Она всегда уступала, зная, что у нее нет другого выбора, и если он не проклинал ее за то, что она лежит под ним с безразличной покорностью, то мстил ей тем, что требовал от нее того, что превращало ее ночи в кошмарный сон. Жаль, что ее отец не умер до свадьбы, избавив ее таким образом от этого брака. Он упал с лошади на охоте и разбился насмерть спустя две недели после того, как она стала графиней Страффорд.
Жизнь превратилась для нее в бесконечную муку. Она ненавидела своего мужа, как только можно ненавидеть человеческое существо. Но он подарил ей Арабеллу. Если бы он ненавидел Арабеллу, свою вторую дочь, так, как он ненавидел Элсбет, она, наверное, не выдержала и убила бы его. Но он обожал Арабеллу, он любил ее больше жизни. Никто бы не подумал, что этот тиран, деспот, который больше всего хотел заполучить наследника, сына, был способен на такую любовь.
Леди Энн отвлеклась от своих мыслей и вновь посмотрела на Джастина, который, помедлив одно мгновение, словно в нерешительности, надел золотое кольцо на средний палец Арабеллы.
Она напевала себе под нос. Он слышал ее мурлыкающий мягкий голосок, когда она появилась из дверей амбара. Она напевала, вытаскивая сухие травинки, запутавшиеся в волосах. Напевала, поправляя платье. Он видел, как она нагнулась и вытащила соломинку из туфельки. Лживая потаскушка!
— Властью, данной мне святой Церковью, я объявляю вас мужем и женой.
Кюре улыбнулся, глядя на молодых, и шепнул графу:
— Вам повезло, милорд. Леди Арабелла — красавица. Вы можете теперь поцеловать вашу невесту.
Граф стиснул зубы, скулы его напряглись. Он должен встретиться с ней взглядом. Она теперь его жена, и он навсегда связал с ней свою судьбу. Джастин сделал над собой усилие и, склонившись к ее лицу, коснулся губами ее губ. Господи, как нежны ее влажные трепещущие губы! Продажная сучка!
Щеки ее вспыхнули радостным румянцем, и он почувствовал к ней неодолимое отвращение. Арабелла попыталась продлить поцелуй, прижав свои губы к его губам, и улыбнулась ему, когда он резко отпрянул от нее. Он быстро отвернулся и с безнадежным отчаянием уставился на золотой крест за плечом священника.
Леди Энн молилась про себя, чтобы Джастин был добр и нежен с Арабеллой. Но мысль об этом заставила ее криво усмехнуться. Только сегодня утром, когда она суетилась вокруг Арабеллы, показывая ей модные картинки платьев, которые та разглядывала без особого интереса, и ругая ее за невнимательность, в то время как ее служанка вытирала полотенцем ее мокрые волосы, она решила, что пришло время вспомнить о своих материнских обязанностях. Она поспешно отослала служанку и взяла дочь за руки.
— Лапочка моя, — осторожно начала она, — сегодня ты станешь замужней женщиной. Я думаю, тебе следует знать, что это влечет за собой определенные перемены в твоей жизни. Джастин станет твоим мужем, и для тебя это значит очень многое. К примеру…
Но Арабелла перебила ее, весело рассмеявшись:
— Мама, уж не намекаете ли вы часом на то, что я потеряю невинность?
Боже правый!
— Арабелла!
— Мама, мне очень жаль, что я вас шокировала, но дело в том, что папа весьма обстоятельно объяснил мне этот… м-м… процесс, хотя, если честно, отец назвал это совокуплением. Я не боюсь, мама, правда. С Джастином мне будет очень приятно заниматься любовью. Мне кажется, он знаток в таких делах. А вы как думаете, мама? Джентльмену следует набраться опыта и… м-м… умения, прежде чем жениться. А я его не разочарую, как вам кажется? Боже мой, я почти ничего не знаю о том, как это происходит на самом деле. Может, вы можете подсказать мне, как дать ему понять, что он прекрасен и вовсе меня не пугает?
