Ведь от предложил ему остаться в «Источниках» и обещал хорошее жалованье. Правда, это выглядело как подкуп. Саймон и доктор Акрингтон главной целью посещения Квестингом Пика считали подачу световых сигналов находящимся в море подводным лодкам врага. Их теория окончательно сформировалась после наблюдений юноши ночью перед торпедной атакой грузового корабля.
Бизнесмен с помощью различных маневров постарался занять в Wai-ata-tapu главенствующее положение, а когда почти добился цели, вдруг появился мистер Фоллс, твердо уверенный, что ему не будет отказано в предоставлении комнаты для проживания, и оказался весьма приятным джентльменом. Он вел беседы об анатомии с доктором Акрингтоном и о Шекспире с Гонтом, а затем выстучал на ножке шезлонга дробь, в которой Саймон распознал повторение кодовых сигналов, высвечивавшихся на Пике. Не являлось ли это сообщением Квестингу, что Фоллс тоже агент?
Почему прибывший в «Источники» постоялец так твердо настаивал на том, чтобы никто не осматривал тропинку над Taupo-tapu? Боялся обнаружения какой-нибудь улики, случайно оставшейся после гибели бизнесмена? Если так, то какой именно? Бумаги? Предмета, всплывшего на поверхность кипящей в котле грязи? Сначала Дикон заставил себя остановиться на последнем предположении, но тотчас впал в уныние от целого ряда абсолютно невероятных совпадений. Наконец молодой человек решил как можно быстрее вернуться и сообщить доктору Акрингтону обо всем увиденном.
«Саймону я ничего не скажу, — решил он. — Основываясь на своей теории, парень станет вести себя словно контрразведчик всякий раз, как увидится с Фоллсом».
А Гонт? Первой мыслью Дикона было оставить актера в неведении. Этот порыв основывался на каком-то инстинктивном чувстве тревоги, которое молодой человек никак не мог осознать окончательно. Он сказал себе, что сообщение о последних наблюдениях только увеличит нервное расстройство патрона, а разговор с ним никакой пользы не принесет.
Стремительно двинувшись по тропинке в направлении «Источников», Дикон ощущал большую неудовлетворенность и беспокойство. В глубине души молодой человек был уверен, что какие-то важные факты еще скрыты от него, что они скоро всплывут на поверхность и что, не желая признаваться себе, он уже догадывается об их сути. Мотив какой-то песенки маори донесся до Дикона издалека, и в то же мгновение, словно в темных морских волнах натянулась цепь якоря корабля, мысли в его голове выстроились в той последовательности, истинность которой ему совсем не хотелось признавать. В страшно
подавленном настроении Дикон наконец вернулся в отель. Столовая была погружена в темноту, но из окна кабинета полковника пробивался слабый свет. Меры, предпринятые хозяевами для светомаскировки, не отличались эффективностью. Молодой человек расслышал приглушенные голоса, по его мнению, принадлежащие полковнику Клейру и доктору Акрингтону. Когда он постучал в дверь, из-за нее прозвучало громкое приглашение:
— Да, да, да? Входите.
Пожилые джентльмены сидели в кабинете с видом, по которому можно было заключить, что между ними происходит тайное совещание. Они выглядели сильно огорченными. Вспомнив военную молодость (впрочем, возможно, Дикону просто так показалось), полковник произнес:
— Явились доложить, Белл? Очень хорошо. Отлично.
Чувствуя себя как краснеющий младший офицер, молодой человек сообщил о результатах поисков и сделанных во время них наблюдений. Полковник уставился на него, вытаращив глаза и немного приоткрыв рот. Доктор Акрингтон казался взволнованным и озабоченным. Когда Дикон умолк, наступило долгое молчание, которое удивило молодого человека, поскольку он ожидал, по крайней мере от доктора, привычного взрыва гнева. Прошла еще одна тягостная минута.
— Итак, я подумал, что лучше сразу вернуться и сообщить обо всем вам, — подвел итог своему рассказу Дикон.
— Очень точно, — отозвался полковник, — и правильно. Спасибо, Белл. — И он действительно с удовлетворением кивнул.
