Оставил ему пару глотков, чтобы в себя пришел. Череп по кабинету бегает, смеется тихонько, а сам дрожит. «Он на меня смертью дохнул! Смертью! – говорит. – Теперь мне не жить! Что-то во мне сломалось!» Дядю Вову вызвали, объяснили, что покойник воскрес. Дядя Вова только ухмыльнулся и еще шила выдал: мне сотку, а Черепу стакан. «Это, – говорит, – мальчики, воздух из грудной клетки клиента выходит, когда вы его разгибаете. Так что работайте спокойно, товарищи. Оттуда сюда, наверх, – говорит, – уже никто не возвращается. Ну, разве что Командор постучится. Так ему что: он каменный!» Как в воду глядел дядя Вова, поскольку в этот самый момент – стук в дверь. Как раз оттуда, снизу. Череп к стене привалился, сползает на пол, челюсть нижняя прыгает. «Это за мной», – стонет. Дядя Вова не робкого десятка, а и у того глаза забегали. «Чушь! – кричит. – Не может быть! Наука такого не допустит! Кого вы там забыли?» – «Никого, – говорю, – один человеческий материал, и тот потрошеный!» Мне после сотки уже совсем весело стало, а вот Черепа не взяло: и двести грамм не помогло. А с той стороны стук все сильней: Командор уже в дверь ломится, рычит по-звериному. Ну, думаю, я-то самый дальний от двери, так что он сначала дядей Вовой да Черепом займется. Пока он их потрошить будет, я успею смыться. Очень уж хочется досмотреть, чем все кончится! И вот дядя Вова, человек материалистический, за свою жизнь не одну сотню жмуров распотрошивший, говорит Командору: «Входи, гад!» и открывает дверь, а из-за двери… жмур вываливается… только не Черепов, а мой – с перерезанной глоткой: голый, белый, морда в крови запекшейся. Вывалился и тут же вцепился дяде Вове в горло: хрипит, вот-вот зубами кусать начнет! Мне вдруг весело стало: сижу под столом, давлюсь от смеха, а Череп уже – как белье постельное после подсинивания: губы серые, руки синие; лежит на полу без признаков жизни. «Череп, – кричу я ему, – это не твой Командор! Твой внизу остался, не умирай!» А дядя Вова ничего не скажешь – человек науки! Раз в соответствии с законами природы не положено покойнику оттуда сюда заявляться, значит – отставить. Обиделся он за науку да как саданет жмуру меж глаз, тот вниз и покатился – в соответствии с законами природы. Дядя Вова горло свое щупает, улыбается виновато и нашатырь Черепу в нос сует. «Ошибка, – говорит, – вышла, пионеры! Вместо жмура живого товарища привезли, только мертвецки пьяного!» «Да у него же горло перерезано!» – не верю я, а сам хохочу. У меня что-то вроде истерики началось. «Значит, – говорит дядя Вова, – недорезали товарища. Из пивбара привезли вроде уже холодного, а я не проверил сразу, замотался. Ну что, – спрашивает меня, – будем выпускать алкаша из холодной?» – «А чего с ним еще делать? – говорю. – Лишь бы компенсацию не потребовал!» Дядя Вова сам вниз спустился, привел недорезанного, отдал ему его тряпки вонючие да еще сто грамм налил. Недорезанный враз ожил. «У вас, – говорит, – хочу остаться. Санитаром буду!» – «Зачем?» – спрашиваю. «Как зачем?! – удивляется. – Лучше я буду тут шилом лечиться, чем там чернилами травиться!» Выпили со жмуром недорезанным по стопке. Дядя Вова ему горло заклеил и отпустил со словами: «Больше мне не попадайся – выпотрошу!» Хотел я сказать мужику, что едва не перерезал ему сухожилия. Но зачем мужику это знать? Еще расстроится. В общем, надо бы Идти вниз, продолжать доблестный труд, да Череп застыл у двери, с места сдвинуться не может. «Я, – говорит, – туда больше не пойду. Вышло из меня что-то важное, медицинское». Точно, смотрю, вышло: штаны у Черепа мокрые… В покойницкую я уже один вернулся, причем как к себе домой, ничего не страшно. Правда, тот жмур, который охал, опять скрючился. А Череп из медицины ушел. Совсем. И правильно сделал: слабые нервы, значит, больше анестезии требуется. А раз так и года бы не продержался – снился б! Такое было у меня посвящение в Хароны. Помнишь, фильм был «Я родом из детства»? Вот! А я родом из морга: рядом с покойниками и есть, и спать могу, потому что нет в них ничего страшного. Все они – человеческий материал без признаков жизни, а потому абсолютно безвредный… Ну что, интересная байка? Отработал я водочку? – ухмыльнулся покрасневший от выпитого Платон и захлопал рыбьими глазами.
