Человек, имя которого не сходит со страниц газетной светской хроники…
— Ты будешь готова утром? — спросил он с улыбкой.
— Я человек аккуратный и пунктуальный, — улыбнулась Барбара в ответ, — мои вещи уложены.
— Прекрасно! — он поднял свой бокал. — За тебя!
— За наш праздник, — поправила она.
Пригубив шампанское, она подумала: не всегда у нее было так, как сегодня. Еще недавно пиво было самым «искрящимся» напитком, который она пробовала. Кажется, только вчера в школу манекенщиц, где она училась, заглянул клерк со склада неподалеку от ее дома в Буффало. Он сообщил: есть возможность подработать и набраться опыта в предприятии, рекламирующем новый фильм.
После обеда она отпросилась с занятий и отправилась в отель, где расположились те, от кого зависело, возьмут ли ее на работу. С гулко бьющимся сердцем остановилась перед дверью самого большого номера в отеле: оттуда доносились смех и грубые выкрики. Чтобы не сбежать со страху, поспешно нажала кнопку звонка. Дверь отворилась, и в проеме возник высокий молодой человек. Глубоко вздохнув, она выпалила скороговоркой:
— Я Барбара Ланг. Меня направило к вам агентство. Мне сказали — вы подбираете девушку для работы по Рекламе.
Несколько мгновений молодой человек рассматривал ее и наконец улыбнулся. У него была хорошая улыбка, и лицо его, худощавое и бледное, сразу стало привлекательным.
— Я — Джед Голиаф, — представился он. — Пожалуйста, прошу. Я познакомлю вас с остальными.
Она вошла, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной, и все же мелкие капельки пота предательски выступили на верхней губе, как бывало всегда, когда она волновалась. В комнате сидело еще трое мужчин. Они расположились за столиком в углу и сбивали коктейль.
Голиаф подвел ее к человеку, сидящему в кресле у раскрытого окна. Тот улыбался, хотя выглядел осунувшимся и усталым. Это был Мендель Бейлис, продюсер фильма, который собирались рекламировать. В постановку картины он вложил собственные деньги, и теперь его снедало беспокойство за их судьбу.
— М-м… жарковато, — пробормотал он. — Выпить не желаете?
Второго сидящего за столом, по прозвищу Толстяк, она узнала сразу. — Его физиономия достаточно примелькалась в еженедельных телеобозрениях. Несколько лет назад он снимался в одной довольно неудачной картине у Бейлиса, и теперь просто заглянул его проведать.
Третий, Джон Глиссен, — вдребезги пьяный длинный брюнет — был менеджером местной кинокомпании. Пытаясь приподняться, когда его представляли Барбаре, он едва не опрокинул стоящий перед ним кофейный столик. Джед тычком в плечо посадил его обратно и успокаивающе улыбнулся Барбаре.
— Мы начали с утра и пьем без передышки, — извиняющимся тоном проговорил он.
Барбара вежливо улыбнулась, как если бы это было в порядке вещей, и попыталась перевести разговор на деловую тему:
— В агентстве сказали, что вы ищете девушку для рекламы кино…
— Точно, — подтвердил Джед. — Нам нужна девушка для «Никогда-никогда».
— Как? — переспросила она изумленно.
— Это название нашего фильма. «Никогда-никогда», — объяснил он.
— А вы высокая! Какой у вас рост? — вмешался Бейлис.
— Пять футов девять дюймов.
— А ну-ка снимите обувь, — распорядился он, поднимаясь с кресла.
Она скинула туфли, Бейлис, подошел и стал рядом.
— Мой рост пять одиннадцать, — проговорил он самодовольно. — А вам придется носить туфли на низком каблуке. Не годится, чтобы на фото и в газетах девушка выглядела выше нас…
— Хорошо, сэр, — торопливо согласилась она.
Он снова расположился в кресле, не переставая оценивающе ее оглядывать.
— Купальник с собой? — спросил он.
— Да, сэр.
Стандартный купальный костюм манекенщицы лежал в рабочей коробке, которую она всегда брала, отправляясь на деловые встречи.
— Наденьте, — приказал он. — Надо на вас глянуть. Толстяк в восторге вскочил и вперевалку подбежал к Барбаре, оглядывая ее и расплываясь в довольной улыбке.