«Дела неважные», — пробормотал про себя Дикон, а вслух сказал:
— Все это выглядит весьма подозрительно.
— Безусловно, безусловно, — быстро проговорил доктор Акрингтон. — Боюсь, Белл, вы просто попали пальцем в небо.
— Да, но послушайте, сэр. Доктор поднял руку и сказал:
— Мистер Фоллс уже проинформировал нас об этом случае. Мы удовлетворены тем, что он действовал благоразумно.
— Вполне, вполне, — подтвердил полковник и потрогал свои усы, а затем спокойно добавил: — Спасибо вам, Белл.
«Мы не в армии», — раздраженно подумал Дикон и не двинулся с места.
— Я полагаю, Эдвард, — произнес доктор, — мистеру Беллу необходимо пояснение. Присаживайтесь, мистер Белл.
В полном замешательстве молодой человек сел. Находящиеся перед ним два странных пожилых джентльмена будто поменялись характерами. Насколько позволяла его природная рассеянность, полковник выглядел суровым, а вид доктора Акрингтона, наоборот, был на редкость
мирным.
— Фоллс, — начал доктор, взглянув на Дикона, отводя взгляд в сторону и откашлявшись, — не имел намерений нарушить границу, которую сам же установил для поисков. Если вы вспомните, место, где
отмеченная красными флажками тропинка отделяется от отмеченной белыми, находится за пределами этой границы. Фоллс приблизился к первому красному флажку и хотел уже возвратиться, как вдруг услышал подозрительный шум.
Доктор Акрингтон выдержал паузу, пока у Диконг не появилось острого желания попросить его продолжить.
— Какой шум, сэр? — произнес молодой человек.
— Кто-то двигался мимо противоположного склона холма. Фоллс замер на минуту и прислушался. Затем где-то блеснул луч света. При данных обстоятельствах Фоллс решил — и по моему мнению, абсолютно справедливо — пройти вперед и установить личность неизвестного. Как можно тише, очень медленно он взобрался на холм и посмотрел с его вершины вниз.
Неожиданным резким движением, заставившим Дикона вздрогнуть, полковник Клейр протянул молодому человеку пачку сигарет, пробормотав нелепую фразу:
— Только никаких церемоний.
Дикон отказался от сигареты и спросил, чем же закончилась история мистера Фоллса.
— Ничем! — ответил полковник, широко раскрыв глаза. — Вообще ничем! Проклятье! Вот так-то!
— Парень либо услышал шаги приближающегося Фоллса, — сказал доктор Акрингтон, — либо успел закончить дело, ради которого пришел, и смылся, пока тот карабкался на вершину холма. По-моему, это единственное объяснение. Он отлично стартовал, и хотя Фоллс спустился немного вниз по склону, светя по сторонам фонариком, там не оказалось никаких следов. Парень испарился.
Дикон почувствовал себя одураченным и в то же время обеспокоенным.
— Мне все ясно, сэр, — сказал он. — Очевидно, я полез не на то дерево, но у нас с Саймоном есть довольно веская причина считать мистера Фоллса загадочной личностью. — Молодой человек замолчал, прикусив язык.
— Ну, — проворчал доктор Акрингтон, — и что же это? Что это такое?
— Может быть, Саймон уже говорил вам.
— Саймон не удостаивает меня чести посвящения в свои теории, состоящие, в чем у меня нет никаких сомнений, из умозаключений стаи бродячих котов.
— Думаю, это не совсем так, — возразил Дикон и изложил историю про мистера Фоллса и его трубку. К удовольствию молодого человека, оба джентльмена слушали рассказ с плохо скрываемым нетерпением, и он произвел эффект, восстановивший в докторе привычное состояние духа.