– Пока что не отработал, – сказал Глеб. – Ты хотел рассказать мне о моем брате что-то очень важное.
Харон вопросительно посмотрел на Глеба и прищурился, словно прикидывая, стоит ли посвящать клиента во все тонкости дела, когда плата уже получена.
– В общем-то ничего особенного, – начал он лениво, – но есть один момент.
– Какой момент?
– Да с одежкой. Я ведь почему случай запомнил…
– Ну, почему? – насторожился Глеб.
– А вот почему! – лодочник хитро прищурился. – Поначалу на брате твоем был один костюмчик, а потом другой. Прикинь: был синий, стал коричневый. Интересно, да? Но это бывает, бывает… – Харон усмехнулся в стакан, который держал у рта, высматривая в нем остатки водки.
– Откуда появился?
– Этого не знаю.
– А сумка с папкой была при нем?
– Насчет сумки… Нет, сумки не было, – ответил Платон, пьяно улыбаясь Глебу и едва держась на ногах. – Может, Ошот знает? – Платон ухмыльнулся. – Он у нас специалист, виртуоз-балалаечник. Да, ботинки были у твоего братана первый класс… Ну все, пора к жмурам.
Хватаясь за края столов и расталкивая обитателей заведения, лодочник направился к дверям. Глеб догнал Харона и схватил его за плечо.
– Скажи, а куда делся тот синий костюм, в котором его привезли?
– А! – Санитар закачал головой, пьяно грозя Глебу пальцем. – Все хочешь знать, паря!
– Вот, держи! – сказал Глеб, вынимая из кармана деньги.
Платон тупо пошевелил губами, потом принялся неверной рукой искать карман брюк. Наконец он справился с задачей, поднял на Глеба тонущие в тумане забытья глаза и тяжело вздохнул:
– Сожгли.
8
В Промзоне царила паника.
Поднятые по тревоге охранники и ночные патрули, явившиеся сюда на звуки выстрелов, бегали между бараками, ища косых. Все почему-то подумали, что совершен массовый побег из общежитий и косые теперь разбегутся по тундре, как тараканы. Никто ничего не знал толком. Дежурный по Объекту лежал сейчас в километре от Объекта в искореженной машине и, неестественно задрав голову, смотрел в пустое белое небо стеклянными глазами. С его лица так и не сошла азартная улыбка охотника. А немногие оставшиеся в живых бойцы брели к огням Объекта…
Когда тягачи камикадзе на полной скорости, въехали через все ту же брешь в заграждении на территорию Промзоны, на них не обратили внимания. Все подумали, что это поисковые группы.
Без единого выстрела вездеходы протарахтели мимо опрокинутых пулеметных вышек и, спустившись в низину, поползли по болоту к вертолетной площадке. Ким увидел, что оба вертолета целы.
Люди, суетящиеся на вертолетной площадке, долгое время не обращали внимания на ползущие по болоту тягачи, а когда обратили, было поздно.
В направлении вертолетной площадки упруго легли длинные автоматные очереди. Косые отрезали от вертолета готовящихся к посадке охотников и зацепили летчика, стоявшего в проеме открытой двери. Благоразумно упав на пол, летчик вывалился из вертолета и затаился за шасси, сжимая ладонью раненое плечо. Охотники бросились врассыпную, отстреливаясь на ходу.
Но косые были прикрыты от пуль железом тягачей, а охотникам спрятаться было не за что. И все же некоторые из них заняли оборону за вертушками.
Первый из тягачей разорвал колючку, и, взобравшись на бетонные плиты площадки, пополз на ближайший вертолет, с ревом набирая скорость. Вслед за ним на площадку выскочил второй.
