— Тогда берись за дело. Паханов надо вычищать из дела. Они мне уже надоели.
— О ком говорил Богданов?
— Обо всех, кроме на с тобой.
— Ну, нет. — Жетвин упрямо набычился. — Чепурного я ему не отдам. Есть понятие — боевое товарищество. Офицерская честь наконец…
— Не воюй, — успокаивающе сказал Грибов. — Я сразу ему сказал: Марусича не отдам. Мы старые кореша и давно в одном деле. Кажется, полковник понял — есть отношения, которые его не касаются.
— Если понял — хорошо. С кого начнем?
— Попробуй с Лобана. Он у меня давно сидит в печенках. Оглоед, хренов…
— Как скажешь.
— Только, Жек, аккуратно. Чтобы комар носу не подточил.
Жетвин встал. Поправил галстук.
— Сделаем, можешь не сомневаться.
* * *
Майор Турчак не злился, когда его останавливали на дороге старательные инспектора ГАИ. Более того, он подобные инциденты рассматривал как забавное приключение.
Турчак хорошо знал психологию большинства ретивых гаишников. Поднимая жезл, чтобы остановить нарушителя подлинного или мнимого, каждый инспектор испытывает сложную гамму чувств. В собственных глазах его в такие мгновения возвышало понимание своего права жестом прервать кому-то удовольствие быстрой езды, затем потребовать документы и, наконец, особенно если задержанный выдает свою боязнь куда-то опоздать, помурыжить его, потянуть время. Высшей степенью наслаждения властью доставляет многим право казнить и миловать. И то и другое можно делать по-разному, превращая административный акт в красивое театральное действо.
Турчак не раз встречал инспекторов, которые, помотав нарушителю нервы, наконец, согнув его в бараний рог, вдруг милостиво изрекали:
— Хорошо, можете ехать. Сегодня для сотого нарушителя я предусмотрел амнистию. Но учтите — в другой раз…
Когда его останавливали, Турчак все внимание сосредоточивал на том, чтобы заметить, как меняется поведение строгого блюстителя порядка.
Вот он подходит к машине вразвалочку, небрежно тычет рукой под козырек, невнятно бубнит должность, звание и фамилию:
— Инспектркапитаниколаевпрошудкументы.
И сверлит водителя небрежным взглядом.
Тогда Турчак небрежным жестом (он давно отработан и тоже является частью ритуала самоутверждения, хотя даже себе майор в том не признается) извлекает из кармана закатанную в пластик карточку — спецталон «Без права проверки» № 000055.
Этот документ, оберегающий священных коров власти от придирок рядовых стражей закона, многие инспектора в жизни вообще не видели, хотя все они знают о существовании документов, которые делают даже самых злостных нарушителей неприкосновенными для ГАИ.
Еще на подъезде к месту, где стоял офицер с жезлом, Турчак разглядел номерной знак его машины. Сразу обратил внимание на код Москвы — две семерки над аббревиатурой «rus», на две буквы «мм» после трех цифр номера, которые зарезервировала для себя московская милиция.
Все как положено, за исключением одного — пескари щук не ловят. Но об этом бравый капитан пока не догадывался. Хорошо, скоро и он обо всем узнает.
Предвкушая сладостный миг торжества собственной власти, Турчак снял ногу с педали подачи топлива и передвинул её на тормозную.
Капитан милиции с пузом, выпиравшим из под куртки, подошел к остановившейся машине. Лениво шевельнул рукой, изобразив что отдает честь. На самом деле он скорее всего только почесал себе щеку.
— Попрошу документы.
— Ага, — Турчак стал наматывать на ус промахи, которые допускал инспектор, чтобы взыскать с него сразу за все прегрешения: подошел не представился — не назвал ни фамилии, ни должности. На куртке нет бляхи ГАИ с личным номером…
Ладно, подождем на чем этот служака лажанется еще. Завтра можно будет позвонить шефу дорожно-патрульной службы и съязвить по поводу лаптей, которые у него пасутся на магистралях.
Отработанным движением Турчак вынул из нагрудного кармана спецталон-вездеход, закатанный в прозрачный пластик или, как теперь говорят — ламинированный. Протянул капитану. Тот взял твердую карточку без особого интереса. Щелкнул по пластику ногтем.
