Несколько чеков на небольшие суммы Эвелин выписала на свое имя.
Ано положил все на место и печально улыбнулся мистеру Рикардо:
– Никаких писем от друзей! Увы, леди действительно была одинокой и бедной. Она оплатила перелет через пролив накануне своего дня рождения.
Под плафоном с лампой стоял туалетный столик – это был единственный предмет мебели с некоторыми признаками беспорядка. Крышка большой стеклянной пудреницы была снята; щетки для волос, отделанные черепаховым панцирем и украшенные девичьими инициалами «Э.Б.», валялись как попало. Румяна и губная помада также были без крышек. Ано неодобрительно поджал губы и повернулся к двери в тот момент, когда ее открыла служанка.
– Марианна, – обратился он к ней, – вы можете сказать мне, какая одежда исчезла из гардероба мадам Девениш?
Марианна пожала плечами.
– Это нетрудно. У бедной овечки было не так много одежды.
Слово «овечка» по отношению к существу, способному на такую жгучую ненависть, как Эвелин Девениш, показалось мистеру Рикардо в высшей степени неподходящим. Оно было просто великолепно в своей абсурдности.
– Исчезли платье, которое мадам носила вчера вечером, и накидка, – сообщила Марианна, ощупав ряд висящей на плечиках одежды.
– Ага! – воскликнул Ано. – Накидка!
– Да, мосье, коричневая атласная накидка с подкладкой, воротником и манжетами из белого горностая. Мадам купила ее давно – сейчас она вряд ли могла бы себе это позволить.
– Благодарю вас. – Ано снова окинул взглядом помещение. – Сейчас мы посетим комнату американской мадемуазель. Думаю, Марианна, вы сумеете помочь нам и там.
– Мадемуазель Уиппл – совсем другое дело! Она собиралась ехать отсюда в Америку, так что все ее вещи здесь. Ручаюсь, вы найдете много красивой одежды в чемоданах, которые никогда не запирались. Платья, накидки, шарфы, чулки, туфли! Не знаю, мосье, нравится ли вам смотреть на женскую одежду. Откровенно говоря, я не слишком высокого мнения о мужчинах, которые этим увлекаются.
Если здесь и была овечка, подумал мистер Рикардо, так это инспектор Ано из парижской Сюртэ-Женераль. Марианна стояла, подбоченясь, упорно не желая понимать, какая помощь от нее требуется. Она возмущалась от всей души вторжением полиции в Шато-Сювлак, в результате которого ее любимая молодая хозяйка свалилась в обморок как подкошенная. Мистера Рикардо интересовало, не кроется ли за этим страх перед тем, к чему может привести расследование. Служанка смотрела на высокого и широкоплечего детектива как на какого-то безнадежного забулдыгу. Однако Ано был сама кротость, и покрасневший от негодования комиссар не мог поверить своим глазам и ушам.
– Я прошу показать мне одежду мадемуазель, так как хочу, чтобы она снова могла ее носить, Марианна, – попытался объяснить Ано.
Презрительно фыркнув, служанка повернулась, прошла по коридору мимо парадной двери и повернула в сторону башни. Рядом с дверью комнаты Дайаны Тэсборо находилась еще одна дверь с панелями из матового стекла в верхней части. За ней оказалась спиральная лестница. Поднявшись по ней на площадку, Марианна остановилась перед очередной дверью, к которой булавкой была приколота записка:
Marianne! Je vous prie de не pas me reveiller le matin.
– Это почерк мадемуазель? – спросил Ано у служанки.
– Да, мосье. Я отдаю письма почтальону и знаю ее почерк.
– Несомненно, – согласился детектив.
Моро достал еще один ключ, отпер дверь, и вся группа проследовала за Ано в большую комнату с одним широким окном, выходящим в сторону сада и водного пространства Жиронды. Окно было открыто, и Ано задержался около него. Начался отлив, и река пестрела стоящими на якоре суденышками со свернутыми парусами и повернутыми кормой к Бордо. Лучи сентябрьского солнца окрашивали золотом сельский пейзаж. Крестьяне, стоя между рядами виноградника, нагибались, выпрямлялись и нагибались снова. Контраст между мирной картиной снаружи и тайной, окутывающей комнату, словно завораживал присутствующих.
