Мне было интересно узнать, успели ли вечерние газеты написать об убийстве на «Багратионовской» или труп Тихона до сих пор не обнаружен.
Я отобрал пять газет, где есть колонки происшествий, и подал продавцу сто долларов. Он посмотрел на меня как на сумасшедшего.
— С вас сорок рублей.
— Рублей? Боюсь, что я вас не понял.
— Тогда перейдите на другую сторону и зайдите в обменник. Взамен долларов вам дадут рубли. Тогда и поймете, что это такое. В России наличные взаиморасчеты ведутся в рублях. Судя по одежде, вы иностранец, вот я вам и объясняю наши порядки.
— Спасибо. Очень толково и понятно.
Я вернулся в машину и подал сотню Эрику.
— Газеты мне не продали. Требуют более крепкую валюту. Но я в этом ничего не смыслю. Продавец послал меня в обменник через дорогу. Сходи сам, мне надоело выглядеть идиотом.
Шофер взял деньги и усмехнулся.
— Рубли интересуют только нищих на паперти.
Он вышел, а я наблюдал за ним. Когда он скрылся за дверью магазина, я пересел на его место, включил двигатель и уехал.
В одном из переулков я остановился. У меня немного кружилась голова от напряжения. Переведя дух, я обследовал ящик для перчаток. Там лежали фонарик и атласы Москвы и области. Я внимательно изучил карты и нашел то самое Старопромысловское шоссе и место, где, по моим расчетам, находился котлован и где произошла та самая злополучная авария — конец или начало всех моих мытарств, так до сих пор, и не понятно. Дорога предстояла неблизкая, но, если поторопиться, в два-три часа можно уложиться.
Стрелки часов на приборном щитке подбирались к половине четвертого.
Времени вагон, и, возможно, мне удастся вернуться до темноты. Начну развлекаться, как и обещал Антону. Начинать надо с начала, а не с середины, выстроить всю цепочку целиком. Только так, а не из скудных подачек адвоката, ситуация прояснится.
Когда я выехал из Москвы, то почувствовал себя спокойнее. Шоссе не было перегружено транспортом, и я позволил себе немного расслабиться. Сидеть за рулем, как выяснилось, тоже работа. Скорости я не ощущал, стрелка на спидометре гуляла в районе ста пятидесяти километров, но машина шла легко. После указателя на Немчиновку, я снизил скорость. Еще две развилки, потом бензоколонка и через километра четыре поворот на котлован. Там висел щит «Проезд закрыт».
Шоссе отремонтировали, и опасный объезд уже стал никому не нужным. Но именно он меня интересовал, поэтому мне пришлось игнорировать предостережение и я свернул к котловану. Узкая дорога петляла, с левой стороны просмотру дороги мешали отвесные высоченные скалы из известняка, а справа раскинулся гигантский котлован, дна которого из машины увидеть невозможно. Никаких ограждений, кроме белых столбиков.
И вот я добрался до места, где эти столбики были выбиты из своих гнезд, от них остались только неглубокие ямки. Это место находилось прямо за крутым поворотом, за которым метрах в тридцати шел следующий поворот. Опасный промежуток, ничего не скажешь. Я остановился и вышел из машины. Скала слева была покрыта гарью. У подножья осыпавшийся известняк раздавили колесами машин.
Значит, после аварии дорогой еще пользовались. Я подошел к обочине и глянул вниз. Под откосом метрах в пяти находилась площадка — полукруглая поляна, заросшая травой, диаметром метров десять, а на краю перед обрывом рос низкий кустарник и сорняки. Но как такое препятствие могло задержать тяжелую машину, понять трудно. Выжженная трава, образовавшая черный круглый островок, находилась прямо у самого края, метрах в двух.
Я спустился по откосу на полянку. Беглый осмотр мне ничего не дал, но меня так и тянуло подойти к краю и заглянуть вниз, будто магнит какой-то притягивал.
Я поддался искушению.
