Ей казалось, что жар его тела проникает сквозь плотный трикотаж свитера.
– Да, – едва выдохнула она. – Думаю, Аиза захочет найти выход эмоциям, бушующим в ней. Она должна пожелать как-то отпраздновать то, что они оба живы… шумно отпраздновать.
– Так ты считаешь, они… он должен взять ее?
– Да. Быстро, может, даже грубо. – Живо представляя себе эту сцену, Слоун от возбуждения то и дело подскакивала на коленях Мэдисона, пока не почувствовала, что он судорожно вздрогнул.
– О Господи! – прошептал Картер, а затем, выругавшись, спрятал лицо на ее шее. – Господи! Слоун, ты не понимаешь, что делаешь! – Писатель часто дышал, обдавая шею девушки горячим дыханием, стараясь успокоиться. Впрочем, и самой Слоун пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к реальности.
Когда волна возбуждения отхлынула. Картер нежно поцеловал ее в шею.
– Хороший совет, Слоун, очень хороший, – одобрил молодой человек. Он слегка сжал пальцами ее отвердевший сосок. – Дельное предложение. Грегори тянул с этим, беспокоясь за Лизу. Но вот они в безопасности, их жизни ничто не угрожает, и уж теперь я подробно опишу, как велико желание Грегори.
Слоун хихикнула и тут же устыдилась того, что ее развеселила двусмысленность его последних слов. Она надеялась, что Картер ничего не заметит.
Он, разумеется, заметил. Приложив губы к самому уху девушки, Картер прошептал:
– Что за намеки, мисс Фэйрчайлд? Или вам не понравилось то, что я сказал? – Слоун опять захихикала, Картер громко засмеялся. – Ну и ну! И это сдержанная, благовоспитанная хозяйка респектабельного «Фэйрчайлд-Хауса»! Напилась, и в голову ей лезут всякие глупости! – Подхватив Слоун под руки, он поднялся. – Поедем-ка лучше домой, пока не подхватили простуду!
Мэдисон крепко обнимал Слоун за талию, когда они шли к машине по неровной дорожке. Оба испытывали огромное облегчение от того, что напряжение, стеной стоявшее между ними, наконец-то исчезло.
– Спасибо за помощь! – воскликнул Картер в машине, смачно поцеловав девушку в губы. – Завтра утром я первым делом перепишу эту сцену.
Следующий после этого необычного пикника день прошел, как и предыдущий. Они позавтракали в кухне. Затем Картер сел за машинку, а Слоун решила почистить серебро. То и дело отрываясь от дела, она умудрялась прочесть страницу-другую рукописи Мэдисона. Она была полностью захвачена сюжетом и судьбами героев повествования.
Спустившись выпить чашечку кофе, Картер объявил, что похищает хозяйку и поведет ее обедать.
– Из дома вон? – ядовитым тоном поинтересовалась Слоун.
Он сорвал с ее губ мимолетный поцелуй, когда девушка направилась мимо него к лестнице.
– Вон, – подтвердил писатель. – В какое-нибудь место, где есть столы, стулья и все остальное.
Весь остаток дня Слоун провела перед зеркалом и в ванной, приводя в порядок ногти, прическу, приняв ванну с косметическим маслом и отутюживая платье. Мягкое шерстяное платье из синего джерси удивительно подходило к ее глазам.
Само собой, все ее ухищрения не прошли мимо внимания Картера, когда она садилась напротив него за освещенный свечами стол. Из, всех городских ресторанов Мэдисон предпочел этот, окна которого выходили на океан.
– Картер, скажи мне, ты уже был женат? – неожиданно поинтересовалась Слоун.
– Нет. Никогда. Один раз, правда, чуть не женился.
– И что же помешало? – Девушка внезапно залилась краской. – Можешь не отвечать, – торопливо и смущенно пробормотала она. – Не знаю, зачем это я спросила.
Взяв Слоун за руку, Картер крепко сжал ее.
– Ты хотела знать, – объяснил он. – В том, что я до сих пор не женат, нет никакого душераздирающего секрета. Она – чудесная, очень красивая женщина, декоратор. У нее полно богатых клиентов. Она хотела, чтобы я работал по профессии – архитектором. Сколотил бы огромное состояние, и мы стали бы прожигать жизнь. А я хотел писать книги, даже если они не приносили бы мне ощутимого дохода. И жить такой жизнью, о которой она мечтала, мне было не по нутру. Короче, у нас были разные цели, мы хотели разного и… дружески расстались.
