А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Но я не представляю, как это можно сделать. Да и если бы он дал ей мяса, на полу остались бы следы. Нет, я ничего не понимаю!
Однако следователь продолжал настаивать:
– Если судить по вашим словам, господин Доллон, это преступление просто необъяснимо! Ведь глупо искать убийцу среди обитателей Болье.
Вы ведь сами говорили, что ночью в замке никого не было, кроме самой маркизы де Лангрюн, двух детей – Терезы и Шарля, и служанок. Ведь очевидно, что не они перерезали горло бедной хозяйке!
Значит, приходится все-таки допустить мысль, что в доме побывал кто-то чужой. Подумайте хорошенько. Может, вспомните…
Старик в отчаянии воздел руки к небу.
– Поймите, господин судья! – воскликнул он. – Мне некого подозревать!
Поставьте себя на мое место, мсье. Я совершенно убежден, что ни один из живущих в замке не может быть убийцей. Но я также уверен, что никто этой ночью не мог проникнуть сюда снаружи! Все двери и ставни были наглухо закрыты. И утром они были закрыты!
Такое заключение окончательно поставило де Пресля в тупик.
– Я еще раз повторяю, – раздраженно заявил он. – Произошло убийство, и совершил его не бестелесный призрак. Если убийца не прятался в замке днем, значит, он нашел способ пробраться туда ночью.
Доллон еще раз задумался, потом вздохнул и обреченно развел руками:
– Я не могу объяснить эту загадку, мсье. Голову даю на отсечение, что забраться в замок Болье ночью совершенно невозможно. И могу поклясться чем угодно, что убийцей не были ни господин Шарль, ни мадемуазель Тереза, ни горничные.
Де Пресль подпер подбородок кулаком и снова погрузился в задумчивость.
Задача казалась ему неразрешимой. Даже если предположить, что таинственный убийца обладал способностью летать, это все равно ничего бы не объяснило. Ни с земли, ни с воздуха попасть в замок незаметно было невозможно.
Судья пытался вспомнить все учебники по криминалистике, проштудированные им в свое время. Но ни в ученых фолиантах, ни в собственной практике он не мог отыскать ни одного случая, хотя бы отдаленно напоминавшего тот, с которым ему пришлось столкнуться…
Наконец де Пресль сбросил оцепенение и обратился к управляющему:
– Ну хорошо, господин Доллон. Будьте так любезны привести сюда слуг.
Старик поднялся и зашаркал к двери. Он уже взялся за ручку, когда судья окликнул его:
– Мсье Доллон! Не забудьте вернуться сюда вместе со слугами. Возможно, возникнут еще вопросы, в которых понадобится ваша помощь.
Глава 4
НЕТ! Я НЕ СУМАСШЕДШИЙ!
В пятницу, на следующее утро после убийства, кухарка Луиза, до сих пор не оправившаяся после кровавой драмы в Болье, спустилась к своей плите.
Рассвет едва брезжил. В кухне царила кромешная тьма, и женщине пришлось зажечь керосиновую лампу. Мысли ее витали далеко, но движения от долгой привычки оставались ловкими и проворными. Она машинально готовила завтрак для всех обитателей замка.
Неожиданно в дверь черного хода раздался резкий стук, заставивший ее задрожать.
С сильно забившимся сердцем Луиза приоткрыла дверь и не смогла удержать возгласа изумления. На фоне начинающего розоветь горизонта четко выделялись жандармские треуголки.
Жандармы окружали двух испуганных субъектов весьма жалкого вида.
Стоило двери приоткрыться, как бригадир жандармов, хорошо знавший кухарку, сделал шаг вперед. Он козырнул и произнес:
– Прошу прощения, мадам. Соблаговолите оказать гостеприимство нам и этим двум бродягам. Мы их поймали нынче ночью в окрестностях замка.
Луиза всплеснула руками.
– Ради всего святого, господин бригадир! – запричитала она. – Вы что же, хотите привести сюда бандитов?! И куда мне их тут девать скажите на милость?
Жандарм Морран, стоявший за спиной бригадира, улыбнулся. Его начальник тоже.
– Как куда? Да вот здесь, на кухне, и посадите. Что они вам сделают?
– Что сделают? А вот полоснут меня ножом по горлу, как бедную маркизу!
Женщина всхлипнула.
