Владельцы же ресторанов не только не выставляют охрану, а, напротив, обыскивают посетителей и изымают у них оружие, чтобы во время такого рода эксцессов не началась стрельба. Узнав же, что на каждого жителя сегодняшнего Буэнос-Айреса приходится приблизительно восемь крыс, Джульетта с отвращением захлопнула книгу. Громкоговоритель под потолком сообщил время посадки и ожидаемого прибытия в Буэнос-Айрес. Лететь оставалось два часа. А она-то думала, что от Рио уже рукой подать. Все-таки Аргентина немыслимо далеко! Она снова раскрыла путеводитель, нашла карту и удивилась еще больше. Буэнос-Айрес отделяли от Рио всего несколько сантиметров. Два часа полета? Континент простирался к югу еще на тысячи километров, занимая целую страницу – огромное, заостренное книзу пространство с редкими точками городов. Она прочитала, что половина населения страны живет в столице. А огромные площади, можно сказать, пустуют. Да тут вполне могла бы разместиться половина Европы!
Она подумала о Дамиане, об охватившем его удивлении, когда он впервые приземлился во франкфуртском аэропорту. Восемь тысяч пятьсот метров вниз в тумане. Невозможно себе представить. Она улыбнулась, вспомнив его лицо с выражением бесконечного удивления в глазах. Слой плотных облаков толщиной восемь с половиной километров над страной, в которую он прилетел, произвел на него сильное впечатление. Если бы он был сейчас здесь, она спросила бы его, как получилось, что в стране, которая больше Германии, Франции, Испании и Италии, вместе взятых, половина населения набилась в один-единственный город? Нет-нет, она задала бы совсем другие вопросы. Почему он чуть не сорвал представление? Как он мог вообще устроить такое? Неужели из-за ссоры с Нифес? Нифес! Она приехала в ноябре. Седьмого. Джульетта помнит, словно это было вчера. Дамиан очень лаконично объяснил ей, кто такая Нифес: «Моя партнерша по танго. И только. Наши отношения уже больше года носят исключительно профессиональный характер».
Впрочем, такие слова, как «больше года» и «исключительно», свидетельствовали, что раньше между ними что-то было. Они танцуют вместе с 1995 года. Когда они познакомились, Нифес было двадцать три, а ему как раз исполнилось восемнадцать. Первое же упоминание о ней выбило Джульетту из колеи. Это произошло однажды вечером, после репетиции. Джульетта приехала за Дамианом в «Хамелеон», и Лутц как-то между прочим спросил его, когда приедет Нифес. Дамиан пропустил вопрос мимо ушей, сказав что-то об общей репетиции, срок которой необходимо назначить. Лутц объяснил, что все уже распланировано, и снова спросил, когда приедет Нифес, чтобы можно было начать первый прогон.
– В воскресенье, – пробормотал Дамиан и скрылся в гардеробе.
Лутц посмотрел на Джульетту и высоко поднял брови.
– Эти аргентинцы, – сказал он. – Иногда они по-настоящему действуют мне на нервы.
– Кто это, Нифес? – спросила она.
– Партнерша Дамиана. По танцу. Вот она, смотри.
Он указал на столик в фойе, на котором лежали плакаты. Красными, широко расставленными буквами на черном фоне было написано «Джулиан и Джулиана». Поза танцоров, в которой угадывалось танцевальное па, символизировала последнее мгновение перед окончательным соединением тел. Лица мужчины нельзя было разглядеть, его закрывал профиль женщины. Только по напечатанным под изображением именам можно было догадаться, что на плакате Дамиан Альсина и Нифес Кабрал.
Глаза Нифес прикрыты, рот чуть приоткрыт. Черные как смоль волосы безукоризненно уложены, губы – блестящие, ярко красные, лицо – прелестно, с белой кожей и мушкой на щеке. От ее изящества просто перехватывало дыхание! Джульетта с завистью рассматривала полные груди, совершенной формы ноги, безукоризненные бедра. И хотя Джульетте не нравилось это словосочетание, в данном случае оно подходило как нельзя лучше: Нифес была женщиной мечты. Фотограф запечатлел ее в момент наивысшего воодушевления, когда противостояние превращается в самоотдачу. Одна бретелька платья по моде тридцатых годов слегка приспущена, плечи обнажены. Прядь волос выбилась из безупречной прически и упрямо завивается над виском. Вот какая она, Нифес. Чтоб ей никогда не приезжать в Берлин!
