Мистер Вандергельт получил долгожданную свободу. Поймав мой взгляд, он беззвучно изобразил облегчение и присоединился к беседе Эмерсона с леди Баскервиль.
Усилиями моего мужа разговор здесь не выходил за рамки археологии. Леди Баскервиль, разумеется, из кожи вон лезла, пытаясь отклониться от основной темы. В ход шли и трепещущие ресницы, и томные вздохи, и многократно повторенная благодарность старому другу за то, что он так по-рыцарски пришел на помощь одинокой вдове. Эмерсона, к счастью, женскими штучками не проймешь. Бесчувственный субъект знай себе расписывал наш план раскопок.
Надеюсь, вы не думаете, что я могла позабыть о главном? Уверена, что нет! Ведь дело об убийстве лорда Баскервиля из тренировки для интеллекта превратилось в животрепещущую проблему! Возможно, к происшествию с кинжалом в «Шепард-отеле» действительно был причастен мистер О'Коннелл (хотя я в этом сомневалась). А валун, едва не прикончивший Эмерсона, возможно, действительно рухнул не без помощи негодяя Хабиба. Возможно. Но меня мучило ощущение неразрывной и зловещей связи между этими двумя случаями. Убийца сэра Генри теперь избрал мишенью Эмерсона. Могла ли я успокоиться, когда жизни моего мужа ежесекундно угрожала опасность? Да ни за что! Я просто обязана была изобличить преступника. И чем скорее, тем лучше.
Конечно, все время говорить об убийце как о мужчине – с моей стороны непростительная ошибка. Смертельный удар (на лорде Баскервиле, правда, не было ни единой царапины, но ведь как-то его убили!) вполне могла нанести и женская рука. Скажу больше – сидя за столом и вглядываясь в своих сотрапезников, я поняла, что более подозрительной компании в жизни не встречала.
Судите сами.
Леди Баскервиль. В том, что очаровательная вдовушка способна на убийство, у меня сомнений не было. Другой вопрос – зачем ей понадобилось убивать мужа? Ответа я не знала, но, приложив минимум усилий, наверняка вычислила бы не только загадочный мотив; но и причины нападения на Эмерсона.
На очереди стоял мистер Вандергельт. Несмотря на подкупающие обходительность и дружелюбие американца, я ну никак не могла вычеркнуть его из списка подозреваемых. Кто из нас не ужасался беспощадности американских миллионеров, готовых по трупам шагать к вершине власти? Лавры покойного сэра Генри явно не давали Вандергельту покоя. Помните его откровенное признание, что он «умыкнул бы гробницу, не моргнув глазом»? Подумаешь, какая-то гробница! Это не повод для убийства, скажете вы – и ошибетесь, читатель! Уж поверьте человеку, который страсти археологического мира знает не понаслышке.
Итак, перехожу к самой колоритной особе. Мадам Беренжери старательно запихивала в рот приличный кусок отбивной и вдруг застыла, точно прочитав мои мысли. Бесцветные глазки вонзились в меня с нескрываемой ненавистью. Способна ли она на убийство? Вопрос отпал сам собой. Мадам безумна, а от безумицы можно ждать чего угодно. Померещился ей, скажем, в лорде Баскервиле очередной давным-давно оплаканный любовник, она и повисла на нем. А потом убила – за то, что этот достойный джентльмен, как любой нормальный человек, отверг ее прелести. Чем не версия?
Мадам Беренжери со звериной жадностью снова вгрызлась в свою отбивную, а я переключилась на дочь. Мисс Мэри, склонив головку набок, внимала вкрадчивому мистеру О'Коннеллу и улыбалась. Но то была печальная улыбка. Во взгляде девушки таилась грусть, под чудными глазами залегли тени. Мой список стал короче на одно имя. Если эта прелестная крошка до сих пор не стерла с лица земли свою мамашу, значит, насилие вообще не в ее характере.