Ано первым нарушил молчание.
– Ага! В этой комнате, Марианна, интерес представляет не только одежда! – воскликнул он, оглядываясь по сторонам.
В отличие от аккуратной спальни Эвелин Девениш здесь царил беспорядок. Серебристое платье, в котором Джойс Уиппл была вчера вечером, небрежно валялось на стуле; одна серебряная туфелька лежала в углу, а другая в центре комнаты; чулки были брошены на другой стул. Очевидно, Джойс, поднявшись к себе из гостиной, спешно переоделась вплоть до чулок и туфель.
Ано открыл гардероб, стоящий у правой стены. Он был полон платьев и сшитых на заказ костюмов, аккуратно висящих на плечиках.
– Остальное в нижнем ящике, – заговорила Марианна, указывая на высокий комод у задней стены возле двери.
Ано наклонился и выдвинул ящик. Там лежало несколько тщательно сложенных юбок и жакетов. Детектив повернулся к служанке и властно произнес:
– Наше поведение, несомненно, забавляет вас, Марианна, но мы здесь не для забавы. Будьте любезны сообщить коротко и ясно: исчезло ли какое-нибудь платье из гардероба или ящика?
– Не знаю, – сразу ответила Марианна.
– Или какая-нибудь накидка?
– Не знаю. Мадемуазель провела в Шато-Сювлак две недели и один-два раза надевала накидку, выходя вечером на террасу. – Служанка подошла к гардеробу и обследовала висящую там одежду. – Вот эту. – Она коснулась накидки из золотистой парчи.
– Благодарю вас, – сказал Ано. – Больше не буду отвлекать вас от ваших обязанностей.
Марианна закрыла дверцу гардероба и вышла из комнаты. Ано подошел к кровати, которая стояла у стены напротив гардероба изголовьем к стене. Покрывало, на котором валялась скомканная пижама, было измято, а подушка отброшена в сторону. Ано откинул покрывало. Нижняя простыня была туго натянута на матраце – на ней не было заметно ни единой складки.
– Все ясно, – кивнул комиссар. – Никто не ложился в эту кровать с тех пор, как ее застелили.
Ано подозвал мистера Рикардо.
– Давайте зададим вопрос, друг мой, который вы почти задали. Мадам Девениш удаляется в свою комнату. Она останавливается на миг у туалетного столика поправить волосы и припудрить лицо, надевает накидку из коричневого атласа, открывает окно и выходит. Куда она направляется, мы не знаем, но она не стала разбирать постель. К чему? Если мадам Девениш не собирается возвращаться, ей незачем притворяться, будто она ложилась в кровать. А если собирается, то у нее еще меньше причин это делать, так как она ляжет спать по возвращении. Это ясно, не так ли?
– Да, – согласился мистер Рикардо.
– А теперь перейдем к Джойс Уиппл. Она также удаляется к себе в комнату, спешно переодевается и затем… – Ано широко развел руками, – тоже уходит. Но ее кровать в беспорядке. Если мадемуазель собиралась вернуться и лечь спать, зачем ей ворошить постель? А если нет, зачем делать вид, будто она спала в своей кровати? На двери записка: «Марианна! Пожалуйста, не буди меня утром». Если она не намеревалась возвращаться, то приняла меры предосторожности. Ее не хватятся до ленча. Тогда к чему приводить в беспорядок постель, в отличие от постели несчастной мадам Девениш? Теперь вам ясен ваш вопрос, верно?
Мистер Рикардо понятия не имел о содержании знаменитого вопроса, который он якобы почти задал, но кивнул с умным видом:
– Конечно!
– «Вышла ли мадемуазель Уиппл из этой комнаты по своей воле?» – продолжал Ано, к изумлению Рикардо. – Да, это действительно вопрос!
