Еще раз оглядев свою машину, подсел к Андрею. Мюллер явно волновался, вел себя нервно, то и дело беспокойно ерзал на месте, оглядывался.
— Успокойтесь, — сказал Андрей насмешливо. — И не дергайтесь. Чужих ушей у меня в машине нет. Делайте вид, что рады случайной встрече. Вас ведь мог подобрать кто-то другой. Это было бы хуже. А здесь свой человек. Мы знакомы. Чего волноваться? Ну?
— Я понял, сэр, — сказал Мюллер и поудобнее устроился на сиденье. — Вы во всем правы. Мне незачем волноваться. Вот если бы предложил подвезти кто-то чужой… Да, тут вы правы…
— Забито, — сказал Андрей и запустил двигатель. Мотор сразу заработал. Легкое подрагивание свидетельствовало о мощи, упрятанной под капот.
— Итак, — сказал Андрей, нажимая на акселератор. — У нас только полчаса. Начинайте.
— Прежде всего, — произнес Мюллер упрямо, — кэш. Лучше не чеком, а наличными.
Андрей достал из перчаточницы книгу карманного формата. Положил на сиденье между собой и Мюллером. «Смерть в двенадцать часов» вещали зловещие кроваво-красные буквы на глянцевой черной обложке.
— Здесь все.
— О' кей. — Мюллер взял книжку. Перелистал, отжимая страницы пальцем одну за другой. На него глянуло лицо почетного члена Петербургской академии наук Бенджамина Франклина, украшающее стодолларовые купюры Соединенных Штатов. Мюллер захлопнул книжку, сунул ее в карман вместе с деньгами. — О' кей!
— Образцы с собой?
— Да.
Мюллер вынул из кармана две изящные зажигалки марки «Ронсон». Одну с серебристым покрытием, другую — с золотистым. Протянул на ладони Андрею. Тот, не отрываясь глаз от дороги, взял их и положил в перчаточницу.
— В золотистой упаковке компонент А, — пояснил химик — Во второй — Б.
— Отлично. Теперь, пожалуйста, родословную. В наше время без родословной не покупают даже собак, разве не так, мистер Мюллер?
— Весьма справедливо, сэр, — с вдохновеньем отозвался тот. Наличные, опущенные в карман, придавали ему смелость и оживленность. — Очень справедливо с вашей стороны.
— Итак?
— Первым делом, сэр, замечу, приобретение вы сделали стоящее.
— Сколько мне оно стоило, мы знаем оба, — прервал Андрей. — Прошу ближе к делу.
— Новинка относится к бинарным химическим боеприпасам пятого поколения.
— Объясните, что нового сюда привнес Диллер?
— Кое-что есть, сэр. Кое-что есть…
Голос Мюллера был полон напыщенности и гордости.
«С таким типом, — подумал Андрей, — надо разговаривать только командами. Иной тон делает их наглыми».
— Конкретней, Мюллер.
— Сначала фирма разработала технологию синтеза амитона. Возник газ «Си Ди». На этой основе мной создана рецептура «Ди Экс». Замечу, вещество произведено мной, хотя помечено инициалом Диллера. Газ превосходит по токсичности и табун и зарин.
— Значит, честнее было бы назвать вещество не «Ди Экс», а, допустим, «Мюллерит»?
— О конечно! Весьма справедливо, мистер Стоун. Очень справедливо с вашей стороны. Хорошее название.
Мюллер отошел от первых переживаний и теперь блаженствовал. Наличные в кармане, сигарета в зубах… Что еще надобно для душевного равновесия?
— Вам знакомо имя Кризи?
— Кризи-поджигателя? Да, я его знаю.
— Чем он занят в «Диллер кэмикл»?
— Этот псих всегда имеет отношение к поджогам.
— Что он поджигает на этот раз?
— Сэр, — Мюллер сбил сигарету в угол рта. — Деньги вперед. Это платная информация.
Андрей резко притормозил машину. Запела на бетоне резина. Шоссе перед ними и позади было пустынным.
— Вылезайте, Мюллер! К чертовой матери! И бегом марш!
Андрей впервые за все время их знакомства произнес это на немецком с такой командной интонацией, что у химика отпала челюсть.
— Херр Стоун, — забыв свое мычащее э-э», — воскликнул Мюллер. — Разве я не прав в своем желании?
