— Глаза Драча аж сверкнули. — Ты правду говоришь?!
— Я-то говорю, — ухмыльнулась Валерия, — а ты темнишь, родненький. Небось догадываешься, что я могу сделать, верно? Мне сегодня утречком господин Цигель целую лекцию по научному садизму прочитал. Правда, на практике только по попе ракеткой нашлепал, но я на это время тратить не буду. Поскольку Цигель, чтоб ему ни дна ни покрышки, все эти пыточки из любви к искусству придумывал, а я женщина конкретная, мне надо четко знать, что это за сверточек, сколько он стоит в натуре, ну и, конечно, кому его продать можно. Вот на эти три вопросика ты должен мне ответить. Иначе, Т„мочка, умирать ты будешь долго и болезненно. Ушки и носик сперва отрежу, красивый мой. Ну да ты не девица, не испугаешься уродом стать, верно? Вот о яйцах своих ты, конечно, пожалеешь, это вещичка поценнее…
— Лерка, — задыхаясь от волнения, проговорил Драч, — можешь все что хочешь мне отрезать, но сперва покажи, что у тебя есть! Если это то самое — расскажу и то, что ты спрашивала, и даже больше.
— Хорошо, — Валерия, вполглаза поглядывая на Драча, чтоб не вздумал излишне дергаться, вернулась к своему рюкзачку и, покопавшись в нем, вытащила сверток.
— Разверни! — потребовал Драч. — Да не бойся, оно не взрывается!
— Ты в этом уверен?
— Уверен.
Валерия осторожно развязала веревку, размотала газету, потом черный пластик и увидела прямоугольный кусок пенопласта. На одной из широких граней было коряво написано синим фломастером: «Верх!»
— Кажется, то самое… — тяжело дыша, бормотнул Драч. — Сними крышку, только осторожно! Там две стеклянные ампулы должны быть, не разбей смотри.
— А если разобью — сдохнем оба? — осклабилась Лера.
— Не знаю, — произнес Драч. — Но денег не получим точно.
«Он еще и заработать думает!» — подивилась про себя Валерия.
Осторожно подцепив ногтями крышку с надписью «Верх!», она разделила упаковку на две неравные части. В более объемной имелись два продолговатых гнезда, где действительно лежали две большие стеклянные ампулы без какой-либо маркировки, заполненные совершенно черной, очень вязкой жидкостью, не то очень густой нефтью, не то очень жидким мазутом.
— Они! — выдохнул Драч. — Ну, везуха!
— Рановато ты, по-моему, о везухе думаешь, — Валерия заговорила очень строгим голосом. — Я тебе показала, что имею на руках. Так как, отрезать тебе что-нибудь или ты мне начнешь ответы давать?
— Понимаешь, — опасливо поглядывая то на авторучку, то на финку, произнес Драч. — Вот это, черное, что в этих ампулах, — то, что Шипов выделил из берез, которые росли на старом пожарище. Экстракт называется. Как он получается — я не знаю, но для этого можно использовать оборудование, установленное на фабрике, где Гундос пристроился. Что в этот экстракт входит, я опять же не знаю. Зато знаю, что им можно даже от рака и СПИДа лечить. И стоит оно, сказать по совести, очень дешево. А в моем чемодане лежит тюбик с пастой, в котором запрятаны металлические шарики не крупнее дроби-нулевки, а в них — желатиновые капсулки…
— Ну а это тут при чем?
— При том! Их мне из другой области прислали. Привезла их сюда девица, между прочим, та самая, которую я тебе приказывал отправить любой ценой. Отправила ты ее?
— Нет, — ответила Лера с усмешечкой, — оставила в скиту, на болоте.
— Живую?
— Спящую вообще-то.
— Давно?
— Позавчера утром.
— Плохо! — вздохнул Драч. — Наверняка Сенсей уже побывал там и узнал, откуда она приезжала, что привезла и кому. Правда, моего имени она знать не знает, но зато знает адрес на Федоровской. А Сенсею этот адрес тоже четко известен. Стало быть, он четко поймет, что она привозила тюбик ко мне. А я, вообще-то, должен был обязательно сообщить ему о приезде этой девочки. Но забыл, понимаешь?
— Расскажи это тете Фросе, а?
— Вот и ты не веришь, и Сенсей хрен поверит.
— Это ваши проблемы, — проворчала Валерия. — Ты лучше поясни, что это за капсулы и какое отношение они имеют к ампулам.