– Она тоже танцует в спектакле?
– Естественно. – Казалось, Лутц наблюдает за ней. – На них обоих держится вся постановка. Они вместе над этим работали. Неужели ты думаешь, что люди попадают в спектакль по моей прихоти или по прихоти какого-то берлинского танцора? Они оба – звезды, с ними никто не сравнится.
– А о чем, собственно, спектакль?
– Он тебе не рассказывал?
– Нет.
– Ну, все как обычно в танго. Несчастная любовь и классовые противоречия. Boy meets girl . Дело происходит в Буэнос-Айресе на рубеже веков. Джулиан беден как церковная мышь и работает на скотобойне. Однажды, танцуя танго, он встречает Джулиану.
– И что дальше?
– Отец Джулианы из высших слоев общества, он против их отношений. Отправляет дочь в Париж, где ей вскоре предстоит выйти замуж за другого. Джулиан, бедный рабочий из предместий, естественно, не может последовать за ней. Я играю злого гомосексуалиста: я богат и склоняю Джулиана уступить мне ради денег. Та самая сцена, которую ты видела. Джулиан, то есть Дамиан, хочет получить от меня деньги. Я согласен дать их, только если он станет со мной спать. Кстати, этот сюжетный ход типичен для Дамиана. Он все время придумывает нечто подобное, потому-то аргентинца на мою роль найти так и не удалось.
– Вот как?
– Ну да, в балете же половина танцоров – голубые. Но в мире танго у голубых большие проблемы. Поэтому хороший танцор не согласится на такую роль. Мужчина с мужчиной в контексте сексуальных взаимоотношений. Немыслимо.
– Что ты имел в виду, когда сказал, что он всегда придумывает нечто похожее?
– Дамиан делает смешные вещи. Выдумывает необычные новые шаги. Все так говорят. Может, от зависти. Танго – это замкнутый мир. Ведь лучшие танцоры, я имею в виду действительно хорошие, совсем не ангелы. Из-за конкуренции. Примерно так же, как у нас в балете. Вспомни, как было у Бежара . Или Баланчина . На любого, кто решится на что-нибудь новое, немедленно набрасываются конкуренты. А Дамиан действительно чертовски хорош. Но иногда делает смешные вещи. Поэтому вызывает раздражение у себя в Буэнос-Айресе. Кроме того, он совершенно не подходит для танго на сцене. И это чувствуется.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ну, сгущая краски, скажем так: он умеет читать и писать. В некотором роде интеллектуал. А миру танго это несвойственно. Танго идет снизу, из бараков, из грязи. С большинством танцоров танго старшего поколения, которые зарабатывали этим на жизнь, невозможно сказать и двух слов. Они работают, что называется, на другой частоте. Совсем на другой. Пойми меня правильно. Часто это очень милые люди. Но если ты знаешь их язык, то довольно скоро поймешь, что мыслями они весьма далеки от тебя.
– Так, значит, ты уже бывал там?
– Конечно. Не побывав в Аргентине, понять этот танец невозможно. Мне кажется, на свете вообще существует не так уж много вещей, которые были бы столь же сильно привязаны к месту, как танго. И не только танец. Прежде всего музыка. На самом деле территориальная привязка могла бы быть еще более узкой. Несколько перекрестков, напичканных кафешками и барами, несколько сотен рифмованных строчек и набор мелодий – вот что такое танго. Но если ты не знаешь всех этих тайных уголков, можешь проторчать в Буэнос-Айресе две недели и никак с этой средой не соприкоснуться. Параллельный мир со своими собственными законами. Пятнадцать лет назад казалось, что танец полностью вымер, но никого это особенно не волновало.
