И вряд ли такой клиент имеет хоть какой-либо автотранспорт, кроме иномарки типа «Запорожец». Соответственно можно с гарантией считать, что речь шла не об уборке политического деятеля, крутого мафиозника или солидного предпринимателя. Сомнительно даже, чтоб Чудо-юдо нацеливался на владельца коммерческой палатки. Бомжу Тимофееву, на мой непросвещенный взгляд, даже в похмельном состоянии нельзя было доверять ничего стреляющего. Для него было бы серьезной проблемой попасть с двух шагов. Такие товарищи, как Иван Петрович, убивают топорами, кухонными ножами, водопроводными трубами и кирпичами. Как правило, в состоянии умопомрачения и недопития. И в основном убивают либо себе подобных — лишний глоток из пузыря сделал, падла! — либо каких-нибудь беззащитных дедулек и бабулек из-за отказа дать купюру на приобретение все того же пузыря. Конечно, если их соберется двое или трое, а алкогольная недостаточность будет шибко острой, могут рискнуть напасть и на менее легкую жертву, скажем, на нестарую бабу или хилого мужичка. Но в общем и целом это не характерный для них промысел — открытое похищение чужого имущества, разбой-грабеж. Сумку спереть, оставленную без присмотра, выдернуть картошку с огорода, взломать пустую дачу зимой или квартиру с плохой дверью летом — это они делают чаще.
Однако опыт применения бомжей как одноразовых мокрушников в нашей конторе имелся. Лично мне пришлось участвовать в двух таких «разработках», а вообще их было намного больше.
Первый «мой» случай был аж при Советской власти, когда Чудо-юдо еще состоял на комитетской службе. Была ли это боевая задача, поставленная тогдашним руководством Сергея Сергеевича, или его частная инициатива, мне и сейчас неизвестно. Факт тот, что некий гражданин оказался случайным свидетелем чего-то такого, чего не должен был видеть. Чего именно — опять же не знаю, поскольку тогда гласность еще не совсем раскрутилась, газеты еще дописывали статьи в поддержку антиалкогольной кампании, и никто из журналюг всерьез в этой грязи не копался. Гражданин вообще-то в милицию настучать не спешил. Очень может быть, что он и вовсе туда не собирался. Вероятно даже, что он и не усек ничего такого. Но была опасность, что следствие как-нибудь само по себе на него выйдет и потянет за ниточку, которая могла вытащить на свет божий нечто неудобоваримое. Мне опять же не сообщали, что именно.
В те времена пальба в Москве еще являлась относительно редким метеорологическим явлением, и расстрелять этого ненужного гражданина на лестничной клетке было стремно. Слишком много шухера поднялось бы, и скромная персона убиенного привлекла бы к себе совершенно излишнее внимание. То есть был бы достигнут эффект, совершенно противоположный тому, что требовалось Чуду-юду. Возможно, батя прорабатывал и всякие другие версии типа отравления грибками в сметане, самоубийства путем выбрасывания с седьмого этажа, но почему-то остановился на той, которая реализовалась. Обнаружили — кто-то ведь наблюдал за этим несчастным! — что мужичок вечером выгуливает собачку рядом с домом, чаще всего затемно. Собачка — типа болонки, кроме визгливого лая, пользы от нее никакой. Долго ли каким хулиганам обидеть этого гражданина, который имел рост метр с кепкой и телосложение блокадника? Сперва прикидывали навести на него компанию пацанов, которые балдели в подъезде, но тут вышел облом. Как выяснилось, в этой компании один из самых заводных доводился мужичку родным сыном, причем вполне любящим и готовым, если что, заступиться. Вот тут-то и вышли на бомжей, которые по летнему времени дрыхли в скверике посреди двора, а собачка на них гавкала и писала. На Джека — Царствие ему Небесное, если это возможно! — выпала почетная миссия с ними выпить. Он преотлично изобразил расстроенного мужа, с женой которого якобы болонковладелец амуры крутит. Очень клево у него этот спектакль сыгрался. И сказал, что, мол, убил бы сам, да жалко сидеть из-за такого дерьма, а то и под расстрел идти. А бомжи, высосав по двести грамм, распалились, засочувствовали, свои счеты с болонкой вспомнили и про то, как их пацаны во главе с сыном нашего клиента отметелили. В общем, Джек поставил им вторую бутылку и тихо удалился в большой печали — с понтом дела, жену воспитывать. Бомжи поллитру наскоро высосали, одурели, и когда мужичок со своей собачкой вышел в скверик, налетели на него, сшибли с ног и, мягко говоря, затоптали. На шум-гам, правда, выскочили пацаны, сын клиента начал, в свою очередь, бомжей метелить. Ментура приехала и всех, кто не смылся, прибрали в КПЗ. Бомжей упаковали и до вытрезвления решили не беспокоить, потому что они уже и на ногах не стояли. А утречком оказалось, что они холодненькие, потому что вторая бутылка была не с водкой, а с метиловым спиртом. И рассказывать, за что и почему мужичка порешили, оказалось некому. Сошло все за чистую бытовуху, безо всякой раскрутки в ненужном направлении.
