И говорил он с украинским акцентом. Но самое интересное, на внешней стороне ладони у него была наколка: раскрытый парашют и надпись ВДВ.
- Саш, - раздался сзади голос Земфиры, - помоги, пожалуйста. Тебе ничего не будет, я обещаю.
- Обещал волк овце баранины не есть, - мрачно сказал Белов.
Он понял, что Усман настроен более чем серьезно. Судя по всему, у него за спиной не одна война, может быть, Афган или Чечня, и убить человека ему все равно, что иному высморкаться через одну ноздрю. Но соглашаться нельзя! Все его нутро протестовало против такого решения.
Не оборачиваясь, он ребром ладони отмахнулся от Земфиры и попал ей точно по шее. Девушка отлетела куда-то назад, на траву. Одновременно он подъемом стопы *левой ноги нанес резкий удар Усману в промежность, но тот легко блокировал его, и шутя, двумя легкими, казалось бы, тычками, отправил Caшy в нокаут. Он упал рядом с Земфирой, которая как раз пришла в себя.
Лежа на земле, он пытался восстановить дыхание и смотрел в небо над собой. В нем качались высокие серебристые тополя, над ними кружили черные птицы, а еще выше в синеве плыли небольшие белые облачка. Как ему хотелось сейчас взмыть к ним и улететь к такой-то матери. Но в этот момент перспективу перекрыли наклонившиеся над ним Усман и Земфира. Теперь пистолет держал в руке боевик. А у девушки был такой вид, будто она собирается заплакать.
- Ну, Саш, - попросила она, как ребенок,- кончай придуриваться, соглашайся. Все будет в порядке.
- Да пошли вы оба на хер, - упрямо сказал Белов, как только к нему вернулась способность говорить.
Усман повел дулом в его сторону и выстрелил ему в голову...
XXVIII
Когда полковник ФСБ Введенский позвонил Зорину и попросил его о встрече - причем, желательно, подальше от любопытных глаз коллег каждого из них, - Виктор Петрович первым делом постарался придумать предлог для отказа. Девяносто девять из ста было за то, что против него затевается новая провокация. И хотя Зорин подозревал Введенского в том, что тот порядочный человек, сути проблемы это не меняло.
Опытный, многое повидавший чиновник Виктор Петрович Зорин был в курсе многих государственных и ведомственных секретов. Знал он и о том, что совестливые люди - удивительные существа. Нет такого места, где бы они не смогли прижиться. И в государственных структурах имеются порядочные люди, и в армии, и в ФСБ. "Правда, в разные времена, - думал Зорин, - эта порядочность выражалась по-разному".
На заре советской власти порядочные люди среди первых чекистов не приговаривали заложников к смерти по пьянке или с похмелья. Позже, в ОГПУ, порядочные люди не прижигали папиросами соски женам и детям врагов народа. Еще позже, во время Отечественной войны, порядочные люди не стреляли в затылок всем, кто, оставшись с винтовкой против немецких танков, вынужден был отступить, и тех, кто из-за ошибок в военном и политическом руководстве страной попал в окружение.
В КГБ порядочные люди не шили дел тем, кто из любопытства заглядывал в "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына или ради ускорения строительства коммунизма пытался докопаться до смысла слов "материальная заинтересованность трудящихся при социализме".
В ФСБ порядочные люди избегают крышевать воров-чиновников и бандитов, предпочитая разоблачать настоящих врагов общества, а не тех, например, кто спасает Россию от радиоактивного заражения и казнокрадства.
Виктор Петрович даже планировал прочесть цикл лекций на эту тему в своем подшефном интернате "Сосновый бор". Будущая элита должна понимать и необходимость, и опасность государственных силовых структур.
Ведь большинство людей обычно не видит разницы между безопасностью общества, охраной конституции и безопасностью собственно государства, то есть безответственностью чиновников. Государство - машина подавления, которая, чуть ослабишь за ней контроль, мигом превращается в узду для народа и в кормушку для казнокрадов. Причем, эта машина умеет ловко присваивать такие бренды, как Родина, Отчизна, Патриотизм, Долг.