– Чем же заканчивается история?
– Джулиан закалывает меня – ты это видела – и оказывается в тюрьме. Джулиана беременна от него, но он об этом не знает. Он узнает только, что в Париже она вышла замуж, и проклинает ее.
– Как-то слишком уж мрачно.
– Дальше еще хуже. Через двадцать лет он выходит из тюрьмы, снова начинает танцевать и каким-то образом оказывается в Париже, где тем временем начинается бум танго. На одном из балов встречает молодую девушку, которая танцует так, как было принято двадцать лет назад. Он спрашивает ее, откуда она знает эти шаги. Та отвечает, мол, от матери. Он хочет познакомиться с ее матерью, и voila : это Джулиана. Джулиан танцевал с собственной дочерью и узнал ее по стилю танца.
– Ага, значит, все-таки happy end ?
– Нет, в танго такое невозможно. Разумеется, Джулиан и Джулиана все еще любят друг друга, к тому же Джулиан очарован собственной дочерью. Он хочет, чтобы они обе убежали с ним. Но Джулиана связана традиционными представлениями о том, что можно и чего нельзя. Она не может решиться на неопределенное будущее. Они танцуют прощальное танго, танго несбывшейся любви. Потом Джулиан уходит и лишает себя жизни.
– Да, ужасно.
– Я тоже так думаю. Но я не хореограф. С точки зрения танца все поставлено гениально. Никто не сделал бы лучше. Сцена узнавания дочери просто сказочная. За это-то они все его и ненавидят, я думаю. Обычное танго-шоу через пятнадцать минут становится невыносимо скучным. Я видел несколько десятков. Все время одно и то же. Дамиан же делает что-то особенное, изобретает свои фигуры, вкладывает в них собственный смысл. И это действует, да еще как. Ты все видишь и чувствуешь, хотя и совершенно не понимаешь, каков механизм воздействия. Дамиан работает почти как Вагнер в «Кольце Нибелунгов» – на лейтмотивах, которые все время чуть-чуть изменяются. Для этого нужен ум, а в мире танго им обладают немногие…
Одно предложение поразило ее: «За это-то они все его и ненавидят»… За три недели знакомства она кое-что узнала о Дамиане: он настоящий трудоголик, любит макароны, терпеть не может телевизор; ему нравятся дорогие вещи, особенно одежда. Он не любит готовить, но уж если делает это, то на продуктах не экономит; принимает душ три раза в день, едва ли не помешан на чистоте собственного тела; предпочитает заниматься любовью во второй половине дня при особом освещении, окрашивающем ее тело в пастельные тона. Она наслаждалась тем, что он ведет себя с ней так, словно она принцесса – придерживает для нее дверь, подает пальто, помогает сесть за стол. Но ничуть не меньше наслаждалась она прямотой и искренностью его желаний – они занимались любовью в местах, совершенно для этого не предназначенных: в раздевалке бассейна или в ее машине по пути домой с вечеринки. Его образ, сложившийся у нее в голове, имел, конечно, пробелы и белые пятна. Но никоим образом не сочетался с этой фразой: «За это-то они все его и ненавидят»…
Как можно его ненавидеть?
8
Об этом она узнала от Клаудии, державшей танцевальную школу в Штеглице. Дамиан преподавал у нее.
– Зайди ненадолго, – предложил он однажды, когда она подвезла его туда.
– Зачем?
– Познакомишься с Клаудией. Она симпатичная, тебе понравится.
Клаудиа оказалась высокой худощавой женщиной с коротко стриженными черными волосами и голубыми глазами. Когда Джульетта с Дамианом вошли в здание, она стояла, облокотившись о конторку, и разговаривала по телефону. На ней была узкая черная футболка, оставлявшая открытым живот, и широкие синие шелковые брюки. По ее виду можно было бы предположить, что она преподает йогу или китайскую гимнастику. Сквозь огромные стеклянные двери, отделявшие холл от танцевального зала, были видны десять – двенадцать пар, танцующих танго. Клаудиа повесила трубку, поздоровалась с Дамианом, поцеловав его в обе щеки, и протянула руку Джульетте. Дамиан представил их друг другу.
