрит с надеждой вся мировая общественность.
Выйдя из больницы, Андрей "оседлал" свой "шевроле" и отправился прямиком в магазин бытовых приборов под названием "Бетта", что располагался на Каменской улице, и, на языке военных, решил провести "разведку боем", или, проще говоря, познакомиться с этим самым Добрецовым, потолковать с ним за жизнь, о взглядах на текущие политические события в стране и мире и планах на будущее. Предварительно Говоров звонил в магазин и разговаривал с какой-то Кассией Львовной. От нее узнал, что они только что продали последнее голубое биде. На этом биде он и решил сыграть спектакль одного актера. Делал он это втайне от своего шефа Краснова, который неодобрительно относился к подобным инициативам, считая, что каждый должен заниматься своим делом. А то, что намеревался предпринять Андрей, явно выходило за рамки его служебных обязанностей. Если следовать правилам, то он должен бы вызвать Добрецова в прокуратуру и допросить о его взаимоотношениях с покойным Погожевым. Все так. Но если этот директор магазина действительно имеет какое-то отношение к убийству Погожева и всему остальному, то такой вызов ничего, кроме вреда, не даст. Конечно, можно было бы поручить его разработку оперативникам. Но, как считал Андрей, важен личный контакт, важно самому пощупать биомагнитное поле предполагаемого противника, посмотреть ему открыто и честно в глаза, постараться найти его ахиллесову пяту. Словом, решился нарушить запрет. Как говорится: "Бог не выдаст, свинья не съест".
Говоров подогнал "шевроле" к самому входу в магазин, едва не подперев бампером дверь. Этот маневр, Андрей надеялся, произведет впечатление на работников магазина. Импозантный вид иномарки должен, по замыслу "режиссера", компенсировать несколько нереспектабельную и даже помятую внешность ее хозяина. По одежке встречают... Вот именно.
Андрей стремительно вошел в магазин и обратился к продавцу, высокому субъекту примерно его возраста, облаченного в элегантную светло-коричневую тройку.
- Приятель, здесь должны были оставить Анисимову голубое биде.
- А Анисимов - это кто?
Ироничный взгляд серых глаз продавца свидетельствовал о независимости, интеллекте и любви к самоанализу, а возможно, и умелом обращении с оружием.
- Ты чё прикалываешься?! - взъярился Говоров. - Анисимов - это я.
- Ясно, - усмехнулся продавец. - К сожалению, все биде уже проданы.
Лицо Андрея выразило тупое недоумение.
- Как так "проданы"?! - заорал он. - Ты с кем шутки шутишь, марципан ты хреновый? Да я тебя быстро устрою в безработные до конца жизни. Понял ты, кент??
- Ничем помочь не могу - биде действительно нет в наличии, - спокойно и невозмутимо ответил продавец.
- Ты чё, блин, несешь?! Гамбургер ты занюханный!
- У вас какие-то оригинальные гастрономические сравнения, - вновь усмехнулся интеллект прилавка.
- Я тебе, кулебяка ты сраная, на дому гастроном устрою! - взъярился Говоров. - Ты фекалиями своей тещи будешь питаться, революционер! А ну, живо давай биде, плюшка с горчицей!
Однако субъект по ту сторону прилавка продолжал оставаться невозмутимым, как английский лорд.
- Но я же вам русским языком сказал, что биде проданы. Очень сожалею.
- Ну ты меня уже достал! - продолжал "гнать картину" Говоров. - Я тебе такую устрою встречу без свидетелей - мир покачнется. Понял?! Мне ж на днях ваша... Как ее... Кассия Львовна обещала оставить биде.
- Туда, пожалуйста, - указал рукой направление продавец. - Вторая дверь направо.
- Я с тобой, чахохбили ты недоперченный, еще поговорю, - угрожающе пообещал Андрей на прощанье и потопал во вторую дверь направо.
Говоров бесцеремонно распахнул дверь с табличкой "Заместитель директора Топленова Кассия Львовна" и шагнул через порог. За пластиковым столом сидела женщина лет тридцати пяти и с любопытством смотрела на вошедшего. Сказать, что она была некрасива, значит ничего не сказать. Она была безобразна, как кикимора. Посадить ее при входе в магазин - и вряд ли кто рискнул бы в него зайти. Если, к примеру, побрить шимпанзе, надеть на него парик и сделать макияж, то он выглядел бы куда предпочтительней. Единственным достоинством на ее лице были огромные, в пол-лица, очки в позолоченной оправе.
- Что вам угодно? - спросила Топленова и улыбнулась голливудской улыбкой. Вот зубы... Да, зубы у нее были действительно великолепные. Потому-то она их так охотно выставляла на обозрение, как товарный знак качества.
- Ты будешь Кассия Львовна? - спросил Говоров.
- Допустим, - вновь обнажила она свои "фарфоровые" зубы.
- Ты чё прикалываешься?! Что значит "допустим"?
- Ну я. Я - Кассия Львовна. А в чем, собственно, дело?
- Во! Ты-то мне и нужна! - воскликнул Андрей и без приглашения плюхнулся на стул. Достал пачку "Мальборо", протянул Топленовой. - Будешь?
- Нет, спасибо. Я не курю, - с брезгливой миной отстраненно проговорила та.
- Гонишь?! - не поверил Андрей. - Брезговаешь?
