– Старикан ей надоел, – продолжал Декстер. – Она хотела от него отделаться, даже если пока этого и не сознавала. Я-то понял. Ничего, она для порядку еще немного поломается, как все женщины, чтобы набить себе цену, а потом это пройдет. Уверен, из Антонии тоже выйдет отличная производительница: у нее широкие бедра и мощная грудь кормилицы. Сегодня же дам ей выпить первую порцию эликсира. Пусть будущий сын унаследует мои научные знания, не проходя через руки профессоров. Я дам ему все сразу, а он таким же образом передаст это своим детям. – И, вскинув голову, с очевидным удовлетворением Декстер изрек: – Прекрасно! Все постепенно приходит в норму. Видишь, Робин, твои опасения были напрасны. Мы – у себя дома и скоро преобразуем здесь все в соответствии с нашими потребностями и желаниями.
32
Воспользовавшись отсутствием Декстера, находившегося в королевской опочивальне, Робин собрал все необходимое для поддержания жизни младенца. Он стащил одеяла, лосьон против комариных укусов, упаковку бумажных пеленок, тальк и приготовил несколько бутылочек с молочным питанием, добавив в каждую ложку успокаивающего сиропа, найденного в шкафу детской. Снадобье предназначалось для того, чтобы обеспечить глубокий сон малышам в критический период, когда, по расхожему выражению, у них «режутся зубки». Для Робина сейчас было крайне важно, чтобы ребенок как можно больше спал. Если он будет молчать, Декстер, возможно, поверит, что он мертв.
Прихватив еще и карманный фонарик, Робин пересек парк и вошел под сень деревьев. Под их ветвями жужжали насекомые, наполняя рощу звуками таинственной, недоступной пониманию людей напряженной жизни. Как и везде в Калифорнии, к лесопаркам подводилось искусственное орошение, чтобы уберечь растительность от высыхания, отчего там устанавливался особый «болотистый» микроклимат с неприятной влажностью. Хотя Робин сделал метки, ему не сразу удалось найти пустотелое дерево, где он оставил ребенка. Вероятно, обессилев после продолжительного и безрезультатного рева, тот крепко заснул. Робин вытащил своего подопечного из корзины и с помощью карманного фонарика приступил к гигиеническим процедурам, надеясь придать ему божеский вид. Не имея туалетной бумаги, он хорошенько подтер его пучком травы и присыпал тальком, как это делала Антония: он не раз наблюдал за ней, стоя в детской возле столика для пеленания. Закончив с этим не слишком приятным занятием, Робин приступил к кормлению. Как только резиновая соска коснулась ротика младенца, он с жадностью принялся втягивать в себя содержимое бутылочки.
«Долго ли смогу я продержаться? – думал Робин. – Скоро Декстер начнет подозревать. Необходимо найти способ перелезть через стену».
С ребенком это будет трудно. Робин будет вынужден привязать его к спине, как колчан со стрелами или корзину для сбора винограда…
Когда рожок опустел, Робин стал баюкать малыша, который казался совсем обессилевшим, ибо вся его энергия ушла на плач. Сколько времени новорожденный может просуществовать в таких условиях? Робин не имел об этом ни малейшего представления. Кроме того, ежедневный рацион Нельсона придется свести к одной бутылочке, иначе Декстер обо всем догадается. Способна ли кроха вынести такие ограничения?
Перед уходом Робин распылил немного лосьона на корзину и обработал края дупла, затем собрал испачканные пеленки и бросил их подальше в кусты. Пока это было все, что он мог сделать.
По дороге Робин размышлял, что неплохо бы создать небольшой запас продуктов на всякий случай. Придя в замок, он устремился в буфетную и взял несколько банок с консервами, плитку шоколада, нарезанный ломтями хлеб и сухое молоко для младенца. Затем порылся в ящиках и собрал разную мелочь, которая могла ему пригодиться в полевых условиях: спички, нитки, перочинный нож, открывалку, моток прочной веревки, зажигалку… Сложив все в прочный мешок для мусора, он снова отправился в рощу, чтобы спрятать его в зарослях. Теперь Робин чувствовал себя увереннее. Он даже принял душ перед сном и долго лежал в темноте с открытыми глазами, уставившись в потолок и стараясь не думать о том, что могло происходить в спальне королевы, хотя это было и нелегко.
