открещусь, отдам на съедение со всеми потрохами. Это прозвучало даже в том, как Повар подчеркнул слово "твоей".
- Хорошо, - Игорь встал, поняв, что разговор окончен, и Андрей вслед за ним. - Сколько времени вы нам даете?
- Чем быстрее справитесь, тем лучше, - сказал Повар. - А там все от вас зависит, и не только от вас. При таком количестве неизвестных я не могу обязывать вас "выполнить и перевыполнить" к Девятому мая или к какому другому празднику. Ступайте, ребятки.
Отпустив двух друзей, Повар откинулся в кресле, полуприкрыв глаза. Со стороны могло показаться, что он задремал, но на самом деле он думал, снова и снова просчитывая самые невероятные ходы и варианты, которые могли возникнуть из нынешней ситуации.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Она впервые по-настоящему чувствовала себя дичью - и начинала понимать, что это такое. За ней и прежде охотились, но довольно неумело. Не представляя до конца, с каким хищным зверем имеют дело, расставляли все ловушки и сети у неё на виду, и она, посмеиваясь, наблюдала из потайного укрытия, как охотники расхаживают между этих сетей, уверенные в своей победе. А она уже проскальзывала сквозь кольцо облавы, чтобы напасть со спины, на каждого по очереди - или просто исчезнуть, если противник был слишком силен. Во всяком случае, личности охотников всегда были известны и угрозы не представляли. Но теперь...
Теперь, если вспоминать "Волчий цикл" Высоцкого, она чувствовала себя точно как волки во время охоты на них с вертолета - когда обезумел и сдался "даже тот, кто нырял под флажки". Нырять под "красные флажки" любого рода она научилась давно - и ей даже нравилось, что они такие приметные, так четко очерчивают зону, за которой начинается безопасность. Но когда огонь и свинец, грохот и смерть, обрушиваются из воздуха, с разверзшихся небес тогда теряются всякие представления о мире и пространстве, тогда приходит лишь голый ужас, перекручивающий внутренности ледяными пальцами и парализующий силу и волю.
Нет, она не должна поддаваться этому ужасу, не должна уступать сладкому желанию замереть на месте и спрятать голову в лапы, закрыв глаза, лишь бы все поскорее кончилось и наступил покой. Вечный покой, в котором никакой враг уже не достанет и никакие враги не страшны.
Это началось две недели назад, в благословенной Швейцарии. Что-то смутило её, когда она проверяла состояние своего счета в одном из банков и списывала деньги на необходимые расходы. Такая малость - сперва она даже не поняла, что же именно. Только потом осенило: молодой человек, ждавший после неё своей очереди к стойке банковского служащего, заступил за "запретную" белую черту, проведенную по полу метрах в двух от стойки. Эта черта обозначала зону безопасности для обслуживаемого клиента и гарантировала клиенту, что никто посторонний не проникнет в его банковские тайны - ни увидев деловые бумаги или наличные, ни подслушав разговор. В России, конечно бы, на такую черту плевали и теснились бы к стойке, дыша в затылок друг другу. Но на цивилизованном западе с этим было строго, уважение к заведенным порядкам впитывалось с молоком матери, существовало в крови... Так почему же молодой человек зашел за линию?
Объяснение неуютному чувству нашлось - и эта мелочь перестала её смущать. Мало ли сейчас ошивается в Швейцарии людей из бывшего Советского Союза и стран Восточной Европы? Но впереди её ждало настоящее потрясение.
- Подать вашу машину? - обратился к ней услужливый дежурный стоянки при банке.
Честно говоря, она и выбрала этот банк потому, что он одним из немногих придерживался старых традиций обслуживания крупных клиентов по высшему классу. Во многих местах принципы демократизации и практическое воплощение идей, что щеголять своим богатством - это вульгарно, пошло, и даже ещё хуже, привели к тому, что даже мультимиллардеры покорно шлепали к своим лимузинам и садились за руль (часто теперь и шофера не держали), а служитель и головы не поворачивал, стесняясь задать "неприличный" вопрос. А Богомолу иногда нравилось, чтобы за её деньги её обслужили по полной программе.