Приблизившись к обрыву, я посмотрел в пропасть. Глубину котлована определить мне не удалось, но высота, с которой я глядел на грязные мутные воды озера, казалась неимоверной. Через несколько секунд у меня закружилась голова, опора исчезла и ноги подкосились. Проклятие! Меня опять сковал страх, как во времена моего кошмарного небытия. У меня не хватало сил отступить назад. В глазах поплыли красные круги, я качнулся и поскользил вниз. Инстинкт самосохранения успел сработать, и я ухватился за кустарник, в то время как ноги и тело повисли над бездной. Слабые ветки кустарника захрустели, предупреждая об опасности, но я ничего не мог сделать. Руки слабели, и я чувствовал липкую влагу под перчатками и нестерпимую боль. Я держался непонятно как и кричал.
Скорее ревел, как бык на бойне. Неужели смерть неизбежна? Ей уже надоело за мной гоняться, и она наконец улучила момент свести со мной счеты. Сквозь красную пелену я увидел сбегавшего по откосу человека. Но туман сгустился, и все исчезло.
Когда я пришел в себя, то увидел серое небо. Где-то в вышине кружили черные птицы, паря над пропастью, словно летающие кладбищенские кресты. По коже пробежали мурашки. Я повернул голову влево и увидел человека в милицейской форме, сидевшего возле меня на корточках. Его лицо покрывали капельки пота.
— Вам что, жить надоело?
— Не успело надоесть, — прохрипел я.
Голова сильно болела в том месте, где находился шрам.
— Может, вызвать врача? У вас лицо как больничная простыня.
— Нет, спасибо. Все в порядке.
— Уж какой там порядок. Вас спасла случайность. А если бы я не поехал за вами следом, когда вы свернули на запрещающие знаки? Для кого там «кирпичей» понавешали? Сошел с мотоцикла, а машина пуста и тут услышал крик. Гляжу, а вы держитесь за соломинку, раскачиваясь над каньоном. Пришлось посуетиться, едва шею себе не сломал. Я же не горный козел. Еще минута, и отдыхать бы вам на дне гнилого озера.
Я приподнялся на локтях.
— Спасибо, лейтенант.
— Вы к тому же оставили свой «мерседес» на самом повороте, я чуть не впечатался в него. Скала не стеклянная. И что вас сюда понесло?
Я окончательно пришел в себя и встал на ноги. Но меня еще здорово покачивало.
— Вы часом не махнули лишку? — спросил он, беря меня под руку.
— Нет. Я даже не знаю вкуса вина.
— Если так, то вы счастливчик. Идемте, я помогу вам добраться до машины.
Он поволок меня наверх. Его сильные руки держали мое обмякшее тело, и я ощутил некоторую уверенность и спокойствие, как это случалось, когда ко мне прикасалась рука доктора Розина. Я бы назвал это чувством опоры.
— Что бы я без вас делал, лейтенант?
— Уже ничего. Вас придется оштрафовать. Что я и собираюсь сделать.
— Согласен на любой штраф. Вы вытащили меня из могилы.
— Судя по вашей машине, и штраф должен быть соответствующий.
Мы выбрались на дорогу. Он осмотрел меня и отряхнул мой плащ, которому хорошенько досталось. У меня все еще тряслись руки и колени.
— Вы не могли бы развернуть мою машину? Тут слишком узко, а я еще не пришел в себя.
— Доверяете в чужие руки такую игрушку? Как знаете.
Он сел за руль, развернулся и выгнал «мерседес» из поворота на прямую.
Я сел в машину рядом с ним.
— У вас права-то есть? — спросил он, покосившись на меня.
Я достал из кармана деньги и дал ему триста долларов. Мужик лишился дара речи.
— Это вам за помощь, хватит?
Он быстро убрал деньги в свой карман.
— Да, странный вы тип. Не знал, что такие бывают. Обычно, только бандюги швыряются деньгами, а вы больше похожи на писателя. У вас изучающий взгляд, словно хотите заглянуть вовнутрь.
— Я расследую автокатастрофу, происшедшую здесь девятого июля. Задание страховой компании.
Лейтенант громко загоготал.
— И чего смешного?
— Где вы видели сыщиков из страховой компании, которые разъезжают на таких тачках, — он похлопал ладонями по рулевому колесу. — Да и костюмчик ваш стоит его годовой зарплаты. Зря, приятель, врешь. Мне ведь до лампочки, я чужими секретами не интересуюсь.
— Хорошо. Но вы-то что-нибудь знаете о катастрофе?