В этом деле фактор случайности был очень большой, и Джеку, прямо скажем, повезло, что все так устроилось. Вполне могло что-нибудь не связаться.
Вторая история была намного позже, и там было все куда продуманней, с меньшей импровизацией и меньшей степенью риска. Еще бы! В ней ведь нынешний шейх Абу Рустем, тогдашний Кубик-Рубик, был задействован. И бомж был более толковый, не совсем свернувшийся. Там тоже речь шла о потенциальном свидетеле. Бабка какая-то, постоянно торчавшая у окошка, углядела, что в подвале одного из подъездов какой-то склад оборудовали без вывески, куда по ночам чего-то завозят, а потом куда-то вывозят. Взяла и пошла, на свою беду и на счастье Кубика, к участковому. Мол, разберись, касатик. А касатик-то был уже капитально обашлен от господина Рустамова, который в данном подвальчике держал товар, заигранный от гуманитарной помощи, а иногда по просьбе земляков и наркоту притыривал. Само собой, что участковый пообещал разобраться, но тут же проинформировал Кубика. Кубик поначалу хотел просто склад перекинуть на другое место, но это оказалось не так-то просто. Участковый решил успокоить бабку: мол, все проверено, законность не нарушена, мирные коммерсанты честно аренду платят. Бабка на какое-то время беспокоиться перестала, но у Кубика то и дело под ложечкой сосало. Менту он, правда, зарплату прибавил и, в общем, в его надежности был уверен, на складе провел разъяснительную работу по технике безопасности, но бабка ведь, если ей чего-то в голову взбредет, могла и в отделение намылиться, и даже в прокуратуру. То есть в бабкином молчании Курбан шибко сомневался. А такие люди, как Кубик-Рубик, почитают за строгое правило: сначала режь, потом сомневайся.
Конечно, проще всего было отправить к бабке пару своих хлопцев под видом сантехников или традиционного «Мосгаза». Дали бы бабке разводным ключом по кумполу — и все тип-топ. Но Кубик был человек очень осторожный. При всем том, что ребята у него были очень квалифицированные, могли они наследить, засветиться, и, так или иначе, привлечь внимание к складу и самому Кубику. Надо было задействовать посторонние силы. Не без моей помощи — что да как, рассказывать долго — Кубик нашарил постепенно спивающегося молодца, который страсть как хотел приобрести московскую прописку. Гражданину назвонили в уши, что ежели он замочит бабушку-старушку, то ему помогут получить ее квартиру. Естественно, что его подпустили только к самым дальним от Кубика «шестеркам», которые встретились с ним на какой-то бесхозной дачке не то в Малаховке, не то в Томилино. Там раскатавшего губишки юношу порадовали тем, что обеспечат ему прикрытие и автотранспорт для отхода. Этот нео-Раскольников, не мудрствуя лукаво, взял на дело плотницкий топор, свистнутый на ближайшей стройке, ковырнул дверь и, попросту вломившись ночью в квартирку, очень неумело, а потому жестоко порубал старушку. Шуму и кровищи было много, но никто, конечно, на помощь не поспешил. Благодаря этому убивец, кинув на месте злодеяния топор со своими отпечатками пальцев, дунул вниз и относительно благополучно добежал до грязного «Москвича», ждавшего его в проходном дворе. «Москвич» два дня уже как числился в угоне, выстаиваясь в гараже на той же самой дачке. Поездка оказалась не слишком долгой. Покрутившись по дворам, заехали в тупик, где тихо и скромно, соблюдая правила санитарии и гигиены, удавили дурачишку гитарной струной, после чего кинули в сменный кузов для мусоровоза, не побрезговав опрокинуть поверх покойничка пару больших мусорных бачков. Потом проехали еще пару ночных улиц, бросили «Москвич» и пересели на дожидавшуюся их «шестерку». Утром приехал мусоровоз, оставил пустой сменный кузов и забрал кузов с покойником. По-моему, нео-Раскольников так и гниет сейчас в недрах свалки.