— И мы бы не возражали, деточка, если б ты показалась нам вовсе без купальника, — проговорил он вполголоса, но довольно отчетливо, так что слышали остальные.
Мучительно краснея, Барбара оглянулась на Джеда, как бы ища поддержки. Тот снова улыбнулся своей доброй улыбкой и повел ее в ванную.
— Здесь вы можете переодеться, — он пропустил ее вперед и закрыл за ней дверь.
Она наскоро привела себя в порядок, лишь на минутку заглянув в зеркало, и мельком поблагодарила бога, что сохранился ее ровный золотистый загар. Промокнув салфеткой верхнюю губу, она вышла в комнату. Все взгляды моментально обратились к ней. Вообразив себя манекенщицей во время показа модной одежды, она грациозно и не спеша вышла на середину, повернулась вокруг и замерла.
— Хм… фигурка ничего себе, — промычал Бейлис.
— Плосковата… — хрюкнул Толстяк со смешком. — Обожаю пышных женщин.
Продюсер продолжал исследовать ее, бормоча себе под нос:
— Собственно, что нужно от манекенщицы? Чтобы одежда, ниспадая с ее плеч, казалась гораздо красивей, чем есть… Хм… По-моему, это лучшее, из виденного нами! — изрек он наконец и глянул на ее грудь в упор: — Тридцать пять дюймов.
Она кивнула. Продюсер поднялся с кресла, самодовольно ухмыляясь.
— Лучший глаз во всем Голливуде! За двадцать лет ни одной ошибки — он повернулся к Джеду — Годится. Берем ее.
Толстяк приблизился к Барбаре и, плотоядно глядя на нее, пропел фальшивым фальцетом:
— За удовольствие спаси-бо. Бейлис хохотнул.
— Ну, будет дурака валять. Пора и перекусить, — решительно проговорил он, направляясь к двери. У выхода обернулся к Джеду: — Объясни ей, что надо делать. А в пять часов покажи газетчикам.
Он вышел, и остальные потащились следом. Дверь за ними закрылась. Барбара и Джед посмотрели друг на друга. Он понимающе улыбнулся.
— Хотите присесть на минутку?
Она действительно чувствовала слабость в ногах и, поблагодарив его взглядом, опустилась в предложенное кресло.
Джед бросил в стакан лед, добавил коктейль из бутылки и протянул ей.
— Спасибо, — она отпила немного.
Белый купальник и длинные загорелые ноги притягивали его взгляд. Он поднял глаза и сказал извиняющимся тоном:
— Они просто дурачатся.
— И всегда таким образом?
Джед немного помолчал, невесело улыбаясь, потом ответил:
— Всегда, — в его голосе слышалась горечь. — Большие люди. Делают, что хотят.
Всю следующую неделю она была самой известной девушкой в Буффало. Газеты каждый день печатали ее фотографии. Ее имя звучало по радио, она участвовала в передачах местного телевидения, ей устраивали интервью с газетчиками, с местными знаменитостями.
Джед все время был рядом. Организовывал встречи с продюсерами, групповые и одиночные фотосъемки… В тот первый день она вернулась домой почти под утро, а на следующую ночь не пришла совсем — провела ее с Джедом.
Это были сумасшедшие дни: постоянное внимание, необыкновенные встречи, интересные знакомства… Но вот неделя кончилась, и все ее головокружительные события прекратились разом, как не бывало. Казалось, ни один из тех, кого она встречала на банкетах и вечерах, не помнил о ней. Даже дамы, которые помогали устраивать демонстрацию мод в большом универмаге, где она работала раньше, теперь не узнавали ее.
И тогда она вспомнила, что сказал ей Джед в их последнюю ночь:
— Это захолустье не для тебя, Барбара! Такой девушке, как ты — место в Нью-Йорке.
Он дал ей две визитки — свою и знакомого фотографа. И вот через полгода она действительно очутилась в Нью-Йорке. Джед к тому времени переехал в Калифорнию. Но фотограф оказался на месте. Интересно то, что Джед попал в точку: это действительно оказался город, предназначенный для нее. Через полмесяца ее фотографии заказывал для обложки «Вог», а через год она уже была одной из ведущих моделей в придирчивой и требовательной нью-йоркской рекламе. Она получала шестьдесят долларов в час и зарабатывала около двадцати тысяч в год.
