.. Ребята, да вы не унывайте, я совсем не страшная и в игры эти не играю. — Ева показала на папку. — Я с вами, ребята. Я, пожалуй, пойду посмотрю тренажеры в зале.
— Последний вопрос! — Аркаша поднял вверх указательный палец, остановив Еву уже у двери. — Дней десять назад директора банка шлепнули, как его, Зоя, напомни, он у тебя на сто сороковой странице объединен с нефтью…
— Звиняйте, дядечка, то не я! Я десять дней назад три кило наркоты волокла из Турции, дура дурой! — Ева вышла и сильно хлопнула дверью.
Притихший Денисов никак не мог согнать с лица выражение напряжения и злобы. Он позвонил Мурашу и узнал, что Ева Курганова больше не работает в МВД, дома на звонки не отвечает, но на следующий день должен был состояться суд над Мисявичус Далилой. Она должна там быть.
Денисов сел на телефон и прозвонил почти два часа, отрабатывая адреса и контакты Хрустова Виктора Степановича. Информации — ноль.
— Вот как у нас работают хорошие киллеры из органов! — кричал Денисов, призывая телефон в свидетели.
Он чувствовал, что тетрадь у Кургановой. Ничем не мог объяснить и доказать, но чувствовал и бесился.
Суд Тимирязевского района города Москвы приговорил Мисявичус Далилу Марковну к двум годам лишения свободы. Учитывая первое правонарушение и добровольную явку подсудимой, наказание объявлено условным.
Далилу, потерявшую дар речи и таращившую бессмысленно глаза, вывели под руки из зала после окончания получасового заседания Мураш и Ковалев. Ева увидела Денисова, спешащего к ним по коридору, хотела уйти, но Денисов уже махнул рукой и прибавил шагу.
— Ева Николаевна, — удивился Денисов, подбежав и уставившись на ее стриженую голову, — вас что, привлекали?
— Нет, Вася, я сама себя деноминировала. Убрала все лишнее. — Ева смотрела в голубые серьезные глаза тоже напряженно и очень серьезно.
— Есть разговор. — Денисов прикидывал, как бы им остаться вдвоем, но у Евы были свои планы.
— Мы как раз едем Далилу утешать, первый срок обмывать, как говорит Ковалев. Вы с нами?
Денисов подумал и кивнул.
В знакомой комнате в казино за тяжелыми занавесками все уселись за стол и замолчали. Мужчины изредка быстро взглядывали на Далилу и тут же отводили глаза. Ева заметила это и предложила надавать Далиле пощечин.
— Тогда, — сказала она, — у нее глаза начнут моргать.
Никто не захотел этим заняться. Принесли вино и фрукты, Ева попросила побольше кофе. Далила заметила бутылку и подтащила ее к себе. Молчаливый Волков помог налить первый бокал. Все остальные от вина отказались.
— Я должен сообщить, — сказал Денисов, — что Ева Николаевна скрывает достаточно серьезную улику. Возможно, — он повернулся к Еве, — вы никак не можете решить, в какое именно ведомство стоит отдать подобную информацию? Или решили заняться выколачиванием денег, потеряв работу? Вы можете хотя бы честно ответить на вопрос, имеется ли у вас вещественное доказательство — тетрадь Паши Закидонского?
— Имеется. — Ева откинулась на спинку высокого кресла и смотрела на Денисова спокойно и доброжелательно. — И ты совершенно прав, ну никак не могу решить!
— А вы… Ты знаешь, что мне пришлось сделать за эту неделю?! — Денисов говорил все тише и тише, Далила приканчивала бутылку.
— А как же, знаю. Вы потащили убийцу Хрустова, арестованного с моей помощью в аэропорту десять дней назад, в Турцию. Чтобы он тебе показал, где была зарезана Света Кошкина. На Кошкину тебе наплевать, а вот зарезана она могла быть при попытке достать то самое вещественное доказательство. Хрустов воспользовался твоей профессиональной безалаберностью и сбежал. Вот вкратце, что тебе пришлось пережить, бедному, за эту неделю. Взыскания не миновать. Здесь есть два непонятных момента. Первое, — Ева закинула ногу на ногу и слегка улыбнулась, — твоя безалаберность объясняется, возможно, договоренностью с Хрустовым. Вроде как вы вдвоем решили друг другу помочь, слетав в Турцию. И второе. Ты нигде в докладных не указывал, что летишь за тетрадью, отсюда — твое рыльце в пушку.