— Лер, это, короче, что-то типа икры и молоки. Только если смешать, получится зараза, которую ни одно лекарство не возьмет. Не то бактерия, не то вирус — короче, что-то хуже СПИДа.
— И на фиг она нужна, извиняюсь? Зараз и так до хрена по всему миру…. Тем более неизлечимых.
— Потому что если у тебя есть лекарство от болезни, которую никто лечить не умеет, ты миллиардером стать можешь… Доходит, девушка? Конечно, напрямую нам это не под силу. Понадобится целое предприятие, чтоб это лекарство в массовом порядке производить. Но продать все это мы можем, и тоже не задешево. У меня в кейсе лежит весь пакет «ноу-хау» Шипова, это, блин, подороже будет, чем полтыши кусков из кассы «Фристайла»!
— Так что ж ты тогда с Сенсеем решил расплеваться?
— Да потому что Сенсей, козел драный, который, блин, даже особо пальцем не пошевелил и почти ни копейки в исследования Шипова не вложил, решил семьдесят процентов бабок сам хапнуть, двадцать Лиисе — за хорошее стукачество, а мне, который Шипова у себя на территории держал, кормил, сторожил и так далее, — десятую часть! Вся заслуга Сенсея в том, что с покупателем, точнее заказчиком, он на прямом контакте. В общем, огорчился я сильно и решил, как товарищ Ленин, «идти другим путем».
— Нашел другого заказчика? — догадалась Лера.
— Он сам на меня вышел. И хорошие бабки предложил. Одному! Только за пакет «ноу-хау» — пятьдесят миллионов, пакет с образцами этого, условно говоря, «препарата» — за семьдесят. Ну а если я им еще и Шипова доставлю — сто. А что мне Сенсей предлагал? Два «лимона»! Почувствуйте разницу. Между прочим, могу сейчас и тебя порадовать: Сенсей на твою точку Лиису готовил. А тебя знаешь куда направить хотел?
— С моста в речку? Догадывалась…
— Короче, не думаешь ли ты, что нам пора перестать в это садо-мазо играть, а? Может, развяжешь мне ручки и в спокойной обстановке о делах помозгуем?
— Торопишься… — хмыкнула Валерия. — А может, считаешь, что дуру нашел? Дескать, заболтаю ее, заставлю губки раскатать на тридцать пять миллионов. Напомню, как мы с ней приятно трахались когда-то, покамест Лииса не возникла… А потом, как размякнет, я ее припорю, родимую. Верно, миленький?
И она еще разок пощекотала горло Драча финкой.
— Не веришь? — оскорбленно воскликнул Артем.
— А с чего я тебе, подонку, верить должна? — хмыкнула Лера. — То, что ты мне насчет сенсеевской несправедливости наплел — это в пользу бедных. Я не знаю, как вы там собирались доходы делить, меня на ваше совещание не приглашали. Может, Сенсей тебе не десять процентов предлагал, а сорок, но тебе все сто хапнуть хотелось? И ты, который вокруг него и Чернобурки на задних лапах ходил, очень захотел его кинуть. Но с Сенсеем, при его сорока стволах, шутки плохи. Надо было аккуратно крутиться.
— Ну что ты обо всем этом знаешь? — чуя, что финка может в любой момент воткнуться под кадык, прошипел Драч. — Сенсей меня свел с теми, откуда девка с тюбиком приезжала. Не сам, через посредников. А бабки за эти шарики с капсулами платил я. И опять же должен был их Сенсею отдать. А про ампулы, между прочим, я вообще случайно узнал. От Шипова. Сенсей же ни хрена не сказал, за мальчика меня держал. Это что, нормальный партнер? Ни хрена подобного, по-моему. Но я держался, не обострял — и не из-за сорока стволов, а из-за того, что помнил, как Сенсей меня от тюряги открутил. И если б все нормально было, я б ему и тюбик отдал, и ампулы. По-честному! Только из-за взрыва этого расстроился — и позабыл сообщить, что капсулы уже здесь.
— Ну да, конечно! — хмыкнула Лера. — Потому что надеялся, будто твой Гундос в дополнение к капсулам принесет тебе ампулы и у тебя все козыри на руках будут. Нет, корешок ты мой дорогой Т„мочка! Падла ты гнилая и сука продажная!