Однако такая работа требовала полной самоотдачи: приходилось постоянно держать себя в форме, времени на развлечения почти не оставалось. Она купила для матери домик в Буффало и по воскресеньям летала туда, чтобы отдохнуть.
В один из выходных ей пришлось отменить поездку домой, чтобы принять участие в показе новых моделей одежды в отеле «Плацца». Некоторые модели демонстрировались на фоне роскошного спортивного автомобиля марки «альфа-ромео».
Она позировала, открывая дверцу машины, когда к ней подошел распорядитель съемки и с ним — высокий худощавый человек, похожий на иностранца. Незнакомец был красив, но что-то диковатое проступало в его внешности. Он широко улыбался, сверкая превосходными крупными зубами.
— Барбара, — сказал распорядитель, — хочу представить тебе князя Кординелли. Князь был так добр, позволив воспользоваться для съемок своей машиной.
Барбара подняла глаза. Князь Кординелли. Это имя — одно из тех, что постоянно мелькали на страницах газет, — было знакомо. Но встретиться с таким человеком в жизни представлялось чем-то совсем нереальным.
— Рад познакомиться! — он улыбнулся, взял ее руку и поцеловал.
Барбара ответила улыбкой, и он отошел, а она продолжила работу. Вечером того же дня, когда она отдыхала, устроившись перед телевизором, зазвонил телефон.
— Барбара? — Странно, но по телефону его иностранный акцент проступал сильнее. — Говорит Чезарио Кординелли. Какие планы на вечер? Не хотите поужинать со мной сегодня?
— Не знаю… — она совсем растерялась. — Я собиралась просто немного отдохнуть.
— Тогда договорились, — голос в трубке был уверен и тверд. — Жду вас в одиннадцать в ресторане «Эль— Маррокко».
И прежде чем она успела что-нибудь сообразить, раздались гудки.
Она почти автоматически поднялась, пошла в ванную и только стоя под душем, поняла, что пойдет на эту встречу.
Потом, когда они уже сидели за столиком и она протянула к нему бокал с шампанским, он совершенно серьезным тоном произнес:
— Барбара, ходят слухи, будто вы становитесь неразборчивы в знакомствах. Должен признаться, мне это очень по душе. Скажу больше: буду счастлив, если позволите мне помочь вам по этой части.
— Что?! — она опешила, но, увидев его озорную улыбку, быстро сообразила и засмеялась розыгрышу. Они чокнулись и стали пить шампанское.
Он успел изучить натуру американских девушек.
* * *
Теперь голос Чезарио прервал ее сумбурные мечты:
— Я буду у тебя в половине десятого. Заедем в Дом Правосудия — мне надо получить кое-какие бумаги, а потом — прямо в аэропорт.
— Хорошо, — кивнула она. — В девять тридцать я буду готова.
Глава третья
Чезарио поставил машину на служебной автостоянке и с улыбкой повернулся к Барбаре.
— Я оставлю тебя ненадолго, о'кей? Дело одной минуты — только заберу свои документы.
Она согласно кивнула и все же, с опаской покосившись на запрещающую табличку, попросила:
— Только поскорей. Мне не хочется, чтобы меня отсюда прогнали.
— Все будет в порядке, — успокоил ее Чезарио, вышел из машины и направился к двери с надписью: «Департамент иммиграции и натурализации». Она проводила его взглядом: лихо заломленная альпийская шляпа бутылочного цвета сидела на нем вызывающе. Временами он напоминал ей мальчишку-сорванца.
Впервые такое впечатление возникло у нее совсем недавно. Он только что вернулся из Европы, где, по его словам, побывал в родовом имении. После поездки он окончательно утвердился в намерении стать американским подданным и предложил, когда это событие свершится, отпраздновать его вместе — в путешествии по местам, где светит горячее солнце и плещет синяя вода.
Она тут же согласилась. Положив трубку, чуть улыбнулась про себя. А вдруг на сей раз это будет не просто развлекательная поездка? Она была наслышана о его многочисленных похождениях. Но целая неделя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Ты будешь готова утром? — спросил он с улыбкой.