— Тетрадь! — сказал шепотом Денисов и стукнул ладонью по столу.
— Да, Ева, определись наконец, с кем ты? — Ковалев оглядел всех по очереди. — В этой тетради есть, вероятно, имена, они всем нам могут помочь…
— Тетрадь! — Денисов опять стукнул по столу.
— Красивые вы мои белопогонники. — Ева закинула руки и потянулась. — Никому эта тетрадь не может помочь сейчас. Кроме одного человека. Больше всего она нужна Золотой Жабе. Есть там очень неприятная для Жабы статистика. Слоник был человек слова: если брал деньги, то работу делал. Но несколько раз он получал задание, а потом его отговаривали. Он называл это «погонной возней», ничего, да? Почти «белопогонной возней». Вы заигрались. Обмениваясь информацией, вы в то же время попытались эту информацию выгодно продавать. Купив информацию, приговоренный человек включал свои связи, отыскивая киллера.
— Ты что, назвала меня Жабой? — уточнил Денисов, краснея лицом.
— Да вы только представьте себе! — Ева мечтательно обвела комнату руками. — Объединившись для торжества справедливости, вы включили все шестеренки всех информационных отделов. Сколько вас таких бравых? Десяток? Два? Три? Вы варите свой пудинг в разоренной стране, считая, что работаете на ее безопасность. Почему бы иногда не поправить слегка свое материальное положение, когда у тебя в руках такая информация?! Или, к примеру, одна контора решает «замолчать» зарвавшегося журналиста, а другая идет с ним на переговоры, предупреждая о намечающемся убийстве. Журналист платит информацией, тогда третья контора нанимает Слоника и обвиняет вторую контору, что убила она, потому что виноват тот, у кого бумаги журналиста! То-то весело! Как это в средствах информации называется: «ведется следствие», да? Да вы знаете, что у отстрельщика Хрустова был один важный принцип? Не идти против контор. Никогда. Он спасал приговоренного кем-то, но только не конторой! Бедолаге пришлось отказываться почти от каждого третьего дела! Получается, что каждый из вас хоть раз, но квакнул!
— Все, — Денисов стукнул по столу третий раз, — ты мне надоела.
— И мне надоела, — стукнула по столу Далила, — я ведь из-за тебя поехала в Турцию, тебя спасать! Теперь вот имею судимость! — Она всхлипнула и заплакала с удовольствием.
— Знаете, мальчики, что такое Золотая Жаба? Это вполне реально существующая лягушка, она живет в мокрых лесах. В этих лесах все время капает. Дожди такие, что заливают иногда деревья до кроны, тогда деревья превращаются в водоросли на месяц, и рыбы прячутся в ветках и дуплах, плавают у их корней. Это очень красивая лягушка, но светятся золотой кожей только самцы. Самки неприметны. Вы все светитесь, мальчики! Вот что интересно. Вы все — Жабы. Вы все и давно перешли на уровень отношений купи-продай. Пошли, страдалица, хватит рыдать. За примерное поведение тебе могут скостить срок. — Ева встала, протягивая руку Далиле.
— Сидеть! — крикнул Денисов.
— Ты постарайся успокоиться. Вот Далила проспится, поможет тебе с решением психологических проблем. Ну что, пытать будешь? — Ева смотрела на Денисова сверху. — Квартиру ты уже обшарил, хочешь личный досмотр провести? Ты, Денисов, путаешь работу и образ жизни. Сейчас у нас с тобой как бы жизнь. Ты должен разговаривать со мной ласково и терпимо, а то я могу надавать тебе пощечин. А вот если ты достанешь бумажку — ордер на мой арест, тогда можно организовать допрос с пристрастием. — Ева подняла Далилу и повела ее.
— Да я тебя просто убью, — сказал Денисов, — не нужно мне никаких бумажек для этого!
— Это можно, — согласилась Ева, — только я стреляю лучше. Хотя ты — мастер из-за угла.
Денисов бросился к Еве, Волков быстро и почти незаметно встал между ними и скрутил руку Денисову. Мураш бросился на выручку Денисову, а Ковалев, подумав, решил помочь Волкову.
