Это я тебе, как доктор, гарантирую. Обидно только, что все документы сгорели. Теперь иди и доказывай, что ты не верблюд. Или не засланный албанский „казачок“. Хотя, нет, на албанца я не тяну. Ну, ничего, недельку не бриться, не мыться — будешь похож. Да а, попал ты в переплет, не хватает только в центре какой нибудь операции по отлову косовских освободителей оказаться... Вряд ли. Чего им на территории Сербии делать? И какой резон меня взрывать, заряд тратить? Я что, похож на очень одинокого ниндзю диверсанта? Не а... И вообще, вражеского лазутчика положено в плен захватывать, дабы допросить с пристрастием, ногти там повырывать, зубы напильником сточить, „сыворотку правды» вколоть... Лично мне, сколько ни коли, не поможет — я ж все равно ничего не знаю. Да уж, бесполезный «язык» что для сербов, что для албанцев...
И как это я сподобился на ночь глядя из палатки попереться? Не иначе, ангел хранитель подсказал... Ведь всегда же только через основной выход выползал. Чудны твои дела, Господи. Вернусь в Питер, обязательно свечку в Преображенском храме поставлю. Или лучше две. На будущее, так сказать... Между прочим, не кощунствуйте, молодой человек, а то удача отвернется.
И все таки — кто жв меня пулял? Не может быть, чтобы здесь еще кто нибудь, кроме меня, прятался. Это уже бред! Но не меньший бред — ликвидировать меня. Кому я мешал? Если б сербы тут что то секретное бананили, то нас всех в два счета отсюда бы попросили. Приехали бы полицейские или, еще проще, — по рации отдали бы распоряжения начальнику экспедиции. Делов то..."
Владислав сменил позу, поерзал, удобнее устраиваясь в густой траве, и продолжал изучать предстоящий маршрут. Он ни на чем не фокусировал взгляд, чтобы глаз не «замыливался», больше полагался на периферийное зрение, как учил многоопытный Лю.
"Своей головой тоже думать надо, — констатировал биолог. — Учитель же не знал, что ты попадешь в такой переплет... Слава Богу, хоть азы преподал, дальше мы сами попробуем разобраться. Сейчас основное — добраться до лагеря, там рация, ружья... Драган, по моему, в спецназе служил, Гойко вообще бывший офицер из десантников. С их помощью выкручусь... Только бы добраться живым.
А добираться надо побыстрее. Завтра с утра, часов в семь, они ко мне двинут. Нагрузятся продовольствием и потопают. Тем более... Блин, ну почему я рацию не взял? Тащить тяжело? Хотя нет, рация все равно в палатке бы осталась... Тогда — радиотелефон. Стоп, у меня же есть фальшфейеры! А толку? Это не ракетница, системы сигналов никто не предусматривал... Все тебя не туда тянет! Как говорится, используй то, что под рукою... С голоду за один день не помрешь, двадцать километров — пустяк, к вечеру на базе будешь. Иди осторожно, вот и все дела.
Ладно, двинулись..."
Перепрыгивая с кочки на кочку, болото он пересек быстро, минут за семь. По сторонам не глазел — все равно, если заметят, прятаться некуда. А обходить болото проблематично — здесь, в отличие от других участков, он знал безопасную дорогу и тонуть в жиже не собирался.
Очутившись на противоположной стороне топи, Рокотов углубился в лес метров на тридцать, развернулся на 180 градусов и, вернувшись к опушке, спрятался под куст — в нескольких шагах от того места, где вошел под сень деревьев.
Пролежав четверть часа и убедившись, что его никто не преследует, Рокотов облегченно вздохнул и двинулся дальше. Самый опасный отрезок пути он преодолел, впереди ждали хорошо знакомые пруды, откосы и ручейки, за месяц исследованные им вдоль и поперек.
Теперь уже хозяином положения стал он, это была его территория. Вздумай кто преследовать Владислава в быстром темпе, погоня очень скоро закончилась бы для охотников переломанными ногами, ибо Рокотов двигался по крайне опасной трассе, где на каждом шагу высокая осока скрывала трещины в каменных осыпях и заполненные водой ямы.