Ну вот добрались и до настырного ирландца. Мистер О'Коннелл, ясное дело, в список вошел. Он был в приятельских отношениях со всеми тремя дамами, что само по себе выглядело подозрительно и говорило об изворотливости и двуличии. Завоевать симпатии Мэри – задача не из сложных: несчастное дитя откликнулось бы на любое ласковое слово. С матерью дело обстояло гораздо сложнее. Но О'Коннелл, продувная бестия, чтобы почаще бывать в обществе Мэри, умудрился окрутить и мадам Беренжери, причем не побрезговал даже лживыми комплиментами. (А какими же еще? Да нормальному человеку не то что восхищаться этой дамой – терпеть ее рядом не под силу!) Тот же хитрый маневр наверняка обеспечил ему и благосклонность леди Баскервиль. «Наш корреспондент в Луксоре» разливался соловьем, описывая безутешную вдовушку, она и купилась на откровенную лесть. Словом, мистер О'Коннелл доверия не вызывал.
Я вкратце обрисовала всех, кто присутствовал на званом ужине, но далеко не всех подозреваемых. Первым номером в моем реестре значился бог весть где пропадающий Армадейл, но ведь и у Карла фон Борка, и у Милвертона тоже могли быть мотивы, мне пока неведомые. Пока. Стоило немного пораскинуть мозгами, кое-что разнюхать – и разгадка, вне всяких сомнений, была бы у меня в руках.
В таких вот увлекательных раздумьях ужин потихоньку и прошел. Мадам Беренжери уплела все, до чего сумела дотянуться, и теперь к колючему блеску кругленьких глазок добавился маслянистый глянец отвислых щек, подбородка и толстых губ. Так, должно быть, выглядела древнеегипетская знать после пира, только сановные физиономии лоснились от растопленного жира, стекающего с париков. Мадам не забывала сдабривать обильную трапезу вином и влила в себя немалое количество. Когда все поднялись из-за стола, она ухватилась за плечо дочери и повисла на нем всей своей необъятной тушей. У бедной девушки подкосились колени. О'Коннелл поспешил ей на помощь – точнее, попытался, но неудачно. Мадам решительно оттолкнула его руку.
– Мэри поможет, – пробубнила она. – Доченька моя дорогая... Мамочке нужно помочь... Хорошая дочь никогда не бросит свою маму...
Мэри посерела. С трудом удерживаясь на ногах, сдавленно шепнула ирландцу:
– Не могли бы вы вызвать экипаж, мистер О'Коннелл? Нам пора. Мама, тебе нехорошо, поедем домой.
– Х-хорошо... Лучш-ше некуда! Буду кофе. Х-хочу сказать про Аменх-хотепа... Я звала его Велик... ик... колепным. Помнишь с-свою звез-з-з-дочку, Амен?
Она оттолкнулась от дочери и рухнула на моего мужа.
Ха! Два раза одним и тем же трюком Эмерсона еще никто не заставал врасплох. Если при встрече он от неожиданности и остолбенел, то сейчас отреагировал моментально. А когда Эмерсон действует, никакие правила приличия ему не помеха. Железные пальцы вмиг стиснули запястья мадам, и Эмерсон поволок ее к двери, на ходу сотрясая холл отеля трубным гласом:
– Подать сюда экипаж! Коляску мадам Беренжери!
Явившийся как из-под земли портье подхватил мадам под руку. Мэри шагнула было следом, но ее остановил О'Коннелл:
– Прошу вас, побудьте с нами еще. Я даже не успел сказать вам...
– Не могу, мистер О'Коннелл, никак не могу. Доброй ночи, дамы и господа. Леди Баскервиль, огромное спасибо за ужин и... простите, пожалуйста...
Тоненькая, изящная даже в своем жалком наряде, мисс Мэри, понурив головку, засеменила к выходу.
На лице мистера О'Коннелла были написаны безграничная тоска и искренняя тревога. Даже ирландские веснушки, казалось, потускнели. В моей душе шевельнулось материнское чувство к расстроенному юноше, а он вдруг тряхнул рыжей копной и...
– Ну так как насчет интервью, миссис Эмерсон? Читатели «Йелл» горят желанием узнать ваше мнение по поводу ситуации в Луксоре!
Вот тебе и раз, как сказал бы Вандергельт. Я не верила своим глазам. С мистером О'Коннеллом произошла чудовищная метаморфоза. Злорадство так и сыпалось искрами из глаз, хищно стиснутый рот изогнулся полумесяцем. Свой репортерский лик (это мое определение, читатель) мистер О'Коннелл наверняка позаимствовал у коварных гномов и эльфов, заполонивших, по преданиям, его родной Изумрудный Остров.