— Я у вас просил документы.
Злость стала медленно закипать, но Турчак все ещё сдерживался. Однако и на этот раз вместо удостоверения на право вождения достал служебную книжечку с золотым двуглавым орлом-табака на корочке и большой фотографией внутри.
— Турчак Сергей Назарович? Все ясно, товарищ майор…
Капитан спокойно протянул удостоверение и спецталон владельцу.
Наступил момент, когда по сценарию подобных случаев, надо было высказать ретивому гаишнику все, что ему полагалось. Турчак даже приоткрыл рот, но сказать ничего не успел.
Что произошло дальше, он не понял. В лицо ему ударила остро пахшая незнакомой химией капельно-воздушная пыль. Дыхание перехватило. Глаза выкатились, словно старались вырваться из орбит. Левая рука инстинктивно дернулась к горлу…
В себя Турчак приходил медленно и мучительно. В голове шумело. Руки тряслись. Он открыл глаза, огляделся. Ничего не понял.
Он лежал на заднем сидении своей машины. Склонившись над ним, некто охлопывал его ладонями по щекам.
Что произошло?
Турчак дернулся, хотел встать, но сильные руки удержали его.
— Погоди, майор, ещё рано. Приди в себя до конца. Иначе снова завалишься.
— Где я? Что случилось?
— Ты что, в самом деле не помнишь? — Чужое лицо улыбалось, открыв два ряда ровных фарфорово-белых зубов. — Ну, ладно, напомню. Ты приехал на толковище…
Сознание быстро просветлялось. Турчак уже вспомнил лицо пузатого майора, который остановил его на шоссе. Теперь этот человек, но уже без формы сидел рядом с ним. Он успел переодеться в синюю спортивную куртку со значком фирмы «Найк».
Делая вид, будто все ещё находится в состоянии опупения, Турчак огляделся.
Машина стояла на грунтовой дороге, зажатой с двух сторон между двух полей кукурузы. Здесь она вымахала выше человеческого роста. Ожидать, что здесь появится кто-то ещё не приходилось.
— Что вам надо?
— Хороший вопрос… Михаил Михайлович. У моего босса есть желание поговорить с тобой.
— Ребята, — Турчак попытался бодриться, — вам не кажется, что это может плохо кончится?
— Для тебя, да, — спокойно парировал лжемайор. — Тебе знаком Кладовщик?
Под этим псевдонимом в общении с Турчаком выступал Жетвин. Но признаваться в этом незнакомому человеку он не собирался.
— За свою жизнь я этих кладовщиков знал — раком до Камчатки не переставишь…
— Отлично. Этого ты узнаешь по голосу. Чтоб ты знал — его зовут Иваном Ивановичем.
Лжемайор взял с переднего сидения телефонную трубку. Нащелкал номер.
— Пятая база? У меня поставщик. Даю ему трубку.
Турчак услыхал раздраженный голос и сразу узнал Кладовщика — Жетвина.
— Слушай, Турчак, я плачу санинспекции за то, чтобы продукты на моем складе не портились. Плачу хорошо, но толку мало: деньги брошены псу под хвост.
— Что случилось? — Турчак спросил и почувствовал, как дурнота подкатывает к самому горлу. Он понимал — вопрос можно было и не задавать. Раз речь зашла о порченном товаре, то где-то накрылся ковбойской широкополой шляпой груз, принадлежавший Системе.
— На складе овощей в Дегунино завелся жучок. Налетела санинспекция из мэрии. Товар конфисковали. Убыток — зеленый лимон.
У Турчака и без того пересохший язык перестал шевелиться вообще. Он прохрипел в трубку:
— Кладовщики проверяли документы? Не похоже, чтобы это были мои люди…
— Твои, твои, доктор. Присутствовал сам главврач. Без халата, но его узнали…
— Пить, — прохрипел Турчак, обращаясь к типу в спортивной куртке. И, боясь что тот его не поймет, рукой сделал красноречивый жест, показывая что просит воды.
Его поняли и с переднего сидения кто-то протянул двухлитровую бутылку «пепси», из которой уже изрядно отпили. Вода была теплой, приторно-сладкой, газ бурлил, и Турчак, пока напился, несколько раз громко икнул.