В приподнятом настроении добравшись до гряды, с которой были видны палатки основного лагеря, Влад лоб в лоб столкнулся с сербским военным патрулем.
Глава 4
Хорошо смеется тот, кто первым бьет
Бежать в лес было поздно. Двое молодых солдат с нашивками в виде щита с югославским флагом на левых рукавах маскировочных комбинезонов и в светло серых беретах, держа автоматы наизготовку, осматривали окрестности; оба ствола синхронно повернулись в сторону Влада. Расстояние между патрулем и биологом было небольшим, всего то метров пятнадцать. Ежу понятно, что если он сейчас попытается сделать ноги, то вояки не промахнутся. С пятнадцати метров попадает даже неопытный стрелок. Потому Владислав счел самым разумным поднять руки и изобразить на лице полнейшее миролюбие, разбавив его толикой удивления. Что выглядело совершенно естественным — не каждую минуту нарываешься на военный патруль в лесу.
Полицейские явно были людьми опытными. Один держал на мушке биолога и пространство за его спиной, другой бочком приблизился слева, по краю тропинки, противоположному участку леса, откуда появился Влад. У обоих оставался широкий сектор обстрела, в середине которого находился Рокотов.
Демонстрируя полное понимание происходящего, Владислав не двигался с места, лишь переводил взгляд с одного на другого.
— Кто вы такой? — почему то по английски спросил подошедший.
— Ученый, работаю в экспедиции Белградского университета, — по сербски ответил Рокотов. — Наш лагерь в трех километрах отсюда...
— Но ты не серб, — солдат, уловив акцент, перешел на родной язык. А заодно и на «ты».
— Я русский, из Санкт Петербурга, — Влад старался говорить совершенно спокойно. Нервировать солдат себе дороже. — Здесь по приглашению ректора Пашковича, — фамилия известного югославского ученого вряд ли была знакома полицейским, но все же Влад счел полезным ее назвать.
— А что в лесу делаешь? — в голосе послышалось легкое сомнение.
— Я биолог, изучаю раков. Вот осматриваю места для исследований, — он решил пока не говорить о ночном происшествии, дабы не вызвать лишних вопросов.
— И давно ты из лагеря? — серб наморщил лоб, будто что то напряженно обдумывая.
— С неделю, — соврал Влад, внимательно присматриваясь к обоим полицейским.
«Так, автоматы АК 47. Странно, обычно у них 74 е „калаши“. Оружие далеко не новое, судя по потертостям. Этим автоматам лет тридцать. Местные резервисты, направленные в полицию? Похоже... А что они делают в лесу? Ловят кого то? По крайней мере, не меня... Я пока никаких преступлений не совершал. Может, в лагере что случилось? Тогда полицейские были бы там, а не по лесу бы бродили. Тем более вдвоем. Для прочесывания местности нужен как минимум взвод. Хотя это может быть авангард... Нет, больше никого не видно и, самое главное, не слышно. Обязательно бы голоса раздавались, в тишине местность не осматривают — кто то что нибудь найдет, командир приказы раздавать будет, солдаты переговариваются между собой... А тут — тишина полнейшая. Как на кладбище. Даже птиц не слыхать. Значит, их всего двое. Значит, патруль. Остальные, вероятно, недалеко. Может, все тропки заблокировали. Но тропинок тут немерено, одним взводом не обойдешься, рота нужна... А какой смысл лес блокировать? Нет, не сходится. Жилья поблизости нет, первая деревенька километрах в пятнадцати на восток. Эти же шли с северо запада, со стороны лагеря. Практически навстречу мне...»
— А почему ты такой грязный? — серб обратил внимание на заляпанную землей одежду Влада.
— Да с кочки на болоте навернулся, — Рокотов улыбнулся, как будто предлагая вместе посмеяться над его неуклюжестью.