Леди Энн ни о чем подобном даже и не подозревала. Мужчина — прекрасен? Может, ее муж и был прекрасен, но она была так напугана, так сильно ненавидела его, что старалась не открывать глаза все время, пока это длилось. Мужчина — прекрасен? Ей и в голову никогда не приходило, что он может быть прекрасен. Она смотрела на свою повзрослевшую дочь в полной беспомощности. Значит, ее отец все ей рассказал? А говорил он ей, что мужчины жестоки и грубы и что им наплевать на то, что они причиняют женщине боль? Конечно, нет. Он, видите ли, описал ей сам «процесс». Мерзавец! Это уже само по себе отвратительно. Нет, она больше не будет об этом думать. Она вдруг представила себе доктора Брэниона, и краска залила ее щеки.
— Мама, что с вами? О, вы, наверное, думаете, что мне неприлично знать о таких вещах. Но я и в самом деле не понимаю, почему леди не должны получать наслаждение в любви. И когда я думаю о том, что большинство девушек считают это всего лишь неприятной обязанностью, мне приходит на ум, что они вполне заслуживают такого отношения со стороны своих мужей. Я уверена, у вас с отцом все было по-другому. И у нас с Джастином… Нам будет хорошо вместе, не беспокойтесь, мама. Я очень люблю вас. Не волнуйтесь за меня.
— Ты уверена, что тебе не потребуются мои советы? — Леди Энн была близка к обмороку. Но вместо того, чтобы замять этот разговор, она продолжала притворяться, что обсуждать с дочерью такие вопросы для нее в порядке вещей. Господи, как она ненавидела своего мужа — ненавидела всеми фибрами души, каждой клеточкой своего тела. Арабелла уверена, что ее отец любил ее мать? Что он доставлял ей удовольствие в постели? Боже правый, каким постыдным фарсом был их брак! Как ей отвратительна роль жертвы, которую она играла все эти годы!
— Нет, мама, я сейчас ничего больше не буду у вас спрашивать. Вы так побледнели — у вас совсем румянец сошел со щек. Не тревожьтесь за меня. Вы знаете, как я люблю вас и ценю вашу заботу. — Арабелла крепко обняла мать, и леди Энн снова почувствовала себя так, будто это она была дочерью, а Арабелла — ее строгой и любящей матерью.
Вечером того же дня, завязывая ленточки прелестной белоснежной атласной ночной рубашки Арабеллы, леди Энн чувствовала радостное возбуждение, владеющее ее дочерью, ее нетерпение, желание, которое светилось в ее глазах. В глазах Арабеллы не было страха. Это было желание — только так можно объяснить лихорадочный блеск ее глаз.
Леди Энн усадила Арабеллу и принялась расчесывать ей волосы.
— Ах, оставьте, мама! — воскликнула Арабелла, вскакивая с места. — Он скоро придет? Мама, я не хочу, чтобы вы были здесь, когда он войдет ко мне.
— Ну хорошо. — Леди Энн отступила и положила расческу на туалетный столик. — Джастин будет в восторге. Ты обворожительна. По-моему, он ни разу еще не видел тебя с распущенными волосами. Нет, видел. Помнишь? В тот вечер, когда вы решили пожениться. Ах, Арабелла, оставь в покое пуговки на рубашке.
— А вот и нет, — пропела Арабелла, вальсируя по комнате. — Должна же я еще хоть немного подурачиться!
Леди Энн вздохнула:
— Джастин скоро придет. Ну что же, я тебя покидаю. — Она направилась было к двери, потом вдруг обернулась и порывисто обняла дочь. — Будь счастлива, Арабелла. Будь счастлива. Если что-то будет не так, то… в общем, я не знаю, но… Нет, не думай об этом. — О Господи, что ей сказать? Как ее предупредить? Что, если Джастин такой же, каким был ее муж?
Арабелла мягко возразила:
— Папа никогда не ошибался, когда речь шла обо мне, мама. Никогда.
Леди Энн быстро подняла голову при этих словах. В голосе дочери ей явственно послышались печальные нотки. Нет, ей показалось. Она ласково потрепала Арабеллу по щеке и повернулась, чтобы уйти.
— Я верю, что у тебя все будет хорошо, Арабелла. Спокойной ночи, любовь моя. Надеюсь, завтра я увижу улыбку на твоем прелестном личике.
— Без сомнения, мама.