Однако бригадир стоял на своем:
– Это совершенно необходимо, мадам Луиза. Но вы напрасно пугаетесь. На этих негодяях наручники, и они не смогут причинить вреда. К тому же мы, уверяю вас, глаз с них не спустим. Разрешите нам посидеть здесь, пока не приедет следователь.
Луиза в это время машинальным движением снимала с огня закипевший чайник. Услышав последнюю фразу, она обернулась:
– Следователь? Господин де Пресль? Откуда приедет? Ведь он уже здесь!
Полицейский, присевший было на стул, подскочил от удивления.
– Не может быть! – воскликнул он.
– Говорю вам, он уже здесь! – проворчала старая кухарка. – И с ним еще маленький толстый человечек, который все время что-то пишет.
Бригадир почесал в затылке.
– Какой еще маленький человечек? А, это, должно быть, Жигу, судейский секретарь! Вы говорите о нем?
– Почем я знаю, может, и о нем, – пробурчала Луиза. – Знаю только, что он вечно скрипит своим пером.
Бригадир повернулся к подчиненному.
– Поручаю вам пленников, Морран. Смотрите, не упустите их, – приказал он.

Признаться, жандарму Моррану выпала не самая сложная задача.
Двое бродяг в наручниках тихонько сидели в углу возле плиты и, судя по их унылому виду, совершенно не собирались убегать.
Они были очень не похожи один на другого.
Первый, высокий здоровяк с сальными волосами и надетой на макушку жокейской шапочкой, молча покусывал свисающий ус и бросал вокруг себя, в том числе и на своего товарища по несчастью, мрачные, беспокойные взгляды. Он был обут в галоши, а в скованных руках с трудом удерживал увесистую палку.
На вопрос жандармов, как его имя, он ответил: «Франсуа Поль».
Другой субъект, обнаруженный ночью на задворках фермы в тот момент, когда он пытался спрятаться в стогу сена, являл собой классический тип деревенского бродяги.
Его голову покрывала старая бесформенная шляпа, из-под которой во все стороны торчали где рыжие, а где седые лохмы. Лица было совершенно не видно из-за густой, косматой бороды, и только глаза, живые, блестящие, сновали с предмета на предмет: бродяга с явным любопытством разглядывал жилище, в которое его привели жандармы.
За плечами его болталась котомка, набитая всевозможным барахлом.
В то время, как его товарищ хранил мрачное молчание, этот болтал без умолку. Время от времени он толкал соседа в бок и быстро шептал:
– Слышь, ты, а сам-то откуда будешь? Похоже, нездешний… Я тебя в наших краях что-то не встречал! Меня-то здесь каждая собака знает – Бузотер, слыхал небось! Так меня здесь прозвали.
Потом он фамильярно обернулся к жандарму.
– А, мсье Морран, мое почтение! Ну, с вами-то мы давние приятели. Ведь это, поди, уже четвертый или пятый раз, как вы меня схапали!
Второй бродяга удостоил Бузотера презрительного взгляда и произнес низким мрачным голосом, вполне соответствовавшим его виду:
– Похоже, приятель, ты сильно гордишься тем, что попадаешься к легавым в руки так часто.
Болтун осклабился:
– Что ж, случается время от времени. Только все зависит от того, что под этим понимать! Зимой, да еще в мороз, я никогда не откажусь отдохнуть в теплом местечке вроде этого.
Летом – другое дело, летом легавым придется попотеть, чтобы меня найти! Да и воровать летом нет особой нужды. Все, что нужно, можно найти возле дорог, не греша против заповедей.
Бузотер захихикал.
– Летом эти олухи крестьяне раскидывают свое барахло где попало, грех не поднять. Это зимой они дрожат над своими вещами и прячут все под замок.
Если уж меня и замели сегодня ночью, так это наверняка из-за кролика мамаши Шикар, черт бы побрал старую жадину!
Жандарм, до того слушавший разглагольствования бродяги вполуха, вмешался в разговор:
– Так это твоя работа, паршивец!
В ответ снова раздалось хихиканье.
– Ну и вопросики вы задаете, мсье Морран! Просто смешно! Можно подумать, вы этого не знали и сцапали меня только потому, что полиция соскучилась по старине Бузотеру!