Например, долг перед Родиной с точки зрения общества - это обязанность армии защищать людей, которые ее содержат, от внешней угрозы. Но с точки зрения генералитета долг перед Родиной - это обязанность общества поставлять пушечное мясо для армии, которую это же общество содержит. А отсюда обязанность государства держать этих рабов в солдатской форме под постоянным надзором, как в концлагере.
Зорин при всех его чиновничьих Слабостях, был одним из немногих в Кремле, кто понимал, хотя бы теоретически, что интересы личности должны быть выше интересов государства. Логика тут простая: без государства люди выжить могут, а вот без людей - ни государства, ни общества просто нет. А помимо логики, есть еще и личный опыт.
Виктор Петрович целенаправленно и в меру своего понимания действовал во благо государства и был уверен, что правильно осознает и выполняет свой долг перед согражданами. Он совершенно искренне полагал, что нужно произвести перераспределение власти между силовыми структурами государства и обществом в пользу последнего.
И поэтому Зорин сознательно участвовал в разрушении, дроблении и перетасовывании спецслужб, оставшихся после распада СССР. Он даже не сомневался, что находится в черном списке ФСБ, и у него есть все основания опасаться представителей этой могущественной, несмотря ни на что, организации.
Однако все-таки был шанс на то, что Введенский хочет встретиться с ним для пользы дела.
Виктор Петрович решил рискнуть и согласился на эту встречу.
В Макдоналдсе на Тверской они оказались в одно время, и, отстояв в разных очередях, расположились за одним столиком у окна. Таким образом, чтобы, контролировать вход и выход из ресторана посетителей. Зорин поздоровался с полковником весьма натянуто, а тот в свою очередь вел себя сдержанно и подчеркнуто нейтрально.
Виктор Петрович посмотрел на него с иронией и спросил, пригубив молочный коктейль:
- В пещере надо садиться так, чтобы видеть выход? Ну, сразу видно, что вы искусствовед в штатском. Расслабьтесь, Игорь Леонидович, вы же здесь не на службе, а приватно. Так чем я могу помочь нашим славным органам?
- Славным органам вы уже помогли, - горько усмехнулся Игорь Леонидович. - Благодаря вам эти органы стали почти рудиментарными.
- Да? - поразился Зорин. - А вы уже вернули здание на Лубянке акционерам страхового общества "Россия"?
- Кому возвращать? Восемьдесят лет прошло. Нет их уже никого в живых.
- Что вы говорите? Какое удивительное совпадение! Но Россия-то еще существует?
- За что вы нас так не любите? - не отвечая на язвительный вопрос, поинтересовался Введенский. - Ну, отработал ваш папа энное число лет на Колыме. Но ведь это спасло его от фронта! Так что, если б не НКВД, то вас лично, возможно, и на свете бы не было. Правда? Во всем есть свои плюсы и минусы. И давайте все-таки есть, мы ведь сюда за этим пришли, не так ли? - улыбнулся он.
- Знаете, что меня до сих пор больше всего удивляет и поражает в уголовниках, членах КПСС и фээсбэшниках? - Зорин обернул биг- мак салфеткой, обеими руками поднес ко рту и с видимым пренебрежением откусил. И тут же положил обратно. Прожевав, продолжал: - По отдельности многие из вас, почти все, разумные, интересные и даже часто симпатичные люди. Но стоит вам собраться в стаю, ячейку или контору - нет такой гнусности, на которую вы бы не были способны. Вот как это получается?
- Интересное наблюдение. И весьма точное. Но по-моему, оно справедливо и в отношении кремлевцев, к коим и вы, безусловно, относитесь. Или нет, вы не из их числа?
- Почему же нет? Конечно, да. Но ведь в Кремле как раз и собрались; кандидаты на ска-мью подсудимых, бывшие члены КПСС и фээс- бэшники.
- Вот как? По-моему, вы Сильно преувеличиваете! А себя самого вы как позиционируете? Вы же сами участвовали в прихватизации? - полковнику было интересно посмотреть, как Зорин будет выкручиваться.
