Потом я погрузился в тяжелый сон.
* * *
Я превратился в айсберг, а вокруг бушевала буря. Я дрожал, и моя дрожь привлекала внимание огромной чайки с голубыми глазами. Это были глаза Терри Таннера, и я знал, что в любую минуту чайка может наброситься на меня, чтобы разорвать на кусочки. Вдруг она обернулась и пронзительно закричала. Ее крик резал мне уши и заставил все тело еще сильнее дрожать от страха...
Это был телефонный звонок. Неуклюже вытащив из-под себя онемевшую правую руку, я поднял трубку.
— Да, — хрипло произнес я, — Кто это?
Часы показывали 3.15.
— ...сообщение записано на пленку, — раздалось в трубке. — Слушай внимательно.
Голос был лишен всякой эмоциональной окраски. Борясь со сном, я с трудом вникал в слова.
— Сообщение начинается. Ты достанешь десять тысяч фунтов новыми десятифунтовыми купюрами, завернешь их в черный мешок. Завтра ты отвезешь этот сверток в Норфолк, в гавань Морлей, и в десять часов вечера положишь его под брезентовый чехол ялика «Айша». Он будет пришвартован справа, если смотреть на море. Потом ты уйдешь и не станешь наблюдать. Полиции ничего не сообщай, иначе рискуешь своей яхтой. — Голос замолчал.
Я сидел совершенно ошеломленный и старался собраться с мыслями, горло перехватило.
— Подожди, — глухо прохрипел я.
— Повторяю, — произнес голос.
Я нажал на кнопку магнитофона, вмонтированного в телефонный аппарат. Неизвестный повторил свое послание, в конце которого прозвучало:
— Вспомни Эдварда Бонифейса и Джона Доусона. Подумай о своей яхте.
Я взглянул на Агнес. Она еще спала, звонок не разбудил ее. Я помчался вниз по лестнице и непослушным пальцем набрал номер телефонной станции.
— Я бы хотел узнать, откуда мне звонили.
— Извините, но мы таких справок не даем, — безразличным голосом ответил оператор.
Я было собрался аргументировать свою просьбу. Но потом мне пришло в голову: оператор сообщит в полицию... полиция... Нет...
Подумай о своей яхте.
И я набрал номер Скотто. Тот сразу же поднял трубку.
— Как Мэй?
— Хорошо, — ответил он. — Спит. Что-нибудь произошло, Джимми?
— Нет, — соврал я, подумав на мгновение, что хорошо было бы рассказать Скотто об этом разговоре. Он был бы неплохим помощником. Но тут меня снова одолел мой прежний невроз. Болезнь рулевого — убеждение, что он отвечает за все.
— Все хорошо, пока все хорошо!
— Не беспокойся, — весело ответил Скотто, но его голос звучал встревоженно. — Спокойной ночи.
— Да, — попрощался я. — Спокойной ночи.
Я положил трубку и не знаю, сколько времени просидел за столом, смотря в темноту. Меня окутывали предрассветные тени, заставляя дрожать от страха. Но не того страха, который возникает, когда сильные волны бьют в борт и штурвал начинает трещать, не справляясь с управлением. А который испытывает человек, идущий по тонкой проволоке над бездонной пропастью, и достаточно одного неверного шага, чтобы навсегда погрузиться в забвение.
Спустя некоторое время я поднялся и прошел по темному дому. Дождь прекратился, только ветер шумел в листьях деревьев. Сварив себе кофе, я снова уселся за стол на кухне.
Кофе помог. Шок прошел, и голова заработала, мысли задвигались, подобно старым большим часам.
Никакой полиции. Это займет время, а я должен участвовать в регате и не могу рисковать яхтой. И еще Артур Дэвис, Эд Бонифейс, Джон Доусон.
Быстро перекусив, я начал приготовления. Написал рекомендательное письмо Агнес для Скотто, послание для Скотто и Чарли, где детально расписал необходимые приготовления для гонок. И еще в предрассветных сумерках, когда ранние птицы только начинали свои первые песни, завел «ягуар» и выехал на восток.
Глава 29
Утро было чистым и солнечным, но к тому времени, когда я добрался до Эссекса, небо затянули облака и начался мелкий дождь. На дороге, ведущей к гаражу Дела Бонифейса, уже образовались лужи. Позади него к темной мрачной воде бежали полосы серо-зеленого ила. На небольшом захламленном дворике мокло оборудование, принадлежащее Делу.