После ухода леди Энн Арабелла принялась в радостном нетерпении расхаживать по комнате. Она обожала открывать что-либо новое, а сегодня вечером… Она обхватила себя руками за плечи и мечтательно запрокинула голову. Взгляд случайно упал на резную дубовую панель «Танец Смерти», и девушка показала картине язык, ибо больше всего ненавидела неопределенность и страх перед неведомым, потом посмотрела на огромную кровать. Она лукаво улыбнулась, представив себе, как ее матушка проводит беседу с Джастином, подобную той, что она провела с ней, Арабеллой, как вдруг дверь отворилась и на пороге появился ее супруг. Он выглядел потрясающе в темно-синем парчовом халате. При виде него сердце ее радостно подпрыгнуло. Заметив, что на ногах у него нет даже туфель, она подумала, что, верно, и под халатом у него ничего не надето. Во всяком случае, она на это надеялась. Как же ей хотелось поскорее сорвать с него этот халат и увидеть его обнаженным. Он наконец-то принадлежит ей! Граф притворил дверь и повернул ключ в замке.
— Я так рада, что ты не заставил меня долго ждать, Джастин. Знаешь, я никогда раньше не спала в этой комнате. И одна я ни за что бы не отважилась провести здесь ночь. Но поскольку ты со мной, мне не страшна даже эта зловещая картина на стене — «Танец Смерти». Тебе нравятся мои волосы? А моя ночная рубашка? Ее выбрала для меня мама. — Она болтала какую-то чепуху и знала это, но решила, что это вполне понятно в ее состоянии. Она — новобрачная, и поэтому немного волнуется. Она даже сделала ему реверанс.
А он все еще стоял у двери, скрестив руки на груди, и смотрел на нее.
— Твои волосы прелестны, рубашка очаровательна. Ты выглядишь девственно невинной. Я доволен, хотя и немного удивлен.
— Я рада, что тебе понравился мой наряд, но что тебя так удивило? — Арабеллу так захватило радостное возбуждение, что она не заметила его странного тона.
Граф по-прежнему не сделал ни шагу навстречу ей и ничего не ответил на ее вопрос. Арабелла легко подбежала к нему, бесшумно ступая босыми ногами по ковру, вскинула руки ему на плечи, приподнялась на цыпочки и поцеловала его.
Он схватил ее за оба запястья и внезапно резко отшвырнул от себя. Она пошатнулась, ухватившись за спинку стула, и уставилась на него, в полном недоумении открыв рот.
— Джастин? Что случилось? Ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловала?
Ему хотелось убить ее. Но он не может, не имеет права этого сделать. Но он может заставить ее страдать за то, что она причинила ему боль. Голосом холодным, как зимняя стужа, Джастин отчетливо произнес:
— Снимай ночную рубашку. Сейчас же. Живо.
Теперь она поняла. Отец говорил ей, что мужчины иногда напиваются до бесчувствия.
— Джастин, если ты выпил лишнее, мы не можем… — Слова замерли у нее на губах, когда он шагнул к ней и она увидела его глаза, горевшие гневным огнем.
Он сердится на нее?
Но что происходит? Он должен быть таким же радостно-взволнованным, как и она. Ему же нравилось целовать ее, обнимать, прижимать к себе. Он говорил ей, что хочет почувствовать ее грудь на своей груди. И теперь это время пришло. Это их брачная ночь — они наконец-то принадлежат друг другу. Так почему же он вне себя от ярости?
— Делай, что тебе говорят, чертова потаскушка, или я порву ее прямо на тебе.
Потаскушка? Он назвал ее потаскушкой? Глаза ее округлились от изумления. Она не верила своим ушам.
— Я не понимаю, — медленно промолвила Арабелла, отступая от него и становясь за спинкой кресла. — Прошу тебя, объясни, что все это значит? Почему ты так назвал меня? Как я могу быть потаскушкой? Мне всего восемнадцать, мы с тобой обвенчались пять часов назад. Я невинна. Более того, я твоя жена.
Глаза его бешено сверкнули — ошибки быть не могло, он еле сдерживал свой гнев. Не говоря ни слова, он сделал шаг по направлению к ней. Она не понимала, что происходит, но почувствовала неладное и стала испуганно отступать, прячась за спинки стульев. Он загнал ее в угол, за трюмо. Она выставила перед собой обе руки.