- Да какая разница? Куда нам до вас!
- Ну-ну. Будем считать, что к нам сие обвинение не относится. Мы люди служивые в лучшем смысле этого слова и вопросами собственности и недвижимости не занимаемся. Мы защищаем интересы государства. Поэтому прямо скажу: мне необходимо срочно встретиться с премьером. Конфиденциально. Мое начальство не должно об этом знать.
Зорин удивленно поднял брови.
- А в связи с чем по этому поводу ко мне? Он же ваш человек. Неужели вы не можете выйти на него через своих?
- Мочь-то могу, но - нельзя. Ситуация сложилась таким образом, что я не знаю, кому из своих коллег могу сейчас доверять. А дело серьезное. Очень серьезное, - многозначительно повторил полковник.
Зорин молча пожал плечами, всем своим видом показывая: говорите, любезнейший Игорь Леонидович, а там посмотрим, что можно будет сделать...
Введенский относил своего визави к категории "умеренных казнокрадов". Политический курти- зан и царедворец, кремлевский долгожитель. Всех пересидел, при любой власти умел поймать волну. Но бывают в жизни ситуации, когда легче обратиться к врагу, чем к так называемым коллегам. Ведь враг скорее скажет правду, и никогда не предаст. Предают только свои.
- В Москве готовится серия терактов. Скорее всего - взрывы жилых домов. - сказал Введенский, понижая голос. - Мне об этом сообщил мой информатор. Он через родственника оказался к этому причастен. Чтобы узнать подробности, надо было защитить бизнес того самого родственника от уголовников. Я ради этого обратился к начальству, чтобы оно приняло меры. Вы понимаете, как это делается?
Зорин кивнул. Это как раз и дураку понятно. Чтобы получать необходимую оперативную информацию, спецслужбам приходится крышевать бандитов и даже террористов. И во всем мире так делается: для сохранения агентурной сети все средства хороши. Потому что агентура - самое надежное средство борьбы с преступностью и терроризмом. А равно с инакомыслящими.
- Ну так вот, - вздохнул Введенский, - а потом мой информатор исчез. Причем именно тогда, когда должен был сообщить мне конкретные адреса, где будут заложены бомбы. - Игорь Леонидович умолк, полагая, что сказал достаточно.
Но Зорин никак не мог понять, почему его вечный противник обратился именно к нему. А может, это вовсе не частная акция порядочного фэ- эсбэшника, а часть операции, направленной против него? Почему нет?
- А причем тут я? - вежливо спросил Зорин. - И премьер? Если у вас утечка информа-ции, если кто-то работает на террористов, обратитесь в службу собственной безопасности.
Игорь Леонидович замялся. Для любого офицера хаять родное ведомство все равно что родную мать, какой бы волчицей она ни была. И Введенский попробовал обойтись намеком:
- Вы знаете результаты опросов?
- Какие именно?
- Недавние. Сейчас за войну в Чечне президента винят тридцать пять процентов населения, правительство - двадцать, а самих чеченцев - только семь.
- М-да... Ну и что? Просто пропагандисты у нас дерьмовые. Только врать и могут. Да и то не убедительно.
- Я не об этак В декабре предстоят выборы в Думу! При таких настроениях вполне могут выбрать тех, кто против ведения войны теми методами, какими она ведется сейчас. И если их выберут, они затеют парламентские расследования. Что тогда будет с вами и вашими коллегами в Кремле?
- Да ничего с нами не будет. Кого бы ни выбрали, они обречены заниматься болтологией. Парламент ведь от слова говорить, это говорильня в переводе на русский.
- Не скажите. Кое-кого, как минимум, отлучат от кормушки, так?
. - Ну это да, возможно, - согласился Зорин.
- А теперь представьте, что в Москве взорвут несколько домов. Как тогда изменится общественное мнение об этой войне? А о чеченцах? И за кого после этого будут голосовать?
