Бывают, конечно, варианты, но случаи, когда мудрая жена вдохновляет своего недалекого мужа подняться так высоко, как он никогда не смог бы самостоятельно, – не так уж редки. И никто над ними не смеется. Так что и я усмехаться перестал и лишь преисполнился уважения к женщинам племени. Теперь, если у меня возникала проблема, требующая скоординированных действий нескольких человек, я сразу шел к Хави-Сна.
На этот раз, правда, людей мне требовалось на порядок больше, чем раньше, но я был уверен, что мать рода поможет и сейчас. И не ошибся. Хави-Сна относилась к тем людям, которых трудности только вдохновляют, и чем сложнее проблема, тем с большим рвением они берутся за ее устранение. Вот и сейчас – я заявил, что мне потребуется от пятисот до тысячи человек (десять десятков десяток) для тяжелой работы, а матерь рода лишь ненадолго задумалась, нахмурившись, и тут же развила бурную деятельность, собирая женщин со всего течения Баравуль под мое начало. И, только раздав все распоряжения, поинтересовалась, зачем мне такая уймища народу. «Подчинить своей воле Великую», – ответил я и ушел, оставив женщину с открытым ртом и хлопающими глазами.
Часть прибывших женщин я отправил рубить кустарник и плести веревки. Потом мы скидывали эти кусты в воду чуть выше излучины, которую подмывала Великая, чтобы успокоить воду и замедлить разрушение берега. Веревками привязывали их к берегу, чтобы кусты оставались на нужном месте. Потом мы начали таскать камни и укреплять ими подмываемый участок.
Но укрепить берег, чтобы вода не пошла раньше времени, мне было мало. Мне еще нужно было, чтобы он пошла тогда, когда нужно, и туда, куда нужно. Поэтому основную часть прибывающих женщин я направлял на рытье канала, который начинался непосредственно за укрепленным участком берега и тянулся в обход нашего селения, выходя к реке почти в полу-ли ниже по течению. Когда работа вошла в русло и моего постоянного вмешательства уже не требовалось, я занялся другой проблемой – приручением хиссума. Гонцы с верховьев реки еще две седмицы назад вернулись с хорошими новостями – там было полным-полно мест, где возникший обвал преградил бы дорогу реке. Масляного состава я отправил туда предостаточно, оставалось только отнести его к месту предполагаемого обвала и сварить из него гремучую воду. Однако надо было еще подорвать ее в нужный момент. Опасность состояла в том, чтобы она самопроизвольно не рванула от малейшего сотрясения в самый неподходящий момент. Можно было бы установить камень над сосудом и столкнуть его заклинанием в нужный момент, если бы не одно «но»: мне не очень-то давались дистанционные заклинания. Моя Длинная Рука тянулась на пол-ли, а требовалось в десятки раз дальше – ведь в момент подрыва я должен находиться в селении. Оставался только один способ – оставить в верховьях человека, связав его со мной симпатической связью, и в нужный момент скомандовать ему, скажем, бросить камень в лужу. Единственная загвоздка – остаться в живых этому человеку вряд ли удастся. Да что говорить – там, пожалуй, даже хоронить нечего будет.
Поначалу я полагал задурить голову кому-нибудь из селян, придумав легенду поправдоподобнее. Я даже начал ее придумывать – про духа, спящего в горах, которого следует разбудить, чтобы он напал на подошедших хара-нги. Легенда получалась неплохая, но что-то удерживало меня от ее обнародования. А потом, когда уже пора было выдвигаться к верховьям, я пошел к матери рода. Поначалу, когда я сказал, что у нас есть большая проблема, Хави-Сна нахмурилась и подобралась. Но чем больше я объяснял, тем больше недоумения было на ее лице и все меньше – настороженности. В конце концов, она рассмеялась и легонько стукнула меня кулаком в грудь. «Это ты называешь проблемой? – спросила она. – Хорошо бы, если бы все наши проблемы были не сложнее этой». После чего вызвала одну из женщин (увы, почти все аборигенки казались мне на одно лицо, очень немногих из них я узнавал при встрече). «Вот, – сказала мне мать рода, – это Хама-И, Вечерняя Звезда, она разбудит для тебя твоего духа, и скорее Великая потечет вверх, чем она сбежит, не сделав своего дела». Я смутился. «Но ведь она… скорее всего…» Может, Хави-Сна не поняла, чем это закончится для Вечерней Звезды? Но Хави-Сна все поняла правильно: «Погибнет? Ну и что? Если в результате умрут все хара-нги и берег Великой станет безопасным для Народа Реки, то все остальное неважно. Жизнь женщины немногого стоит». Хама-И стояла спокойно, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Я смутился окончательно и поспешил откланяться.