— Я человек аккуратный и пунктуальный, — улыбнулась Барбара в ответ, — мои вещи уложены.
— Прекрасно! — он поднял свой бокал. — За тебя!
— За наш праздник, — поправила она.
Пригубив шампанское, она подумала: не всегда у нее было так, как сегодня. Еще недавно пиво было самым «искрящимся» напитком, который она пробовала. Кажется, только вчера в школу манекенщиц, где она училась, заглянул клерк со склада неподалеку от ее дома в Буффало. Он сообщил: есть возможность подработать и набраться опыта в предприятии, рекламирующем новый фильм.
После обеда она отпросилась с занятий и отправилась в отель, где расположились те, от кого зависело, возьмут ли ее на работу. С гулко бьющимся сердцем остановилась перед дверью самого большого номера в отеле: оттуда доносились смех и грубые выкрики. Чтобы не сбежать со страху, поспешно нажала кнопку звонка. Дверь отворилась, и в проеме возник высокий молодой человек. Глубоко вздохнув, она выпалила скороговоркой:
— Я Барбара Ланг. Меня направило к вам агентство. Мне сказали — вы подбираете девушку для работы по Рекламе.
Несколько мгновений молодой человек рассматривал ее и наконец улыбнулся. У него была хорошая улыбка, и лицо его, худощавое и бледное, сразу стало привлекательным.
— Я — Джед Голиаф, — представился он. — Пожалуйста, прошу. Я познакомлю вас с остальными.
Она вошла, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной, и все же мелкие капельки пота предательски выступили на верхней губе, как бывало всегда, когда она волновалась. В комнате сидело еще трое мужчин. Они расположились за столиком в углу и сбивали коктейль.
Голиаф подвел ее к человеку, сидящему в кресле у раскрытого окна. Тот улыбался, хотя выглядел осунувшимся и усталым. Это был Мендель Бейлис, продюсер фильма, который собирались рекламировать. В постановку картины он вложил собственные деньги, и теперь его снедало беспокойство за их судьбу.
— М-м… жарковато, — пробормотал он. — Выпить не желаете?
Второго сидящего за столом, по прозвищу Толстяк, она узнала сразу. — Его физиономия достаточно примелькалась в еженедельных телеобозрениях. Несколько лет назад он снимался в одной довольно неудачной картине у Бейлиса, и теперь просто заглянул его проведать.
Третий, Джон Глиссен, — вдребезги пьяный длинный брюнет — был менеджером местной кинокомпании. Пытаясь приподняться, когда его представляли Барбаре, он едва не опрокинул стоящий перед ним кофейный столик. Джед тычком в плечо посадил его обратно и успокаивающе улыбнулся Барбаре.
— Мы начали с утра и пьем без передышки, — извиняющимся тоном проговорил он.
Барбара вежливо улыбнулась, как если бы это было в порядке вещей, и попыталась перевести разговор на деловую тему:
— В агентстве сказали, что вы ищете девушку для рекламы кино…
— Точно, — подтвердил Джед. — Нам нужна девушка для «Никогда-никогда».
— Как? — переспросила она изумленно.
— Это название нашего фильма. «Никогда-никогда», — объяснил он.
— А вы высокая! Какой у вас рост? — вмешался Бейлис.
— Пять футов девять дюймов.
— А ну-ка снимите обувь, — распорядился он, поднимаясь с кресла.
Она скинула туфли, Бейлис, подошел и стал рядом.
— Мой рост пять одиннадцать, — проговорил он самодовольно. — А вам придется носить туфли на низком каблуке. Не годится, чтобы на фото и в газетах девушка выглядела выше нас…
— Хорошо, сэр, — торопливо согласилась она.
Он снова расположился в кресле, не переставая оценивающе ее оглядывать.
— Купальник с собой? — спросил он.
— Да, сэр.
Стандартный купальный костюм манекенщицы лежал в рабочей коробке, которую она всегда брала, отправляясь на деловые встречи.
— Наденьте, — приказал он. — Надо на вас глянуть. Толстяк в восторге вскочил и вперевалку подбежал к Барбаре, оглядывая ее и расплываясь в довольной улыбке.