Напившись, заговорил снова.
— Иван Иванович, можно меня резать на части, но о комиссии я не знал.
На том конце линии засмеялись.
— Резать тебя не будем, Турчак. Живи, ещё пригодишься. Но зеленый лимон на тебе. Придется отрабатывать.
В трубке запикали сигналы отбоя.
Турчак сидел, откинувшись на спинку сидения и тупо смотрел на телефон, который держал в руке. Теперь его беспокоили две вещи. Если верить тому, что он узнал, в операции по захвату наркосклада принимал участие Богданов. Почему же тогда он не счел необходимым поставить об этом в известность своего зама? Или шеф по какой-то причине перестал ему доверять?
Второе — не лучше. По договору, который всегда строго соблюдался, своего нанимателя Турчак называл Иваном Ивановичем, а тот Турчака — Михаилом Михайловичем. И вдруг в разговоре по открытой линии дважды прозвучала фамилия Турчак. Что это? Оплошность или злая намеренность?
Так или иначе оба симптома свидетельствовали о каком-то неблагополучии. А о каком именно — ещё предстояло выяснить.
— Поговорил? — Тип в синей куртке забрал у Турчака телефон. — Теперь шуруй прямо через кукурузу. У шоссейки твоя машина. Можешь ехать.
По дороге домой Турчак заехал в универсам и взял пару бутылок финской водки «Клюковка». Это заняло у него не более двадцати минут. На дачу в поселок Солнечный Бор он приехал позже обычного. Подъехав к коттеджу, обнесенному новым штакетником, который ещё предстояло покрасить, Турчак притормозил и пошел открывать ворота.
Въехав во двор, он загнал машину в железный гараж, включил охранную сигнализацию и запер дверь на висячий замок.
Подхватив большую черную сумку, в которой лежали спортивный костюм и кроссовки, приготовленные к дням отдыха, Турчак прошел к дому.
Коттедж у него получился славный — удобный и красивый. Был, правда, один недостаток — дороговизна строительства, но Турчак сумел решить проблему финансирования довольно просто. Ему предложили хорошие деньги, он их взял, поскольку знал — клиент солидный, работает крупно и на пустяке своего союзника не подставит. Тем более требовалось совсем немногое — сообщать не заинтересовалась ли служба полковника Богданова делами уважаемого юриста Грибова. И больше никаких интересов — ни, ни…
По дорожке, выложенной торцами желтого кирпича, между куртин, пламеневших флоксами, Турчак прошел к остекленной веранде. Дверь была распахнута настежь, и он решил не обходить здание, а войти в него через веранду.
У двери поставил на плетеное кресло сумку, взял со стола свежее румяное яблоко. С хрустом надкусил и двинулся в сторону кухни. Пройдя её, можно было попасть в гостиную и на лестницу, которая вела на второй жилой этаж.
Турчак вошел в кухню и остановился, ещё не понимая что заставило его насторожиться. Он замер на месте, анализируя неприятное предчувствие, пытаясь понять, чем оно вызвано. И вдруг понял — в доме пахнет сигаретным дымом. Ни он сам, ни жена не курили. С соседями Турчак отношений не заводил. Он лишь знал, что в доме справа живет банковский деятель Дубовик, а усадьбу слева отстраивает президент некого акционерного общества «Аэротрип» Сокольский. Ожидать что соседи могли нанести визит не приходилось. Значит, в доме было что-то не так.
Случайная настороженность превратилась в острое подозрение: обычно присутствие жены можно было услышать издалека. Сейчас в помещениях царила тишина.
Рука автоматически скользнула под пиджак — туда, где в подмышечной кобуре он носил табельный «Макаров». Однако Турчак задержал руку, вспомнив, что именно сегодня отдал пистолет в ремонт. У зацепа выбрасывателя отломилась часть зуба, и в тире оружие дважды «закусывало» патроны.
Тем не менее в собственном доме хозяйское чувство уверенности довлеет над осторожностью.
Толкнув дверь ногой, Турчак вошел в гостиную. И сразу увидел ноги жены, высовывавшиеся из-за серванта с посудой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48