– И где она сейчас?
– Вышла замуж за красивого богатого хирурга и ведет тот образ жизни, о котором мечтала.
– Уверена, что ее красивый богатый хирург не зарабатывает столько, сколько ты, – высоким голосом проговорила Слоун.
Мэдисон недоверчиво посмотрел ни нее:
– Мисс Фэйрчайлд, я до глубины души поражен! Неужели вы умеете злорадствовать?!
Они рассмеялись. Отказавшись от заказанного кофе, они вышли из ресторана и направились к стоянке.
– А я и не знала, что ты занимался архитектурой, – заметила девушка.
– Я изучал ее пять долгих, нудных лет, чтобы доставить удовольствие отцу, который считал писательство недостойным занятием.
– И что же он теперь думает по этому поводу?
– А теперь мои книги, как охотничьи трофеи, выставлены у него на каминной полке. Они с мамой живут в Палм-Спрингз. Он бывший банкир.
– Ты любишь их?
Помолчав, Картер долго и внимательно смотрел на Слоун, а затем произнес:
– Да. Они дали мне жизнь и старались как можно лучше воспитать меня, своего единственного ребенка. Конечно, у них есть недостатки, и я страшно огорчался, просто с ума сходил, когда они потешались над моими замыслами. Так что я во многом лишь себе обязан, что стал писателем, но стараюсь не ругать их за то, что они не понимали меня и хотели навязать мне дело жизни.
– Нет ли скрытого смысла в твоих словах, этакого назидания? Картер улыбнулся:
– Ты не только хороша собой, но и умна. – Он взял ее обеими руками за щеки, и выражение его лица внезапно изменилось. – Если твои родители не относились к тебе должным образом, это еще не значит, что ты не заслуживаешь любви, Слоун. Это не твоя вина, а их. Они были нечестны с тобой. С твоей жизнью. Так будь честна ты.
Слезы блеснули в глазах девушки, губы ее задрожали.
– Спасибо, – прошептала она и, встав на цыпочки, поцеловала Картера в щеку.
Его глаза, как факелы в ночи, горели неистовым огнем.
– Не за что, – проникновенно ответил он.
Последние строчки листа с напечатанным текстом были мокры от слез, но девушка разобрала каждое слово. Уронив руки с листком на колени, Слоун некоторое время смотрела в пространство перед собой, а затем порывисто прижала бумагу к груди. Листок был смят, все поля исписаны многочисленными пометками, часть текста – вычеркнута, но даже если бы все было выгравировано на серебре, содержимое не представляло бы большей ценности.
Они вернулись домой из ресторана. Пожелав Слоун со вздохом доброй ночи, Картер направился к себе наверх.
Оставшаяся часть рукописи так соблазнительно выглядывала из папки, что хозяйка «Фэйрчайлд-Хауса», не выдержав, облачилась в бархатный халат, взяла папку и спустилась с ней в гостиную. Разведя огонь в камине, она закуталась в плед и уютно устроилась в одном из кресел. Комната освещалась лишь слабым светом настольной лампы, и, когда Слоун дошла до последних страниц, ей стало казаться, что действие перенеслось в полумрак ее гостиной и что она – его невольная участница.
Герои были живыми, они дышали. Слоун любила Грегори так же, как и Лиза. В самом деле, чем ближе была она к концу романа, тем больше характер героини напоминал ей ее собственный; их мысли, их поступки были одинаковыми.
Когда Слоун дошла до той сцены, что они проиграли с Картером в его первое утро в «Фэйрчайлд-Хаусе», у нее было такое ощущение, что это она написала роман. Не то чтобы она могла выразить все это словами и изложить на бумаге, но Мэдисон поразительно точно передал ее ощущения, ее эмоции, желание… Как он сумел так верно описать все это, ведь он совсем не знал ее тогда! Даже мысли, которые Слоун тщательно скрывала, заполняли голову Лизы.
Определенно писатель сумел распознать в ней ту личность, которую она всегда тщательно, скрывала и которой побаивалась. Как и Грегори, который знал всю подноготную Лизы, Мэдисон отлично разобрался в помыслах Слоун.