— Запомните, Мюллер, — снова по-немецки сказал Андрей. — Информацию я намерен проверять тщательным образом. И не надейтесь всучить мне гнилой товар. Именно в случае с Кризи мне нужна не информация, а совпадение фактов, которые мне известны, с теми, которые изложите вы. Следующие монеты без строгого экзамена вы не получите.
Мюллер деланно засмеялся. Смешок получился нервный, испуганный.
— Скажу вам, сэр, у вас хватка! И ваш немецкий. Теперь, по крайней мере, я знаю, что мои сведения идут в надежные руки… Да, сэр, такой немецкий… Вы из Мюнхена, я прав?
Не отвечая, Андрей тронул машину. Мюллер снова принял удобную позу.
— Я слушаю, — напомнил Андрей. — Выкладывайте.
— Кризи выносил забавную идею. И разработал ее. Теперь идет совершенствование. Это боеприпасы объемного взрыва.
Сказал и посмотрел на Андрея. Тот молчал.
— Раскрывать суть?
Голос Андрея прозвучал насмешливо.
— Валяйте, если сумеете.
Это задело Мюллера,
— Считаете меня трепачом? Хорошо. Проверяйте.
— Я слушаю.
Мюллер замолк, вглядываясь в даль. Должно быть, его, боевого коня войны, давно не пришпоривали так резко, внезапно и болезненно.
— Да, сэр, — сказал он и тряхнул головой, будто отгоняя наваждение. — Бьюсь об заклад, вы в свое время покомандовали! Стиль у вас отменный!
Андрей промолчал. Мюллер посмотрел на него и заговорил деловито, быстро:
— Надеюсь, вам известно действие газа, который скапливается в большом объеме в замкнутом пространстве.
— Да, конечно.
— Так вот, боеприпасы объемного взрыва основаны именно на этом эффекте. Сперва срабатывает устройство, разрушающее специальный контейнер. В нем под большим давлением содержатся компоненты газообразной взрывчатки. Она распространяется, занимая огромный объем пространства, затем подрывается взрывателем. Последствия, сэр, весьма устрашающие…
— Что же нового внес в конструкцию Кризи?
— Бинарный эффект. В зоне взрыва объемного боеприпаса под воздействием температуры образуется газовое облако с высокими отравляющими свойствами. Такое оружие не подпадает под определение химического, поскольку приобретает ядовитые свойства из нейтральных наполнителей взрывной начинки…
— Очень умно…
— Еще бы, мистер Стоун. Простите, мне так и хочется называть вас херр Штайнер…
— Не надо, — голос Андрея прозвучал загадочно. — Это повредит делу.
Он высадил Мюллера на окраине города неподалеку от кемпинга и бара «Следопыт». Андрей, отъехав, задержался и проследил, как химик направился к телефону-автомату вызывать машину техпомощи. Мюллер стоял под прозрачным колпаком, прикрывавшим аппарат, широко расставив ноги. Телефон аварийки, должно быть, оказался занятым, и он несколько раз заново набирал номер. Вернувшись в поток машин, Андрей медленно двигался в сторону центра. На перекрестке за первым светофором остановился у журнального киоска. Вышел из машины, купил вечернюю газету. Ему хотелось дождаться момента, когда по шоссе за город пройдет машина техпомощи. В Мюллере он не сомневался, но убедиться в том, насколько точно он выполняет условия, все же стоило.
Андрей стоял, прислонившись спиной к кузову своей машины. Левая рука, опущенная в карман, ощущала тяжесть «зажигалок» с компонентами бинарной начинки снарядов. Мысль о том, что день, бесконечно долгий и непомерно напряженный, никогда не кончится, вдруг отошла сама по себе. Только теперь он понял, что все время беседы с Мюллером переживал жестокую, изматывающую напряженность. Она утомляла сильнее, чем самая трудная физическая работа на жаре или холоде.
Мысль о том, что главное позади, что вечером приедет Джен, и они будут вдвоем, окончательно успокоила. Андрей, держа газету в руке, с интересом наблюдал, как течет толпа по Мейн-стрит. Никто на него не обращал внимания. Опекуны, которые когда-то были приставлены Мейхью, теперь отрабатывали жалованье, таскаясь за другими подопечными.
