там же - алюминиевая фляжка; в магазинчике альпинистского снаряжения был приобретен компактный и надежный компас в удароустойчивом исполнении, продавец настоятельно рекомендовал купить горные солнцезащитные очки, но их чересчур специфическая форма Боксону не то чтобы не понравилась, но на заснеженных альпийских или гималайских склонах они были бы уместнее, чем в саванне. Две пары подходящих очков он купил в магазине оптического оборудования, беседовал с пожилым продавцом минуть двадцать пять, тот рассказывал о бирманском фронте, порекомендовал оптимальную для экваториальных широт плотность затемнения; Боксон оценил стекла со стороны своего личного опыта - вариант на самом деле казался наилучшим. Для полноты экипировки понадобилось купить в лавке старьевщика небольшой полевой бинокль фирмы "Карл Цейсс", по всей вероятности, трофей 45-го года, в очень даже приличном состоянии - современные японские ничуть не лучше. Все купленное Боксон складывал в армейский рюкзак; вспоминалось, как в Гватемале один бывший студент пришел в партизанский отряд с пластмассовым чемоданом, и в первой же попавшейся на пути деревне обменял его на заплечный домотканый мешок - старый крестьянин, прежний владелец мешка был счастлив от такой выгодной сделки, радость же студента граничила с сексуальным экстазом...
Ещё через несколько дней в пансионат "Кроссроудз" позвонили из французского консульства и попросили передать отсутствующему в данный момент мистеру Чарльзу С. Боксону, что по его запросу пришел положительный ответ, необходимо зайти к секретарю, не забыв взять с собой паспорт.
В консульстве Боксону выдали официальное бессрочное разрешение министерства внутренних дел Французской республики на приобретение и ношение на территории Франции огнестрельного оружия, а именно - револьвера системы "Смит-Вессон", производства США. Графы "Дата приобретения", "Калибр" и "Серийный номер" остались незаполненными.
2
Джулия смотрела на спящего Боксона, наблюдая, как из-за мелькающего света проезжающих на улице машин черты его лица становятся то отчетливо мертвенно-бледными, то расплываются в темноте... Она очень осторожно погладила его по руке, и он тотчас открыл глаза:
- Что?!
- Ничего... Ты всегда так пугаешься?
- Нет... Наверное, у меня просто слишком чуткий сон...
- Рядом с тобой так уютно, тепло и спокойно...
Он обнял её, перевернулся на спину, она оказалась на нем, и затянувшийся поцелуй доставил удовольствие обоим.
- А сейчас мне уже не очень спокойно...
- И что же тебя волнует?..
Позже, уже отдыхая в блаженстве, она спросила:
- Почему ты все время смеешься?
- Неосознанно, видимо, какая-то подсознательная эйфория...
...Утром Джулия встала с самым первым лучом солнца, после душа выпила стакан персикового сока (такой завтрак она рекомендовала всем своим знакомым), подошла к мольберту. Было очень тепло, поэтому она не стала одеваться, а лишь облачилась в свою рабочую одежду - широкий джинсовый комбинезон.
Несколько минут она сосредоточенно смотрела на чистый нагрунтованный холст, потом выбрала кисть, на палитре смешала две краски, добившись нужного цвета, и провела первую линию. Этим утром работалось легко, образ картины создавался сам собой, нужно было лишь правильно подобрать оттенки и нанести их на полотно - то есть сделать то единственно правильное, что определяет живопись.
Вчера вечером она опять встретилась с Боксоном в "Катанге", оттуда пошли в маленький китайский ресторанчик, где на их глазах повар выловил из огромного аквариума живого карпа и зажарил на углях, с добавлением каких-то особенных китайских специй; на десерт подали совершено невесомые воздушные рисовые пирожные, а на тончайших фарфоровых чашках были нарисованы сценки из старинных китайских сказок.
