— Деньги, — потребовал мужчина.
Маас выудил из кармана плаща конверт, протянул его мужчине.
Тот отошел к верстаку, разорвал конверт, пересчитал деньги. Засунул деньги и конверт в карман брюк, направился к шкафу, привлекшему мое внимание. Вытащил первый ящик, задвинул его, проделал то же самое с третьим, затем выдвинул нижний ящик. В ящиках ничего не было, так что действия, производимые в такой последовательности, вероятно, отключали какой-то блокировочный механизм. Догадка моя оказалась верной, потому что в следующий момент весь шкаф легко повернулся на хорошо смазанных петлях, открыв вход в тоннель.
Мужчина наклонился к проему размерами три на два фута, включил свет. Я увидел, что и в тоннеле пол застлан линолеумом, правда, не в клетку, а однотонным, коричневым.
Наверное, я уделил тоннелю слишком мало внимания, потому что не заметил, как в руке Мааса появился «люгер». Маас наставил пистолет на мужчину. Я было сунул руку в карман, но Падильо остановил меня:
— Это не наше дело.
— Пожалуйста, капитан, верните мне деньги.
— Лжец! — воскликнул мужчина.
— Пожалуйста, деньги.
Мужчина вытащил деньги и передал их Маасу. Тот запихнул их в карман.
— А теперь, капитан, прошу вас заложить руки за голову и отойти к стене. Нет, не поворачивайтесь, встаньте ко мне спиной.
Мужчина повиновался, и Маас удовлетворенно кивнул.
— Вы помните, герр Падильо и герр Маккоркл, мой рассказ о некоем Шмидте? — продолжал Маас. — Разумеется, он был таким же Шмидтом, как я — Маас. Но он был моим братом, и я чувствую себя обязанным вернуть должок. Думаю, вы понимаете, капитан.
Он дважды выстрелил мужчине в спину. Симмс вскрикнул. Мужчина ткнулся лбом в стену, затем медленно осел на пол. Маас убрал «люгер» в карман и повернулся к нам.
— Вопрос чести, — объяснил он.
— Вы закончили? — спросил Падильо.
— Да.
— Тогда пошли. Вы первый, Маас.
Толстяк опустился на четвереньки и исчез в тоннеле.
— Теперь ты, Мак.
Я последовал за Маасом. Симмс и Бурчвуд ползли за мной. Линолеум на полу. Стойки из горбыля. Сорокаваттные лампы через каждые двадцать футов. Я насчитал их девять. Иногда головой я задевал за деревянную обшивку. Земля сыпалась мне за шиворот.
— Мой брат строил на совесть, — донесся до меня голос Мааса.
— Будем надеяться, что он не забыл вывести его на поверхность, — пробормотал я.
По моим расчетам, тоннель тянулся на шестьдесят метров. Продвигаясь вслед за Маасом, я пытался прикинуть, сколько кубических ярдов земли пришлось перетаскать семье Шмидта в мешках, сшитых из простыней. Но скоро запутался, перемножая большие числа.
Маас остановился.
— Тоннель кончился.
Это радостное известие я передал Симмсу.
— Есть люк? — крикнул сзади Падильо.
— Пытаюсь открыть его, — прохрипел Маас.
Он уже стоял. Передо мной были лишь коротенькие ножки, видневшиеся из-под плаща. Я прополз чуть дальше и сунул голову в небольшое расширение, в котором находился Маас. Его голова, шея, плечи упирались в круг ржавого железа. Пока усилия оставались безрезультатными.
— Не двигается, — выдохнул Маас.
— Давайте попробуем поменяться местами, — предложил я. — Я выше ростом. И смогу надавить сильнее.
С трудом мы протиснулись друг мимо друга. Изо рта Мааса воняло как из помойки. Я глянул вверх. Металлическая плита находилась в пяти футах от пола. Я как можно шире расставил ноги. Разогнулись они только наполовину. Уперся плечами, шеей, головой в крышку, приложил к ней ладони. Начал медленно подниматься, нагружая мышцы ног и рук. В последнее время я не баловал их физическими упражнениями. Оставалось лишь надеяться, что они еще не забыли о своем предназначении.