И с этими словами Валерия полоснула Драча ножом по щеке. Неглубоко, но больно, от носа до уха надрез провела. Кровь заструилась по щеке, Артем охнул от боли, матернулся и прорычал:
— Умом рехнулась, сучка? Что тебе еще от меня надо? Я все, что ты просила, рассказал!
— Ну как же все-то, голубок ты мой? Ты ж мне самого главного не сказал: как зовут того клиента, который собрался тебе бабки платить? Понятно, сто миллионов мне уже не светят, раз Шипов взлетел, но я и на семьдесят согласная.
— Ты?! — Драч чуть не задохнулся от возмущения. — Да ты хоть соображаешь, как там, за кордоном, дела вести? Тем более — бабе, одной… Да тебя там три раза кинут и один раз уроют, вот и весь бизнес!
— Не бойся за меня, котик! — осклабилась Валерия. — Ты о себе подумай. Жить тебе, конечно, уже не придется — это, как Вольфович говорит, «однозначно». Сейчас я могу просто в глазик или в горлышко нож воткнуть или даже совсем гуманно иголочку вколоть — быстро и не очень больно. Но это только в том случае, если ты мне дашь реквизиты той конторки, которой хочешь «ноу-хау» продать. А если упираться станешь — очень больно будет…
— Уй, ма-а! — взвыл Драч, после того как Валерия, ухватив его за ухо, коротко дернула ножом.
— Зря в народе говорят: «Не видать, как своих ушей!» — с жутким хладнокровием произнесла Лера, раздувая ноздри почти как Цигель нынешним утром. — Вот оно, ушко твое, погляди!
— С-су-ука! — стонал Драч, и из глаз его катились слезы. — Садюга-а! Убей! Убей, гадина!
— Я же сказала: это заслужить надо, понял? Ну, скажешь, или тебе второе ухо в натуре показать?
— Скажу-у! Все скажу! Только не мучай больше!
ВПЕРЕД И С ПЕСНЕЙ
А Лена с Валентином ничем таким ужасным не занимались. Пообедали шурпой, пловом и компотом, а потом Валентин решил научить гостью игре в нарды. Оказывается, у бабушки Нюши в шкафу лежала доска с шашками и кубиками, на которой можно было и в русские шашки играть, и в шахматы, и в нарды. Валентин утверждал, будто доска эта не фабричная, а самодельная, и сделал ее его родной отец, Сергей Кузовлев. Шашки, правда, и шахматные фигурки были отдельно куплены.
Сперва Лене мудрая «игра аксакалов» не очень давалась, но потом она в нее втянулась, стала бросать кости с азартом и даже повизгивать от восторга, когда бросок получался удачным. И шашки по доске двигала не вяло, как первое время, а с этакими бойкими шарканьем и пристукиванием. Игра переключила голову «госпожи Павленко» на размышления по поводу того, как оптимально передвинуть шашки в соответствии с выпавшей на костях комбинацией, и на некоторое время разгрузила этот чернявый живой «компьютерчик» от просчи-тывания всяких малоутешительных вариантов и перспектив на ближайшее будущее.
Конечно, понимание того, что возвращаться туда, откуда приехала, слишком опасно, у Лены давно сложилось. Остаток суммы, которая предназначалась ей за нынешнюю поездку, скорее всего не выплатят, а вот убрать могут запросто. В том городе, который был для Лены не менее чужим, чем этот, она снимала маленькую комнату в коммуналке. Хозяин, прописанный на этой площади, жил у какой-то бабы, то ли жены, то ли любовницы, а Лена ему за комнатушку платила 50 баксов в месяц. Там все было чужое, даже постельное белье, так что, не вернувшись к своему обиталищу, Лена ровным счетом ничего не теряла. Во всяком случае, никаких ценностей ценнее, чем старый халатик и шлепанцы. Счета в тамошнем отделении Сбербанка у Лены тоже не имелось. Хозяину комнаты она ничего не задолжала. Ни одного нормального друга или подруги, без которых ей стало бы скучно и тоскливо, в «том» городе не проживало. Так что ничего не мешало Лене послать свое прежнее местопребывание далеко и надолго.