— Конечно. Это же мой район. Но когда мы сюда приехали, от головешек только дым шел. Результат плачевный. Один труп в машине, врезавшейся в скалу, второй труп в «линкольне», который слетел в кювет, погиб оперативник в патрульной, которая врезалась в пылающую «волгу». Еще один малый на последнем издыхании валялся у края самой пропасти, где только что вы кувыркались. Прямо заколдованное место. Он обгорел не очень сильно. Не знаю, удалось его спасти или нет.
— А почему «линкольн» не улетел в пропасть?
— А его на бок завалило, задний бампер вырвало с одной стороны, и он врезался в землю. Получился эффект якоря. След от борозды сорняком зарос.
— Из-за чего погиб оперативник? Он же мог затормозить или объехать «волгу»?
— Скорость была слишком велика, о каких тормозах можно говорить, тем более на вираже и на скользкой дороге. Объехать врезавшуюся в скалу машину просто нереально. Вы же видите, какой ширины дорога, а теперь поставьте поперек «волгу». Тропинки для прохода не останется, не только что для объезда.
— Долго вы добирались сюда?
— Я дежурил на машине, когда на пост поступило сообщение от пилота самолета, и мне сообщили по рации. Потом позвонили с бензоколонки. Я добрался до места минут за двадцать. Тут уже суетились ребята, и «скорая» подъехала следом за мной.
— А труп из «линкольна» вытащили?
— Мы этим не занимались. Машину сплющило, такими вещами МЧС занимается, но где в нашем захолустье, вы найдете спасателей? К тому же и вытаскивать нечего. Головешка, она и есть головешка.
— Но как же спасся тот парень у края пропасти?
— Очевидно, вылетел через ветровое стекло, а шофера руль не пустил.
— Спасибо за рассказ. Кажется, я пришел в себя окончательно.
— Отлично. Я поеду первым на мотоцикле, а вы за мной. И поаккуратнее.
Он вышел и отправился к мотоциклу, а я пересел на водительское сиденье.
Руки у меня сильно болели, но снять перчатки я не мог, спекшаяся кровь прилепила их к ладоням, теперь придется отмачивать под водой.
Мы выехали на шоссе, и он, помахав мне рукой, свернул вправо, а я пустился в обратный путь к Москве. Опять я подверг себя риску и едва не погиб на том же месте, но все же кое-каких результатов мне удалось добиться. Теперь я точно знал, что Антон опять мне солгал. Может быть, не все, но многое. Скорее всего, меня и вправду выбросило через ветровое стекло, а вот Антон не смог бы выбраться сам из сплющенной машины. Вряд ли и живым бы остался. О какой канистре с бензином можно говорить? Глупость.
В своем рассказе он упоминал, что звонил врачу с бензоколонки. Бензоколонка здесь рядом, и, значит, Антон был здесь, но в чем заключалась его роль, мне пока не понятно. И лейтенант упоминал о звонке с бензоколонки. Когда я добрался до нее, часы показывали половину восьмого вечера. Уже темнело. Я снизил скорость и остановился у заправки.
Возле будки сидел пожилой человек в голубом комбинезоне, загорелый, с сильными руками. Вытянув длинные ноги вперед, облокотившись о будку и сложив руки вместе, он мирно спал. Конечно, такая дыра, как эта, больших доходов не приносит, слишком мало клиентов.
Я вышел из машины, приблизился к заправщику и легонько стукнул его по подошве старых кроссовок узким мысом своего ботинка. Он тут же вскочил, как ошпаренный, напугав меня до смерти.
— Извините за беспокойство, любезный.
— Вам нужен бензин?
Он глянул на мою машину и еще больше растерялся. Очевидно, крепко старик спал, никак в себя прийти не может. Я уже понял, что в этом мире ничего без денег не делается. Я выудил из кармана десять долларов и сунул в нагрудный карман заправщику.
— Ничего, кроме ответов на мои вопросы.
Старик окончательно был сбит с толку. Стоял передо мной, как солдат, и хлопал пушистыми седыми ресницами.
— Расслабьтесь, — я усадил его на лавочку и сел рядом. — Вы один работаете на колонке?