Он читал в ее душе, ощущал ее… Девушка не была бы ближе к нему, имей они одно сердце на двоих. Они были близки духовно, и это…
Ее глаза искали его, ей казалось, он просто должен быть рядом.
А Картер и был рядом. Он стоял в тени двери – босой, без рубашки. На нем все еще были выходные брюки, в которых он ходил в ресторан. В темноте разглядеть выражение его лица было трудно.
Мэдисон в жизни не видел зрелища прекраснее. Она была похожа на девочку, свернувшуюся калачиком в большом кресле. Поза Слоун выражала невинность, но лицо ее было лицом зрелой женщины.
Его сердце писателя подскочило, когда он увидел, что к груди Слоун прижимает листок его рукописи. Сколько он бился над этим заключительным пассажем, пытаясь точнее передать чувства Лизы! Интересно, узнала Слоун в героине себя?
Неужели в ее глазах слезы?! В свете огня они сияли, как бриллианты, ее волосы казались живыми. Картер обратил внимание, что девушка перестала закалывать их в пучок и носила теперь распущенными по плечам. Правда, комплимента он ей по этому поводу не делал, опасаясь, что Слоун тут же передумает и изменит свою новую прическу, которая так ему нравилась. Поэтому он предпочел молчать. В отблесках пламени ее волосы казались огненными, и молодому человеку так и хотелось согреть в них руки.
Он не сдвинулся с места, когда Слоун аккуратно уложила страницу в папку. Не шевельнулся он и тогда, когда, сбросив плед, девушка встала.
Его сердце забилось быстрее, дыхание участилось, когда Картер увидел, что Слоун протянула руку к «молнии». А затем, положив пальцы себе на плечи, девушка рванула полы халата – о Боже! – в стороны, обнажив грудь. Мэдисону казалось, что он наблюдает за тайным актом любви. Его взору открылась ложбинка между грудей, он любовался длинной шеей, пупком, животом и…
С трудом оторвавшись от прекрасного зрелища, Картер поднял взор, и их глаза встретились. Умоляюще улыбнувшись, Слоун скинула халат на пол…
До Мэдисона откуда-то издалека донесся собственный шепот – он хрипло хвалил ее красоту. Она была Венерой, вышедшей из пены. Отблески пламени освещали ее совершенное тело неровным светом. Ему хотелось дотронуться до нее руками, губами, языком… Любовь переполняла Картера, и лишь тело Слоун могло вобрать в себя кипение его страсти.
Мэдисон шагнул вперед, даже не услыхав ее умоляющего шепота:
– Картер, люби меня!..
Глава 7
– С радостью, дорогая, с радостью, – прошептал Мэдисон, протягивая к ней руки. Запустив пальцы в пышную массу ее волос, молодой человек с нежностью припал к губам Слоун. – Ты не представляешь, до чего ты хороша, – бормотал он. – Ты так мне нравишься, ты… твое роскошное тело… Твои губы так сладки…
Картер осторожно провел языком по ее губам, а затем его язык скользнул к ней в рот. Девушка нетерпеливо застонала.
– Какая ты горячая, – шептал Мэдисон.
– Да, дорогой! Да! Это от твоих прикосновений. Целуй же, целуй меня! – простонала Слоун, приникая к Картеру всем телом.
Его язык снова и снова проникал в ее рот, с каждым разом все глубже. Девушка не сопротивлялась, а затем, ухватив кончик языка, стала ритмично сосать его.
Картер зарычал от наслаждения.
– Господи, Слоун! А я-то считал себя мастером символизма!
– Верно, Картер, – в исступлении шептала Слоун, перебирая пальцами его волосы. – Ты – мой учитель. Научи меня любви…
Не сводя с девушки глаз, Мэдисон схватил с кресла плед и расстелил его на полу перед камином.
– Ложись на спину, – велел он. Слоун повиновалась, как завороженная глядя ему в глаза. Мэдисон стал раздеваться. Слоун с любопытством наблюдала, как он расстегивает золотую пряжку ремня, «молнию»… Одним движением Картер сорвал с себя одежду и встал, возвышаясь над Слоун, – обнаженный, гордый, возбужденный…
Молодой человек с тревогой смотрел на Слоун, опасаясь увидеть на ее лице следы сомнений или нерешительности, а может, чего доброго, и недовольства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Да, – едва выдохнула она. – Думаю, Аиза захочет найти выход эмоциям, бушующим в ней. Она должна пожелать как-то отпраздновать то, что они оба живы… шумно отпраздновать.