- Да, пожалуйста! - кивнула она служителю. Тот заторопился к машине. Ключи она оставила в машине - и служитель это знал, сразу заприметив зорким взглядом. Те клиенты, которые не желали "выпячиваться", запирали машину и забирали ключи с собой, давая тем самым понять, что желают быть "скромными и самостоятельными".
Служитель сел за руль, она ждала на ступеньках. Вот он включил зажигание, и...
Всю стоянку потряс мощный взрыв.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя, и за это время то, что осталось от её машины - и служителя - уже догорало, тускло, быстро и совсем не красиво, не так, как в фильмах.
В её мозгу сразу пронеслись тысячи вариантов, как себя вести. И главный вопрос, ответив на который только и можно было выбрать правильный вариант, был: насколько надежен её нынешний канадский паспорт? Если можно нащупать хоть один изъян, если в ходе расследования всплывет, что она русская - то нужно немедленно бежать! К русским - и к деньгам из России здесь отношение подозрительное, и, взбреди следователю в голову, что взрыв машины и гибель швейцарского гражданина - плоды русских мафиозных разборок, а она сама, следовательно, один из курьеров этой "мафии" или отмывщиков денег той же мафии, с него станется задержать её до конца следствия, взяв с неё подписку о невыезде. А это ей, понятно, совсем не нужно... Да, и можно ли проследить, что на этот счет деньги пришли из России?.. Пожалуй, тоже нет. Она основательно запутала следы... Хорошо, допустим, под паспорт не подкопаешься и под происхождение денег тоже... Как она объяснит, почему взорвали именно её машину? Должны ведь у неё быть какие-то догадки, подозрения, смутные воспоминания о каких-то недоброжелателях... Надо подкинуть следователям хоть какую-то кость, чтобы они поверили в её добрую волю сотрудничать с ними и не насторожились.
Но это будет время продумать. Несколько часов. Возможно, до завтрашнего дня. А пока она вышла из оцепенения - вполне естественного для женщины, машина которой взорвалась вместе с сидевшим в ней человеком - и она закричала.
Вокруг уже забегались, засуетились люди. К ней подбежали две сотрудницы банка и, поддерживаемая ими, она медленно опустилась на ступеньки, бормоча:
- Что же это?.. Что же это?..
Потом ей помогли перейти в помещение, вызвали врача. Она объяснялась короткими несвязными фразами, тщательно следя за тем, чтобы - "от потрясения" - в её речи отчетливей слышался выговор французских ("франкоязычных", как сказали бы сейчас в России) канадцев.
А её мозг продолжал лихорадочно работать. Кто и за что мог попытаться её убить? И, главное, кто мог её выследить?
Четких и твердых ответов пока не было.
Врач рекомендовал отправить её домой - то бишь, в гостиницу - чтобы она передохнула, отлежалась, оправилась от нервного потрясения.
- И, мне думается, вам стоит пригласить сиделку, хотя бы на сутки, сказал он.
Сперва она хотела отказаться, но потом подумала, что в её ситуации лучше иметь человека рядом с собой.
- Да, конечно... - пробормотала она. - Вы можете мне порекомендовать?
- Я пришлю её к вам, - пообещал врач. - Где вы остановились?
Она сообщила ему - это был один из лучших отелей Женевы. Врач коротко кивнул.
- Хорошо. Сейчас я переговорю с полицией и, думаю, после этого мы сможем доставить вас прямо в ваш номер.
Врач вернулся минут через пять и сообщил:
- Все улажено. Я объяснил им, что вы пока не можете давать показания. Они вас навестят завтра, если вы будете в состоянии. А пока что я сам вас отвезу.
- Спасибо... - пробормотала она. Всю дорогу до гостиницы она молчала. И лишь у дверей номера она вдруг повернулась ко врачу, с испуганным лицом... - Вы знаете... Может, это глупость...
- Да?
- Не знаю... Не могли бы вы лично привезти сиделку и представить её мне... Понимаете, если это и вправду хотели убить меня... Хотя не представляю, кто за что и почему... Но, если они вздумают повторить попытку...