— Джастин, прекрати, прошу тебя. Если это игра, то я не понимаю ее правил. И мне не нравятся такие игры. Отец никогда не говорил мне, что все будет именно так.
Граф рассмеялся, но это был неприятный хриплый смех, и Арабелла похолодела от страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Жизнь превратилась для нее в бесконечную муку. Она ненавидела своего мужа, как только можно ненавидеть человеческое существо. Но он подарил ей Арабеллу. Если бы он ненавидел Арабеллу, свою вторую дочь, так, как он ненавидел Элсбет, она, наверное, не выдержала и убила бы его. Но он обожал Арабеллу, он любил ее больше жизни. Никто бы не подумал, что этот тиран, деспот, который больше всего хотел заполучить наследника, сына, был способен на такую любовь.
Леди Энн отвлеклась от своих мыслей и вновь посмотрела на Джастина, который, помедлив одно мгновение, словно в нерешительности, надел золотое кольцо на средний палец Арабеллы.
Она напевала себе под нос. Он слышал ее мурлыкающий мягкий голосок, когда она появилась из дверей амбара. Она напевала, вытаскивая сухие травинки, запутавшиеся в волосах. Напевала, поправляя платье. Он видел, как она нагнулась и вытащила соломинку из туфельки. Лживая потаскушка!
— Властью, данной мне святой Церковью, я объявляю вас мужем и женой.
Кюре улыбнулся, глядя на молодых, и шепнул графу:
— Вам повезло, милорд. Леди Арабелла — красавица. Вы можете теперь поцеловать вашу невесту.
Граф стиснул зубы, скулы его напряглись. Он должен встретиться с ней взглядом. Она теперь его жена, и он навсегда связал с ней свою судьбу. Джастин сделал над собой усилие и, склонившись к ее лицу, коснулся губами ее губ. Господи, как нежны ее влажные трепещущие губы! Продажная сучка!
Щеки ее вспыхнули радостным румянцем, и он почувствовал к ней неодолимое отвращение. Арабелла попыталась продлить поцелуй, прижав свои губы к его губам, и улыбнулась ему, когда он резко отпрянул от нее. Он быстро отвернулся и с безнадежным отчаянием уставился на золотой крест за плечом священника.
Леди Энн молилась про себя, чтобы Джастин был добр и нежен с Арабеллой. Но мысль об этом заставила ее криво усмехнуться. Только сегодня утром, когда она суетилась вокруг Арабеллы, показывая ей модные картинки платьев, которые та разглядывала без особого интереса, и ругая ее за невнимательность, в то время как ее служанка вытирала полотенцем ее мокрые волосы, она решила, что пришло время вспомнить о своих материнских обязанностях. Она поспешно отослала служанку и взяла дочь за руки.
— Лапочка моя, — осторожно начала она, — сегодня ты станешь замужней женщиной. Я думаю, тебе следует знать, что это влечет за собой определенные перемены в твоей жизни. Джастин станет твоим мужем, и для тебя это значит очень многое. К примеру…
Но Арабелла перебила ее, весело рассмеявшись:
— Мама, уж не намекаете ли вы часом на то, что я потеряю невинность?
Боже правый!
— Арабелла!
— Мама, мне очень жаль, что я вас шокировала, но дело в том, что папа весьма обстоятельно объяснил мне этот… м-м… процесс, хотя, если честно, отец назвал это совокуплением. Я не боюсь, мама, правда. С Джастином мне будет очень приятно заниматься любовью. Мне кажется, он знаток в таких делах. А вы как думаете, мама? Джентльмену следует набраться опыта и… м-м… умения, прежде чем жениться. А я его не разочарую, как вам кажется? Боже мой, я почти ничего не знаю о том, как это происходит на самом деле. Может, вы можете подсказать мне, как дать ему понять, что он прекрасен и вовсе меня не пугает?
Леди Энн ни о чем подобном даже и не подозревала. Мужчина — прекрасен? Может, ее муж и был прекрасен, но она была так напугана, так сильно ненавидела его, что старалась не открывать глаза все время, пока это длилось. Мужчина — прекрасен? Ей и в голову никогда не приходило, что он может быть прекрасен. Она смотрела на свою повзрослевшую дочь в полной беспомощности. Значит, ее отец все ей рассказал? А говорил он ей, что мужчины жестоки и грубы и что им наплевать на то, что они причиняют женщине боль? Конечно, нет. Он, видите ли, описал ей сам «процесс». Мерзавец! Это уже само по себе отвратительно. Нет, она больше не будет об этом думать. Она вдруг представила себе доктора Брэниона, и краска залила ее щеки.