– Так ты считаешь, они… он должен взять ее?
– Да. Быстро, может, даже грубо. – Живо представляя себе эту сцену, Слоун от возбуждения то и дело подскакивала на коленях Мэдисона, пока не почувствовала, что он судорожно вздрогнул.
– О Господи! – прошептал Картер, а затем, выругавшись, спрятал лицо на ее шее. – Господи! Слоун, ты не понимаешь, что делаешь! – Писатель часто дышал, обдавая шею девушки горячим дыханием, стараясь успокоиться. Впрочем, и самой Слоун пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к реальности.
Когда волна возбуждения отхлынула. Картер нежно поцеловал ее в шею.
– Хороший совет, Слоун, очень хороший, – одобрил молодой человек. Он слегка сжал пальцами ее отвердевший сосок. – Дельное предложение. Грегори тянул с этим, беспокоясь за Лизу. Но вот они в безопасности, их жизни ничто не угрожает, и уж теперь я подробно опишу, как велико желание Грегори.
Слоун хихикнула и тут же устыдилась того, что ее развеселила двусмысленность его последних слов. Она надеялась, что Картер ничего не заметит.
Он, разумеется, заметил. Приложив губы к самому уху девушки, Картер прошептал:
– Что за намеки, мисс Фэйрчайлд? Или вам не понравилось то, что я сказал? – Слоун опять захихикала, Картер громко засмеялся. – Ну и ну! И это сдержанная, благовоспитанная хозяйка респектабельного «Фэйрчайлд-Хауса»! Напилась, и в голову ей лезут всякие глупости! – Подхватив Слоун под руки, он поднялся. – Поедем-ка лучше домой, пока не подхватили простуду!
Мэдисон крепко обнимал Слоун за талию, когда они шли к машине по неровной дорожке. Оба испытывали огромное облегчение от того, что напряжение, стеной стоявшее между ними, наконец-то исчезло.
– Спасибо за помощь! – воскликнул Картер в машине, смачно поцеловав девушку в губы. – Завтра утром я первым делом перепишу эту сцену.
Следующий после этого необычного пикника день прошел, как и предыдущий. Они позавтракали в кухне. Затем Картер сел за машинку, а Слоун решила почистить серебро. То и дело отрываясь от дела, она умудрялась прочесть страницу-другую рукописи Мэдисона. Она была полностью захвачена сюжетом и судьбами героев повествования.
Спустившись выпить чашечку кофе, Картер объявил, что похищает хозяйку и поведет ее обедать.
– Из дома вон? – ядовитым тоном поинтересовалась Слоун.
Он сорвал с ее губ мимолетный поцелуй, когда девушка направилась мимо него к лестнице.
– Вон, – подтвердил писатель. – В какое-нибудь место, где есть столы, стулья и все остальное.
Весь остаток дня Слоун провела перед зеркалом и в ванной, приводя в порядок ногти, прическу, приняв ванну с косметическим маслом и отутюживая платье. Мягкое шерстяное платье из синего джерси удивительно подходило к ее глазам.
Само собой, все ее ухищрения не прошли мимо внимания Картера, когда она садилась напротив него за освещенный свечами стол. Из, всех городских ресторанов Мэдисон предпочел этот, окна которого выходили на океан.
– Картер, скажи мне, ты уже был женат? – неожиданно поинтересовалась Слоун.
– Нет. Никогда. Один раз, правда, чуть не женился.
– И что же помешало? – Девушка внезапно залилась краской. – Можешь не отвечать, – торопливо и смущенно пробормотала она. – Не знаю, зачем это я спросила.
Взяв Слоун за руку, Картер крепко сжал ее.
– Ты хотела знать, – объяснил он. – В том, что я до сих пор не женат, нет никакого душераздирающего секрета. Она – чудесная, очень красивая женщина, декоратор. У нее полно богатых клиентов. Она хотела, чтобы я работал по профессии – архитектором. Сколотил бы огромное состояние, и мы стали бы прожигать жизнь. А я хотел писать книги, даже если они не приносили бы мне ощутимого дохода. И жить такой жизнью, о которой она мечтала, мне было не по нутру. Короче, у нас были разные цели, мы хотели разного и… дружески расстались.