Налюбовавшись ехидным обличьем ирландца, я с достоинством отвернулась. Иного ответа, согласитесь, наглость и не заслуживает. Счастье еще, что Эмерсон не слышал вопроса! К этому времени мой муж уже отделался от мадам Беренжери, вернулся в холл и, нависнув над креслом леди Баскервиль, докладывал ей наш завтрашний график:
– ...так что отправляемся на рассвете. А значит... – он поднял на меня глаза, – нам пора. Верно, Амелия?
Я не возражала. Но вслед за мной, как ни странно, поднялась и леди Баскервиль.
– Вещи собраны, все готово. Сделайте одолжение, Рэдклифф, позовите портье. – Должно быть, у меня вытянулось лицо, потому что леди сладким голоском проворковала: – Вы удивлены, миссис Эмерсон? Разве я не говорила о своих планах? С вашим приездом можно не опасаться сплетен, и я буду счастлива вернуться в Баскервиль-холл, освященный памятью дорогого Генри!
Уверяю вас, читатель, ответ мой был в высшей степени хладнокровен и учтив.
II
Я опасалась, что присутствие леди Баскервиль в соседней спальне будет стеснять Эмерсона. Так оно и вышло. Поначалу. Скосив глаза на дверь, которую я предусмотрительно закрыла на все запоры, он раздраженно буркнул:
– Проклятье! Бред какой-то, Амелия! Лишнее слово не скажешь – вдруг кто услышит?
Не знаю, как в словах, а в действиях он себя перестал ограничивать уже через несколько минут, чему я, как вы понимаете, была только рада.
Уютно пристроившись в объятиях мужа, я уже готова была окунуться в сон, но... Отдохнуть той ночью нам было не суждено. Только я прикрыла глаза и задремала, как весь дом заходил ходуном от дикого вопля. Я подпрыгнула на постели в страхе, что обвалятся стены.
Мне вообще свойственно, скажу без лишней скромности, замечательное качество – ни сон, ни самое глубокое раздумье не выбивают меня из колеи. Очнувшись, я не хлопаю глазами и не озираюсь, как делает спросонья большинство, а немедленно перехожу к действиям. И эта ночь не стала исключением. Я ринулась было к двери, но, на беду, совершенно выпустила из виду спальные принадлежности, без которых не обходится ни одна кровать на Востоке. Иными словами, с ходу запуталась в пологе от москитов. Принялась, конечно, выворачиваться, но в результате только обмоталась сеткой с головы до ног. А вой не умолкал! Скорее усиливался, перекрывая доносившиеся изо всех концов дома суматошные крики и топот ног.
– Да помоги же мне, Эмерсон! – не выдержала я. – Видишь, запуталась! Что ты валяешься?
– Поваляешься тут, – донесся едва слышный стон. – Ты же мне коленом в живот заехала. Еле отдышался.
– Ну так отдышался же?! Теперь давай, распутывай. Меньше слов, больше дела.
Приказу Эмерсон подчинился, но комментарии, выданные им в мой адрес, боюсь, не для ваших ушей, любезный читатель. Справившись с сеткой, супруг рванул к двери, но тут уж завопила я:
– Эмерсон, брюки! Пижаму... что-нибудь!
– Черт! – Он сдернул первое, что попалось под руку, и с ревом швырнул в меня. Под руку – я бы даже уточнила, под горячую руку - ему попался мой любимый пеньюар тончайшего шелка с кружевными оборочками.
К тому моменту, когда Эмерсон наконец натянул штаны, вкривь застегнул рубаху и выскочил во двор, опередив меня на полшага, дикие вопли прекратились. Но суматоха не улеглась. Все до единого члены экспедиции столпились вокруг щупленького смуглого человечка; тот сидел на земле, схватившись обеими руками за голову, монотонно раскачивался взад-вперед и подвывал. В египтянине мы узнали Хасана, ночного сторожа из обслуги, нанятой еще лордом Баскервилем.
– В чем дело? – накинулась я на Карла.
Он стоял рядом скрестив на груди руки, в полном облачении, даже усы волосок к волоску. Флегматичный немец первым делом отвесил поклон.
– Этому олуху явилось привидение. Прошу прощения, мадам... но иначе его не назовешь. Вы же знаете, как суеверны египтяне, а после смерти...