— Мама, что с вами? О, вы, наверное, думаете, что мне неприлично знать о таких вещах. Но я и в самом деле не понимаю, почему леди не должны получать наслаждение в любви. И когда я думаю о том, что большинство девушек считают это всего лишь неприятной обязанностью, мне приходит на ум, что они вполне заслуживают такого отношения со стороны своих мужей. Я уверена, у вас с отцом все было по-другому. И у нас с Джастином… Нам будет хорошо вместе, не беспокойтесь, мама. Я очень люблю вас. Не волнуйтесь за меня.
— Ты уверена, что тебе не потребуются мои советы? — Леди Энн была близка к обмороку. Но вместо того, чтобы замять этот разговор, она продолжала притворяться, что обсуждать с дочерью такие вопросы для нее в порядке вещей. Господи, как она ненавидела своего мужа — ненавидела всеми фибрами души, каждой клеточкой своего тела. Арабелла уверена, что ее отец любил ее мать? Что он доставлял ей удовольствие в постели? Боже правый, каким постыдным фарсом был их брак! Как ей отвратительна роль жертвы, которую она играла все эти годы!
— Нет, мама, я сейчас ничего больше не буду у вас спрашивать. Вы так побледнели — у вас совсем румянец сошел со щек. Не тревожьтесь за меня. Вы знаете, как я люблю вас и ценю вашу заботу. — Арабелла крепко обняла мать, и леди Энн снова почувствовала себя так, будто это она была дочерью, а Арабелла — ее строгой и любящей матерью.
Вечером того же дня, завязывая ленточки прелестной белоснежной атласной ночной рубашки Арабеллы, леди Энн чувствовала радостное возбуждение, владеющее ее дочерью, ее нетерпение, желание, которое светилось в ее глазах. В глазах Арабеллы не было страха. Это было желание — только так можно объяснить лихорадочный блеск ее глаз.
Леди Энн усадила Арабеллу и принялась расчесывать ей волосы.
— Ах, оставьте, мама! — воскликнула Арабелла, вскакивая с места. — Он скоро придет? Мама, я не хочу, чтобы вы были здесь, когда он войдет ко мне.
— Ну хорошо. — Леди Энн отступила и положила расческу на туалетный столик. — Джастин будет в восторге. Ты обворожительна. По-моему, он ни разу еще не видел тебя с распущенными волосами. Нет, видел. Помнишь? В тот вечер, когда вы решили пожениться. Ах, Арабелла, оставь в покое пуговки на рубашке.
— А вот и нет, — пропела Арабелла, вальсируя по комнате. — Должна же я еще хоть немного подурачиться!
Леди Энн вздохнула:
— Джастин скоро придет. Ну что же, я тебя покидаю. — Она направилась было к двери, потом вдруг обернулась и порывисто обняла дочь. — Будь счастлива, Арабелла. Будь счастлива. Если что-то будет не так, то… в общем, я не знаю, но… Нет, не думай об этом. — О Господи, что ей сказать? Как ее предупредить? Что, если Джастин такой же, каким был ее муж?
Арабелла мягко возразила:
— Папа никогда не ошибался, когда речь шла обо мне, мама. Никогда.
Леди Энн быстро подняла голову при этих словах. В голосе дочери ей явственно послышались печальные нотки. Нет, ей показалось. Она ласково потрепала Арабеллу по щеке и повернулась, чтобы уйти.
— Я верю, что у тебя все будет хорошо, Арабелла. Спокойной ночи, любовь моя. Надеюсь, завтра я увижу улыбку на твоем прелестном личике.
— Без сомнения, мама.