Слыхивал я и о других случаях применения бомжей на уборочной страде, но так или иначе все они работали против разного рода мелких людей. А мелкие люди, как можно догадаться, даже узнав о том, что на них готовится покушение, не смогут принять такую превентивную меру, как присылку группы боевиков на разгром противной стороны. Отсюда напрашивался вывод, что либо налет на офис и убийство Варана с Бето были никак не связаны с подготовкой «одноразового киллера» Тимофеева, либо роль бомжа была более сложной и главной целью было не убийство какой-либо мелкой фигуры, а какая-нибудь подстава или провокация против человека весьма крутого. Во всяком случае, такого, который был способен на принятие вышеупомянутого превентивного действия.
Сразу возникал вопрос: а кто, собственно, мог рискнуть на такой шаг? Еще меньше чем год назад, угодив в лапы Агафона и К5 после первого возвращения в Москву и размышляя по поводу того, кто меня похитил, я был твердо убежден, что никто из господ, разбирающихся в московской конъюнктуре, не попрет против конторы Чуда-юда и даже против любой из ее низовых ячеек типа группы Варана. Разве только какие-нибудь иногородние оглоеды, не уразумевшие, что жизнь дается человеку один раз, а крутость — не каждому. Сегодня все было гораздо сложнее.
О реальном положении во всей системе я никогда не имел полного представления. ВСЕ о своем деле знал только Сергей Сергеевич, и никто больше, если не считать Господа Бога. Но по многим признакам его влияние сильно пошатнулось. Нас явно меньше боялись, перед нами заметно меньше дрожали, меньше было подобострастия в голосах тех, с кем доводилось вести разговоры. С чем конкретно было связано падение влияния, я мог лишь догадываться. Но скорее всего — с деньгами. Должно быть, мы тратили больше, чем зарабатывали. И кто-то усердно помогал нам в разорении, вел против нас жестокую войну, как в России, так и за всякими там ближними и дальними кордонами. Должно быть, еще и распространяли слухи о том, что мы уже на пределе, что нас вот-вот раздавят. Не сомневался я и в том, что нас оттирают от верхов, что те люди, которые поддерживали нас в госструктурах, постепенно вытесняются другими, настроенными враждебно. А раз так, то вполне мог найтись некто, решивший, что пора нам и вовсе на покой… В общем, он, конечно, поторопился, но если мы сейчас простим эти трупы, то через недельку наших людей начнут валить по всей стране и в зарубежье. Поэтому Чудо-юдо скорее всего уже намечал какую-нибудь впечатляющую акцию возмездия. А в качестве ответственного исполнителя, возможно, намечал мою кандидатуру. Вот сейчас он сузит глаза до китайского формата, сдвинет углы рта вниз и скажет: «А ну, Димуля, хватит балдеть и пузо наедать. Пора поработать как следует. По-моему, какие-то козлы очень хотят, чтоб мы на них налетели, раздолбали и пошмаляли от души к такой-то матери!»
Именно какого-нибудь такого приказа: налететь, раздолбать, пошмалять от души, я ждал от Чуда-юда. Даже был морально готов хоть сегодня куда-нибудь сгонять и отвести душу в помин Варана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Однако опыт применения бомжей как одноразовых мокрушников в нашей конторе имелся. Лично мне пришлось участвовать в двух таких «разработках», а вообще их было намного больше.
Первый «мой» случай был аж при Советской власти, когда Чудо-юдо еще состоял на комитетской службе. Была ли это боевая задача, поставленная тогдашним руководством Сергея Сергеевича, или его частная инициатива, мне и сейчас неизвестно. Факт тот, что некий гражданин оказался случайным свидетелем чего-то такого, чего не должен был видеть. Чего именно — опять же не знаю, поскольку тогда гласность еще не совсем раскрутилась, газеты еще дописывали статьи в поддержку антиалкогольной кампании, и никто из журналюг всерьез в этой грязи не копался. Гражданин вообще-то в милицию настучать не спешил. Очень может быть, что он и вовсе туда не собирался. Вероятно даже, что он и не усек ничего такого. Но была опасность, что следствие как-нибудь само по себе на него выйдет и потянет за ниточку, которая могла вытащить на свет божий нечто неудобоваримое. Мне опять же не сообщали, что именно.