— Черт бы побрал твоего молокососа, Эдвард! — раздался его возмущенный крик. — Зачем... Какого дьявола он придумывает всякие небылицы и разносит их повсюду! Мальчишка отлично знал, что я с большим подозрением отношусь к походам Квестинга на Пик. И все-таки он влез в это дело сам, собрал ценнейшие сведения и ничего мне не сказал. А тем временем затонул корабль, и агент, от которого мы могли бы получить необходимую информацию, сгинул в котле с кипящей грязью. Из всех разболтанных, самодовольных молодых хлыщей... — Доктор едва не задохнулся и взглянул на Дикона. — Как участник этой идиотской игры в молчанку будьте любезны объясниться.
Молодой человек находился в нерешительности. Хотя он отказался связывать себя обещаниями Саймону молчать, чувство, что им совершено предательство, не покидало его вот уже несколько минут. Рассказать доктору Акрингтону о своих попытках уговорить юношу проконсультироваться с дядей и о полученном от того отказе значило бы выставлять себя в наиболее невыгодном свете. Наконец Дикон заявил, будто из разговора с Саймоном догадался о его намерении пойти с собранными сведениями в полицию. Еще далеко не утихомирившийся доктор, выслушав последнее утверждение, окончательно воспламенился, и все заверения молодого человека, что, насколько ему известно, Саймон пока этого не сделал, почти не подействовали на него.
Полковник дернул себя за усы и извинился перед шурином за поведение сына. Дикон попытался вернуться в разговоре к мистеру Фоллсу, но все усилия оказались тщетны.
— Пустая болтовня, вздор, — фыркнул доктор Акрингтон. — Молодой осел вбил себе в голову дурацкие сигналы и теперь слышит их повсюду. Как они звучат?
К счастью, Дикон смог вспомнить и повторить предполагаемое закодированное сообщение.
— Если пользоваться азбукой Морзе, то здесь нет никакого смысла, — кисло заметил полковник. — Четыре «т», четыре пятерки, снова «т>>, затем «и» и «с». Странная, знаете ли, штука.
— Мой дорогой Эдвард, у меня не было ни малейших сомнений в огромном значении этих сигналов, когда их передавали с Пика. Ты можешь представить себе, чтобы Квестинг стал связываться с вражеской подводной лодкой с помощью аккуратной азбуки господина Морзе: «Корабль выходит завтра вечером. Осторожно потопите. Преданный вам Квестинг». — Доктор Акрингтон сделал паузу и неприятно усмехнулся. — А что касается Фоллса с его трубкой, то это ложь. Я абсолютно не доверяю данной теории. У человека просто немного расстроены нервы. Я наблюдал за ним. Он все время постукивает трубкой. И будьте любезны, мистер Белл, скажите мне, каким образом наш легкомысленный юноша отличает длинные стуки от коротких? А?
Дикон задумался.
— Может, по интервалам между ними? — неуверенно предположил он.
— В самом деле? И Саймон без всякой подготовки смог все однозначно определить?
— «Т» в таком случае звучало бы как сочетание «о» и «ш», — сказал полковник.
— Никогда в жизни не слышал такого высококачественного вздора, — добавил доктор Акрингтон.
— Я не разбираюсь в азбуке Морзе, — обиженно произнес Дикон.
— И никогда не разберетесь, если будете брать уроки у Фоллса и его трубки. Он достойная уважения личность и к тому же не профан в анатомии. Могу добавить, что мы с ним обнаружили множество общих знакомых. Все эти люди имеют большой авторитет в обществе.
— Правда, сэр? — ехидно спросил Дикон. — Тогда мистер Фоллс, конечно, оправдан.
Доктор Акрингтон вонзил в молодого человека острый взгляд, но, очевидно, решил не придавать значения его дерзости.
— Я считаю, — сказал он, — Фоллс ведет себя на редкость уместно. А с Саймоном я поговорю сегодня же. Это необходимо, чтобы он не разболтал о своей идиотской теории еще кому-нибудь.
— Правильно, — подтвердил полковник. — Мы поговорим с ним.
— Что касается постороннего возле Taupo-tapu, то это, вне всяких сомнений, Эдвард, один из твоих знакомых маори, как обычно ослушавшийся приказа. Кстати, ты тогда должен был находиться где-то рядом. Никто не вел себя подозрительно?
Полковник взъерошил волосы и растерянно огляделся.