Десять минут спустя, сверкая синей мигалкой, перекресток миновал оранжевый грузовичок с небольшим подъемником в кузове. Андрей с удовлетворением свернул газету, сунул ее под мышку.
Проверяя себя, он поднял руку, словно хотел разглядеть свои ногти — движение человека, ревниво следящего за наружностью. Пальцы не подрагивали. Он улыбнулся и еще раз взглянул на витрину журнального киоска. Встретился взглядом с наглыми глазами порнокрасавицы, во весь рост изображенной на обложке. Она стояла, свободная от одежд и морали, положив руку с тонкими удлиненными пальцами на живот ниже пупка. Три карты — тройка, семерка и туз прикрывали место, которое классики драпировали фиговыми листками. Красными буквами с тенями черной растушевки обложка рекламировала какую-то новую премудрость косметики, называемую «Пиковой дамой».
Андрей сел за руль, освобожденный от всякой напряженности. Глухо стукнула хорошо отрегулированная дверца. Он запустил двигатель, осторожно прибавил газу, и машина легко тронулась, вписываясь в длинный ряд других, тянувшихся по улице.
В городе темнело. Вспыхнули витрины, зажглись рекламные вывески. На дороге россыпью рубинов засветились зрачки подфарников. Разноцветные блики играли, двигались по лобовому стеклу.
У перекрестка разом вспыхивало множество стоп-сигналов, и все вокруг утопало в зыбком мареве пожара. Когда гасли фонарики, сразу становилось темнее.
Вернувшись домой на Оушн-роуд, Андрей принял ванну, надел халат и расположился в кресле в гостиной. Включил музыкальный центр. Автомат по его команде, выбрал и поставил на проигрыватель диск. Динамики негромко щелкнули, и вдруг издалека, словно из-за горизонта, в комнату вошло дробное постукивание маленьких барабанчиков. Болеро Равеля.
Он купил этот диск на другой день после памятного для него вечера, проведенного в обществе Джен.
Закрапал дождь. Забарабанили капли по железному листу на подоконнике. Мелкие брызги бисером запорошили широкие стекла окон. Андрей включил торшер, стоявший неподалеку от молберта. Мягкий свет вырвал из мрака полотно недавно оконченной картины «Скалы Побережья при урагане». Более коротко назвать работу он не сумев. Главными на ней были скалы, море и ураган. Огромные волны, полные свирепой неукротимой силы, бились о грудь утесов, камни блестели от брызг…
А музыка все настойчивее, все решительнее вливалась в комнату.
«Мы идем, мы идем, мы уже здесь!» — пели флейты.
«Тут, мы тут», — подтверждали задорные, полные неукротимой энергии барабаны.
Расшвыривая пену, бились волны на новой картине. А написавший ее мастер даже не думал, что так же безжалостно, неукротимо врываются стихии в жизнь людей, сминают ее и влекут в неведомое свирепо и неукротимо…
29
На следующий вечер Джен улетела в Канаду. Андрей ее провожал.
Они сидели за своим столиком в «Приюте».
Оконные стекла запотели, и оттого в ресторанчике казалось необычайно уютно и сумрачно. Блестела медь и светился хрусталь на полках за стойкой бара. Пахло молотым кофе и апельсинами. Смешиваясь, запахи будили желания, тревожили память. Андрею вспомнилось, как вместе с Джен они побывали здесь в первый раз после концерта. Тогда он был насторожен и старался свое смятение скрыть подчеркнутой сдержанностью. Умным и холодным проще выглядеть, пока молчишь. Джен, наоборот, была возбужденной, то и дело задавала ему каверзные вопросы, старалась вызвать его на откровенность. Потом смеялась и заглядывала ему в глаза.
Сейчас они сидели рядом, близкие и далекие одновременно.
— Что ты так грустен, мой Художник? — спросила Джен тихо.
— Грустный? Боюсь, что нет. Просто озабоченный.
— Ты много работаешь, Чарли?
— Не знаю, наверное, нет. Просто мне не хочется тебя отпускать.
— Ты ревнуешь?
— Нет. Боюсь за тебя.
— Боишься? Чего именно?
— Не знаю.
— Раньше мне казалось, что ты не ведаешь страха. — Джен погрустнела еще заметней. — Может, я ошибалась?
— Безусловно, — ответил он. — Никто из нас хорошо не знает даже себя.