Дел был на месте. Пройдя мимо секретарши, крашеной блондинки, я шагнул в офис. На меня пахнуло несвежей мужской одеждой.
— Чем могу вам помочь? — поднялся мне навстречу Дел, но при виде меня его любезная улыбка превратилась в оскал. — Что ты хочешь?
— Твой брат был убит, — сказал я. — Ты хочешь найти того, кто это сделал?
— Я знаю, кто убийца. Один из тех пропойц.
— Неправда, — сказал я, и тон моего голоса заставил его быстро опуститься на стул. — Старуха с Хэншоу-стрит сказала, что слышала, как Эд разговаривал с тобой по телефону. Ты велел ему уходить. Почему?
— Комната сдавалась.
— Может быть. Но вот что меня интересует. Почему ты отправил меня на Хэншоу-стрит, а не на пристань Хоулетт?
— Не знаю, — ответил Дел.
Приблизившись, я положил руки на стол и посмотрел ему в глаза: они избегали моих.
— Я снова тебя спрашиваю. И на этот раз мне нужен определенный ответ.
Дел обиженно взглянул на меня.
— Я подумал, что если ты отправишься на Хэншоу-стрит, то не найдешь его. Никто из этих пьяниц не знал, где Эд. И ты решишь, что он просто исчез. Мне не хотелось, чтобы вы встретились. Его голова была забита всякой чепухой о парнях, которые преследовали его и уничтожили яхту. Эд все-таки мой брат, а такие разговоры мешают бизнесу.
— Это правда, — ответил я. — Его убил один из них. Ты же беспокоился, что он расскажет мне о том, что ты подпольный букмекер, верно?
— Откуда ты знаешь? — крикнул Дел, вскакивая со стула.
— Не напрягай мозги. Все, что я хочу сейчас знать, это кому ты сказал, что Эд был на Хоулетт?
— Не знаю. Кому-то по телефону.
— Какой у него был голос?
— Нормальный. Как у обычного парня.
— Что они сказали тебе? Что сожгут все яхты «Санси»?
— Нет, — ответил Дел. — Они мололи всякую чепуху. Была уже полночь. Я не знал, что они собираются сделать с Эдом!
— Надеюсь, что нет. Действительно надеюсь, что ты не знал, Дел.
— Эд был моим братом, — примирительно произнес он.
— Он был моим другом, — добавил я. — И я отомщу за его смерть.
— Это не твое дело, — заметил Дел.
— Ну, значит, ты можешь постараться заставить их заплатить за все. Итак, я начинаю все сначала, медленно и красиво. Помнишь наш разговор в кабаке «Виноградная гроздь»? Ты тогда сказал, чтобы я не беспокоился, что Эд только фантазировал, когда говорил, что кто-то изуродовал его яхту. Так ты был не прав. Кто-то разрушил его яхту, а еще кто-то убил его, потому что Эд подобрался к ним слишком близко. Поэтому, даже если бы он не был твоим братом, ты должен отплатить им.
— Итак, чего ты хочешь? — поинтересовался Дел.
— Поможешь мне найти тех, кто виновен в смерти Эда.
— Погоди...
— На его шее была веревка, Дел, — медленно произнес я. — На шее твоего брата Эда. Кто-то туго затянул ее. Я видел Эда. Его глаза вылезли из орбит. Лицо было распухшее и черное. Его язык...
Дел с грохотом ударил кулаком по столу.
— Очень хорошо! — прокричал он. — Очень хорошо!
Потом замолчал, ковыряя ногтем слой пластмассы на углу стола, и сказал:
— Но это тебе недешево обойдется.
— Очень по-братски, — ответил я, приблизившись к столу. — Две сотни фунтов. Половина сейчас, половина — когда дело будет сделано. А вместо премии я не буду рассказывать полиции, что ты принимал ставки от людей, участвующих в гонках.
Он сжимал в руке горсть больших серебряных колец.
— Где деньги?
Я почувствовал облегчение, испытав на собственном опыте братскую любовь Дела. Звонкая монета — вот что реально может заставить его действовать.
Рассказав, что нам предстоит сделать, я направился к двери и подождал его. Мы стояли рядом, бок о бок. Мне вовсе не льстило наше сходство, но на этом можно было не зацикливаться. Одинаковый вес, одинаковый рост, схожие фигуры. Выйдя под моросящий дождь, мы сели каждый в свою машину.