— Нельзя сказать, что подозрительно, Джеймс. Странно. Ты же знаешь, маори смотрят на мир несколько по-иному. Я даже не пытаюсь понять их. Никогда не пытался. Они мне нравятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Бизнесмен с помощью различных маневров постарался занять в Wai-ata-tapu главенствующее положение, а когда почти добился цели, вдруг появился мистер Фоллс, твердо уверенный, что ему не будет отказано в предоставлении комнаты для проживания, и оказался весьма приятным джентльменом. Он вел беседы об анатомии с доктором Акрингтоном и о Шекспире с Гонтом, а затем выстучал на ножке шезлонга дробь, в которой Саймон распознал повторение кодовых сигналов, высвечивавшихся на Пике. Не являлось ли это сообщением Квестингу, что Фоллс тоже агент?
Почему прибывший в «Источники» постоялец так твердо настаивал на том, чтобы никто не осматривал тропинку над Taupo-tapu? Боялся обнаружения какой-нибудь улики, случайно оставшейся после гибели бизнесмена? Если так, то какой именно? Бумаги? Предмета, всплывшего на поверхность кипящей в котле грязи? Сначала Дикон заставил себя остановиться на последнем предположении, но тотчас впал в уныние от целого ряда абсолютно невероятных совпадений. Наконец молодой человек решил как можно быстрее вернуться и сообщить доктору Акрингтону обо всем увиденном.
«Саймону я ничего не скажу, — решил он. — Основываясь на своей теории, парень станет вести себя словно контрразведчик всякий раз, как увидится с Фоллсом».
А Гонт? Первой мыслью Дикона было оставить актера в неведении. Этот порыв основывался на каком-то инстинктивном чувстве тревоги, которое молодой человек никак не мог осознать окончательно. Он сказал себе, что сообщение о последних наблюдениях только увеличит нервное расстройство патрона, а разговор с ним никакой пользы не принесет.
Стремительно двинувшись по тропинке в направлении «Источников», Дикон ощущал большую неудовлетворенность и беспокойство. В глубине души молодой человек был уверен, что какие-то важные факты еще скрыты от него, что они скоро всплывут на поверхность и что, не желая признаваться себе, он уже догадывается об их сути. Мотив какой-то песенки маори донесся до Дикона издалека, и в то же мгновение, словно в темных морских волнах натянулась цепь якоря корабля, мысли в его голове выстроились в той последовательности, истинность которой ему совсем не хотелось признавать. В страшно
подавленном настроении Дикон наконец вернулся в отель. Столовая была погружена в темноту, но из окна кабинета полковника пробивался слабый свет. Меры, предпринятые хозяевами для светомаскировки, не отличались эффективностью. Молодой человек расслышал приглушенные голоса, по его мнению, принадлежащие полковнику Клейру и доктору Акрингтону. Когда он постучал в дверь, из-за нее прозвучало громкое приглашение:
— Да, да, да? Входите.
Пожилые джентльмены сидели в кабинете с видом, по которому можно было заключить, что между ними происходит тайное совещание. Они выглядели сильно огорченными. Вспомнив военную молодость (впрочем, возможно, Дикону просто так показалось), полковник произнес:
— Явились доложить, Белл? Очень хорошо. Отлично.
Чувствуя себя как краснеющий младший офицер, молодой человек сообщил о результатах поисков и сделанных во время них наблюдений. Полковник уставился на него, вытаращив глаза и немного приоткрыв рот. Доктор Акрингтон казался взволнованным и озабоченным. Когда Дикон умолк, наступило долгое молчание, которое удивило молодого человека, поскольку он ожидал, по крайней мере от доктора, привычного взрыва гнева. Прошла еще одна тягостная минута.
— Итак, я подумал, что лучше сразу вернуться и сообщить обо всем вам, — подвел итог своему рассказу Дикон.
— Очень точно, — отозвался полковник, — и правильно. Спасибо, Белл. — И он действительно с удовлетворением кивнул.
«Дела неважные», — пробормотал про себя Дикон, а вслух сказал:
— Все это выглядит весьма подозрительно.