В полночь Джулия и Боксон зашли в укромный бар на Пелл-Мелл, в полутьме зала звучала медленная музыка, молоденькие манекенщицы, скинув с усталых ног высоко-каблучные туфли, лениво отбивались от неумелых ухаживаний таких же молоденьких беловоротничковых клерков; парнишкам из Сити хотелось выглядеть значительно, но значительность получалась неубедительной, какой-то даже жалкой, и Джулии вдруг стало приятно от мысли, что рядом с ней мужчина, которому не нужно изображать из себя что-то - ибо он и был той самой личностью, которых так мало в этом мельчающем мире... И когда он пригласил её на танец, она обвила его шею руками, и прошептала: "Я измазала тебя помадой...". "Оставь, таксист умрет от зависти..." - шепотом ответил он.
...Боксон неслышно зашел в студию, сел в углу на пол (стульев не предполагалось); долго молча наблюдал, как на первоначально белом холсте появляются линии, как их переплетения все более усложняются, запутываются, и как вдруг вся кажущаяся хаотичность красок складывается в зримый образ, отражающий настроение художника, его видение жизни в данный конкретный момент.
- Перерыв! - сказала Джулия, поставив кисть в деревянный стакан. Она подошла к Боксону, села рядом, положила голову на его плечо.
- Тебе сегодня когда в галерею?.. - спросил он.
- Ты проклятый меркантильный француз, даже рядом с женщиной не можешь забыть о коммерции!.. Сегодня у меня выходной!
- В этом трагедия моей жизни - в Англии я лишь наполовину англичанин, а во Франции я очень недостаточный француз!..
- О, бедное дитя!.. - сокрушенно вздохнула Джулия. - Где наши сигареты?
- Остались в спальне, я сейчас!..
Он принес сигареты, пепельницу и зажигалку, Джулия закурила свои ментоловые "Сэлем", он - "Лаки Страйк".
- Я давно хотела тебя спросить, Чарли... - она смотрела на тающее облачко дыма. - Ты ведь убивал людей, да?
- Да. Тебя интересует - сколько?..
- Нет, не это... Что испытываешь, когда убиваешь человека в первый раз? Если не хочешь отвечать...
- Отчего же! Я однажды попытался дать для себя точные формулировки своих ощущений... Это звучит примерно так: потеря невинности, шаг за грань, какое-то чувство удивления - неужели все так просто?.. Чувство причастности к другой человеческой общности - общности убийц... Взгляд на мир другими глазами... Как после первой женщины... Звучит не слишком наивно?..
- Нет. Наверное, так оно и есть... Ты помнишь своих убитых?
- Не знаю... Точнее, стараюсь не вспоминать... По крайней мере, пока получается - не вспоминать...
- Почему ты пошел в Легион? Или об этом нельзя спрашивать?..
- У меня - можно! Хотя, в Легионе я научился утаивать правду при ответе, не лгать, но говорить не все... Ответ звучит так - у меня были разногласия с обществом. Устраивает?
- За неимением лучшего... А сейчас? Зачем ты хочешь стать наемником?
- Ещё в Легионе парни называли меня сумасшедшим...
- Чем ты их так поразил?
- В Сенегале, чемпионом нашего гарнизона по боксу был здоровенный парень из Кайенны, почти мулат, он любил говорить, что он - сын каторжника, видимо, в его краях такая родословная очень ценится. И я рискнул выйти против него на ринг...
- Победил?
- Да - к всеобщему удивлению! Тогда мне дико повезло, два раунда он гонял меня по рингу, я искал, где бы поэффектнее упасть, а пока искал, то защищался как мог, а в третьем раунде наугад махнул рукой и въехал чемпиону в голову. И как-то так удачно попал, что парень не смог встать...
- И что дальше?
- Ребята предлагали мне продолжить занятия боксом - на ставках можно зарабатывать неплохие деньги, у меня был реальный шанс, но я отказался... Поверь, на ринге ничего хорошего нет, в те десять минут, что я провел в этом квадрате, я осознал свое несовершенство - чемпион превосходил меня в мастерстве, меня спасла случайность!.. В рукопашной схватке я могу убить человека одним точным ударом, но сознательно рисковать в шоу - не для меня!.. Я стараюсь не врать самому себе, поэтому формулировка отказа звучит так - если не уверен в победе, а в победе на ринге я не уверен, то лучше уйти от боя до его начала. Не очень сложно?
- Нет, не очень... Тебя не называли после этого трусом?