Зорин посмотрел на Введенского с жалостью, как на умственно отсталого: неужели он настолько наивен, чтобы полагать, будто Кремль имеет отношение к этой террористической истории?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
- Саш, - раздался сзади голос Земфиры, - помоги, пожалуйста. Тебе ничего не будет, я обещаю.
- Обещал волк овце баранины не есть, - мрачно сказал Белов.
Он понял, что Усман настроен более чем серьезно. Судя по всему, у него за спиной не одна война, может быть, Афган или Чечня, и убить человека ему все равно, что иному высморкаться через одну ноздрю. Но соглашаться нельзя! Все его нутро протестовало против такого решения.
Не оборачиваясь, он ребром ладони отмахнулся от Земфиры и попал ей точно по шее. Девушка отлетела куда-то назад, на траву. Одновременно он подъемом стопы *левой ноги нанес резкий удар Усману в промежность, но тот легко блокировал его, и шутя, двумя легкими, казалось бы, тычками, отправил Caшy в нокаут. Он упал рядом с Земфирой, которая как раз пришла в себя.
Лежа на земле, он пытался восстановить дыхание и смотрел в небо над собой. В нем качались высокие серебристые тополя, над ними кружили черные птицы, а еще выше в синеве плыли небольшие белые облачка. Как ему хотелось сейчас взмыть к ним и улететь к такой-то матери. Но в этот момент перспективу перекрыли наклонившиеся над ним Усман и Земфира. Теперь пистолет держал в руке боевик. А у девушки был такой вид, будто она собирается заплакать.
- Ну, Саш, - попросила она, как ребенок,- кончай придуриваться, соглашайся. Все будет в порядке.
- Да пошли вы оба на хер, - упрямо сказал Белов, как только к нему вернулась способность говорить.
Усман повел дулом в его сторону и выстрелил ему в голову...
XXVIII
Когда полковник ФСБ Введенский позвонил Зорину и попросил его о встрече - причем, желательно, подальше от любопытных глаз коллег каждого из них, - Виктор Петрович первым делом постарался придумать предлог для отказа. Девяносто девять из ста было за то, что против него затевается новая провокация. И хотя Зорин подозревал Введенского в том, что тот порядочный человек, сути проблемы это не меняло.
Опытный, многое повидавший чиновник Виктор Петрович Зорин был в курсе многих государственных и ведомственных секретов. Знал он и о том, что совестливые люди - удивительные существа. Нет такого места, где бы они не смогли прижиться. И в государственных структурах имеются порядочные люди, и в армии, и в ФСБ. "Правда, в разные времена, - думал Зорин, - эта порядочность выражалась по-разному".
На заре советской власти порядочные люди среди первых чекистов не приговаривали заложников к смерти по пьянке или с похмелья. Позже, в ОГПУ, порядочные люди не прижигали папиросами соски женам и детям врагов народа. Еще позже, во время Отечественной войны, порядочные люди не стреляли в затылок всем, кто, оставшись с винтовкой против немецких танков, вынужден был отступить, и тех, кто из-за ошибок в военном и политическом руководстве страной попал в окружение.
В КГБ порядочные люди не шили дел тем, кто из любопытства заглядывал в "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына или ради ускорения строительства коммунизма пытался докопаться до смысла слов "материальная заинтересованность трудящихся при социализме".
В ФСБ порядочные люди избегают крышевать воров-чиновников и бандитов, предпочитая разоблачать настоящих врагов общества, а не тех, например, кто спасает Россию от радиоактивного заражения и казнокрадства.
Виктор Петрович даже планировал прочесть цикл лекций на эту тему в своем подшефном интернате "Сосновый бор". Будущая элита должна понимать и необходимость, и опасность государственных силовых структур.
Ведь большинство людей обычно не видит разницы между безопасностью общества, охраной конституции и безопасностью собственно государства, то есть безответственностью чиновников. Государство - машина подавления, которая, чуть ослабишь за ней контроль, мигом превращается в узду для народа и в кормушку для казнокрадов. Причем, эта машина умеет ловко присваивать такие бренды, как Родина, Отчизна, Патриотизм, Долг.