- Да, конечно, - охотно согласился врач. - Ваш страх вполне объясним, после такого шока. Не беспокойтесь, я обо всем позабочусь.
Она вошла в номер. Теперь, то короткое время, пока врач не привезет сиделку - она не сомневалась, что это произойдет очень быстро - можно перевести дух.
Но перевести дух ей не удалось. Наметанным глазом - и, возможно, благодаря внутреннему напряжению, из-за которого обострилось её чутье - она уловила в номере что-то не то. Можно сказать, ощутила чей-то чуждый запах, задержавшийся после ухода незваного гостя. Запах тонкий, ускользающий - но словно переменивший всю атмосферу в номере. Она быстро огляделась, прошла по всем помещениям... Нет, вроде, все на месте - и, все равно, что-то не так. Кажется, и книжка на прикроватной тумбочке лежала чуть иначе, когда она уходила, и полотенце в ванной висит чуть иначе. Словом, по тысяче мельчайших деталей, на которые другой не обратил бы внимания, она заподозрила, что её номер обыскивали - обыскивали тщательно, ловко, профессионально. Так ловко, что, будь она в другом состоянии, она бы, возможно, и впрямь этого не заметила.
Полчаса, до возвращения врача вместе с сиделкой, она шарила и ползала по всем углам, пытаясь понять, что неизвестный - или неизвестные - могли делать в её номере. Ничего особенного они найти не могли - не такая она дура, чтобы держать при себе хоть что-то сомнительное. Но они ведь могли попробовать и в номере установить бомбу. Или вставить "жучок" в телефон? Собственно, почему в телефон? "Жучок" может быть где угодно!
Она лихорадочно осматривала уголок за уголком и остановилась лишь тогда, когда в дверь негромко постучали.
- Войдите! - крикнула она.
Когда врач и сиделка вошли, она сидела в кресле с самым расслабленным видом - будто так и просидела все время, не в силах пошевелиться. Сумочка, с которой она была в банке, лежала рядом, на столике, как бы брошенная не глядя.
- Как вы себя чувствуете? - участливо спросил врач.
- Ничего... - ответила она. - Только слабость ужасная, и голова кружится.
- Это скоро пройдет, - врач взял её за запястье, чтобы проверить пульс. - Вполне понятные последствия шока... Позвольте представить вам Марион, вашу сиделку.
Богомол приветливо кивнула миловидной молодой женщине, и та приветливо улыбнулась в ответ.
- Да, кстати, - продолжил врач. - У меня есть для вас сообщение, которое, наверно, можно назвать приятным.
- Какое? - она приоткрыла глаза.
- Этот взрыв не был покушением, направленным лично против вас. Так что можете спать спокойно и не перебирать в уме тех, кому была бы выгодна ваша смерть. Ведь вас это мучает, не так ли?
- Откуда вы знаете, что... - она не договорила.
Врач улыбнулся - улыбкой чуть больше, чем профессионально успокаивающей.
- Ответственность за взрыв уже взяли на себя ирландские террористы, позвонив в редакцию одной из центральных газет. Более того, непосредственно рядом с местом взрыва найдена листовка с их обращением - так что звонок вряд ли является чьей-то дурной шуткой.
- Зачем... зачем они это сделали?
- Как они сами объясняют, потому что этот банк готов дать крупный кредит на развитие экономики протестантского сектора Белфаста. Насчет кредита все, кстати, полная правда. Так что, можно сказать, вам просто не повезло, что ваша машина оказалась наиболее удобным объектом для заминирования.
- Мне-то что... - пробормотала она. - А вот бедняге, который взялся подогнать мою машину со стоянки... Подумать страшно, что на его месте могла быть я! - её передернуло, и игры на сей раз в этом было мало.
- Да, жутко представить, - согласился врач. - Но постарайтесь не думать об этом. Главное - что впредь вам ничего не угрожает.
А вот в этом врач был не прав. Когда он ушел, и Богомол осталась с сиделкой, которая помогла ей раздеться и лечь в постель, а сама устроилась в соседней комнате с книжкой, Богомол постаралась ещё раз осмыслить произошедшее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24