— Только не пытайся выглядеть слабее, чем ты есть.
Она положила ладонь на его руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Успокойтесь, — сказал Андрей насмешливо. — И не дергайтесь. Чужих ушей у меня в машине нет. Делайте вид, что рады случайной встрече. Вас ведь мог подобрать кто-то другой. Это было бы хуже. А здесь свой человек. Мы знакомы. Чего волноваться? Ну?
— Я понял, сэр, — сказал Мюллер и поудобнее устроился на сиденье. — Вы во всем правы. Мне незачем волноваться. Вот если бы предложил подвезти кто-то чужой… Да, тут вы правы…
— Забито, — сказал Андрей и запустил двигатель. Мотор сразу заработал. Легкое подрагивание свидетельствовало о мощи, упрятанной под капот.
— Итак, — сказал Андрей, нажимая на акселератор. — У нас только полчаса. Начинайте.
— Прежде всего, — произнес Мюллер упрямо, — кэш. Лучше не чеком, а наличными.
Андрей достал из перчаточницы книгу карманного формата. Положил на сиденье между собой и Мюллером. «Смерть в двенадцать часов» вещали зловещие кроваво-красные буквы на глянцевой черной обложке.
— Здесь все.
— О' кей. — Мюллер взял книжку. Перелистал, отжимая страницы пальцем одну за другой. На него глянуло лицо почетного члена Петербургской академии наук Бенджамина Франклина, украшающее стодолларовые купюры Соединенных Штатов. Мюллер захлопнул книжку, сунул ее в карман вместе с деньгами. — О' кей!
— Образцы с собой?
— Да.
Мюллер вынул из кармана две изящные зажигалки марки «Ронсон». Одну с серебристым покрытием, другую — с золотистым. Протянул на ладони Андрею. Тот, не отрываясь глаз от дороги, взял их и положил в перчаточницу.
— В золотистой упаковке компонент А, — пояснил химик — Во второй — Б.
— Отлично. Теперь, пожалуйста, родословную. В наше время без родословной не покупают даже собак, разве не так, мистер Мюллер?
— Весьма справедливо, сэр, — с вдохновеньем отозвался тот. Наличные, опущенные в карман, придавали ему смелость и оживленность. — Очень справедливо с вашей стороны.
— Итак?
— Первым делом, сэр, замечу, приобретение вы сделали стоящее.
— Сколько мне оно стоило, мы знаем оба, — прервал Андрей. — Прошу ближе к делу.
— Новинка относится к бинарным химическим боеприпасам пятого поколения.
— Объясните, что нового сюда привнес Диллер?
— Кое-что есть, сэр. Кое-что есть…
Голос Мюллера был полон напыщенности и гордости.
«С таким типом, — подумал Андрей, — надо разговаривать только командами. Иной тон делает их наглыми».
— Конкретней, Мюллер.
— Сначала фирма разработала технологию синтеза амитона. Возник газ «Си Ди». На этой основе мной создана рецептура «Ди Экс». Замечу, вещество произведено мной, хотя помечено инициалом Диллера. Газ превосходит по токсичности и табун и зарин.
— Значит, честнее было бы назвать вещество не «Ди Экс», а, допустим, «Мюллерит»?
— О конечно! Весьма справедливо, мистер Стоун. Очень справедливо с вашей стороны. Хорошее название.
Мюллер отошел от первых переживаний и теперь блаженствовал. Наличные в кармане, сигарета в зубах… Что еще надобно для душевного равновесия?
— Вам знакомо имя Кризи?
— Кризи-поджигателя? Да, я его знаю.
— Чем он занят в «Диллер кэмикл»?
— Этот псих всегда имеет отношение к поджогам.
— Что он поджигает на этот раз?
— Сэр, — Мюллер сбил сигарету в угол рта. — Деньги вперед. Это платная информация.
Андрей резко притормозил машину. Запела на бетоне резина. Шоссе перед ними и позади было пустынным.
— Вылезайте, Мюллер! К чертовой матери! И бегом марш!
Андрей впервые за все время их знакомства произнес это на немецком с такой командной интонацией, что у химика отпала челюсть.
— Херр Стоун, — забыв свое мычащее э-э», — воскликнул Мюллер. — Разве я не прав в своем желании?