– Она хочет посмотреть, – с улыбкой сказал он и исчез в раздевалке.
Клаудиа улыбнулась.
– Садись в кресло, отсюда тебе будет виден весь зал. Хочешь что-нибудь выпить? Колу? Чай? Кофе?
Голос у нее был хрипловатый, немного приглушенный, Джульетта не могла понять, сколько ей лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Она подумала о Дамиане, об охватившем его удивлении, когда он впервые приземлился во франкфуртском аэропорту. Восемь тысяч пятьсот метров вниз в тумане. Невозможно себе представить. Она улыбнулась, вспомнив его лицо с выражением бесконечного удивления в глазах. Слой плотных облаков толщиной восемь с половиной километров над страной, в которую он прилетел, произвел на него сильное впечатление. Если бы он был сейчас здесь, она спросила бы его, как получилось, что в стране, которая больше Германии, Франции, Испании и Италии, вместе взятых, половина населения набилась в один-единственный город? Нет-нет, она задала бы совсем другие вопросы. Почему он чуть не сорвал представление? Как он мог вообще устроить такое? Неужели из-за ссоры с Нифес? Нифес! Она приехала в ноябре. Седьмого. Джульетта помнит, словно это было вчера. Дамиан очень лаконично объяснил ей, кто такая Нифес: «Моя партнерша по танго. И только. Наши отношения уже больше года носят исключительно профессиональный характер».
Впрочем, такие слова, как «больше года» и «исключительно», свидетельствовали, что раньше между ними что-то было. Они танцуют вместе с 1995 года. Когда они познакомились, Нифес было двадцать три, а ему как раз исполнилось восемнадцать. Первое же упоминание о ней выбило Джульетту из колеи. Это произошло однажды вечером, после репетиции. Джульетта приехала за Дамианом в «Хамелеон», и Лутц как-то между прочим спросил его, когда приедет Нифес. Дамиан пропустил вопрос мимо ушей, сказав что-то об общей репетиции, срок которой необходимо назначить. Лутц объяснил, что все уже распланировано, и снова спросил, когда приедет Нифес, чтобы можно было начать первый прогон.
– В воскресенье, – пробормотал Дамиан и скрылся в гардеробе.
Лутц посмотрел на Джульетту и высоко поднял брови.
– Эти аргентинцы, – сказал он. – Иногда они по-настоящему действуют мне на нервы.
– Кто это, Нифес? – спросила она.
– Партнерша Дамиана. По танцу. Вот она, смотри.
Он указал на столик в фойе, на котором лежали плакаты. Красными, широко расставленными буквами на черном фоне было написано «Джулиан и Джулиана». Поза танцоров, в которой угадывалось танцевальное па, символизировала последнее мгновение перед окончательным соединением тел. Лица мужчины нельзя было разглядеть, его закрывал профиль женщины. Только по напечатанным под изображением именам можно было догадаться, что на плакате Дамиан Альсина и Нифес Кабрал.
Глаза Нифес прикрыты, рот чуть приоткрыт. Черные как смоль волосы безукоризненно уложены, губы – блестящие, ярко красные, лицо – прелестно, с белой кожей и мушкой на щеке. От ее изящества просто перехватывало дыхание! Джульетта с завистью рассматривала полные груди, совершенной формы ноги, безукоризненные бедра. И хотя Джульетте не нравилось это словосочетание, в данном случае оно подходило как нельзя лучше: Нифес была женщиной мечты. Фотограф запечатлел ее в момент наивысшего воодушевления, когда противостояние превращается в самоотдачу. Одна бретелька платья по моде тридцатых годов слегка приспущена, плечи обнажены. Прядь волос выбилась из безупречной прически и упрямо завивается над виском. Вот какая она, Нифес. Чтоб ей никогда не приезжать в Берлин!
– Она тоже танцует в спектакле?