Прятавшиеся за вертолетами автоматчики бросились прочь, отстреливаясь на ходу.
Вездеход с ходу врезался в ближайшую вертушку. Вертолет накренился и положил на бетонные плиты лопасти винта, одно его шасси подломилось. Двигатель тягача заглох. Из кабины выскочил Ким с товарищами и устремился внутрь покореженной машины.
Второй тягач попытался протаранить другой вертолет. Но вывести машину из строя не удалось. Вертолет выдержал столкновение, отделавшись вмятиной в нижней части фюзеляжа. Выскочившие из второго тягача беглецы не смогли проникнуть в вертолет, дверь которого заклинило. Покрутившись на площадке под пулями охранников, они бросились к бетонному домику, где еще совсем недавно летчик уныло разгадывал кроссворд…
Начальник Службы безопасности Объекта разрабатывал план штурма вертолетной площадки. Нужно было как можно скорее нанести удар по косым и поднять в воздух боевые машины. Автоматчики обложили вертолетную площадку. В окнах прилегающих зданий дежурили снайперы, ловя в перекрестия стриженные ежиком головы беглецов.
Поисковые группы все еще не выехали в тундру на задержание беглецов. Засевшие на вертолетной площадке косые вязали силы безопасности по рукам и ногам.
Начальник Службы безопасности связался с Пионерским и попросил направить к ним вертушки. На прииске имелись свои МИ-8. Правда, это были обыкновенные транспортники. Пока ждали эти вертушки, пробовали атаковать вертолет с косыми, но всякий раз атаку срывал прицельный огонь из домика дежурного летчика.
Минуло несколько часов с того момента, как косые прорвали колючку и вырвались на свободу. Расстояние между беглецами и Объектом становилось критическим. Еще чуть-чуть, и вероятность обнаружить их среди многочисленных русел и распадков упала бы до нуля.
Над площадкой уже висели вертолеты с Пионерского, ожидая разрешения на посадку. Но косые пока что дышали…
Под прикрытием тягача, медленно вползшего на бетонные плиты из низины, на площадку проскочили бойцы с гранатометами, и косые тут же открыли по тягачу огонь. Свинец шлепал по тракам и решетил кабину, но машина упорно ползла к домику дежурного. Стало понятно, сейчас косым придется туго. Что они, вооруженные АКМами, могли сделать вездеходу?!
– Жаль избушку! – крикнул кто-то из гранатометчиков и прицелился.
– Будем делать фарш, – деловито сказал его товарищ, и оба выстрелили в дверной проем.
Грянули взрывы, и то, что осталось от косых, клочьями вместе с огнем и дымом выбросило в окна-бойницы далеко за пределы вертолетной площадки.
Ким видел, что стало с его товарищами, и понимал, что вскоре доберутся и до него. И все же кое-чего он добился: погоня задержалась на несколько часов, да и вертушки были повреждены.
Может, Паку и остальным удастся уйти?
Сквозь канонаду боя он не слышал стрекотания зависших над площадкой МИ-8. Равнодушно взглянув на товарищей, сраженных пулями снайперов, он выглянул в окошко и увидел бегущих по площадке автоматчиков. Выставив перед собой АКМ, Ким пошел к выходу, готовый получить прицельный выстрел в голову.
У самой двери он действительно почувствовал сильный удар в переносицу. Но это был приклад автомата в руках здоровенного парня. Так, по крайней мере, показалось Киму за миг до того, как он потерял сознание…
9
– У меня здесь какой-то Пинкертон объявился, – прикрыв трубку ладонью, взволнованно говорил Ошот Хоренович, скосив взгляд на дверь кабинета. – Интересовался тем покойником, которого вы тогда… Помните? Вы сами тогда просили… Как ну и что? Он документы ищет, акт требует. А если копать начнет?.. Это ведь не моя проблема! – Прозектор неожиданно замолчал и, сморщившись, отвел трубку от уха: в трубку грубо кричали. – Хорошо, я понял, можете не повторять…
Ошот Хоренович вздрогнул: дверь кабинета резко открылась; на пороге стоял Донской.