— Запомните, Мюллер, — снова по-немецки сказал Андрей. — Информацию я намерен проверять тщательным образом. И не надейтесь всучить мне гнилой товар. Именно в случае с Кризи мне нужна не информация, а совпадение фактов, которые мне известны, с теми, которые изложите вы. Следующие монеты без строгого экзамена вы не получите.
Мюллер деланно засмеялся. Смешок получился нервный, испуганный.
— Скажу вам, сэр, у вас хватка! И ваш немецкий. Теперь, по крайней мере, я знаю, что мои сведения идут в надежные руки… Да, сэр, такой немецкий… Вы из Мюнхена, я прав?
Не отвечая, Андрей тронул машину. Мюллер снова принял удобную позу.
— Я слушаю, — напомнил Андрей. — Выкладывайте.
— Кризи выносил забавную идею. И разработал ее. Теперь идет совершенствование. Это боеприпасы объемного взрыва.
Сказал и посмотрел на Андрея. Тот молчал.
— Раскрывать суть?
Голос Андрея прозвучал насмешливо.
— Валяйте, если сумеете.
Это задело Мюллера,
— Считаете меня трепачом? Хорошо. Проверяйте.
— Я слушаю.
Мюллер замолк, вглядываясь в даль. Должно быть, его, боевого коня войны, давно не пришпоривали так резко, внезапно и болезненно.
— Да, сэр, — сказал он и тряхнул головой, будто отгоняя наваждение. — Бьюсь об заклад, вы в свое время покомандовали! Стиль у вас отменный!
Андрей промолчал. Мюллер посмотрел на него и заговорил деловито, быстро:
— Надеюсь, вам известно действие газа, который скапливается в большом объеме в замкнутом пространстве.
— Да, конечно.
— Так вот, боеприпасы объемного взрыва основаны именно на этом эффекте. Сперва срабатывает устройство, разрушающее специальный контейнер. В нем под большим давлением содержатся компоненты газообразной взрывчатки. Она распространяется, занимая огромный объем пространства, затем подрывается взрывателем. Последствия, сэр, весьма устрашающие…
— Что же нового внес в конструкцию Кризи?
— Бинарный эффект. В зоне взрыва объемного боеприпаса под воздействием температуры образуется газовое облако с высокими отравляющими свойствами. Такое оружие не подпадает под определение химического, поскольку приобретает ядовитые свойства из нейтральных наполнителей взрывной начинки…
— Очень умно…
— Еще бы, мистер Стоун. Простите, мне так и хочется называть вас херр Штайнер…
— Не надо, — голос Андрея прозвучал загадочно. — Это повредит делу.
Он высадил Мюллера на окраине города неподалеку от кемпинга и бара «Следопыт». Андрей, отъехав, задержался и проследил, как химик направился к телефону-автомату вызывать машину техпомощи. Мюллер стоял под прозрачным колпаком, прикрывавшим аппарат, широко расставив ноги. Телефон аварийки, должно быть, оказался занятым, и он несколько раз заново набирал номер. Вернувшись в поток машин, Андрей медленно двигался в сторону центра. На перекрестке за первым светофором остановился у журнального киоска. Вышел из машины, купил вечернюю газету. Ему хотелось дождаться момента, когда по шоссе за город пройдет машина техпомощи. В Мюллере он не сомневался, но убедиться в том, насколько точно он выполняет условия, все же стоило.
Андрей стоял, прислонившись спиной к кузову своей машины. Левая рука, опущенная в карман, ощущала тяжесть «зажигалок» с компонентами бинарной начинки снарядов. Мысль о том, что день, бесконечно долгий и непомерно напряженный, никогда не кончится, вдруг отошла сама по себе. Только теперь он понял, что все время беседы с Мюллером переживал жестокую, изматывающую напряженность. Она утомляла сильнее, чем самая трудная физическая работа на жаре или холоде.
Мысль о том, что главное позади, что вечером приедет Джен, и они будут вдвоем, окончательно успокоила. Андрей, держа газету в руке, с интересом наблюдал, как течет толпа по Мейн-стрит. Никто на него не обращал внимания. Опекуны, которые когда-то были приставлены Мейхью, теперь отрабатывали жалованье, таскаясь за другими подопечными.
Десять минут спустя, сверкая синей мигалкой, перекресток миновал оранжевый грузовичок с небольшим подъемником в кузове. Андрей с удовлетворением свернул газету, сунул ее под мышку.