– Естественно. – Казалось, Лутц наблюдает за ней. – На них обоих держится вся постановка. Они вместе над этим работали. Неужели ты думаешь, что люди попадают в спектакль по моей прихоти или по прихоти какого-то берлинского танцора? Они оба – звезды, с ними никто не сравнится.
– А о чем, собственно, спектакль?
– Он тебе не рассказывал?
– Нет.
– Ну, все как обычно в танго. Несчастная любовь и классовые противоречия. Boy meets girl . Дело происходит в Буэнос-Айресе на рубеже веков. Джулиан беден как церковная мышь и работает на скотобойне. Однажды, танцуя танго, он встречает Джулиану.
– И что дальше?
– Отец Джулианы из высших слоев общества, он против их отношений. Отправляет дочь в Париж, где ей вскоре предстоит выйти замуж за другого. Джулиан, бедный рабочий из предместий, естественно, не может последовать за ней. Я играю злого гомосексуалиста: я богат и склоняю Джулиана уступить мне ради денег. Та самая сцена, которую ты видела. Джулиан, то есть Дамиан, хочет получить от меня деньги. Я согласен дать их, только если он станет со мной спать. Кстати, этот сюжетный ход типичен для Дамиана. Он все время придумывает нечто подобное, потому-то аргентинца на мою роль найти так и не удалось.
– Вот как?
– Ну да, в балете же половина танцоров – голубые. Но в мире танго у голубых большие проблемы. Поэтому хороший танцор не согласится на такую роль. Мужчина с мужчиной в контексте сексуальных взаимоотношений. Немыслимо.
– Что ты имел в виду, когда сказал, что он всегда придумывает нечто похожее?
– Дамиан делает смешные вещи. Выдумывает необычные новые шаги. Все так говорят. Может, от зависти. Танго – это замкнутый мир. Ведь лучшие танцоры, я имею в виду действительно хорошие, совсем не ангелы. Из-за конкуренции. Примерно так же, как у нас в балете. Вспомни, как было у Бежара . Или Баланчина . На любого, кто решится на что-нибудь новое, немедленно набрасываются конкуренты. А Дамиан действительно чертовски хорош. Но иногда делает смешные вещи. Поэтому вызывает раздражение у себя в Буэнос-Айресе. Кроме того, он совершенно не подходит для танго на сцене. И это чувствуется.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ну, сгущая краски, скажем так: он умеет читать и писать. В некотором роде интеллектуал. А миру танго это несвойственно. Танго идет снизу, из бараков, из грязи. С большинством танцоров танго старшего поколения, которые зарабатывали этим на жизнь, невозможно сказать и двух слов. Они работают, что называется, на другой частоте. Совсем на другой. Пойми меня правильно. Часто это очень милые люди. Но если ты знаешь их язык, то довольно скоро поймешь, что мыслями они весьма далеки от тебя.
– Так, значит, ты уже бывал там?
– Конечно. Не побывав в Аргентине, понять этот танец невозможно. Мне кажется, на свете вообще существует не так уж много вещей, которые были бы столь же сильно привязаны к месту, как танго. И не только танец. Прежде всего музыка. На самом деле территориальная привязка могла бы быть еще более узкой. Несколько перекрестков, напичканных кафешками и барами, несколько сотен рифмованных строчек и набор мелодий – вот что такое танго. Но если ты не знаешь всех этих тайных уголков, можешь проторчать в Буэнос-Айресе две недели и никак с этой средой не соприкоснуться. Параллельный мир со своими собственными законами. Пятнадцать лет назад казалось, что танец полностью вымер, но никого это особенно не волновало.
– Чем же заканчивается история?
– Джулиан закалывает меня – ты это видела – и оказывается в тюрьме. Джулиана беременна от него, но он об этом не знает. Он узнает только, что в Париже она вышла замуж, и проклинает ее.
– Как-то слишком уж мрачно.