— Два на два! — заорал он, изображая дурашливость, и сломал стул о спину Мураша.
— Что это? — спросила ничего не понимающая Далила, которую Ева тащила по затемненному залу. Играла красивая музыка.
— Это вестерн! — крикнула ей в ухо Ева, помогая одеться.
— Сто лет в кино не была, — мечтательно вздохнула Далила.
Отстрельщик Хрустов пронаблюдал уход женщин из казино-бара, сидя в потрепанном старом «жигуле». Через пару минут он с удивлением услышал милицейскую сирену. К казино подъехал наряд. Хрустов так изумился, что вышел из машины.
Подравшихся представителей разных ведомств выводили по-дружески, руки не заламывали, разговаривали ласково.
Высокий брюнет, вытирая с губы кровь, божился, что они не поделили бабу. Молчаливый и крепкий в джинсовом костюме, выйдя на улицу, быстро и осторожно осмотрелся. В разговоре не участвовал. А шляпа Денисов размахивал руками, ругался матом и грозился всех перестрелять. Его уговаривал замолчать молоденький и застенчивый.
Отстрельщик сел в машину. Наряд уехал: все драчуны были абсолютно трезвые.
Четверка бравых защитников закона прошла близко от машины Хрустова.
— Еще раз тронешь ее или рядом встанешь, я тебя сделаю калекой, — неожиданно сказал молчун в джинсовой теплой куртке. — Только я могу решить, когда ее убить и как.
Молчун обращался к Денисову.
Денисов, конечно, послал молчуна громко и далеко.
— Волков, ты что, сдурел?! — Высокий брюнет взял молчуна за рукав и потащил к машине.
Денисов оглянулся и пошел к подворотне.
Хрустов завел мотор.
Вася Денисов, бормоча ругательства, пристроился отлить возле мусорного бака.
Хрустов подъехал к нему почти бесшумно, не зажигая огней. Он остановился, потом посмотрел и подал чуть назад, чтобы Денисов оказался как раз напротив задней дверцы. Вышел, стараясь не шуметь. Подождал, пока Денисов закончит мочиться и начнет застегивать ширинку. Вася Денисов машину заметил.
— Сейчас, — сказал он, — чего в подворотню заперлись, выезжать полчаса будем.
— Не будем, — сказал Хрустов, ударил по затылку Васи небольшим гаечным ключом и быстро уложил тело в машину.
Он не стал выезжать из подворотни. Въехав в небольшой темный двор, подрулил к нескольким машинам у подъезда, выключил огни и свет в салоне Накрыл лежащего Денисова одеялом и вышел из машины. После чего спокойно пошел к подворотне, встретив по дороге двоих знакомых Денисова. Они кричали «Вася» и слегка дурели.
Отстрельщик подошел к киоску на освещенной улице, купил бутылку пива, не спеша открыл ее и побрел назад во двор.
Напарники Денисова веселость к этому времени утратили и стали проявлять явные признаки беспокойства. Они трусцой пробежались по подъездам, потом вдоль машин, спросили женщину с собакой, не видела ли та красивого и нервного мужчину.
Она сказала, что видела всех мужиков вообще в гробу.
Посовещавшись, ребята медленно вышли из двора. Отстрельщик сел в машину и выехал на освещенную улицу. Он насвистывал понравившуюся мелодию и очень старался не нарушать правила движения.
Далилу в это время рвало на оживленной магистрали. Ева терпеливо смотрела на пробегающие машины, открыв окно.
Когда они остановились в третий раз, Ева предложила залезть Далиле внутрь и прекратить это безобразие.
— Мне плохо, а ты еще ругаешься? Тебе меня не жалко? — возмущалась Далила, вытираясь.
— Мне вино жалко, отличное было вино.
— Замолчи! — закричала Далила, закрывая рот рукой.
— Подумай о чем-нибудь хорошем, — предложила Ева, — иначе ты будешь блевать всю оставшуюся жизнь. Я не психолог, но, по-моему, у тебя вполне понятная и здоровая реакция на самый гуманный суд в мире.
Далила собралась зареветь.
— Ладно, — сказала она, сглатывая слезы, — давай поговорим. Что ты такое сказала этим красивым мальчикам, что они подрались? Я как-то не уловила.
— Я сказала, что они жабы.
— Что, все наклюкались до такой степени? — удивилась Далила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46