Проверяя себя, он поднял руку, словно хотел разглядеть свои ногти — движение человека, ревниво следящего за наружностью. Пальцы не подрагивали. Он улыбнулся и еще раз взглянул на витрину журнального киоска. Встретился взглядом с наглыми глазами порнокрасавицы, во весь рост изображенной на обложке. Она стояла, свободная от одежд и морали, положив руку с тонкими удлиненными пальцами на живот ниже пупка. Три карты — тройка, семерка и туз прикрывали место, которое классики драпировали фиговыми листками. Красными буквами с тенями черной растушевки обложка рекламировала какую-то новую премудрость косметики, называемую «Пиковой дамой».
Андрей сел за руль, освобожденный от всякой напряженности. Глухо стукнула хорошо отрегулированная дверца. Он запустил двигатель, осторожно прибавил газу, и машина легко тронулась, вписываясь в длинный ряд других, тянувшихся по улице.
В городе темнело. Вспыхнули витрины, зажглись рекламные вывески. На дороге россыпью рубинов засветились зрачки подфарников. Разноцветные блики играли, двигались по лобовому стеклу.
У перекрестка разом вспыхивало множество стоп-сигналов, и все вокруг утопало в зыбком мареве пожара. Когда гасли фонарики, сразу становилось темнее.
Вернувшись домой на Оушн-роуд, Андрей принял ванну, надел халат и расположился в кресле в гостиной. Включил музыкальный центр. Автомат по его команде, выбрал и поставил на проигрыватель диск. Динамики негромко щелкнули, и вдруг издалека, словно из-за горизонта, в комнату вошло дробное постукивание маленьких барабанчиков. Болеро Равеля.
Он купил этот диск на другой день после памятного для него вечера, проведенного в обществе Джен.
Закрапал дождь. Забарабанили капли по железному листу на подоконнике. Мелкие брызги бисером запорошили широкие стекла окон. Андрей включил торшер, стоявший неподалеку от молберта. Мягкий свет вырвал из мрака полотно недавно оконченной картины «Скалы Побережья при урагане». Более коротко назвать работу он не сумев. Главными на ней были скалы, море и ураган. Огромные волны, полные свирепой неукротимой силы, бились о грудь утесов, камни блестели от брызг…
А музыка все настойчивее, все решительнее вливалась в комнату.
«Мы идем, мы идем, мы уже здесь!» — пели флейты.
«Тут, мы тут», — подтверждали задорные, полные неукротимой энергии барабаны.
Расшвыривая пену, бились волны на новой картине. А написавший ее мастер даже не думал, что так же безжалостно, неукротимо врываются стихии в жизнь людей, сминают ее и влекут в неведомое свирепо и неукротимо…
29
На следующий вечер Джен улетела в Канаду. Андрей ее провожал.
Они сидели за своим столиком в «Приюте».
Оконные стекла запотели, и оттого в ресторанчике казалось необычайно уютно и сумрачно. Блестела медь и светился хрусталь на полках за стойкой бара. Пахло молотым кофе и апельсинами. Смешиваясь, запахи будили желания, тревожили память. Андрею вспомнилось, как вместе с Джен они побывали здесь в первый раз после концерта. Тогда он был насторожен и старался свое смятение скрыть подчеркнутой сдержанностью. Умным и холодным проще выглядеть, пока молчишь. Джен, наоборот, была возбужденной, то и дело задавала ему каверзные вопросы, старалась вызвать его на откровенность. Потом смеялась и заглядывала ему в глаза.
Сейчас они сидели рядом, близкие и далекие одновременно.
— Что ты так грустен, мой Художник? — спросила Джен тихо.
— Грустный? Боюсь, что нет. Просто озабоченный.
— Ты много работаешь, Чарли?
— Не знаю, наверное, нет. Просто мне не хочется тебя отпускать.
— Ты ревнуешь?
— Нет. Боюсь за тебя.
— Боишься? Чего именно?
— Не знаю.
— Раньше мне казалось, что ты не ведаешь страха. — Джен погрустнела еще заметней. — Может, я ошибалась?
— Безусловно, — ответил он. — Никто из нас хорошо не знает даже себя.
— Только не пытайся выглядеть слабее, чем ты есть.
Она положила ладонь на его руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36