– Что-нибудь еще, уважаемый? – прозектор испуганно посмотрел на Донского и бросил телефонную трубку мимо аппарата. Чертыхнувшись, он схватил ее, как змею, двумя пальцами и положил на рычаги. – Я же сказал, ара, помогу с прахом. Не беспокойся! – Голос его дрожал.
– Возможно, прах не понадобится!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Пока что не отработал, – сказал Глеб. – Ты хотел рассказать мне о моем брате что-то очень важное.
Харон вопросительно посмотрел на Глеба и прищурился, словно прикидывая, стоит ли посвящать клиента во все тонкости дела, когда плата уже получена.
– В общем-то ничего особенного, – начал он лениво, – но есть один момент.
– Какой момент?
– Да с одежкой. Я ведь почему случай запомнил…
– Ну, почему? – насторожился Глеб.
– А вот почему! – лодочник хитро прищурился. – Поначалу на брате твоем был один костюмчик, а потом другой. Прикинь: был синий, стал коричневый. Интересно, да? Но это бывает, бывает… – Харон усмехнулся в стакан, который держал у рта, высматривая в нем остатки водки.
– Откуда появился?
– Этого не знаю.
– А сумка с папкой была при нем?
– Насчет сумки… Нет, сумки не было, – ответил Платон, пьяно улыбаясь Глебу и едва держась на ногах. – Может, Ошот знает? – Платон ухмыльнулся. – Он у нас специалист, виртуоз-балалаечник. Да, ботинки были у твоего братана первый класс… Ну все, пора к жмурам.
Хватаясь за края столов и расталкивая обитателей заведения, лодочник направился к дверям. Глеб догнал Харона и схватил его за плечо.
– Скажи, а куда делся тот синий костюм, в котором его привезли?
– А! – Санитар закачал головой, пьяно грозя Глебу пальцем. – Все хочешь знать, паря!
– Вот, держи! – сказал Глеб, вынимая из кармана деньги.
Платон тупо пошевелил губами, потом принялся неверной рукой искать карман брюк. Наконец он справился с задачей, поднял на Глеба тонущие в тумане забытья глаза и тяжело вздохнул:
– Сожгли.
8
В Промзоне царила паника.
Поднятые по тревоге охранники и ночные патрули, явившиеся сюда на звуки выстрелов, бегали между бараками, ища косых. Все почему-то подумали, что совершен массовый побег из общежитий и косые теперь разбегутся по тундре, как тараканы. Никто ничего не знал толком. Дежурный по Объекту лежал сейчас в километре от Объекта в искореженной машине и, неестественно задрав голову, смотрел в пустое белое небо стеклянными глазами. С его лица так и не сошла азартная улыбка охотника. А немногие оставшиеся в живых бойцы брели к огням Объекта…
Когда тягачи камикадзе на полной скорости, въехали через все ту же брешь в заграждении на территорию Промзоны, на них не обратили внимания. Все подумали, что это поисковые группы.
Без единого выстрела вездеходы протарахтели мимо опрокинутых пулеметных вышек и, спустившись в низину, поползли по болоту к вертолетной площадке. Ким увидел, что оба вертолета целы.
Люди, суетящиеся на вертолетной площадке, долгое время не обращали внимания на ползущие по болоту тягачи, а когда обратили, было поздно.
В направлении вертолетной площадки упруго легли длинные автоматные очереди. Косые отрезали от вертолета готовящихся к посадке охотников и зацепили летчика, стоявшего в проеме открытой двери. Благоразумно упав на пол, летчик вывалился из вертолета и затаился за шасси, сжимая ладонью раненое плечо. Охотники бросились врассыпную, отстреливаясь на ходу.
Но косые были прикрыты от пуль железом тягачей, а охотникам спрятаться было не за что. И все же некоторые из них заняли оборону за вертушками.
Первый из тягачей разорвал колючку, и, взобравшись на бетонные плиты площадки, пополз на ближайший вертолет, с ревом набирая скорость. Вслед за ним на площадку выскочил второй.
Прятавшиеся за вертолетами автоматчики бросились прочь, отстреливаясь на ходу.
Вездеход с ходу врезался в ближайшую вертушку. Вертолет накренился и положил на бетонные плиты лопасти винта, одно его шасси подломилось. Двигатель тягача заглох. Из кабины выскочил Ким с товарищами и устремился внутрь покореженной машины.