Люк стоял мертво. Кровь стучала в висках. На лбу выступили капельки пота, начали собираться в ручейки и скатываться по лицу. Я перестал давить, согнулся, чтобы немного передохнуть. Затем занял прежнюю позицию и удвоил усилия. Что-то подалось, к счастью, не моя шея. Пот уже заливал глаза. Но крышка сдвинулась с места. Самое трудное осталось позади. Ноги начали выпрямляться, плита все быстрее шла вверх. Раздался легкий хлопок, и меня окатило волной холодного воздуха. Уже руками я подтолкнул металлическую крышку, и она отлетела в сторону. Я поднял голову. Но звезд не увидел.
Глава 17
Из тоннеля я вылез в гущу податливых веток и жестких листочков. Выбравшись из туевой рощицы, в ста пятидесяти футах от себя различил стену, огибающую парк по одному из его трех углов. Отрицательную, приземистую стену. Рука коснулась моего плеча, и я подпрыгнул от неожиданности. То был Макс Фесс.
— Где остальные? — спросил он.
— Сейчас выберутся.
— Значит, тоннель существует.
— Да.
Появился Маас, вытирающий лицо и руки, стряхивающий грязь с плаща. За ним последовали Симмс, Бурчвуд и Падильо.
— Фургон там, — Макс указал направо.
Маас повернулся к Падильо.
— Я с вами прощаюсь, герр Падильо. Уверен, что люди, с которыми вы сотрудничаете, переправят вас и вашу команду в Бонн. Но, если возникнут какие-либо трудности... вы сможете найти меня по этому номеру, — он протянул Падильо листок бумаги. — Но я буду там только сегодня. Завтра я загляну в ваше кафе, и мы рассчитаемся.
— Наличными.
— Десять тысяч.
— Они будут вас ждать, — заверил Мааса мой компаньон.
Маас кивнул.
— Разумеется. Я в этом не сомневаюсь. Auf Wiedersehen, — и он растворился в темноте и тумане.
Как и просил Падильо, Макс подогнал к парку автофургон «фольксваген». Через боковую дверцу мы забрались в грузовой отсек без единого окошка.
— Вы ничего не увидите по дороге, зато никто не увидит вас, — философски отметил Макс, прежде чем захлопнуть дверцу.
— Сколько нам ехать? — спросил Падильо.
— Пятнадцать минут.
Ехали мы семнадцать минут. Симмс и Бурчвуд сидели по одну сторону, положив головы на поднятые колени. Мы — напротив, докуривая последние восточногерманские сигареты.
Автофургон остановился, и мы услышали, как Макс вылезает из кабины. Он открыл дверь, я и Падильо спрыгнули на землю. Симмс и Бурчвуд молча последовали за нами. В сумраке рассвета лица их казались мертвенно-бледными, на щеках и подбородке Бурчвуда вылезла черная щетина.
Я огляделся. Макс привез нас в какой-то двор, с трех сторон огороженный высокой стеной из красного кирпича. Въехали мы через крепкие дубовые ворота. Двор был вымощен брусчаткой, а стена замыкалась четырехэтажным серым зданием с окнами в нишах. На первом этаже ниши были забраны железными решетками.
Макс повел нас в коридор, перегороженный в десятке шагов стальной плитой без петель и ручки. Над плитой темнела круглая дыра, защищенная сетчатым экраном. Макс остановился перед плитой, мы выстроились ему в затылок. Постояли секунд пятнадцать, а затем плита бесшумно скользнула в стену. Я отметил про себя, что толщиной она около двух дюймов и изготовлена из цельного листа.
Мы прошли другим коридором, в конце которого нас ждала открытая дверь лифта, рассчитанного как раз на пять человек. Едва мы оказались в кабине, дверь закрылась. Кнопок с указанием этажей я не обнаружил, так что едва ли кто мог выйти там, где пожелал бы. Кабина быстро пошла вверх, как я понял, на последний этаж. После остановки дверь бесшумно открылась, выпустив нас в приемную, выкрашенную в нежно-зеленый цвет. Стены украшали виды Берлина, выполненные как кистью, так и пером. Две софы и три кресла приглашали сесть. На кофейном столике стояла пепельница из литого стекла. Ноги утопали в густом ковре. По обстановке чувствовалось, что наш хозяин не стеснен в средствах.
Напротив лифта была еще одна дверь. Макс встал перед ней, и она, как и стальная плита внизу, мягко скользнула в стену. И здесь над дверью имелась круглая дыра с проволочным экраном. Я догадался, что экран предназначен для защиты объектива телекамеры. Мы переступили порог, миновали холл и свернули налево, в вытянутый овальный зал с горящим камином в дальнем конце. У камина, спиной к нему, стоял мужчина. С чашкой и блюдцем в руках. Пахло кофе, а на комоде, слева от мужчины, булькала электрическая кофеварка в окружении блюдец, тарелок, чашек.