– Ну и чушь! – разочарованно воскликнула я. Рухнули мои надежды на встречу с убийцей лорда Баскервиля. Признаться, я втайне рассчитывала, что эту таинственную личность потянет на место преступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Усилиями моего мужа разговор здесь не выходил за рамки археологии. Леди Баскервиль, разумеется, из кожи вон лезла, пытаясь отклониться от основной темы. В ход шли и трепещущие ресницы, и томные вздохи, и многократно повторенная благодарность старому другу за то, что он так по-рыцарски пришел на помощь одинокой вдове. Эмерсона, к счастью, женскими штучками не проймешь. Бесчувственный субъект знай себе расписывал наш план раскопок.
Надеюсь, вы не думаете, что я могла позабыть о главном? Уверена, что нет! Ведь дело об убийстве лорда Баскервиля из тренировки для интеллекта превратилось в животрепещущую проблему! Возможно, к происшествию с кинжалом в «Шепард-отеле» действительно был причастен мистер О'Коннелл (хотя я в этом сомневалась). А валун, едва не прикончивший Эмерсона, возможно, действительно рухнул не без помощи негодяя Хабиба. Возможно. Но меня мучило ощущение неразрывной и зловещей связи между этими двумя случаями. Убийца сэра Генри теперь избрал мишенью Эмерсона. Могла ли я успокоиться, когда жизни моего мужа ежесекундно угрожала опасность? Да ни за что! Я просто обязана была изобличить преступника. И чем скорее, тем лучше.
Конечно, все время говорить об убийце как о мужчине – с моей стороны непростительная ошибка. Смертельный удар (на лорде Баскервиле, правда, не было ни единой царапины, но ведь как-то его убили!) вполне могла нанести и женская рука. Скажу больше – сидя за столом и вглядываясь в своих сотрапезников, я поняла, что более подозрительной компании в жизни не встречала.
Судите сами.
Леди Баскервиль. В том, что очаровательная вдовушка способна на убийство, у меня сомнений не было. Другой вопрос – зачем ей понадобилось убивать мужа? Ответа я не знала, но, приложив минимум усилий, наверняка вычислила бы не только загадочный мотив; но и причины нападения на Эмерсона.
На очереди стоял мистер Вандергельт. Несмотря на подкупающие обходительность и дружелюбие американца, я ну никак не могла вычеркнуть его из списка подозреваемых. Кто из нас не ужасался беспощадности американских миллионеров, готовых по трупам шагать к вершине власти? Лавры покойного сэра Генри явно не давали Вандергельту покоя. Помните его откровенное признание, что он «умыкнул бы гробницу, не моргнув глазом»? Подумаешь, какая-то гробница! Это не повод для убийства, скажете вы – и ошибетесь, читатель! Уж поверьте человеку, который страсти археологического мира знает не понаслышке.
Итак, перехожу к самой колоритной особе. Мадам Беренжери старательно запихивала в рот приличный кусок отбивной и вдруг застыла, точно прочитав мои мысли. Бесцветные глазки вонзились в меня с нескрываемой ненавистью. Способна ли она на убийство? Вопрос отпал сам собой. Мадам безумна, а от безумицы можно ждать чего угодно. Померещился ей, скажем, в лорде Баскервиле очередной давным-давно оплаканный любовник, она и повисла на нем. А потом убила – за то, что этот достойный джентльмен, как любой нормальный человек, отверг ее прелести. Чем не версия?
Мадам Беренжери со звериной жадностью снова вгрызлась в свою отбивную, а я переключилась на дочь. Мисс Мэри, склонив головку набок, внимала вкрадчивому мистеру О'Коннеллу и улыбалась. Но то была печальная улыбка. Во взгляде девушки таилась грусть, под чудными глазами залегли тени. Мой список стал короче на одно имя. Если эта прелестная крошка до сих пор не стерла с лица земли свою мамашу, значит, насилие вообще не в ее характере.
Ну вот добрались и до настырного ирландца. Мистер О'Коннелл, ясное дело, в список вошел. Он был в приятельских отношениях со всеми тремя дамами, что само по себе выглядело подозрительно и говорило об изворотливости и двуличии. Завоевать симпатии Мэри – задача не из сложных: несчастное дитя откликнулось бы на любое ласковое слово. С матерью дело обстояло гораздо сложнее. Но О'Коннелл, продувная бестия, чтобы почаще бывать в обществе Мэри, умудрился окрутить и мадам Беренжери, причем не побрезговал даже лживыми комплиментами. (А какими же еще? Да нормальному человеку не то что восхищаться этой дамой – терпеть ее рядом не под силу!) Тот же хитрый маневр наверняка обеспечил ему и благосклонность леди Баскервиль. «Наш корреспондент в Луксоре» разливался соловьем, описывая безутешную вдовушку, она и купилась на откровенную лесть. Словом, мистер О'Коннелл доверия не вызывал.