Перспектива уехать завтра в Москву казалась одновременно и заманчивой, и тревожной. Конечно, Лена не стала бы орать столь же истошно, как чеховская героиня: «В Москву! В Москву! Работать, работать, работать!» Единственное, что привлекало ее в стольном граде, так это его размеры — легче спрятаться. С другой стороны, ей еще не представлялось возможности проверить свой новый липовый паспорт, изготовленный трудами Федюсика и Ромасика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Я-то говорю, — ухмыльнулась Валерия, — а ты темнишь, родненький. Небось догадываешься, что я могу сделать, верно? Мне сегодня утречком господин Цигель целую лекцию по научному садизму прочитал. Правда, на практике только по попе ракеткой нашлепал, но я на это время тратить не буду. Поскольку Цигель, чтоб ему ни дна ни покрышки, все эти пыточки из любви к искусству придумывал, а я женщина конкретная, мне надо четко знать, что это за сверточек, сколько он стоит в натуре, ну и, конечно, кому его продать можно. Вот на эти три вопросика ты должен мне ответить. Иначе, Т„мочка, умирать ты будешь долго и болезненно. Ушки и носик сперва отрежу, красивый мой. Ну да ты не девица, не испугаешься уродом стать, верно? Вот о яйцах своих ты, конечно, пожалеешь, это вещичка поценнее…
— Лерка, — задыхаясь от волнения, проговорил Драч, — можешь все что хочешь мне отрезать, но сперва покажи, что у тебя есть! Если это то самое — расскажу и то, что ты спрашивала, и даже больше.
— Хорошо, — Валерия, вполглаза поглядывая на Драча, чтоб не вздумал излишне дергаться, вернулась к своему рюкзачку и, покопавшись в нем, вытащила сверток.
— Разверни! — потребовал Драч. — Да не бойся, оно не взрывается!
— Ты в этом уверен?
— Уверен.
Валерия осторожно развязала веревку, размотала газету, потом черный пластик и увидела прямоугольный кусок пенопласта. На одной из широких граней было коряво написано синим фломастером: «Верх!»
— Кажется, то самое… — тяжело дыша, бормотнул Драч. — Сними крышку, только осторожно! Там две стеклянные ампулы должны быть, не разбей смотри.
— А если разобью — сдохнем оба? — осклабилась Лера.
— Не знаю, — произнес Драч. — Но денег не получим точно.
«Он еще и заработать думает!» — подивилась про себя Валерия.
Осторожно подцепив ногтями крышку с надписью «Верх!», она разделила упаковку на две неравные части. В более объемной имелись два продолговатых гнезда, где действительно лежали две большие стеклянные ампулы без какой-либо маркировки, заполненные совершенно черной, очень вязкой жидкостью, не то очень густой нефтью, не то очень жидким мазутом.
— Они! — выдохнул Драч. — Ну, везуха!
— Рановато ты, по-моему, о везухе думаешь, — Валерия заговорила очень строгим голосом. — Я тебе показала, что имею на руках. Так как, отрезать тебе что-нибудь или ты мне начнешь ответы давать?
— Понимаешь, — опасливо поглядывая то на авторучку, то на финку, произнес Драч. — Вот это, черное, что в этих ампулах, — то, что Шипов выделил из берез, которые росли на старом пожарище. Экстракт называется. Как он получается — я не знаю, но для этого можно использовать оборудование, установленное на фабрике, где Гундос пристроился. Что в этот экстракт входит, я опять же не знаю. Зато знаю, что им можно даже от рака и СПИДа лечить. И стоит оно, сказать по совести, очень дешево. А в моем чемодане лежит тюбик с пастой, в котором запрятаны металлические шарики не крупнее дроби-нулевки, а в них — желатиновые капсулки…
— Ну а это тут при чем?
— При том! Их мне из другой области прислали. Привезла их сюда девица, между прочим, та самая, которую я тебе приказывал отправить любой ценой. Отправила ты ее?
— Нет, — ответила Лера с усмешечкой, — оставила в скиту, на болоте.
— Живую?
— Спящую вообще-то.
— Давно?
— Позавчера утром.
— Плохо! — вздохнул Драч. — Наверняка Сенсей уже побывал там и узнал, откуда она приезжала, что привезла и кому. Правда, моего имени она знать не знает, но зато знает адрес на Федоровской. А Сенсею этот адрес тоже четко известен. Стало быть, он четко поймет, что она привозила тюбик ко мне. А я, вообще-то, должен был обязательно сообщить ему о приезде этой девочки. Но забыл, понимаешь?
— Расскажи это тете Фросе, а?
— Вот и ты не веришь, и Сенсей хрен поверит.
— Это ваши проблемы, — проворчала Валерия. — Ты лучше поясни, что это за капсулы и какое отношение они имеют к ампулам.