— Безусловно, безусловно, — быстро проговорил доктор Акрингтон. — Боюсь, Белл, вы просто попали пальцем в небо.
— Да, но послушайте, сэр. Доктор поднял руку и сказал:
— Мистер Фоллс уже проинформировал нас об этом случае. Мы удовлетворены тем, что он действовал благоразумно.
— Вполне, вполне, — подтвердил полковник и потрогал свои усы, а затем спокойно добавил: — Спасибо вам, Белл.
«Мы не в армии», — раздраженно подумал Дикон и не двинулся с места.
— Я полагаю, Эдвард, — произнес доктор, — мистеру Беллу необходимо пояснение. Присаживайтесь, мистер Белл.
В полном замешательстве молодой человек сел. Находящиеся перед ним два странных пожилых джентльмена будто поменялись характерами. Насколько позволяла его природная рассеянность, полковник выглядел суровым, а вид доктора Акрингтона, наоборот, был на редкость
мирным.
— Фоллс, — начал доктор, взглянув на Дикона, отводя взгляд в сторону и откашлявшись, — не имел намерений нарушить границу, которую сам же установил для поисков. Если вы вспомните, место, где
отмеченная красными флажками тропинка отделяется от отмеченной белыми, находится за пределами этой границы. Фоллс приблизился к первому красному флажку и хотел уже возвратиться, как вдруг услышал подозрительный шум.
Доктор Акрингтон выдержал паузу, пока у Диконг не появилось острого желания попросить его продолжить.
— Какой шум, сэр? — произнес молодой человек.
— Кто-то двигался мимо противоположного склона холма. Фоллс замер на минуту и прислушался. Затем где-то блеснул луч света. При данных обстоятельствах Фоллс решил — и по моему мнению, абсолютно справедливо — пройти вперед и установить личность неизвестного. Как можно тише, очень медленно он взобрался на холм и посмотрел с его вершины вниз.
Неожиданным резким движением, заставившим Дикона вздрогнуть, полковник Клейр протянул молодому человеку пачку сигарет, пробормотав нелепую фразу:
— Только никаких церемоний.
Дикон отказался от сигареты и спросил, чем же закончилась история мистера Фоллса.
— Ничем! — ответил полковник, широко раскрыв глаза. — Вообще ничем! Проклятье! Вот так-то!
— Парень либо услышал шаги приближающегося Фоллса, — сказал доктор Акрингтон, — либо успел закончить дело, ради которого пришел, и смылся, пока тот карабкался на вершину холма. По-моему, это единственное объяснение. Он отлично стартовал, и хотя Фоллс спустился немного вниз по склону, светя по сторонам фонариком, там не оказалось никаких следов. Парень испарился.
Дикон почувствовал себя одураченным и в то же время обеспокоенным.
— Мне все ясно, сэр, — сказал он. — Очевидно, я полез не на то дерево, но у нас с Саймоном есть довольно веская причина считать мистера Фоллса загадочной личностью. — Молодой человек замолчал, прикусив язык.
— Ну, — проворчал доктор Акрингтон, — и что же это? Что это такое?
— Может быть, Саймон уже говорил вам.
— Саймон не удостаивает меня чести посвящения в свои теории, состоящие, в чем у меня нет никаких сомнений, из умозаключений стаи бродячих котов.
— Думаю, это не совсем так, — возразил Дикон и изложил историю про мистера Фоллса и его трубку. К удовольствию молодого человека, оба джентльмена слушали рассказ с плохо скрываемым нетерпением, и он произвел эффект, восстановивший в докторе привычное состояние духа.
— Черт бы побрал твоего молокососа, Эдвард! — раздался его возмущенный крик. — Зачем... Какого дьявола он придумывает всякие небылицы и разносит их повсюду! Мальчишка отлично знал, что я с большим подозрением отношусь к походам Квестинга на Пик. И все-таки он влез в это дело сам, собрал ценнейшие сведения и ничего мне не сказал. А тем временем затонул корабль, и агент, от которого мы могли бы получить необходимую информацию, сгинул в котле с кипящей грязью. Из всех разболтанных, самодовольных молодых хлыщей... — Доктор едва не задохнулся и взглянул на Дикона. — Как участник этой идиотской игры в молчанку будьте любезны объясниться.