Второй бродяга мрачно усмехнулся и тихо прошептал соседу на ухо:
– Похоже, приятель, кроликом ты тут не отделаешься. Тут заваруха посерьёзней. Сдается мне, что нас замели из-за убийства хозяйки этой хоромины…
Бузотер беспечно отмахнулся:
– Ах, это…
Лицо его выражало полное безразличие.
В этот момент в кухню вернулся бригадир жандармов. Суровым голосом он скомандовал:
– Называющий себя Франсуа Полем, следуйте за мной. Господин следователь желает вас допросить.
Задержанный подошел к бригадиру и покорно позволил себя увести.
Бузотер, лишившись общества себе подобного, остался один на один с жандармом. Он бросил на него хитрый взгляд, ухмыльнулся и удовлетворенно произнес:
– Ну что ж, в добрый путь. Похоже, сегодня обойдемся без обычной волокиты!
Морран не отвечал, соблюдая надлежащую дистанцию, но бродяга принадлежал к племени неисправимых болтунов. Он не унимался:
– А по мне так все едино – что свобода, что предвариловка, что тюрьма. Тюрьма еще и получше. Государство о тебе позаботится и накормит, и напоит, и спать уложит. К тому же, говорят, Бривская тюрьма после ремонта – просто дворец, пальчики оближешь!
Бузотер замолчал, но не надолго. Вскоре он заерзал на стуле и втянул носом воздух.
– Черт побери! – воскликнул он. – Да тут пахнет, как в раю!
Потом, не стесняясь, окликнул кухарку:
– Эй, послушайте-ка, мадам Луиза! Не найдется ли у вас чего-нибудь пожевать для меня?
Кухарка обернулась, побагровев от возмущения. Бузотер продолжал, как ни в чем не бывало:
– Ну не надо так кипятиться, моя милая! Разве вы меня плохо знаете? Я ведь часто приходил к вам и забирал разное старье. И вы мне никогда не отказывали. Чем же я теперь вам насолил?
Помните, в прошлый раз вы отдали мне старые ботинки мсье Доллона? Так что ж, они мне отлично подошли, не жалуюсь! А уж отказать старине Бузотеру в куске хлеба – это, я вам скажу…
Он поднял глаза к небу, словно призывая Господа в свидетели творящейся несправедливости.
Болтовня бродяги тронула доброе сердце старой кухарки, и она в нерешительности взглянула на жандарма, как бы ища поддержки. Морран пожал плечами и, беззлобно посмотрев на Бузотера, сказал:
– Что ж, мадам Луиза, если человек голоден, почему бы не дать ему поесть. В конце концов, мы ведь его не первый день знаем. Откровенно говоря, я не верю, чтобы он мог натворить что-нибудь серьезное.
Бродяга энергично закивал головой:
– Господь с вами, мсье Морран, каждый скажет вам, что от Бузотера вреда не больше, чем от малого ребенка! Конечно, я не могу пройти мимо бесхозного барахла, но ведь как не попятить вещь, если плохо лежит, а? Ну еще, бывает, стяну какую мелочь для пропитания, кролика там, или курочку, когда мочи нет видеть, как она кудахчет в кустах, а у меня со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было.
Это так, я и не отпираюсь. Но что-нибудь серьезное – Боже упаси!
Спасибо, вот спасибо, хозяюшка…
Растроганная Луиза протянула Бузотеру большой кусок хлеба, который тот проворно засунул на дно своей объемистой котомки.
И тут же продолжал:
– Интересно, что тот малый плетет сейчас следователю? Небось, несладко ему приходится. Сразу видно, что он не умеет ладить с судейскими.
То ли дело я! Как завижу какого-нибудь стручка в черной мантии, сразу делаюсь паинькой, просто во рту сладко, и знай себе повторяю: «Да, господин судья? Вы совершенно правы, господин судья!» Они и рады… Они ведь к вечеру просто больными себя чувствуют, если за день не засадят в кутузку ни одного честного человека…
Тут главное – не возражать. Тем более, что все равно бесполезно.
Ну, а потом встает прокурор и как рявкнет: «Стой смирно, Бузотер, и слушай приговор!», как будто, если обращаться ко мне вежливо, то я хуже слышу. Ну, я подбираю брюхо и ем его глазами, а он навешивает мне – две недели, три недели – по-разному бывает…
А мне что, я не в обиде!
Тут в кухне снова появился бригадир и сообщил Моррану:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45