— Лер, это, короче, что-то типа икры и молоки. Только если смешать, получится зараза, которую ни одно лекарство не возьмет. Не то бактерия, не то вирус — короче, что-то хуже СПИДа.
— И на фиг она нужна, извиняюсь? Зараз и так до хрена по всему миру…. Тем более неизлечимых.
— Потому что если у тебя есть лекарство от болезни, которую никто лечить не умеет, ты миллиардером стать можешь… Доходит, девушка? Конечно, напрямую нам это не под силу. Понадобится целое предприятие, чтоб это лекарство в массовом порядке производить. Но продать все это мы можем, и тоже не задешево. У меня в кейсе лежит весь пакет «ноу-хау» Шипова, это, блин, подороже будет, чем полтыши кусков из кассы «Фристайла»!
— Так что ж ты тогда с Сенсеем решил расплеваться?
— Да потому что Сенсей, козел драный, который, блин, даже особо пальцем не пошевелил и почти ни копейки в исследования Шипова не вложил, решил семьдесят процентов бабок сам хапнуть, двадцать Лиисе — за хорошее стукачество, а мне, который Шипова у себя на территории держал, кормил, сторожил и так далее, — десятую часть! Вся заслуга Сенсея в том, что с покупателем, точнее заказчиком, он на прямом контакте. В общем, огорчился я сильно и решил, как товарищ Ленин, «идти другим путем».
— Нашел другого заказчика? — догадалась Лера.
— Он сам на меня вышел. И хорошие бабки предложил. Одному! Только за пакет «ноу-хау» — пятьдесят миллионов, пакет с образцами этого, условно говоря, «препарата» — за семьдесят. Ну а если я им еще и Шипова доставлю — сто. А что мне Сенсей предлагал? Два «лимона»! Почувствуйте разницу. Между прочим, могу сейчас и тебя порадовать: Сенсей на твою точку Лиису готовил. А тебя знаешь куда направить хотел?
— С моста в речку? Догадывалась…
— Короче, не думаешь ли ты, что нам пора перестать в это садо-мазо играть, а? Может, развяжешь мне ручки и в спокойной обстановке о делах помозгуем?
— Торопишься… — хмыкнула Валерия. — А может, считаешь, что дуру нашел? Дескать, заболтаю ее, заставлю губки раскатать на тридцать пять миллионов. Напомню, как мы с ней приятно трахались когда-то, покамест Лииса не возникла… А потом, как размякнет, я ее припорю, родимую. Верно, миленький?
И она еще разок пощекотала горло Драча финкой.
— Не веришь? — оскорбленно воскликнул Артем.
— А с чего я тебе, подонку, верить должна? — хмыкнула Лера. — То, что ты мне насчет сенсеевской несправедливости наплел — это в пользу бедных. Я не знаю, как вы там собирались доходы делить, меня на ваше совещание не приглашали. Может, Сенсей тебе не десять процентов предлагал, а сорок, но тебе все сто хапнуть хотелось? И ты, который вокруг него и Чернобурки на задних лапах ходил, очень захотел его кинуть. Но с Сенсеем, при его сорока стволах, шутки плохи. Надо было аккуратно крутиться.
— Ну что ты обо всем этом знаешь? — чуя, что финка может в любой момент воткнуться под кадык, прошипел Драч. — Сенсей меня свел с теми, откуда девка с тюбиком приезжала. Не сам, через посредников. А бабки за эти шарики с капсулами платил я. И опять же должен был их Сенсею отдать. А про ампулы, между прочим, я вообще случайно узнал. От Шипова. Сенсей же ни хрена не сказал, за мальчика меня держал. Это что, нормальный партнер? Ни хрена подобного, по-моему. Но я держался, не обострял — и не из-за сорока стволов, а из-за того, что помнил, как Сенсей меня от тюряги открутил. И если б все нормально было, я б ему и тюбик отдал, и ампулы. По-честному! Только из-за взрыва этого расстроился — и позабыл сообщить, что капсулы уже здесь.
— Ну да, конечно! — хмыкнула Лера. — Потому что надеялся, будто твой Гундос в дополнение к капсулам принесет тебе ампулы и у тебя все козыри на руках будут. Нет, корешок ты мой дорогой Т„мочка! Падла ты гнилая и сука продажная!
И с этими словами Валерия полоснула Драча ножом по щеке. Неглубоко, но больно, от носа до уха надрез провела. Кровь заструилась по щеке, Артем охнул от боли, матернулся и прорычал:
— Умом рехнулась, сучка? Что тебе еще от меня надо? Я все, что ты просила, рассказал!