— Наследство. Она принадлежала сыну, бандюки его убили. Кассирша сбежала. Заработков на одного едва хватает. Поборами обложили, не продохнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Я отобрал пять газет, где есть колонки происшествий, и подал продавцу сто долларов. Он посмотрел на меня как на сумасшедшего.
— С вас сорок рублей.
— Рублей? Боюсь, что я вас не понял.
— Тогда перейдите на другую сторону и зайдите в обменник. Взамен долларов вам дадут рубли. Тогда и поймете, что это такое. В России наличные взаиморасчеты ведутся в рублях. Судя по одежде, вы иностранец, вот я вам и объясняю наши порядки.
— Спасибо. Очень толково и понятно.
Я вернулся в машину и подал сотню Эрику.
— Газеты мне не продали. Требуют более крепкую валюту. Но я в этом ничего не смыслю. Продавец послал меня в обменник через дорогу. Сходи сам, мне надоело выглядеть идиотом.
Шофер взял деньги и усмехнулся.
— Рубли интересуют только нищих на паперти.
Он вышел, а я наблюдал за ним. Когда он скрылся за дверью магазина, я пересел на его место, включил двигатель и уехал.
В одном из переулков я остановился. У меня немного кружилась голова от напряжения. Переведя дух, я обследовал ящик для перчаток. Там лежали фонарик и атласы Москвы и области. Я внимательно изучил карты и нашел то самое Старопромысловское шоссе и место, где, по моим расчетам, находился котлован и где произошла та самая злополучная авария — конец или начало всех моих мытарств, так до сих пор, и не понятно. Дорога предстояла неблизкая, но, если поторопиться, в два-три часа можно уложиться.
Стрелки часов на приборном щитке подбирались к половине четвертого.
Времени вагон, и, возможно, мне удастся вернуться до темноты. Начну развлекаться, как и обещал Антону. Начинать надо с начала, а не с середины, выстроить всю цепочку целиком. Только так, а не из скудных подачек адвоката, ситуация прояснится.
Когда я выехал из Москвы, то почувствовал себя спокойнее. Шоссе не было перегружено транспортом, и я позволил себе немного расслабиться. Сидеть за рулем, как выяснилось, тоже работа. Скорости я не ощущал, стрелка на спидометре гуляла в районе ста пятидесяти километров, но машина шла легко. После указателя на Немчиновку, я снизил скорость. Еще две развилки, потом бензоколонка и через километра четыре поворот на котлован. Там висел щит «Проезд закрыт».
Шоссе отремонтировали, и опасный объезд уже стал никому не нужным. Но именно он меня интересовал, поэтому мне пришлось игнорировать предостережение и я свернул к котловану. Узкая дорога петляла, с левой стороны просмотру дороги мешали отвесные высоченные скалы из известняка, а справа раскинулся гигантский котлован, дна которого из машины увидеть невозможно. Никаких ограждений, кроме белых столбиков.
И вот я добрался до места, где эти столбики были выбиты из своих гнезд, от них остались только неглубокие ямки. Это место находилось прямо за крутым поворотом, за которым метрах в тридцати шел следующий поворот. Опасный промежуток, ничего не скажешь. Я остановился и вышел из машины. Скала слева была покрыта гарью. У подножья осыпавшийся известняк раздавили колесами машин.
Значит, после аварии дорогой еще пользовались. Я подошел к обочине и глянул вниз. Под откосом метрах в пяти находилась площадка — полукруглая поляна, заросшая травой, диаметром метров десять, а на краю перед обрывом рос низкий кустарник и сорняки. Но как такое препятствие могло задержать тяжелую машину, понять трудно. Выжженная трава, образовавшая черный круглый островок, находилась прямо у самого края, метрах в двух.
Я спустился по откосу на полянку. Беглый осмотр мне ничего не дал, но меня так и тянуло подойти к краю и заглянуть вниз, будто магнит какой-то притягивал.
Я поддался искушению.