На следующее утро Антония вышла к завтраку. Ее лицо осунулось, она двигалась как во сне. Когда Декстер делал какой-нибудь жест в ее сторону, она вся сжималась, словно девочка, которая ждет, что ее вот-вот отхлещут по щекам. Впрочем, это было похоже на реальность, поскольку на правой скуле у Антонии красовался здоровенный синяк, который ей не удалось скрыть под толстым слоем макияжа. Ее губы не переставали дрожать, а в глазах блестели с трудом сдерживаемые слезы.
Робину пришлось взять на себя все обязанности по сервировке, поскольку Декстер, наряженный в мундир с золотыми нашивками, теперь важно сидел во главе стола, как и подобает настоящему хозяину. Он не сводил с Антонии покровительственного взгляда и не замечал присутствия Робина. Почти сразу Декстер начал разглагольствовать насчет несравненных достоинств передающегося универсального знания. Несколько раз он прерывал свою речь, обращаясь к Антонии, чтобы узнать ее мнение. Та на мгновение выходила из забытья и бормотала какую-то нелепицу в знак одобрения, что, по-видимому, вполне его удовлетворяло.
Как только завтрак был закончен, Декстер выразил желание прогуляться по парку и взглядом приказал Антонии подать ему руку. Она поспешила исполнить волю «супруга», и парочка двинулась по направлению к фонтану, оставив Робину гору грязной посуды.
Убрав со стола, Робин постарался как можно быстрее разделаться с грудой тарелок. Перед ним стала яснее вырисовываться перспектива новой жизни в «замке».
«Он хочет сделать из меня и лакея, и помощника в его бредовых замыслах, – рассуждал Робин. – Изредка будет меня поощрять, но самая черная работа уж точно ляжет на мои плечи».
События, произошедшие за последнюю неделю, окончательно убедили его в том, что утопия Декстера – плод его сумасшествия.
«Когда-то я ему верил, – думал Робин. – Но с этим покончено».
Царство детей… Воображаемая страна за рамками реальности, островок счастья, опухолью выросший на теле Соединенных Штатов… Какая глупость! У Робина не было никакого желания жить вот так, в изоляции от общества людей. Он и сам не знал почему, ведь во «внешнем мире» для него было мало радостного, но тем не менее… Время детских мечтаний ушло безвозвратно. Он не хотел мириться с ролью главного устроителя игр, которую собирался милостиво возложить на него Декстер, не мог стать вечным пленником этого парка. Еще меньше он представлял себя воспитателем и утешителем похищенных детей в период их «акклиматизации» в королевских владениях.
Нет, невозможно. И недопустимо… Интересно, верил ли Декстер в эту сказку или просто ломал комедию?
«Он воплощает в жизнь давнюю мечту, – пришел к выводу Робин, – но в глубине души не может не чувствовать, что такое „царство“ долго не протянет».
Когда королевская чета вернулась с прогулки, Антония в изнеможении опустилась в кресло, стоявшее на балконе, а Декстер удалился в свой кабинет, чтобы продолжить работу над знаменем, эмблемами и гербами, которые он собирался использовать, заняв свое место на троне Южной Умбрии.
В его отсутствие Робин решил поговорить с Антонией. Он испытывал к ней сложное чувство, в котором тесно переплелись отвращение, любовь и обида. Ему пришли на ум слова! блистательного Корнеля о кардинале Ришелье:
Сегодня утром знаменитый кардинал почил.
Мне слишком много сделал он добра, чтоб я посмел
злословить;
И слишком много зла, чтоб стал его превозносить.