Например, долг перед Родиной с точки зрения общества - это обязанность армии защищать людей, которые ее содержат, от внешней угрозы. Но с точки зрения генералитета долг перед Родиной - это обязанность общества поставлять пушечное мясо для армии, которую это же общество содержит. А отсюда обязанность государства держать этих рабов в солдатской форме под постоянным надзором, как в концлагере.
Зорин при всех его чиновничьих Слабостях, был одним из немногих в Кремле, кто понимал, хотя бы теоретически, что интересы личности должны быть выше интересов государства. Логика тут простая: без государства люди выжить могут, а вот без людей - ни государства, ни общества просто нет. А помимо логики, есть еще и личный опыт.
Виктор Петрович целенаправленно и в меру своего понимания действовал во благо государства и был уверен, что правильно осознает и выполняет свой долг перед согражданами. Он совершенно искренне полагал, что нужно произвести перераспределение власти между силовыми структурами государства и обществом в пользу последнего.
И поэтому Зорин сознательно участвовал в разрушении, дроблении и перетасовывании спецслужб, оставшихся после распада СССР. Он даже не сомневался, что находится в черном списке ФСБ, и у него есть все основания опасаться представителей этой могущественной, несмотря ни на что, организации.
Однако все-таки был шанс на то, что Введенский хочет встретиться с ним для пользы дела.
Виктор Петрович решил рискнуть и согласился на эту встречу.
В Макдоналдсе на Тверской они оказались в одно время, и, отстояв в разных очередях, расположились за одним столиком у окна. Таким образом, чтобы, контролировать вход и выход из ресторана посетителей. Зорин поздоровался с полковником весьма натянуто, а тот в свою очередь вел себя сдержанно и подчеркнуто нейтрально.
Виктор Петрович посмотрел на него с иронией и спросил, пригубив молочный коктейль:
- В пещере надо садиться так, чтобы видеть выход? Ну, сразу видно, что вы искусствовед в штатском. Расслабьтесь, Игорь Леонидович, вы же здесь не на службе, а приватно. Так чем я могу помочь нашим славным органам?
- Славным органам вы уже помогли, - горько усмехнулся Игорь Леонидович. - Благодаря вам эти органы стали почти рудиментарными.
- Да? - поразился Зорин. - А вы уже вернули здание на Лубянке акционерам страхового общества "Россия"?
- Кому возвращать? Восемьдесят лет прошло. Нет их уже никого в живых.
- Что вы говорите? Какое удивительное совпадение! Но Россия-то еще существует?
- За что вы нас так не любите? - не отвечая на язвительный вопрос, поинтересовался Введенский. - Ну, отработал ваш папа энное число лет на Колыме. Но ведь это спасло его от фронта! Так что, если б не НКВД, то вас лично, возможно, и на свете бы не было. Правда? Во всем есть свои плюсы и минусы. И давайте все-таки есть, мы ведь сюда за этим пришли, не так ли? - улыбнулся он.
- Знаете, что меня до сих пор больше всего удивляет и поражает в уголовниках, членах КПСС и фээсбэшниках? - Зорин обернул биг- мак салфеткой, обеими руками поднес ко рту и с видимым пренебрежением откусил. И тут же положил обратно. Прожевав, продолжал: - По отдельности многие из вас, почти все, разумные, интересные и даже часто симпатичные люди. Но стоит вам собраться в стаю, ячейку или контору - нет такой гнусности, на которую вы бы не были способны. Вот как это получается?
- Интересное наблюдение. И весьма точное. Но по-моему, оно справедливо и в отношении кремлевцев, к коим и вы, безусловно, относитесь. Или нет, вы не из их числа?
- Почему же нет? Конечно, да. Но ведь в Кремле как раз и собрались; кандидаты на ска-мью подсудимых, бывшие члены КПСС и фээс- бэшники.
- Вот как? По-моему, вы Сильно преувеличиваете! А себя самого вы как позиционируете? Вы же сами участвовали в прихватизации? - полковнику было интересно посмотреть, как Зорин будет выкручиваться.