Приблизившись к обрыву, я посмотрел в пропасть. Глубину котлована определить мне не удалось, но высота, с которой я глядел на грязные мутные воды озера, казалась неимоверной. Через несколько секунд у меня закружилась голова, опора исчезла и ноги подкосились. Проклятие! Меня опять сковал страх, как во времена моего кошмарного небытия. У меня не хватало сил отступить назад. В глазах поплыли красные круги, я качнулся и поскользил вниз. Инстинкт самосохранения успел сработать, и я ухватился за кустарник, в то время как ноги и тело повисли над бездной. Слабые ветки кустарника захрустели, предупреждая об опасности, но я ничего не мог сделать. Руки слабели, и я чувствовал липкую влагу под перчатками и нестерпимую боль. Я держался непонятно как и кричал.
Скорее ревел, как бык на бойне. Неужели смерть неизбежна? Ей уже надоело за мной гоняться, и она наконец улучила момент свести со мной счеты. Сквозь красную пелену я увидел сбегавшего по откосу человека. Но туман сгустился, и все исчезло.
Когда я пришел в себя, то увидел серое небо. Где-то в вышине кружили черные птицы, паря над пропастью, словно летающие кладбищенские кресты. По коже пробежали мурашки. Я повернул голову влево и увидел человека в милицейской форме, сидевшего возле меня на корточках. Его лицо покрывали капельки пота.
— Вам что, жить надоело?
— Не успело надоесть, — прохрипел я.
Голова сильно болела в том месте, где находился шрам.
— Может, вызвать врача? У вас лицо как больничная простыня.
— Нет, спасибо. Все в порядке.
— Уж какой там порядок. Вас спасла случайность. А если бы я не поехал за вами следом, когда вы свернули на запрещающие знаки? Для кого там «кирпичей» понавешали? Сошел с мотоцикла, а машина пуста и тут услышал крик. Гляжу, а вы держитесь за соломинку, раскачиваясь над каньоном. Пришлось посуетиться, едва шею себе не сломал. Я же не горный козел. Еще минута, и отдыхать бы вам на дне гнилого озера.
Я приподнялся на локтях.
— Спасибо, лейтенант.
— Вы к тому же оставили свой «мерседес» на самом повороте, я чуть не впечатался в него. Скала не стеклянная. И что вас сюда понесло?
Я окончательно пришел в себя и встал на ноги. Но меня еще здорово покачивало.
— Вы часом не махнули лишку? — спросил он, беря меня под руку.
— Нет. Я даже не знаю вкуса вина.
— Если так, то вы счастливчик. Идемте, я помогу вам добраться до машины.
Он поволок меня наверх. Его сильные руки держали мое обмякшее тело, и я ощутил некоторую уверенность и спокойствие, как это случалось, когда ко мне прикасалась рука доктора Розина. Я бы назвал это чувством опоры.
— Что бы я без вас делал, лейтенант?
— Уже ничего. Вас придется оштрафовать. Что я и собираюсь сделать.
— Согласен на любой штраф. Вы вытащили меня из могилы.
— Судя по вашей машине, и штраф должен быть соответствующий.
Мы выбрались на дорогу. Он осмотрел меня и отряхнул мой плащ, которому хорошенько досталось. У меня все еще тряслись руки и колени.
— Вы не могли бы развернуть мою машину? Тут слишком узко, а я еще не пришел в себя.
— Доверяете в чужие руки такую игрушку? Как знаете.
Он сел за руль, развернулся и выгнал «мерседес» из поворота на прямую.
Я сел в машину рядом с ним.
— У вас права-то есть? — спросил он, покосившись на меня.
Я достал из кармана деньги и дал ему триста долларов. Мужик лишился дара речи.
— Это вам за помощь, хватит?
Он быстро убрал деньги в свой карман.
— Да, странный вы тип. Не знал, что такие бывают. Обычно, только бандюги швыряются деньгами, а вы больше похожи на писателя. У вас изучающий взгляд, словно хотите заглянуть вовнутрь.
— Я расследую автокатастрофу, происшедшую здесь девятого июля. Задание страховой компании.
Лейтенант громко загоготал.
— И чего смешного?
— Где вы видели сыщиков из страховой компании, которые разъезжают на таких тачках, — он похлопал ладонями по рулевому колесу. — Да и костюмчик ваш стоит его годовой зарплаты. Зря, приятель, врешь. Мне ведь до лампочки, я чужими секретами не интересуюсь.
— Хорошо. Но вы-то что-нибудь знаете о катастрофе?