Молодой человек находился в нерешительности. Хотя он отказался связывать себя обещаниями Саймону молчать, чувство, что им совершено предательство, не покидало его вот уже несколько минут. Рассказать доктору Акрингтону о своих попытках уговорить юношу проконсультироваться с дядей и о полученном от того отказе значило бы выставлять себя в наиболее невыгодном свете. Наконец Дикон заявил, будто из разговора с Саймоном догадался о его намерении пойти с собранными сведениями в полицию. Еще далеко не утихомирившийся доктор, выслушав последнее утверждение, окончательно воспламенился, и все заверения молодого человека, что, насколько ему известно, Саймон пока этого не сделал, почти не подействовали на него.
Полковник дернул себя за усы и извинился перед шурином за поведение сына. Дикон попытался вернуться в разговоре к мистеру Фоллсу, но все усилия оказались тщетны.
— Пустая болтовня, вздор, — фыркнул доктор Акрингтон. — Молодой осел вбил себе в голову дурацкие сигналы и теперь слышит их повсюду. Как они звучат?
К счастью, Дикон смог вспомнить и повторить предполагаемое закодированное сообщение.
— Если пользоваться азбукой Морзе, то здесь нет никакого смысла, — кисло заметил полковник. — Четыре «т», четыре пятерки, снова «т>>, затем «и» и «с». Странная, знаете ли, штука.
— Мой дорогой Эдвард, у меня не было ни малейших сомнений в огромном значении этих сигналов, когда их передавали с Пика. Ты можешь представить себе, чтобы Квестинг стал связываться с вражеской подводной лодкой с помощью аккуратной азбуки господина Морзе: «Корабль выходит завтра вечером. Осторожно потопите. Преданный вам Квестинг». — Доктор Акрингтон сделал паузу и неприятно усмехнулся. — А что касается Фоллса с его трубкой, то это ложь. Я абсолютно не доверяю данной теории. У человека просто немного расстроены нервы. Я наблюдал за ним. Он все время постукивает трубкой. И будьте любезны, мистер Белл, скажите мне, каким образом наш легкомысленный юноша отличает длинные стуки от коротких? А?
Дикон задумался.
— Может, по интервалам между ними? — неуверенно предположил он.
— В самом деле? И Саймон без всякой подготовки смог все однозначно определить?
— «Т» в таком случае звучало бы как сочетание «о» и «ш», — сказал полковник.
— Никогда в жизни не слышал такого высококачественного вздора, — добавил доктор Акрингтон.
— Я не разбираюсь в азбуке Морзе, — обиженно произнес Дикон.
— И никогда не разберетесь, если будете брать уроки у Фоллса и его трубки. Он достойная уважения личность и к тому же не профан в анатомии. Могу добавить, что мы с ним обнаружили множество общих знакомых. Все эти люди имеют большой авторитет в обществе.
— Правда, сэр? — ехидно спросил Дикон. — Тогда мистер Фоллс, конечно, оправдан.
Доктор Акрингтон вонзил в молодого человека острый взгляд, но, очевидно, решил не придавать значения его дерзости.
— Я считаю, — сказал он, — Фоллс ведет себя на редкость уместно. А с Саймоном я поговорю сегодня же. Это необходимо, чтобы он не разболтал о своей идиотской теории еще кому-нибудь.
— Правильно, — подтвердил полковник. — Мы поговорим с ним.
— Что касается постороннего возле Taupo-tapu, то это, вне всяких сомнений, Эдвард, один из твоих знакомых маори, как обычно ослушавшийся приказа. Кстати, ты тогда должен был находиться где-то рядом. Никто не вел себя подозрительно?
Полковник взъерошил волосы и растерянно огляделся.
— Нельзя сказать, что подозрительно, Джеймс. Странно. Ты же знаешь, маори смотрят на мир несколько по-иному. Я даже не пытаюсь понять их. Никогда не пытался. Они мне нравятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48