- Да какая разница? Куда нам до вас!
- Ну-ну. Будем считать, что к нам сие обвинение не относится. Мы люди служивые в лучшем смысле этого слова и вопросами собственности и недвижимости не занимаемся. Мы защищаем интересы государства. Поэтому прямо скажу: мне необходимо срочно встретиться с премьером. Конфиденциально. Мое начальство не должно об этом знать.
Зорин удивленно поднял брови.
- А в связи с чем по этому поводу ко мне? Он же ваш человек. Неужели вы не можете выйти на него через своих?
- Мочь-то могу, но - нельзя. Ситуация сложилась таким образом, что я не знаю, кому из своих коллег могу сейчас доверять. А дело серьезное. Очень серьезное, - многозначительно повторил полковник.
Зорин молча пожал плечами, всем своим видом показывая: говорите, любезнейший Игорь Леонидович, а там посмотрим, что можно будет сделать...
Введенский относил своего визави к категории "умеренных казнокрадов". Политический курти- зан и царедворец, кремлевский долгожитель. Всех пересидел, при любой власти умел поймать волну. Но бывают в жизни ситуации, когда легче обратиться к врагу, чем к так называемым коллегам. Ведь враг скорее скажет правду, и никогда не предаст. Предают только свои.
- В Москве готовится серия терактов. Скорее всего - взрывы жилых домов. - сказал Введенский, понижая голос. - Мне об этом сообщил мой информатор. Он через родственника оказался к этому причастен. Чтобы узнать подробности, надо было защитить бизнес того самого родственника от уголовников. Я ради этого обратился к начальству, чтобы оно приняло меры. Вы понимаете, как это делается?
Зорин кивнул. Это как раз и дураку понятно. Чтобы получать необходимую оперативную информацию, спецслужбам приходится крышевать бандитов и даже террористов. И во всем мире так делается: для сохранения агентурной сети все средства хороши. Потому что агентура - самое надежное средство борьбы с преступностью и терроризмом. А равно с инакомыслящими.
- Ну так вот, - вздохнул Введенский, - а потом мой информатор исчез. Причем именно тогда, когда должен был сообщить мне конкретные адреса, где будут заложены бомбы. - Игорь Леонидович умолк, полагая, что сказал достаточно.
Но Зорин никак не мог понять, почему его вечный противник обратился именно к нему. А может, это вовсе не частная акция порядочного фэ- эсбэшника, а часть операции, направленной против него? Почему нет?
- А причем тут я? - вежливо спросил Зорин. - И премьер? Если у вас утечка информа-ции, если кто-то работает на террористов, обратитесь в службу собственной безопасности.
Игорь Леонидович замялся. Для любого офицера хаять родное ведомство все равно что родную мать, какой бы волчицей она ни была. И Введенский попробовал обойтись намеком:
- Вы знаете результаты опросов?
- Какие именно?
- Недавние. Сейчас за войну в Чечне президента винят тридцать пять процентов населения, правительство - двадцать, а самих чеченцев - только семь.
- М-да... Ну и что? Просто пропагандисты у нас дерьмовые. Только врать и могут. Да и то не убедительно.
- Я не об этак В декабре предстоят выборы в Думу! При таких настроениях вполне могут выбрать тех, кто против ведения войны теми методами, какими она ведется сейчас. И если их выберут, они затеют парламентские расследования. Что тогда будет с вами и вашими коллегами в Кремле?
- Да ничего с нами не будет. Кого бы ни выбрали, они обречены заниматься болтологией. Парламент ведь от слова говорить, это говорильня в переводе на русский.
- Не скажите. Кое-кого, как минимум, отлучат от кормушки, так?
. - Ну это да, возможно, - согласился Зорин.
- А теперь представьте, что в Москве взорвут несколько домов. Как тогда изменится общественное мнение об этой войне? А о чеченцах? И за кого после этого будут голосовать?
Зорин посмотрел на Введенского с жалостью, как на умственно отсталого: неужели он настолько наивен, чтобы полагать, будто Кремль имеет отношение к этой террористической истории?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35