— Ну как же все-то, голубок ты мой? Ты ж мне самого главного не сказал: как зовут того клиента, который собрался тебе бабки платить? Понятно, сто миллионов мне уже не светят, раз Шипов взлетел, но я и на семьдесят согласная.
— Ты?! — Драч чуть не задохнулся от возмущения. — Да ты хоть соображаешь, как там, за кордоном, дела вести? Тем более — бабе, одной… Да тебя там три раза кинут и один раз уроют, вот и весь бизнес!
— Не бойся за меня, котик! — осклабилась Валерия. — Ты о себе подумай. Жить тебе, конечно, уже не придется — это, как Вольфович говорит, «однозначно». Сейчас я могу просто в глазик или в горлышко нож воткнуть или даже совсем гуманно иголочку вколоть — быстро и не очень больно. Но это только в том случае, если ты мне дашь реквизиты той конторки, которой хочешь «ноу-хау» продать. А если упираться станешь — очень больно будет…
— Уй, ма-а! — взвыл Драч, после того как Валерия, ухватив его за ухо, коротко дернула ножом.
— Зря в народе говорят: «Не видать, как своих ушей!» — с жутким хладнокровием произнесла Лера, раздувая ноздри почти как Цигель нынешним утром. — Вот оно, ушко твое, погляди!
— С-су-ука! — стонал Драч, и из глаз его катились слезы. — Садюга-а! Убей! Убей, гадина!
— Я же сказала: это заслужить надо, понял? Ну, скажешь, или тебе второе ухо в натуре показать?
— Скажу-у! Все скажу! Только не мучай больше!
ВПЕРЕД И С ПЕСНЕЙ
А Лена с Валентином ничем таким ужасным не занимались. Пообедали шурпой, пловом и компотом, а потом Валентин решил научить гостью игре в нарды. Оказывается, у бабушки Нюши в шкафу лежала доска с шашками и кубиками, на которой можно было и в русские шашки играть, и в шахматы, и в нарды. Валентин утверждал, будто доска эта не фабричная, а самодельная, и сделал ее его родной отец, Сергей Кузовлев. Шашки, правда, и шахматные фигурки были отдельно куплены.
Сперва Лене мудрая «игра аксакалов» не очень давалась, но потом она в нее втянулась, стала бросать кости с азартом и даже повизгивать от восторга, когда бросок получался удачным. И шашки по доске двигала не вяло, как первое время, а с этакими бойкими шарканьем и пристукиванием. Игра переключила голову «госпожи Павленко» на размышления по поводу того, как оптимально передвинуть шашки в соответствии с выпавшей на костях комбинацией, и на некоторое время разгрузила этот чернявый живой «компьютерчик» от просчи-тывания всяких малоутешительных вариантов и перспектив на ближайшее будущее.
Конечно, понимание того, что возвращаться туда, откуда приехала, слишком опасно, у Лены давно сложилось. Остаток суммы, которая предназначалась ей за нынешнюю поездку, скорее всего не выплатят, а вот убрать могут запросто. В том городе, который был для Лены не менее чужим, чем этот, она снимала маленькую комнату в коммуналке. Хозяин, прописанный на этой площади, жил у какой-то бабы, то ли жены, то ли любовницы, а Лена ему за комнатушку платила 50 баксов в месяц. Там все было чужое, даже постельное белье, так что, не вернувшись к своему обиталищу, Лена ровным счетом ничего не теряла. Во всяком случае, никаких ценностей ценнее, чем старый халатик и шлепанцы. Счета в тамошнем отделении Сбербанка у Лены тоже не имелось. Хозяину комнаты она ничего не задолжала. Ни одного нормального друга или подруги, без которых ей стало бы скучно и тоскливо, в «том» городе не проживало. Так что ничего не мешало Лене послать свое прежнее местопребывание далеко и надолго.
Перспектива уехать завтра в Москву казалась одновременно и заманчивой, и тревожной. Конечно, Лена не стала бы орать столь же истошно, как чеховская героиня: «В Москву! В Москву! Работать, работать, работать!» Единственное, что привлекало ее в стольном граде, так это его размеры — легче спрятаться. С другой стороны, ей еще не представлялось возможности проверить свой новый липовый паспорт, изготовленный трудами Федюсика и Ромасика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77