– Дальше еще хуже. Через двадцать лет он выходит из тюрьмы, снова начинает танцевать и каким-то образом оказывается в Париже, где тем временем начинается бум танго. На одном из балов встречает молодую девушку, которая танцует так, как было принято двадцать лет назад. Он спрашивает ее, откуда она знает эти шаги. Та отвечает, мол, от матери. Он хочет познакомиться с ее матерью, и voila : это Джулиана. Джулиан танцевал с собственной дочерью и узнал ее по стилю танца.
– Ага, значит, все-таки happy end ?
– Нет, в танго такое невозможно. Разумеется, Джулиан и Джулиана все еще любят друг друга, к тому же Джулиан очарован собственной дочерью. Он хочет, чтобы они обе убежали с ним. Но Джулиана связана традиционными представлениями о том, что можно и чего нельзя. Она не может решиться на неопределенное будущее. Они танцуют прощальное танго, танго несбывшейся любви. Потом Джулиан уходит и лишает себя жизни.
– Да, ужасно.
– Я тоже так думаю. Но я не хореограф. С точки зрения танца все поставлено гениально. Никто не сделал бы лучше. Сцена узнавания дочери просто сказочная. За это-то они все его и ненавидят, я думаю. Обычное танго-шоу через пятнадцать минут становится невыносимо скучным. Я видел несколько десятков. Все время одно и то же. Дамиан же делает что-то особенное, изобретает свои фигуры, вкладывает в них собственный смысл. И это действует, да еще как. Ты все видишь и чувствуешь, хотя и совершенно не понимаешь, каков механизм воздействия. Дамиан работает почти как Вагнер в «Кольце Нибелунгов» – на лейтмотивах, которые все время чуть-чуть изменяются. Для этого нужен ум, а в мире танго им обладают немногие…
Одно предложение поразило ее: «За это-то они все его и ненавидят»… За три недели знакомства она кое-что узнала о Дамиане: он настоящий трудоголик, любит макароны, терпеть не может телевизор; ему нравятся дорогие вещи, особенно одежда. Он не любит готовить, но уж если делает это, то на продуктах не экономит; принимает душ три раза в день, едва ли не помешан на чистоте собственного тела; предпочитает заниматься любовью во второй половине дня при особом освещении, окрашивающем ее тело в пастельные тона. Она наслаждалась тем, что он ведет себя с ней так, словно она принцесса – придерживает для нее дверь, подает пальто, помогает сесть за стол. Но ничуть не меньше наслаждалась она прямотой и искренностью его желаний – они занимались любовью в местах, совершенно для этого не предназначенных: в раздевалке бассейна или в ее машине по пути домой с вечеринки. Его образ, сложившийся у нее в голове, имел, конечно, пробелы и белые пятна. Но никоим образом не сочетался с этой фразой: «За это-то они все его и ненавидят»…
Как можно его ненавидеть?
8
Об этом она узнала от Клаудии, державшей танцевальную школу в Штеглице. Дамиан преподавал у нее.
– Зайди ненадолго, – предложил он однажды, когда она подвезла его туда.
– Зачем?
– Познакомишься с Клаудией. Она симпатичная, тебе понравится.
Клаудиа оказалась высокой худощавой женщиной с коротко стриженными черными волосами и голубыми глазами. Когда Джульетта с Дамианом вошли в здание, она стояла, облокотившись о конторку, и разговаривала по телефону. На ней была узкая черная футболка, оставлявшая открытым живот, и широкие синие шелковые брюки. По ее виду можно было бы предположить, что она преподает йогу или китайскую гимнастику. Сквозь огромные стеклянные двери, отделявшие холл от танцевального зала, были видны десять – двенадцать пар, танцующих танго. Клаудиа повесила трубку, поздоровалась с Дамианом, поцеловав его в обе щеки, и протянула руку Джульетте. Дамиан представил их друг другу.
– Она хочет посмотреть, – с улыбкой сказал он и исчез в раздевалке.
Клаудиа улыбнулась.
– Садись в кресло, отсюда тебе будет виден весь зал. Хочешь что-нибудь выпить? Колу? Чай? Кофе?
Голос у нее был хрипловатый, немного приглушенный, Джульетта не могла понять, сколько ей лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62