После ухода леди Энн Арабелла принялась в радостном нетерпении расхаживать по комнате. Она обожала открывать что-либо новое, а сегодня вечером… Она обхватила себя руками за плечи и мечтательно запрокинула голову. Взгляд случайно упал на резную дубовую панель «Танец Смерти», и девушка показала картине язык, ибо больше всего ненавидела неопределенность и страх перед неведомым, потом посмотрела на огромную кровать. Она лукаво улыбнулась, представив себе, как ее матушка проводит беседу с Джастином, подобную той, что она провела с ней, Арабеллой, как вдруг дверь отворилась и на пороге появился ее супруг. Он выглядел потрясающе в темно-синем парчовом халате. При виде него сердце ее радостно подпрыгнуло. Заметив, что на ногах у него нет даже туфель, она подумала, что, верно, и под халатом у него ничего не надето. Во всяком случае, она на это надеялась. Как же ей хотелось поскорее сорвать с него этот халат и увидеть его обнаженным. Он наконец-то принадлежит ей! Граф притворил дверь и повернул ключ в замке.
— Я так рада, что ты не заставил меня долго ждать, Джастин. Знаешь, я никогда раньше не спала в этой комнате. И одна я ни за что бы не отважилась провести здесь ночь. Но поскольку ты со мной, мне не страшна даже эта зловещая картина на стене — «Танец Смерти». Тебе нравятся мои волосы? А моя ночная рубашка? Ее выбрала для меня мама. — Она болтала какую-то чепуху и знала это, но решила, что это вполне понятно в ее состоянии. Она — новобрачная, и поэтому немного волнуется. Она даже сделала ему реверанс.
А он все еще стоял у двери, скрестив руки на груди, и смотрел на нее.
— Твои волосы прелестны, рубашка очаровательна. Ты выглядишь девственно невинной. Я доволен, хотя и немного удивлен.
— Я рада, что тебе понравился мой наряд, но что тебя так удивило? — Арабеллу так захватило радостное возбуждение, что она не заметила его странного тона.
Граф по-прежнему не сделал ни шагу навстречу ей и ничего не ответил на ее вопрос. Арабелла легко подбежала к нему, бесшумно ступая босыми ногами по ковру, вскинула руки ему на плечи, приподнялась на цыпочки и поцеловала его.
Он схватил ее за оба запястья и внезапно резко отшвырнул от себя. Она пошатнулась, ухватившись за спинку стула, и уставилась на него, в полном недоумении открыв рот.
— Джастин? Что случилось? Ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловала?
Ему хотелось убить ее. Но он не может, не имеет права этого сделать. Но он может заставить ее страдать за то, что она причинила ему боль. Голосом холодным, как зимняя стужа, Джастин отчетливо произнес:
— Снимай ночную рубашку. Сейчас же. Живо.
Теперь она поняла. Отец говорил ей, что мужчины иногда напиваются до бесчувствия.
— Джастин, если ты выпил лишнее, мы не можем… — Слова замерли у нее на губах, когда он шагнул к ней и она увидела его глаза, горевшие гневным огнем.
Он сердится на нее?
Но что происходит? Он должен быть таким же радостно-взволнованным, как и она. Ему же нравилось целовать ее, обнимать, прижимать к себе. Он говорил ей, что хочет почувствовать ее грудь на своей груди. И теперь это время пришло. Это их брачная ночь — они наконец-то принадлежат друг другу. Так почему же он вне себя от ярости?
— Делай, что тебе говорят, чертова потаскушка, или я порву ее прямо на тебе.
Потаскушка? Он назвал ее потаскушкой? Глаза ее округлились от изумления. Она не верила своим ушам.
— Я не понимаю, — медленно промолвила Арабелла, отступая от него и становясь за спинкой кресла. — Прошу тебя, объясни, что все это значит? Почему ты так назвал меня? Как я могу быть потаскушкой? Мне всего восемнадцать, мы с тобой обвенчались пять часов назад. Я невинна. Более того, я твоя жена.
Глаза его бешено сверкнули — ошибки быть не могло, он еле сдерживал свой гнев. Не говоря ни слова, он сделал шаг по направлению к ней. Она не понимала, что происходит, но почувствовала неладное и стала испуганно отступать, прячась за спинки стульев. Он загнал ее в угол, за трюмо. Она выставила перед собой обе руки.
— Джастин, прекрати, прошу тебя. Если это игра, то я не понимаю ее правил. И мне не нравятся такие игры. Отец никогда не говорил мне, что все будет именно так.
Граф рассмеялся, но это был неприятный хриплый смех, и Арабелла похолодела от страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56