В те времена пальба в Москве еще являлась относительно редким метеорологическим явлением, и расстрелять этого ненужного гражданина на лестничной клетке было стремно. Слишком много шухера поднялось бы, и скромная персона убиенного привлекла бы к себе совершенно излишнее внимание. То есть был бы достигнут эффект, совершенно противоположный тому, что требовалось Чуду-юду. Возможно, батя прорабатывал и всякие другие версии типа отравления грибками в сметане, самоубийства путем выбрасывания с седьмого этажа, но почему-то остановился на той, которая реализовалась. Обнаружили — кто-то ведь наблюдал за этим несчастным! — что мужичок вечером выгуливает собачку рядом с домом, чаще всего затемно. Собачка — типа болонки, кроме визгливого лая, пользы от нее никакой. Долго ли каким хулиганам обидеть этого гражданина, который имел рост метр с кепкой и телосложение блокадника? Сперва прикидывали навести на него компанию пацанов, которые балдели в подъезде, но тут вышел облом. Как выяснилось, в этой компании один из самых заводных доводился мужичку родным сыном, причем вполне любящим и готовым, если что, заступиться. Вот тут-то и вышли на бомжей, которые по летнему времени дрыхли в скверике посреди двора, а собачка на них гавкала и писала. На Джека — Царствие ему Небесное, если это возможно! — выпала почетная миссия с ними выпить. Он преотлично изобразил расстроенного мужа, с женой которого якобы болонковладелец амуры крутит. Очень клево у него этот спектакль сыгрался. И сказал, что, мол, убил бы сам, да жалко сидеть из-за такого дерьма, а то и под расстрел идти. А бомжи, высосав по двести грамм, распалились, засочувствовали, свои счеты с болонкой вспомнили и про то, как их пацаны во главе с сыном нашего клиента отметелили. В общем, Джек поставил им вторую бутылку и тихо удалился в большой печали — с понтом дела, жену воспитывать. Бомжи поллитру наскоро высосали, одурели, и когда мужичок со своей собачкой вышел в скверик, налетели на него, сшибли с ног и, мягко говоря, затоптали. На шум-гам, правда, выскочили пацаны, сын клиента начал, в свою очередь, бомжей метелить. Ментура приехала и всех, кто не смылся, прибрали в КПЗ. Бомжей упаковали и до вытрезвления решили не беспокоить, потому что они уже и на ногах не стояли. А утречком оказалось, что они холодненькие, потому что вторая бутылка была не с водкой, а с метиловым спиртом. И рассказывать, за что и почему мужичка порешили, оказалось некому. Сошло все за чистую бытовуху, безо всякой раскрутки в ненужном направлении.
В этом деле фактор случайности был очень большой, и Джеку, прямо скажем, повезло, что все так устроилось. Вполне могло что-нибудь не связаться.
Вторая история была намного позже, и там было все куда продуманней, с меньшей импровизацией и меньшей степенью риска. Еще бы! В ней ведь нынешний шейх Абу Рустем, тогдашний Кубик-Рубик, был задействован. И бомж был более толковый, не совсем свернувшийся. Там тоже речь шла о потенциальном свидетеле. Бабка какая-то, постоянно торчавшая у окошка, углядела, что в подвале одного из подъездов какой-то склад оборудовали без вывески, куда по ночам чего-то завозят, а потом куда-то вывозят. Взяла и пошла, на свою беду и на счастье Кубика, к участковому. Мол, разберись, касатик. А касатик-то был уже капитально обашлен от господина Рустамова, который в данном подвальчике держал товар, заигранный от гуманитарной помощи, а иногда по просьбе земляков и наркоту притыривал. Само собой, что участковый пообещал разобраться, но тут же проинформировал Кубика. Кубик поначалу хотел просто склад перекинуть на другое место, но это оказалось не так-то просто. Участковый решил успокоить бабку: мол, все проверено, законность не нарушена, мирные коммерсанты честно аренду платят. Бабка на какое-то время беспокоиться перестала, но у Кубика то и дело под ложечкой сосало. Менту он, правда, зарплату прибавил и, в общем, в его надежности был уверен, на складе провел разъяснительную работу по технике безопасности, но бабка ведь, если ей чего-то в голову взбредет, могла и в отделение намылиться, и даже в прокуратуру. То есть в бабкином молчании Курбан шибко сомневался. А такие люди, как Кубик-Рубик, почитают за строгое правило: сначала режь, потом сомневайся.