В детстве Антония окружила Робина приторной ложью, заставила поверить в то, что он составлял смысл ее существования, а сама вопреки клятвам забыла о нем на следующий же день после того, как он исчез из замка. Она принадлежала к той же породе, что и Декстер: оба они из тех, кого раньше называли лунатиками. Антония не от мира сего и навсегда останется такой. Стоит ли на нее за это сердиться? Разумно ли негодовать на паралитика за то, что он не может добиться успеха на Олимпийских играх?
– Матушка… – тихо произнес Робин, дотронувшись до ее руки. – Вы меня узнали? Я – Робин… Я прожил у вас целых восемь лет. Робин , мое имя вам о чем-нибудь напоминает?
Бессмысленный поступок, но мальчик не сумел побороть этого желания. Антония вздрогнула, ощутив прикосновение его пальцев, захлопала ресницами, только теперь заметив присутствие Робина.
– Я… я не знаю, – пробормотала она. – Вы… один из наших слуг… У меня плохая память на лица. Но вы рассказываете мне небылицы – вы не могли на меня работать восемь лет, потому что тогда вы были младенцем.
Робин понял, что настаивать бесполезно. Вдобавок ко всему он боялся, что с минуты на минуту здесь появится Декстер.
– Для того чтобы выбраться из замка, – зашептал Робин, – нужно открыть бронированные ворота. Это можно сделать с помощью электронной коробочки. Знаете вы, какие цифры нужно набрать?
Антония посмотрела на него с недоумением.
– Андрейс при мне это делал, – не отступал Робин. – Мне кажется, там было четыре цифры. Я знаю, где пульт, но мне не известна комбинация. Может быть, Андрейс где-нибудь ее записал? Вы не знаете?
Антония выпрямилась в кресле, ее лицо исказил гнев.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – злобно произнесла она. – Я не занимаюсь вопросами интендантства. Вы интересуетесь запасами продовольствия или числом кастрюль в буфетной? И потом, как вы смеете называть по имени принца, моего супруга? Откуда вы взялись, маленький наглец? Кто вас нанял? Терпеть не могу таких типов! Я велю вас высечь…
Голос женщины скоро перешел в крик, и осторожность подсказала Робину, что сейчас самое лучшее для него – исчезнуть. Убегая, он видел, как на балконе побагровевшая Антония продолжала размахивать руками и раскачиваться в своем кресле.
Робин нашел прибежище на кухне. Мысль, что он останется в замке вечным затворником, приводила его в смятение. Нажимать кнопки пульта наугад не имело смысла. Его знаний по математике вполне хватало, чтобы сообразить: возможные комбинации исчисляются тысячами, если не миллионами. Только случайность, абсолютно невероятная, нереальная случайность позволила бы ему попасть в яблочко с первой попытки.
Нет, если уж он хочет отсюда вырваться, придется перемахнуть через ограду с ребенком за спиной, другого способа не существует.
«Наверняка где-нибудь есть лестница, – размышлял Робин. – Но Декстер не даст мне возможности дотащить ее до стены».
Он вышел из дома с твердым намерением хорошенько обследовать гараж, но в этот момент из окна высунулся Декстер и позвал Робина к себе. Теперь, изображая высокопоставленную персону, парень жеманничал, употреблял высокопарные выражения и не расставался с кружевным носовым платком, который закладывал за обшлаг рубахи по примеру щеголей времен Людовика XIV.
Когда Робин поднимался, его одолевали дурные предчувствия. В кабинете повсюду валялись смятые листы бумаги, эскизы, на которых трудно было что-либо разобрать. Робину показалось, что перед ним наброски орденов, знаки отличия за заслуги в области литературы и искусства и вереница неизвестных геральдических фигур.
– Узурпатор не умер, – объявил Декстер, шагая взад-вперед по навощенному паркету. – Недавно во время прогулки до меня из-за кустов донесся его писк. Стало быть, дикие звери с ним не расправились. Я этим очень, очень обеспокоен.
Он направился к камину и, сделав резкий поворот, двинулся к Робину. Как видно, скрип досок под его каблуками доставлял ему удовольствие. Глядя на мальчика сверху вниз, Декстер вкрадчиво, с деланным дружелюбием, произнес:
– Робби, ты должен уладить это раз и навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62