– И где она сейчас?
– Вышла замуж за красивого богатого хирурга и ведет тот образ жизни, о котором мечтала.
– Уверена, что ее красивый богатый хирург не зарабатывает столько, сколько ты, – высоким голосом проговорила Слоун.
Мэдисон недоверчиво посмотрел ни нее:
– Мисс Фэйрчайлд, я до глубины души поражен! Неужели вы умеете злорадствовать?!
Они рассмеялись. Отказавшись от заказанного кофе, они вышли из ресторана и направились к стоянке.
– А я и не знала, что ты занимался архитектурой, – заметила девушка.
– Я изучал ее пять долгих, нудных лет, чтобы доставить удовольствие отцу, который считал писательство недостойным занятием.
– И что же он теперь думает по этому поводу?
– А теперь мои книги, как охотничьи трофеи, выставлены у него на каминной полке. Они с мамой живут в Палм-Спрингз. Он бывший банкир.
– Ты любишь их?
Помолчав, Картер долго и внимательно смотрел на Слоун, а затем произнес:
– Да. Они дали мне жизнь и старались как можно лучше воспитать меня, своего единственного ребенка. Конечно, у них есть недостатки, и я страшно огорчался, просто с ума сходил, когда они потешались над моими замыслами. Так что я во многом лишь себе обязан, что стал писателем, но стараюсь не ругать их за то, что они не понимали меня и хотели навязать мне дело жизни.
– Нет ли скрытого смысла в твоих словах, этакого назидания? Картер улыбнулся:
– Ты не только хороша собой, но и умна. – Он взял ее обеими руками за щеки, и выражение его лица внезапно изменилось. – Если твои родители не относились к тебе должным образом, это еще не значит, что ты не заслуживаешь любви, Слоун. Это не твоя вина, а их. Они были нечестны с тобой. С твоей жизнью. Так будь честна ты.
Слезы блеснули в глазах девушки, губы ее задрожали.
– Спасибо, – прошептала она и, встав на цыпочки, поцеловала Картера в щеку.
Его глаза, как факелы в ночи, горели неистовым огнем.
– Не за что, – проникновенно ответил он.
Последние строчки листа с напечатанным текстом были мокры от слез, но девушка разобрала каждое слово. Уронив руки с листком на колени, Слоун некоторое время смотрела в пространство перед собой, а затем порывисто прижала бумагу к груди. Листок был смят, все поля исписаны многочисленными пометками, часть текста – вычеркнута, но даже если бы все было выгравировано на серебре, содержимое не представляло бы большей ценности.
Они вернулись домой из ресторана. Пожелав Слоун со вздохом доброй ночи, Картер направился к себе наверх.
Оставшаяся часть рукописи так соблазнительно выглядывала из папки, что хозяйка «Фэйрчайлд-Хауса», не выдержав, облачилась в бархатный халат, взяла папку и спустилась с ней в гостиную. Разведя огонь в камине, она закуталась в плед и уютно устроилась в одном из кресел. Комната освещалась лишь слабым светом настольной лампы, и, когда Слоун дошла до последних страниц, ей стало казаться, что действие перенеслось в полумрак ее гостиной и что она – его невольная участница.
Герои были живыми, они дышали. Слоун любила Грегори так же, как и Лиза. В самом деле, чем ближе была она к концу романа, тем больше характер героини напоминал ей ее собственный; их мысли, их поступки были одинаковыми.
Когда Слоун дошла до той сцены, что они проиграли с Картером в его первое утро в «Фэйрчайлд-Хаусе», у нее было такое ощущение, что это она написала роман. Не то чтобы она могла выразить все это словами и изложить на бумаге, но Мэдисон поразительно точно передал ее ощущения, ее эмоции, желание… Как он сумел так верно описать все это, ведь он совсем не знал ее тогда! Даже мысли, которые Слоун тщательно скрывала, заполняли голову Лизы.
Определенно писатель сумел распознать в ней ту личность, которую она всегда тщательно, скрывала и которой побаивалась. Как и Грегори, который знал всю подноготную Лизы, Мэдисон отлично разобрался в помыслах Слоун.