С первого взгляда зал более всего напоминал библиотеку. Темное дерево стен, стол с лампой под абажуром, бежевые портьеры, кожаные диваны, кожаные же кресла, два из них с подголовниками, темно-зеленый ковер и, конечно же, полки с книгами.
Мужчина улыбнулся, увидев Падильо, поставил блюдце и чашку на стол, направился к нам. Пожал руку Падильо.
— Привет, Майк, — сказал он по-английски. — Рад тебя видеть.
— Привет, Курт, — и Падильо представил меня Курту Вольгемуту, который тепло пожал мне руку.
Выглядел он моложе своих пятидесяти с небольшим лет. Тщательно причесанные, чуть тронутые сединой длинные волосы, темно-карие глаза, прямой нос, маленький, но волевой подбородок, открытая улыбка. Встретил он нас в темно-бордовом халате поверх темно-серых, почти черных брюк. Худощавый, подтянутый.
— Этим двоим нужна еда, постель и душ. — Падильо мотнул головой в сторону Симмса и Бурчвуда.
Темные глаза Вольгемута пробежались по неразлучной парочке. Он шагнул к камину и нажал на кнопку цвета слоновой кости.
Мгновением позже открылась дверь и в библиотеку вошли два здоровенных парня. В них чувствовалась спокойная уверенность, присущая тем, кто осознает свою силу.
— Вот этих двоих джентльменов надобно помыть, накормить и уложить спать. Позаботьтесь об этом, пожалуйста.
Здоровяки внимательно оглядели Симмса и Бурчвуда. Один кивнул на дверь. Симмс и Бурчвуд исчезли за ней. Следом ушли и люди Вольгемута.
— Ты процветаешь, Курт. — Падильо огляделся.
Тот пожал плечами и подошел к комоду.
— Давайте выпьем кофе, и примите мои извинения в связи со случившимся вчера у Стены. Мы дали маху.
— С кем не бывает, — великодушно простил его Падильо.
Вольгемут взял, с комода чистое блюдце и чашку.
— Я приготовил для тебя полный отчет, Майк. Ты можешь ознакомиться с ним после завтрака.
Макс объявил, что валится с ног и пойдет спать.
— Я вернусь к четырем, — пообещал он и покинул нас.
Падильо и я наложили полные тарелки вареных яиц, ветчины, сыра и колбасы. Ели мы на маленьких столиках, которые Вольгемут пододвинул к креслам с подголовниками, что стояли по сторонам от камина. Уминали за обе щеки, не отвлекаясь на разговоры, и лишь после третьей чашки кофе я с благодарностью принял от Вольгемута американскую сигарету.
— Ты подобрал все, что нам нужно? — спросил Падильо, тоже взяв сигарету.
Вольгемут кивнул и рукой отогнал дым.
— Американская форма, отпускные документы, билеты. Машина, чтобы отвезти вас во второй половине дня в Темпельхоф. Вторая машина, с форсированным двигателем, будет ждать вас во Франкфурте, — он выдержал паузу, улыбнулся. — В связи с тем, что, по моим сведениям, ты на вольных хлебах, Майк, кому я должен послать счет?
— Мне, — ответил Падильо — Макс может внести задаток.
Вольгемут вновь улыбнулся.
— Мне всегда казалось, что ты слишком уж чувствителен для этого дела. Ты можешь послать мне чек, когда, вернешься в Бонн... Если вернешься.
— Они действительно задергались?
Вольгемут взял с каминной доски две синие папки. Одну протянул Падильо, вторую — мне.
— Почитайте на сон грядущий. Здесь собрано все, что нам удалось выяснить, с некоторыми достаточно логичными догадками. Но отвечаю на твой вопрос — да, они задергались. Даже англичане выражают недовольство смертью Уитерби. Ты не задел лишь французов.
Падильо пролистнул папку.
— Придется что-нибудь придумать. Но теперь нам нужно поспать.
Вольгемут вновь нажал на кнопку цвета слоновой кости. Появился один из здоровяков.
— Герр Падильо и герр Маккоркл — мои личные гости. Проводите их в комнаты. Они приготовлены, как я и просил?
Здоровяк кивнул. Вольгемут посмотрел на часы.
— Сейчас четверть седьмого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30