Первым ехал я в своем «ягуаре», следом Дел в «капри». Мы выехали на дорогу А11, направляясь к Северному Норфолку.
В шесть часов мы уже миновали последнюю невысокую гряду и увидели море. Дождь прекратился, и вода была высокой: по морской глади струились полоски ила, вдоль берега выстроилось бесчисленное множество всевозможных лодок. Мы зашли в паб ближайшей деревушки и заказали по пинте пива, бобы и пироги. В баре было полно моряков с голыми ногами и гладкими лицами, что заставило меня почувствовать себя старым и очень уставшим. Дел же наблюдал за ними из-под полуприкрытых век безо всякого выражения: вероятно, рассматривая их как потенциальную силу для своей флотилии «Сан-си», состоящей из «старых калош».
С пивом не было никаких проблем, а вот с пирогом пошли сложности. Зная, что сегодня вечером я получу наконец ответы на все вопросы, мой желудок завязался в узел и отказался от еды.
В десять часов мы вышли и сели в машины. На землю уже опустились сумерки, но небо было чистым и звездным. В той же очередности мы остановились на ближайшей к Морлей стоянке, в четверти мили от гавани. Я приткнулся на обочине. Дел поставил машину и направился ко мне. Я надел на себя старый жакет и скользнул на пассажирское сиденье. Дел нарядился в мою куртку «Генри Ллойд» и сел за руль. Мы поехали вниз по склону. Выехав на прямую дорогу, я снял свою панаму и надвинул ее Делу на глаза.
— Эй, — заворчал он.
— Не кричи. Ты — это я. Когда выйдешь из машины, оставь дверцу открытой.
— Как скажешь, — подчинился Дел.
Я опустился на пол, ниже уровня окна, чтобы создавалось впечатление, будто в машине один водитель. С правой стороны в окнах мелькали дома, каменные и деревянные, кажущиеся черными на фоне вечернего неба. Гавань должна быть с левой стороны от небольшой бухты Кат. Впереди была лодочная стоянка.
— Сверни на стоянку для автомобилей! — приказал я и почувствовал, как колеса свернули с гудронированного шоссе на неровную дорогу, ведущую к стоянке. «Ягуар» остановился напротив длинного ряда лодок, пришвартованных носами к стене причала. На часах было без двадцати десять.
— Ялик называется «Айша», — сказал я. — Возьми сверток и положи его под чехол, закрывающий судно.
Дел выбрался из машины, оставив дверцу открытой, и зашагал к лодкам, неся с собой сверток. Я прополз по полу и высунул наружу голову.
Как я и приказал, машина стала напротив пришвартованных лодок. Если держаться ближе к земле, есть шанс остаться незамеченным. Песок врезался мне в ладони, теперь я находился в относительном укрытии, лежа на земле, носом в грязной траве. Послышались шаги. Оглянувшись по сторонам, я увидел человека, садящегося в мой «ягуар»: неуверенная походка, на голове панама, рост около шести футов. Нет никаких причин подозревать, что это не Джимми Диксон.
Дел завел мотор. В сгустившейся темноте загорелись фары «ягуара». На другой стороне главной улицы, около коттеджей, зафыркала выхлопная труба. Больше никакого движения транспорта. Только отдаленный гул голосов, кваканье лягушек в болоте да свист ветра.
Я лежал в ожидании и прислушивался к звукам. По-прежнему никого не было.
Ничего не произошло.
На церковных часах пробило десять. Потом половину одиннадцатого. Вокруг было темно, по небу с запада медленно ползли облака. Послышался громкий звук работающего мотора. Я уткнулся лицом в траву. По дороге, идущей вдоль набережной, проехал мотоцикл. Парень и девушка. Ни шлемов, ни фар. До меня доносились их хихиканье и смех, потом они растворились в темноте по дороге к морю.
Прошло еще полчаса. Я уже начал замерзать. Умолкли последние птицы, а в деревенских домах один за другим гасли в окнах огни.
По дороге позади меня проехал грузовик, отбрасывая в темноте желтый свет фар, от которого ложились гротескные причудливые тени. Машина остановилась в том месте, где я недавно ставил свой «ягуар». Открылась дверца. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Послышались тяжелые шаги. Мое ухо уловило звук открывающейся на чехле лодки застежки-"молнии":
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39