- Пытались, но особо нахальным я предлагал бой без правил, а все знали, что дерусь я хорошо... Тема была закрыта, а для самоуспокоения парни утвердились в моем слабоумии.
- А в Гватемале ты был уверен в своей победе?
- Скажем так - в Гватемале у меня было гораздо больше шансов.
- Ты действительно сумасшедший - боишься драться на ринге, но не боишься воевать! Когда последний раз ты был на приеме у психопатолога?
- А кто тебе сказал, что я не боюсь воевать? Боюсь, и ещё как! Меня иногда аж трясет от страха! Но на ринге мы с соперником в лучшем случае на равных ведь у меня нет боксерского дарования, красиво махать кулаками перед зеркалом - далеко не бойцовский талант, а на войне я стараюсь иметь преимущество - если же преимущества обеспечить мне не удается, то я не принимаю бой, сохраняя жизнь не только себе, но и своим солдатам. А с психопатологом я разговаривал в Никарагуа - это был отличный парень, в его лечебнице прятались раненные партизаны... Когда за ним пришли люди из "эскадрона смерти", он отстреливался и последний патрон оставил для себя. Его звали Хосе Рейнальди...
(Боксону хотелось также рассказать, как в Гватемале он с напарником угодил в засаду, и как их повязали на деревенской улице; как напарника изрубили мачете, а Боксона от жуткой смерти спасла европейская внешность; как той же ночью надломилось под его пальцами горло часового, и только утром, уже в партизанском лагере, наконец-то пришел какой-то звериный страх и ослабли колени...)
Джулия обняла его:
- Ты какой-то неприлично мужественный - легионер, партизан...
- И что же мне делать? Разводить орхидеи?
- У тебя же Сорбонна...
- Пойти младшим клерком в адвокатскую контору? В Штатах в пятидесятые вышла книга - "Человек в сером костюме", автора не помню... Там рассказывалось, каково это - героем вернуться с войны и начать с нуля гражданскую карьеру... Нет, моя кельтская колдунья, я уже отравлен оружейным ядом и изменения в мозгу необратимы!..
- О, послушайте, какой пафос! Он отравлен оружейным ядом! Ты самовлюбленный мелкий авантюрист...
- Не решусь спорить, но твое мнение малообоснованно... И вообще, сейчас мы великолепно смотримся со стороны - сидящие на полу мужчина в трусах и женщина без оных, но в комбинезоне на семь размеров больше нужного...
- Всего на три размера - зато легко и свободно!..
- Да, и лишние три размера позволяют мне созерцать сексапильные линии твоего тела...
Он затушил в пепельнице свою сигарету, встал с пола, наклонился, обнял Джулию и быстро выпрямившись, поднял на руки:
- Будем считать это утренней разминкой! - он начал энергично расхаживать по студии со своим ценным грузом. Джулия какое-то время позволяла ему носить себя вокруг мольберта, потом сделала попытку освободиться:
- У тебя мускулы напряглись, они меня вдохновляют. Надо добавить в картину штрих!..
- А ты говоришь, что сумасшедший - это я! Да любая женщина на твоем месте млела бы сейчас от счастья, а тебе понадобился какой-то штрих! Между прочим, я однажды видел потрясающий последний штрих - одному парню из нашей роты татуировали на плече силуэт Африки с голой женщиной, насаженной на африканский рог...
- Это не смешно. Отнеси меня к мольберту...
Он подчинился, аккуратно поставив её на ноги, она продолжила:
- Это символично - Африка убьет любого, кто влезет в её дела... Какого черта ты забыл там, Чарли? Только не повторяй "я - сумасшедший"!..
- Жить надо интересно, Джу... Мне нравится моя работа...
- Убивать людей - это, по-твоему, работа?!
- Мне нравится оружие, я умею им пользоваться, мне нравится планировать боевые операции и осуществлять их, я делаю это превосходно, у меня есть то, что называется "чувство боя"! Я смотрю на топографическую карту и вижу не просто волнистые линии и какие-то значки, а естественные рубежи обороны и ориентиры для корректировки огня, я читаю в газетах военные репортажи и немедленно определяю ошибки и удачные действия воюющих сторон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30