— И мы бы не возражали, деточка, если б ты показалась нам вовсе без купальника, — проговорил он вполголоса, но довольно отчетливо, так что слышали остальные.
Мучительно краснея, Барбара оглянулась на Джеда, как бы ища поддержки. Тот снова улыбнулся своей доброй улыбкой и повел ее в ванную.
— Здесь вы можете переодеться, — он пропустил ее вперед и закрыл за ней дверь.
Она наскоро привела себя в порядок, лишь на минутку заглянув в зеркало, и мельком поблагодарила бога, что сохранился ее ровный золотистый загар. Промокнув салфеткой верхнюю губу, она вышла в комнату. Все взгляды моментально обратились к ней. Вообразив себя манекенщицей во время показа модной одежды, она грациозно и не спеша вышла на середину, повернулась вокруг и замерла.
— Хм… фигурка ничего себе, — промычал Бейлис.
— Плосковата… — хрюкнул Толстяк со смешком. — Обожаю пышных женщин.
Продюсер продолжал исследовать ее, бормоча себе под нос:
— Собственно, что нужно от манекенщицы? Чтобы одежда, ниспадая с ее плеч, казалась гораздо красивей, чем есть… Хм… По-моему, это лучшее, из виденного нами! — изрек он наконец и глянул на ее грудь в упор: — Тридцать пять дюймов.
Она кивнула. Продюсер поднялся с кресла, самодовольно ухмыляясь.
— Лучший глаз во всем Голливуде! За двадцать лет ни одной ошибки — он повернулся к Джеду — Годится. Берем ее.
Толстяк приблизился к Барбаре и, плотоядно глядя на нее, пропел фальшивым фальцетом:
— За удовольствие спаси-бо. Бейлис хохотнул.
— Ну, будет дурака валять. Пора и перекусить, — решительно проговорил он, направляясь к двери. У выхода обернулся к Джеду: — Объясни ей, что надо делать. А в пять часов покажи газетчикам.
Он вышел, и остальные потащились следом. Дверь за ними закрылась. Барбара и Джед посмотрели друг на друга. Он понимающе улыбнулся.
— Хотите присесть на минутку?
Она действительно чувствовала слабость в ногах и, поблагодарив его взглядом, опустилась в предложенное кресло.
Джед бросил в стакан лед, добавил коктейль из бутылки и протянул ей.
— Спасибо, — она отпила немного.
Белый купальник и длинные загорелые ноги притягивали его взгляд. Он поднял глаза и сказал извиняющимся тоном:
— Они просто дурачатся.
— И всегда таким образом?
Джед немного помолчал, невесело улыбаясь, потом ответил:
— Всегда, — в его голосе слышалась горечь. — Большие люди. Делают, что хотят.
Всю следующую неделю она была самой известной девушкой в Буффало. Газеты каждый день печатали ее фотографии. Ее имя звучало по радио, она участвовала в передачах местного телевидения, ей устраивали интервью с газетчиками, с местными знаменитостями.
Джед все время был рядом. Организовывал встречи с продюсерами, групповые и одиночные фотосъемки… В тот первый день она вернулась домой почти под утро, а на следующую ночь не пришла совсем — провела ее с Джедом.
Это были сумасшедшие дни: постоянное внимание, необыкновенные встречи, интересные знакомства… Но вот неделя кончилась, и все ее головокружительные события прекратились разом, как не бывало. Казалось, ни один из тех, кого она встречала на банкетах и вечерах, не помнил о ней. Даже дамы, которые помогали устраивать демонстрацию мод в большом универмаге, где она работала раньше, теперь не узнавали ее.
И тогда она вспомнила, что сказал ей Джед в их последнюю ночь:
— Это захолустье не для тебя, Барбара! Такой девушке, как ты — место в Нью-Йорке.
Он дал ей две визитки — свою и знакомого фотографа. И вот через полгода она действительно очутилась в Нью-Йорке. Джед к тому времени переехал в Калифорнию. Но фотограф оказался на месте. Интересно то, что Джед попал в точку: это действительно оказался город, предназначенный для нее. Через полмесяца ее фотографии заказывал для обложки «Вог», а через год она уже была одной из ведущих моделей в придирчивой и требовательной нью-йоркской рекламе. Она получала шестьдесят долларов в час и зарабатывала около двадцати тысяч в год.