Он читал в ее душе, ощущал ее… Девушка не была бы ближе к нему, имей они одно сердце на двоих. Они были близки духовно, и это…
Ее глаза искали его, ей казалось, он просто должен быть рядом.
А Картер и был рядом. Он стоял в тени двери – босой, без рубашки. На нем все еще были выходные брюки, в которых он ходил в ресторан. В темноте разглядеть выражение его лица было трудно.
Мэдисон в жизни не видел зрелища прекраснее. Она была похожа на девочку, свернувшуюся калачиком в большом кресле. Поза Слоун выражала невинность, но лицо ее было лицом зрелой женщины.
Его сердце писателя подскочило, когда он увидел, что к груди Слоун прижимает листок его рукописи. Сколько он бился над этим заключительным пассажем, пытаясь точнее передать чувства Лизы! Интересно, узнала Слоун в героине себя?
Неужели в ее глазах слезы?! В свете огня они сияли, как бриллианты, ее волосы казались живыми. Картер обратил внимание, что девушка перестала закалывать их в пучок и носила теперь распущенными по плечам. Правда, комплимента он ей по этому поводу не делал, опасаясь, что Слоун тут же передумает и изменит свою новую прическу, которая так ему нравилась. Поэтому он предпочел молчать. В отблесках пламени ее волосы казались огненными, и молодому человеку так и хотелось согреть в них руки.
Он не сдвинулся с места, когда Слоун аккуратно уложила страницу в папку. Не шевельнулся он и тогда, когда, сбросив плед, девушка встала.
Его сердце забилось быстрее, дыхание участилось, когда Картер увидел, что Слоун протянула руку к «молнии». А затем, положив пальцы себе на плечи, девушка рванула полы халата – о Боже! – в стороны, обнажив грудь. Мэдисону казалось, что он наблюдает за тайным актом любви. Его взору открылась ложбинка между грудей, он любовался длинной шеей, пупком, животом и…
С трудом оторвавшись от прекрасного зрелища, Картер поднял взор, и их глаза встретились. Умоляюще улыбнувшись, Слоун скинула халат на пол…
До Мэдисона откуда-то издалека донесся собственный шепот – он хрипло хвалил ее красоту. Она была Венерой, вышедшей из пены. Отблески пламени освещали ее совершенное тело неровным светом. Ему хотелось дотронуться до нее руками, губами, языком… Любовь переполняла Картера, и лишь тело Слоун могло вобрать в себя кипение его страсти.
Мэдисон шагнул вперед, даже не услыхав ее умоляющего шепота:
– Картер, люби меня!..
Глава 7
– С радостью, дорогая, с радостью, – прошептал Мэдисон, протягивая к ней руки. Запустив пальцы в пышную массу ее волос, молодой человек с нежностью припал к губам Слоун. – Ты не представляешь, до чего ты хороша, – бормотал он. – Ты так мне нравишься, ты… твое роскошное тело… Твои губы так сладки…
Картер осторожно провел языком по ее губам, а затем его язык скользнул к ней в рот. Девушка нетерпеливо застонала.
– Какая ты горячая, – шептал Мэдисон.
– Да, дорогой! Да! Это от твоих прикосновений. Целуй же, целуй меня! – простонала Слоун, приникая к Картеру всем телом.
Его язык снова и снова проникал в ее рот, с каждым разом все глубже. Девушка не сопротивлялась, а затем, ухватив кончик языка, стала ритмично сосать его.
Картер зарычал от наслаждения.
– Господи, Слоун! А я-то считал себя мастером символизма!
– Верно, Картер, – в исступлении шептала Слоун, перебирая пальцами его волосы. – Ты – мой учитель. Научи меня любви…
Не сводя с девушки глаз, Мэдисон схватил с кресла плед и расстелил его на полу перед камином.
– Ложись на спину, – велел он. Слоун повиновалась, как завороженная глядя ему в глаза. Мэдисон стал раздеваться. Слоун с любопытством наблюдала, как он расстегивает золотую пряжку ремня, «молнию»… Одним движением Картер сорвал с себя одежду и встал, возвышаясь над Слоун, – обнаженный, гордый, возбужденный…
Молодой человек с тревогой смотрел на Слоун, опасаясь увидеть на ее лице следы сомнений или нерешительности, а может, чего доброго, и недовольства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25