Я вкратце обрисовала всех, кто присутствовал на званом ужине, но далеко не всех подозреваемых. Первым номером в моем реестре значился бог весть где пропадающий Армадейл, но ведь и у Карла фон Борка, и у Милвертона тоже могли быть мотивы, мне пока неведомые. Пока. Стоило немного пораскинуть мозгами, кое-что разнюхать – и разгадка, вне всяких сомнений, была бы у меня в руках.
В таких вот увлекательных раздумьях ужин потихоньку и прошел. Мадам Беренжери уплела все, до чего сумела дотянуться, и теперь к колючему блеску кругленьких глазок добавился маслянистый глянец отвислых щек, подбородка и толстых губ. Так, должно быть, выглядела древнеегипетская знать после пира, только сановные физиономии лоснились от растопленного жира, стекающего с париков. Мадам не забывала сдабривать обильную трапезу вином и влила в себя немалое количество. Когда все поднялись из-за стола, она ухватилась за плечо дочери и повисла на нем всей своей необъятной тушей. У бедной девушки подкосились колени. О'Коннелл поспешил ей на помощь – точнее, попытался, но неудачно. Мадам решительно оттолкнула его руку.
– Мэри поможет, – пробубнила она. – Доченька моя дорогая... Мамочке нужно помочь... Хорошая дочь никогда не бросит свою маму...
Мэри посерела. С трудом удерживаясь на ногах, сдавленно шепнула ирландцу:
– Не могли бы вы вызвать экипаж, мистер О'Коннелл? Нам пора. Мама, тебе нехорошо, поедем домой.
– Х-хорошо... Лучш-ше некуда! Буду кофе. Х-хочу сказать про Аменх-хотепа... Я звала его Велик... ик... колепным. Помнишь с-свою звез-з-з-дочку, Амен?
Она оттолкнулась от дочери и рухнула на моего мужа.
Ха! Два раза одним и тем же трюком Эмерсона еще никто не заставал врасплох. Если при встрече он от неожиданности и остолбенел, то сейчас отреагировал моментально. А когда Эмерсон действует, никакие правила приличия ему не помеха. Железные пальцы вмиг стиснули запястья мадам, и Эмерсон поволок ее к двери, на ходу сотрясая холл отеля трубным гласом:
– Подать сюда экипаж! Коляску мадам Беренжери!
Явившийся как из-под земли портье подхватил мадам под руку. Мэри шагнула было следом, но ее остановил О'Коннелл:
– Прошу вас, побудьте с нами еще. Я даже не успел сказать вам...
– Не могу, мистер О'Коннелл, никак не могу. Доброй ночи, дамы и господа. Леди Баскервиль, огромное спасибо за ужин и... простите, пожалуйста...
Тоненькая, изящная даже в своем жалком наряде, мисс Мэри, понурив головку, засеменила к выходу.
На лице мистера О'Коннелла были написаны безграничная тоска и искренняя тревога. Даже ирландские веснушки, казалось, потускнели. В моей душе шевельнулось материнское чувство к расстроенному юноше, а он вдруг тряхнул рыжей копной и...
– Ну так как насчет интервью, миссис Эмерсон? Читатели «Йелл» горят желанием узнать ваше мнение по поводу ситуации в Луксоре!
Вот тебе и раз, как сказал бы Вандергельт. Я не верила своим глазам. С мистером О'Коннеллом произошла чудовищная метаморфоза. Злорадство так и сыпалось искрами из глаз, хищно стиснутый рот изогнулся полумесяцем. Свой репортерский лик (это мое определение, читатель) мистер О'Коннелл наверняка позаимствовал у коварных гномов и эльфов, заполонивших, по преданиям, его родной Изумрудный Остров.