«Стоят грамотно, не достать... Пальцы на спусковых крючках. Один меня контролирует, другой — лес. Причем так расположились, что в случае чего я оказываюсь точнехонько между ними и лесом... И друг другу секторы обстрела не перекрывают. Опыт чувствуется... Больно опытные они для резервистов, те только ракию жрать горазды да спать сутками напролет. А эти — нет, бдят. И бдят серьезно, явно не по приказу начальства. Личная заинтересованность чувствуется... Та ак, комбинезоны и береты не новые, оружие старенькое, а вот нашивочки — с нуля... Неувязочка выходит. И ботинки с неделю не чищены. Что ж они, не могли перед выходом в патруль обувь гуталином намазать? За неопрятный внешний вид в армии выговор полагается. Хотя, кто здесь выговаривать будет? Я? Вот смеху то... Но утром они обязательно должны были быть на разводе, им задачи ставили, зоны ответственности распределяли. Обратили бы внимание на обувь... Странно...»
— Расстегни куртку, медленно, — приказал серб, — одной рукой, вторую не опускай...
Владислав приподнял полу куртки и одним движением распахнул ее доверху.
— Выверни карманы.
Рокотов подчинился. Из боковых карманов высыпались на землю ножик, спички, фальшфейеры. Плоский пенал с инструментами остался во внутреннем кармане, он решил его не доставать, ибо солдаты могли неправильно расценить подобное движение.
— Вот...
— Отойди на два шага, — второй полицейский немного приблизился. Первый подобрал вещи, осмотрел и сунул за пазуху.
«Теперь, по идее, должны обыскать... Поставят рожей к сосне, руки на ствол, и обхлопают. Инструменты, как пить дать, обнаружат... С пеналом можно распрощаться, себе оставят. Хотя, на кой черт ему биологический инструментарий? Колбасу препарировать?..»
Он пригляделся к ближайшему солдату и внутренне усмехнулся.
«А харька то у вас, милый юноша, вся в прыщах, хоть вы их и давите. Сношаться вам надо, а не по лесу с автоматом рыскать...»
— Сними куртку.
— Холодно ведь, — Рокотов запустил пробный шар несогласия. От ответа во многом зависело дальнейшее развитие событий. Молодой серб переглянулся с товарищем.
«Ага, не знает, что делать... Оч чень хорошо! Значит, есть субординация, раз на нештатную ситуацию так реагируете... Старший, по всей видимости, должен решить. Ну ну, посмотрим...»
Второй серб сделал несколько шагов вперед.
— Просто покажи, что под курткой ничего нет. Руку не опускать.
Владислав задрал полы куртки и повернулся вокруг своей оси. Напряжение у полицейских спадало, дальний даже опустил ствол автомата.
— Хорошо. Руки можешь не поднимать... Ты где расположился?
«Сказать или нет? Если совру, а они проверят, глупо получится. А если не совру, то тем более не поверят... Нет уж, братец, правду я говорить не буду, не на исповеди... А что этот молодой дерганый такой? Небось, первый раз в патруле...»
— Недалеко, — Рокотов ткнул пальцем в сторону болота, но не туда, где стояла его палатка, а на девяносто градусов восточнее. — Километров семь, если по прямой.
Воронка от взрыва находилась в два раза дальше. Владислав специально ввернул словосочетание «по прямой», — дескать, в обход и к вечеру не добраться. Ведь патрулю уж точно никто не даст разрешения бросить зону ответственности и переться вслед за первым встречным куда то к черту на куличики.
Сербы снова переглянулись.
Что то в их поведении Влада настораживало, не позволяло открыто и честно рассказать о ночном происшествии, попросить о помощи. Хотя в его положении это было бы совершенно естественно — любой гражданский человек, подвергшийся внезапному нападению, тем более ни за что ни про что обстрелянный из гранатомета, инстинктивно испытывает доверие к представителям военной власти и старается быстренько оказаться под их защитой.
«Какие то вы, ребятки, не такие. Нервные слишком. Вроде и действуете по уставу, но как то через силу, нехотя... Непривычно вам все это. И побаиваетесь чего то... Та ак, прокачаем еще разок — оружие не новое, ботиночки все в грязи, комбезы уже стиранные неоднократно, а вот нашивки свежие. Будто специально пришиты — мол, мы свои, армейские... Мародеры? Или из националистов? Что то мне Драган рассказывал... Есть тут такие, как бишь их... Тигры... Или не тигры... Что то с кошками связано... Но на кой националистам в лесу ошиваться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48