Второй тягач попытался протаранить другой вертолет. Но вывести машину из строя не удалось. Вертолет выдержал столкновение, отделавшись вмятиной в нижней части фюзеляжа. Выскочившие из второго тягача беглецы не смогли проникнуть в вертолет, дверь которого заклинило. Покрутившись на площадке под пулями охранников, они бросились к бетонному домику, где еще совсем недавно летчик уныло разгадывал кроссворд…
Начальник Службы безопасности Объекта разрабатывал план штурма вертолетной площадки. Нужно было как можно скорее нанести удар по косым и поднять в воздух боевые машины. Автоматчики обложили вертолетную площадку. В окнах прилегающих зданий дежурили снайперы, ловя в перекрестия стриженные ежиком головы беглецов.
Поисковые группы все еще не выехали в тундру на задержание беглецов. Засевшие на вертолетной площадке косые вязали силы безопасности по рукам и ногам.
Начальник Службы безопасности связался с Пионерским и попросил направить к ним вертушки. На прииске имелись свои МИ-8. Правда, это были обыкновенные транспортники. Пока ждали эти вертушки, пробовали атаковать вертолет с косыми, но всякий раз атаку срывал прицельный огонь из домика дежурного летчика.
Минуло несколько часов с того момента, как косые прорвали колючку и вырвались на свободу. Расстояние между беглецами и Объектом становилось критическим. Еще чуть-чуть, и вероятность обнаружить их среди многочисленных русел и распадков упала бы до нуля.
Над площадкой уже висели вертолеты с Пионерского, ожидая разрешения на посадку. Но косые пока что дышали…
Под прикрытием тягача, медленно вползшего на бетонные плиты из низины, на площадку проскочили бойцы с гранатометами, и косые тут же открыли по тягачу огонь. Свинец шлепал по тракам и решетил кабину, но машина упорно ползла к домику дежурного. Стало понятно, сейчас косым придется туго. Что они, вооруженные АКМами, могли сделать вездеходу?!
– Жаль избушку! – крикнул кто-то из гранатометчиков и прицелился.
– Будем делать фарш, – деловито сказал его товарищ, и оба выстрелили в дверной проем.
Грянули взрывы, и то, что осталось от косых, клочьями вместе с огнем и дымом выбросило в окна-бойницы далеко за пределы вертолетной площадки.
Ким видел, что стало с его товарищами, и понимал, что вскоре доберутся и до него. И все же кое-чего он добился: погоня задержалась на несколько часов, да и вертушки были повреждены.
Может, Паку и остальным удастся уйти?
Сквозь канонаду боя он не слышал стрекотания зависших над площадкой МИ-8. Равнодушно взглянув на товарищей, сраженных пулями снайперов, он выглянул в окошко и увидел бегущих по площадке автоматчиков. Выставив перед собой АКМ, Ким пошел к выходу, готовый получить прицельный выстрел в голову.
У самой двери он действительно почувствовал сильный удар в переносицу. Но это был приклад автомата в руках здоровенного парня. Так, по крайней мере, показалось Киму за миг до того, как он потерял сознание…
9
– У меня здесь какой-то Пинкертон объявился, – прикрыв трубку ладонью, взволнованно говорил Ошот Хоренович, скосив взгляд на дверь кабинета. – Интересовался тем покойником, которого вы тогда… Помните? Вы сами тогда просили… Как ну и что? Он документы ищет, акт требует. А если копать начнет?.. Это ведь не моя проблема! – Прозектор неожиданно замолчал и, сморщившись, отвел трубку от уха: в трубку грубо кричали. – Хорошо, я понял, можете не повторять…
Ошот Хоренович вздрогнул: дверь кабинета резко открылась; на пороге стоял Донской.
– Что-нибудь еще, уважаемый? – прозектор испуганно посмотрел на Донского и бросил телефонную трубку мимо аппарата. Чертыхнувшись, он схватил ее, как змею, двумя пальцами и положил на рычаги. – Я же сказал, ара, помогу с прахом. Не беспокойся! – Голос его дрожал.
– Возможно, прах не понадобится!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78