Налюбовавшись ехидным обличьем ирландца, я с достоинством отвернулась. Иного ответа, согласитесь, наглость и не заслуживает. Счастье еще, что Эмерсон не слышал вопроса! К этому времени мой муж уже отделался от мадам Беренжери, вернулся в холл и, нависнув над креслом леди Баскервиль, докладывал ей наш завтрашний график:
– ...так что отправляемся на рассвете. А значит... – он поднял на меня глаза, – нам пора. Верно, Амелия?
Я не возражала. Но вслед за мной, как ни странно, поднялась и леди Баскервиль.
– Вещи собраны, все готово. Сделайте одолжение, Рэдклифф, позовите портье. – Должно быть, у меня вытянулось лицо, потому что леди сладким голоском проворковала: – Вы удивлены, миссис Эмерсон? Разве я не говорила о своих планах? С вашим приездом можно не опасаться сплетен, и я буду счастлива вернуться в Баскервиль-холл, освященный памятью дорогого Генри!
Уверяю вас, читатель, ответ мой был в высшей степени хладнокровен и учтив.
II
Я опасалась, что присутствие леди Баскервиль в соседней спальне будет стеснять Эмерсона. Так оно и вышло. Поначалу. Скосив глаза на дверь, которую я предусмотрительно закрыла на все запоры, он раздраженно буркнул:
– Проклятье! Бред какой-то, Амелия! Лишнее слово не скажешь – вдруг кто услышит?
Не знаю, как в словах, а в действиях он себя перестал ограничивать уже через несколько минут, чему я, как вы понимаете, была только рада.
Уютно пристроившись в объятиях мужа, я уже готова была окунуться в сон, но... Отдохнуть той ночью нам было не суждено. Только я прикрыла глаза и задремала, как весь дом заходил ходуном от дикого вопля. Я подпрыгнула на постели в страхе, что обвалятся стены.
Мне вообще свойственно, скажу без лишней скромности, замечательное качество – ни сон, ни самое глубокое раздумье не выбивают меня из колеи. Очнувшись, я не хлопаю глазами и не озираюсь, как делает спросонья большинство, а немедленно перехожу к действиям. И эта ночь не стала исключением. Я ринулась было к двери, но, на беду, совершенно выпустила из виду спальные принадлежности, без которых не обходится ни одна кровать на Востоке. Иными словами, с ходу запуталась в пологе от москитов. Принялась, конечно, выворачиваться, но в результате только обмоталась сеткой с головы до ног. А вой не умолкал! Скорее усиливался, перекрывая доносившиеся изо всех концов дома суматошные крики и топот ног.
– Да помоги же мне, Эмерсон! – не выдержала я. – Видишь, запуталась! Что ты валяешься?
– Поваляешься тут, – донесся едва слышный стон. – Ты же мне коленом в живот заехала. Еле отдышался.
– Ну так отдышался же?! Теперь давай, распутывай. Меньше слов, больше дела.
Приказу Эмерсон подчинился, но комментарии, выданные им в мой адрес, боюсь, не для ваших ушей, любезный читатель. Справившись с сеткой, супруг рванул к двери, но тут уж завопила я:
– Эмерсон, брюки! Пижаму... что-нибудь!
– Черт! – Он сдернул первое, что попалось под руку, и с ревом швырнул в меня. Под руку – я бы даже уточнила, под горячую руку - ему попался мой любимый пеньюар тончайшего шелка с кружевными оборочками.
К тому моменту, когда Эмерсон наконец натянул штаны, вкривь застегнул рубаху и выскочил во двор, опередив меня на полшага, дикие вопли прекратились. Но суматоха не улеглась. Все до единого члены экспедиции столпились вокруг щупленького смуглого человечка; тот сидел на земле, схватившись обеими руками за голову, монотонно раскачивался взад-вперед и подвывал. В египтянине мы узнали Хасана, ночного сторожа из обслуги, нанятой еще лордом Баскервилем.
– В чем дело? – накинулась я на Карла.
Он стоял рядом скрестив на груди руки, в полном облачении, даже усы волосок к волоску. Флегматичный немец первым делом отвесил поклон.
– Этому олуху явилось привидение. Прошу прощения, мадам... но иначе его не назовешь. Вы же знаете, как суеверны египтяне, а после смерти...
– Ну и чушь! – разочарованно воскликнула я. Рухнули мои надежды на встречу с убийцей лорда Баскервиля. Признаться, я втайне рассчитывала, что эту таинственную личность потянет на место преступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44