Конечно, проще всего было отправить к бабке пару своих хлопцев под видом сантехников или традиционного «Мосгаза». Дали бы бабке разводным ключом по кумполу — и все тип-топ. Но Кубик был человек очень осторожный. При всем том, что ребята у него были очень квалифицированные, могли они наследить, засветиться, и, так или иначе, привлечь внимание к складу и самому Кубику. Надо было задействовать посторонние силы. Не без моей помощи — что да как, рассказывать долго — Кубик нашарил постепенно спивающегося молодца, который страсть как хотел приобрести московскую прописку. Гражданину назвонили в уши, что ежели он замочит бабушку-старушку, то ему помогут получить ее квартиру. Естественно, что его подпустили только к самым дальним от Кубика «шестеркам», которые встретились с ним на какой-то бесхозной дачке не то в Малаховке, не то в Томилино. Там раскатавшего губишки юношу порадовали тем, что обеспечат ему прикрытие и автотранспорт для отхода. Этот нео-Раскольников, не мудрствуя лукаво, взял на дело плотницкий топор, свистнутый на ближайшей стройке, ковырнул дверь и, попросту вломившись ночью в квартирку, очень неумело, а потому жестоко порубал старушку. Шуму и кровищи было много, но никто, конечно, на помощь не поспешил. Благодаря этому убивец, кинув на месте злодеяния топор со своими отпечатками пальцев, дунул вниз и относительно благополучно добежал до грязного «Москвича», ждавшего его в проходном дворе. «Москвич» два дня уже как числился в угоне, выстаиваясь в гараже на той же самой дачке. Поездка оказалась не слишком долгой. Покрутившись по дворам, заехали в тупик, где тихо и скромно, соблюдая правила санитарии и гигиены, удавили дурачишку гитарной струной, после чего кинули в сменный кузов для мусоровоза, не побрезговав опрокинуть поверх покойничка пару больших мусорных бачков. Потом проехали еще пару ночных улиц, бросили «Москвич» и пересели на дожидавшуюся их «шестерку». Утром приехал мусоровоз, оставил пустой сменный кузов и забрал кузов с покойником. По-моему, нео-Раскольников так и гниет сейчас в недрах свалки.
Слыхивал я и о других случаях применения бомжей на уборочной страде, но так или иначе все они работали против разного рода мелких людей. А мелкие люди, как можно догадаться, даже узнав о том, что на них готовится покушение, не смогут принять такую превентивную меру, как присылку группы боевиков на разгром противной стороны. Отсюда напрашивался вывод, что либо налет на офис и убийство Варана с Бето были никак не связаны с подготовкой «одноразового киллера» Тимофеева, либо роль бомжа была более сложной и главной целью было не убийство какой-либо мелкой фигуры, а какая-нибудь подстава или провокация против человека весьма крутого. Во всяком случае, такого, который был способен на принятие вышеупомянутого превентивного действия.
Сразу возникал вопрос: а кто, собственно, мог рискнуть на такой шаг? Еще меньше чем год назад, угодив в лапы Агафона и К5 после первого возвращения в Москву и размышляя по поводу того, кто меня похитил, я был твердо убежден, что никто из господ, разбирающихся в московской конъюнктуре, не попрет против конторы Чуда-юда и даже против любой из ее низовых ячеек типа группы Варана. Разве только какие-нибудь иногородние оглоеды, не уразумевшие, что жизнь дается человеку один раз, а крутость — не каждому. Сегодня все было гораздо сложнее.
О реальном положении во всей системе я никогда не имел полного представления. ВСЕ о своем деле знал только Сергей Сергеевич, и никто больше, если не считать Господа Бога. Но по многим признакам его влияние сильно пошатнулось. Нас явно меньше боялись, перед нами заметно меньше дрожали, меньше было подобострастия в голосах тех, с кем доводилось вести разговоры. С чем конкретно было связано падение влияния, я мог лишь догадываться. Но скорее всего — с деньгами. Должно быть, мы тратили больше, чем зарабатывали. И кто-то усердно помогал нам в разорении, вел против нас жестокую войну, как в России, так и за всякими там ближними и дальними кордонами. Должно быть, еще и распространяли слухи о том, что мы уже на пределе, что нас вот-вот раздавят. Не сомневался я и в том, что нас оттирают от верхов, что те люди, которые поддерживали нас в госструктурах, постепенно вытесняются другими, настроенными враждебно. А раз так, то вполне мог найтись некто, решивший, что пора нам и вовсе на покой… В общем, он, конечно, поторопился, но если мы сейчас простим эти трупы, то через недельку наших людей начнут валить по всей стране и в зарубежье. Поэтому Чудо-юдо скорее всего уже намечал какую-нибудь впечатляющую акцию возмездия. А в качестве ответственного исполнителя, возможно, намечал мою кандидатуру. Вот сейчас он сузит глаза до китайского формата, сдвинет углы рта вниз и скажет: «А ну, Димуля, хватит балдеть и пузо наедать. Пора поработать как следует. По-моему, какие-то козлы очень хотят, чтоб мы на них налетели, раздолбали и пошмаляли от души к такой-то матери!»
Именно какого-нибудь такого приказа: налететь, раздолбать, пошмалять от души, я ждал от Чуда-юда. Даже был морально готов хоть сегодня куда-нибудь сгонять и отвести душу в помин Варана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93