Однако такая работа требовала полной самоотдачи: приходилось постоянно держать себя в форме, времени на развлечения почти не оставалось. Она купила для матери домик в Буффало и по воскресеньям летала туда, чтобы отдохнуть.
В один из выходных ей пришлось отменить поездку домой, чтобы принять участие в показе новых моделей одежды в отеле «Плацца». Некоторые модели демонстрировались на фоне роскошного спортивного автомобиля марки «альфа-ромео».
Она позировала, открывая дверцу машины, когда к ней подошел распорядитель съемки и с ним — высокий худощавый человек, похожий на иностранца. Незнакомец был красив, но что-то диковатое проступало в его внешности. Он широко улыбался, сверкая превосходными крупными зубами.
— Барбара, — сказал распорядитель, — хочу представить тебе князя Кординелли. Князь был так добр, позволив воспользоваться для съемок своей машиной.
Барбара подняла глаза. Князь Кординелли. Это имя — одно из тех, что постоянно мелькали на страницах газет, — было знакомо. Но встретиться с таким человеком в жизни представлялось чем-то совсем нереальным.
— Рад познакомиться! — он улыбнулся, взял ее руку и поцеловал.
Барбара ответила улыбкой, и он отошел, а она продолжила работу. Вечером того же дня, когда она отдыхала, устроившись перед телевизором, зазвонил телефон.
— Барбара? — Странно, но по телефону его иностранный акцент проступал сильнее. — Говорит Чезарио Кординелли. Какие планы на вечер? Не хотите поужинать со мной сегодня?
— Не знаю… — она совсем растерялась. — Я собиралась просто немного отдохнуть.
— Тогда договорились, — голос в трубке был уверен и тверд. — Жду вас в одиннадцать в ресторане «Эль— Маррокко».
И прежде чем она успела что-нибудь сообразить, раздались гудки.
Она почти автоматически поднялась, пошла в ванную и только стоя под душем, поняла, что пойдет на эту встречу.
Потом, когда они уже сидели за столиком и она протянула к нему бокал с шампанским, он совершенно серьезным тоном произнес:
— Барбара, ходят слухи, будто вы становитесь неразборчивы в знакомствах. Должен признаться, мне это очень по душе. Скажу больше: буду счастлив, если позволите мне помочь вам по этой части.
— Что?! — она опешила, но, увидев его озорную улыбку, быстро сообразила и засмеялась розыгрышу. Они чокнулись и стали пить шампанское.
Он успел изучить натуру американских девушек.
* * *
Теперь голос Чезарио прервал ее сумбурные мечты:
— Я буду у тебя в половине десятого. Заедем в Дом Правосудия — мне надо получить кое-какие бумаги, а потом — прямо в аэропорт.
— Хорошо, — кивнула она. — В девять тридцать я буду готова.
Глава третья
Чезарио поставил машину на служебной автостоянке и с улыбкой повернулся к Барбаре.
— Я оставлю тебя ненадолго, о'кей? Дело одной минуты — только заберу свои документы.
Она согласно кивнула и все же, с опаской покосившись на запрещающую табличку, попросила:
— Только поскорей. Мне не хочется, чтобы меня отсюда прогнали.
— Все будет в порядке, — успокоил ее Чезарио, вышел из машины и направился к двери с надписью: «Департамент иммиграции и натурализации». Она проводила его взглядом: лихо заломленная альпийская шляпа бутылочного цвета сидела на нем вызывающе. Временами он напоминал ей мальчишку-сорванца.
Впервые такое впечатление возникло у нее совсем недавно. Он только что вернулся из Европы, где, по его словам, побывал в родовом имении. После поездки он окончательно утвердился в намерении стать американским подданным и предложил, когда это событие свершится, отпраздновать его вместе — в путешествии по местам, где светит горячее солнце и плещет синяя вода.
Она тут же согласилась. Положив трубку, чуть улыбнулась про себя. А вдруг на сей раз это будет не просто развлекательная поездка? Она была наслышана о его многочисленных похождениях. Но целая неделя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26