Она сочла за лучшее вообще не отвечать. Боже, как же они надоели, эти новые... эти новые посетители! Надоели своей бестактностью, своей беспардонностью, своим невежеством, наконец. Как же трудно с ними работать! Но ничего не поделаешь - надо. Через не могу. Такова парадигма жизни. И, тяжело вздохнув, замдиректора вновь обнажила свои великолепные зубы:
- Чем могу помочь?
Говоров поискал глазами пепельницу и, не найдя ее, стряхнул пепел в пластмассовую коробочку со скрепками.
- Я тут намедни с тобой толковал насчет голубого биде. Помнишь?
- Что-то не припоминаю... Вполне возможно. Ну и что? Есть какие-то проблемы?
- Ну ты, блин, даешь! Ты чё ж меня подводишь, таранька ты безмозглая?!
Некрасивое лицо Топленовой пошло красными пятнами.
- Нельзя так... Нехорошо! - строго проговорила она и даже погрозила ему пальчиком, из чего он сделал вывод, что прежде, еще при советской власти, она работала учительницей и поставляла все новых рекрутов и волонтеров в человеческий обезьянник.
- Ты кому это грозишь, падла! - заорал благим матом Андрей и грохнул кулаком по столу, отчего коробочка со скрепками высоко подпрыгнула, скрепки вместе с пеплом рассыпались по столу.
Очки Топленовой соскользнули с носа-пипочки и повисли на золотой цепочке. Она близоруко щурилась на Говорова и мелко тряслась то ли от страха, а скорее от возмущения.
Тот же продолжал возмущаться:
- Нехорошо?! А ты хорошо сделала, утка ты фаршированная?! Подлянку мне устроила, килька маринованная, и еще туда же - пальчиком?! Я тебе покажу пальчики! Я тебе из этих пальчиков рагу сделаю и заставлю слопать, волюнтаристка. А ну отвечай, куда ты затырила мое биде?! - И снова грохнул по столу кулаком.
- Ой! - пискнула Топленова и стала медленно сползать с кресла под стол.
В это время распахнулась дверь кабинета и на пороге нарисовался тридцатилетний красавец атлет.
- Что за шум? - спросил он спокойным, ровным тоном.
- Алик, спаси меня от этого ненормального! - взмолилась Топленова.
Говоров невольно вздрогнул, услышав это имя. Ему потребовалось призвать на помощь всю волю и выдержку, чтобы не выдать себя.
- В чем дело, молодой человек? - спросил. Добрецов.
Сомнений не осталось - это был несомненно он. На ловца и зверь бежит.
- А ты кто такой?! - воинственно сжал кулаки и приподнялся в кресле Андрей.
- Я директор этого магазина Добрецов Алексей Владленович. И в чем же дело?
- Хрен ты моржовый, а не директор магазина! Понял? Набрал дебилов и доволен. Что продавец мне полчаса нервы мотал, что эта вот...
- Нахал! - подскочила в кресле Топленова, в присутствии шефа она вдруг осмелела и стала наглеть.
- Заткнись, обезьяна! А то врежу промеж глаз, имя свое забудешь.
Добрецов неожиданно рассмеялся. Легко так рассмеялся, весело и беззлобно. Сцена его явно забавляла. Он сел напротив Говорова и, увидев на приставном столике пачку "Мальборо", указал на нее рукой:
- Вы позволите?
- Валяй, - разрешил Андрей.
Добрецов закурил. На нем была тонкая замшевая куртка и белоснежная водолазка. Темно-русые, слегка волнистые волосы, чуть удлиненное лицо, прямой нос с едва заметной горбинкой. Именно этот портрет "рисовала" Говорову Забродская. Правда, тогда на нем был замшевый пиджак. Очевидно, Добрецов питает слабость к замшевым вещам. Она тоже не сказала ничего про небольшую ямочку на подбородке. Но это не существенно. Глядя на него, Андрей понял, что перед ним именно тот, кого они столь долго и безуспешно искали. Да, но почему Алик, если он Алексей? Ну, не важно. Это была удача. Большая удача! Он был озабочен сейчас лишь тем, как бы не выдать своей радости, поглубже спрятать обуревавшие его чувства за наглостью "героя", которого играл.
Добрецов откинулся на спинку стула, выпустил к потолку струю дыма и весело спросил:
- Так скажет мне, наконец, кто-нибудь, что здесь произошло и в чем суть конфликта?
- Алик, ну ты же видишь, что он ненормальный, - вновь завелась Топленова.
Она уже окончательно пришла в себя, воздрузила на нос очки и стала походить на мартышку из басни Крылова, причем мартышку воинственную.
- А ну заглохни, захлопни свою форточку, а то сквозит! - вновь взъярился Говоров. - Я тебе покажу ненормального, курица ты общипанная! Я из тебя сделаю ростбиф по-польски.
Добрецов вновь рассмеялся. Спросил непринужденно Андрея:
- Простите, с кем имею честь?
- Анисимов, - пробурчал тот.
- А имя-отчество?
- Зачем это? Просто Анисимов.
- Просто так просто, - тут же согласился Добрецов. - Господин Анисимов, расскажите по порядку, что произошло и чем вы недовольны?
- Эта обезьяна затырила мое биде. Понятно?
- Постойте, постойте, как так "затырила"? И что значит, "ваше"?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54