До намеченного срока оставалось две седмицы, когда мы выступили в верховья. И хотя оставшегося времени было вполне достаточно, чтобы добраться до нужного места, сделать все необходимые приготовления и вернуться обратно, я беспокоился. Ведь Рим-Са вовсе не ясновидящий, и срок он мне указал наверняка весьма приблизительно – а ну как хара-нги придут дней на пять раньше? Тогда весь мой план полетит к Шихару, да и я вместе с ним, пожалуй. Но делать было нечего, я собрал все необходимое, и на трех лодках мы отправились вверх по реке. Плавсредства пришлось оставить уже к концу первого дня – мощь реки росла с каждым ли, и сноровки гребцов уже не хватало противостоять потяжелевшему норову Великой. Это была настоящая игра со смертью – идти против стремительного течения, отчаянно бросая лодки от излучины к излучине, находясь на волосок от бурлящих водоворотов с одной стороны и на такой же волосок от острых прибрежных камней – с другой. От внешнего проявления страха меня удерживал только невозмутимый вид гребцов – я-то прежде считал их людьми трусоватыми. Так что на берег я ступил с нескрываемым облегчением.
Через день мы добрались до начала гор. и я потратил некоторое время на поиски скального навеса, под который мои посланцы складывали мехи с масляным составом. К счастью, место было и в самом деле приметным, и много времени его поиск не занял. К моему вящему удовольствию, мехи практически все были полные, только один оказался сшит с изъяном и за время лежания наполовину опустел. Мы взяли каждый по емкости – не стоило излишне отягощать себя, пока не было ясно, куда идти, – и отправились дальше.
Дорога до первой намеченной разведчиками точки заняла еще три дня. Место я забраковал – спору нет, обрушь я эту гору, через которую с неистовой яростью прогрызал себе дорогу бурный поток, запруда бы получилась что надо. Вот только одного взгляда на сплошной скальный массив без единой трещинки мне хватило, чтобы понять, – безнадежно. Обрушить такую скалу по силам только богам, а я был всего лишь, как помнится, сыном бога. Поэтому мы направились ко второму месту, которое я тоже чуть было не отверг – уж больно оно походило на первое. Но потом присмотрелся, заметил растущие, казалось, прямо на камнях деревца, отметил несколько зеленых полянок и средних размеров ручеек, втекающий в русло Великой, и решил присмотреться получше. Эта гора была то ли более старой, то ли менее крепкой – сеть трещин покрывала скалы, вселяя надежду на успех предприятия. А пройдя по руслу ручейка и заметив, что он вытекает из небольшой пещерки в скале, я вообще приказал начать переноску сюда мехов с масляным составом – выход из пещеры был невелик, но протиснуться туда можно было без особого труда.