— Конечно. Это же мой район. Но когда мы сюда приехали, от головешек только дым шел. Результат плачевный. Один труп в машине, врезавшейся в скалу, второй труп в «линкольне», который слетел в кювет, погиб оперативник в патрульной, которая врезалась в пылающую «волгу». Еще один малый на последнем издыхании валялся у края самой пропасти, где только что вы кувыркались. Прямо заколдованное место. Он обгорел не очень сильно. Не знаю, удалось его спасти или нет.
— А почему «линкольн» не улетел в пропасть?
— А его на бок завалило, задний бампер вырвало с одной стороны, и он врезался в землю. Получился эффект якоря. След от борозды сорняком зарос.
— Из-за чего погиб оперативник? Он же мог затормозить или объехать «волгу»?
— Скорость была слишком велика, о каких тормозах можно говорить, тем более на вираже и на скользкой дороге. Объехать врезавшуюся в скалу машину просто нереально. Вы же видите, какой ширины дорога, а теперь поставьте поперек «волгу». Тропинки для прохода не останется, не только что для объезда.
— Долго вы добирались сюда?
— Я дежурил на машине, когда на пост поступило сообщение от пилота самолета, и мне сообщили по рации. Потом позвонили с бензоколонки. Я добрался до места минут за двадцать. Тут уже суетились ребята, и «скорая» подъехала следом за мной.
— А труп из «линкольна» вытащили?
— Мы этим не занимались. Машину сплющило, такими вещами МЧС занимается, но где в нашем захолустье, вы найдете спасателей? К тому же и вытаскивать нечего. Головешка, она и есть головешка.
— Но как же спасся тот парень у края пропасти?
— Очевидно, вылетел через ветровое стекло, а шофера руль не пустил.
— Спасибо за рассказ. Кажется, я пришел в себя окончательно.
— Отлично. Я поеду первым на мотоцикле, а вы за мной. И поаккуратнее.
Он вышел и отправился к мотоциклу, а я пересел на водительское сиденье.
Руки у меня сильно болели, но снять перчатки я не мог, спекшаяся кровь прилепила их к ладоням, теперь придется отмачивать под водой.
Мы выехали на шоссе, и он, помахав мне рукой, свернул вправо, а я пустился в обратный путь к Москве. Опять я подверг себя риску и едва не погиб на том же месте, но все же кое-каких результатов мне удалось добиться. Теперь я точно знал, что Антон опять мне солгал. Может быть, не все, но многое. Скорее всего, меня и вправду выбросило через ветровое стекло, а вот Антон не смог бы выбраться сам из сплющенной машины. Вряд ли и живым бы остался. О какой канистре с бензином можно говорить? Глупость.
В своем рассказе он упоминал, что звонил врачу с бензоколонки. Бензоколонка здесь рядом, и, значит, Антон был здесь, но в чем заключалась его роль, мне пока не понятно. И лейтенант упоминал о звонке с бензоколонки. Когда я добрался до нее, часы показывали половину восьмого вечера. Уже темнело. Я снизил скорость и остановился у заправки.
Возле будки сидел пожилой человек в голубом комбинезоне, загорелый, с сильными руками. Вытянув длинные ноги вперед, облокотившись о будку и сложив руки вместе, он мирно спал. Конечно, такая дыра, как эта, больших доходов не приносит, слишком мало клиентов.
Я вышел из машины, приблизился к заправщику и легонько стукнул его по подошве старых кроссовок узким мысом своего ботинка. Он тут же вскочил, как ошпаренный, напугав меня до смерти.
— Извините за беспокойство, любезный.
— Вам нужен бензин?
Он глянул на мою машину и еще больше растерялся. Очевидно, крепко старик спал, никак в себя прийти не может. Я уже понял, что в этом мире ничего без денег не делается. Я выудил из кармана десять долларов и сунул в нагрудный карман заправщику.
— Ничего, кроме ответов на мои вопросы.
Старик окончательно был сбит с толку. Стоял передо мной, как солдат, и хлопал пушистыми седыми ресницами.
— Расслабьтесь, — я усадил его на лавочку и сел рядом. — Вы один работаете на колонке?
— Наследство. Она принадлежала сыну, бандюки его убили. Кассирша сбежала. Заработков на одного едва хватает. Поборами обложили, не продохнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40