С неприятным холодком в груди – еще жили во мне воспоминания о каменной кишке, в которой я чуть не окончил свои дни, – я околдовал небольшой светильник и полез внутрь пещеры. К моему удивлению, скоро она расширилась настолько, что местами можно было идти в полный рост, не нагибаясь. Под ногами весело журчал ручей; местами по бокам обнаруживались проходы, которые я тщательно помечал, – не хватало еще заблудиться в этих подземных чертогах. Чем глубже я забирался, тем больше уверялся в реализуемости своего плана – скала была не слишком прочной, а Баравуль, похоже, текла совсем недалеко от прохода, по которому я пробирался, поскольку временами ощутимо слышался гул, стены на некоторых отрезках мелко дрожали, и я не видел иной причины тому, кроме близкого течения Великой. Наконец, дойдя до небольшой залы, которая, вероятно, была когда-то внутренним озерцом, я остановился. В гладком камне пола виднелось несколько довольно глубоких выемок, наполненных водой, вдоль одной из стен залы струился знакомый ручей. На дальней от него стене я заметил нишу, а подойдя и заглянув в нее, обнаружил, что она расширяется вниз и в стороны, образуя почти идеальной формы сосуд. Уж не знаю, какие природные процессы образовали эту подземную ванну, но лучшего места было не сыскать. Оставалось только осушить ее, вылить туда масляный состав и настроить пару заклинаний. Одно – чтобы подогревать содержимое ванной, а другое – трансмутировать воздух с водой в ржавилку и сливать получившийся результат в ту же ванну. Я еще раз осмотрелся и пошел обратно, через каждые пятнадцать – двадцать шагов колдуя Объемный Свет.
Когда я сообщил, что всю кучу мехов надо перетаскать под землю, женщины моего отряда и бровью не повели, всем видом выразив готовность следовать за мной хоть в Бесплодные Долины. А вот все трое мужчин чуть ли не хором вызвались охранять вход, чтобы туда не проникли дикие звери. Ну, я так и полагал.
В течение следующих суток, с короткими перерывами на отдых и принятие пищи, мой отряд перетаскал все мехи в глубь пещеры и вылил их в осушенный каменный сосуд. Я все это время занимался заклинаниями; подогрев ванной я запустил сразу, но у меня никак не выходила алхимическая связка вода – воздух: я собирал ее раз двести, но на выходе все время получалось что угодно, но не долгожданный растворитель. В итоге я так и не понял, как оно у меня получилось, но, когда поверхность ножа, к которому я привязал свое заклинание, в очередной раз запотела, я чуть было не провел по ней пальцем, как делал несколько раз прежде. Уже поднеся палец к ножу, я вдруг заметил, что блеск его куда-то пропал. А появившиеся через мгновение на поверхности ножа рыжие пузырьки отчетливо показали, что цель наконец достигнута.
Я быстро отнес нож к каменному сосуду и положил его на край так, чтобы лезвие оказалось под поверхностью жидкости. Железо, разумеется, скоро проржавеет насквозь и разрушится, но заклинание никуда не денется и будет потихоньку производить ржавилку, покуда поблизости есть воздух и вода. Я приказал своему отряду собираться в обратный путь, а сам обмакнул в сосуд рядом с ножом пучок сухой травы и вышел наружу. Отошел шагов на двадцать, положил пучок на скалу и стукнул его сверху большим камнем. Результат порядком напугал даже меня самого – камень вырвало у меня из руки и раскололо на три куска, один из которых ощутимо ударил меня в грудь. Действо это сопровождалось таким грохотом, что у меня уши заложило, а один из мужичков у входа, уронив копье, бросился бежать и остановился только шагов через двести. Я быстро привел одежду в порядок и вернулся к собравшемуся отряду. Хама-И выглядела совершенно невозмутимой. «Ты знаешь, что делать», – сказал я ей. Она спокойно кивнула.
Я отправил отряд в обратную дорогу, а сам вернулся к Хама-И. «Почему, – спросил я, – мать рода выбрала тебя?» «Хави-Сна – мудрая мать, – спокойно ответила женщина. – Я на ее месте сделала бы то же самое». «Не понимаю», – пожал я плечами. «Я немножко умнее, чем это надо для счастья, – сказала Хама-И. – Мне не нравится играть в тупые игры только потому, что так заведено издревле. Если бы мать рода была стара или больна, она взяла бы меня в ученицы, чтобы я стала матерью. Но Хави-Сна проживет еще много лет, и у нее подрастает дочь. А род наш слишком мал, чтобы делить его на два. Не будь тебя, Аль-Хуту, меня бы посадили в лодку и отправили вниз по течению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70