– Но ведь не было слышно никаких звуков, – возразил мистер Рикардо.
– Да, не было звуков, которые могли услышать, и все же я задаю себе этот вопрос. Мадемуазель явно собиралась пойти куда-то – с этой целью она переоделась в такой спешке. Вместе с мадам Девениш? Или следом за ней? Случай но ли она решила выйти из дому в ту же ночь, что и Эвелин Девениш? Здесь возникает целая сотня вопросов, но главный из них первый: ушла ли мадемуазель Уиппл добровольно? Предположим, ее увели…
– Силой? – прервал мистер Рикардо.
– …какие-то люди, которые в темноте и спешке не заметили записку на двери. Взъерошив постель молодой леди, они могли бы выиграть несколько часов, прежде чем обнаружат, что молодая леди исчезла. Марианна находит кровать в беспорядке. Значит, мадемуазель встала рано. Возможно, она на винограднике. – Внезапно Ано повернулся к компаньонам и воскликнул: – Пусть кто-нибудь объяснит мне измятую постель как-нибудь по-другому. Буду очень рад!
В его голосе звучала тревога, не оставшаяся незамеченной остальными. Сейчас Ано не расставлял никаких ловушек, чтобы продемонстрировать свой ум. Он переводил взгляд с одного лица на другое в надежде на более убедительную интерпретацию, чем предложенная им.
– Вы можете это сделать, мосье комиссар?
– Нет.
– А вы, Моро?
– Нет, мосье Ано.
– Вас, мистер Рикардо, едва ли следует спрашивать, так как именно вы первым поняли значение этого искусственного беспорядка.
Отойдя от кровати, Ано склонился над письменным столом, стоящим на некотором расстоянии от окна, и открыл кожаный блокнот с промокательной бумагой. Оттуда сразу же выпало пол-листа промокашки с зазубренным внутренним краем. Ано сравнил его с другими листами.
– Половину оторвали, – сказал он, – но мы вряд ли ее найдем.
У стола стояла корзина для мусора, но она была пуста. В ящике стола не оказалось обрывка, зато там лежала пачка писем в открытых конвертах. Ано сел за стол лицом к окну и начал быстро читать письма.
– Ага! У этой молодой леди есть друзья! – заметил он, обращаясь скорее к самому себе, чем к стоящим за его спиной. – Кто такой Брайс Картер?
Услышав это имя, мистер Рикардо вздрогнул.
– Так вы знаете его, друг мой? – спросил Ано, даже не обернувшись.
– Нет. Я не много знаю о нем, – ответил Рикардо. – Одно время он был помолвлен с мисс Тэсборо.
Ано повернулся на стуле.
– Как вы сказали? – медленно произнес он, держа письмо в руке.
Мистер Рикардо хорошо помнил информацию, которую Джойс Уиппл сообщила ему об этом молодом человеке в Лондоне, но еще лучше он помнил смущение, которое она при этом испытывала.
– Брайс Картер служил в Министерстве иностранных дел, но оставил этот пост, перебравшись в Сити, чтобы заработать денег, так как не желал быть бедным мужем при богатой жене. Однако через несколько месяцев он потерпел катастрофу. – Рикардо воспроизвел эффектное выражение, которое использовала Джойс.
– Катастрофу? – переспросил Ано. – Ах да, это идиома! – Он явно был удивлен существованием идиомы, не известной ему.
– Я имею в виду, что Дайана Тэсборо разорвала помолвку.
– Вот как?
Ано снова повернулся к ящику, порылся среди конвертов, нашел еще два письма с тем же почерком и прочитал их. Потом он с усмешкой обернулся к Рикардо:
– Запомните мои слова: этот молодой человек сумеет заработать деньги в Сити. Он не теряет времени даром. – Ано выронил письмо, как будто обжег себе пальцы, и быстро подобрал его. – Каждое слово Брайса Картера обжигает, словно горячий уголь. – Детектив шутливо подул себе на пальцы и внезапно застыл, как будто его поразила какая-то новая мысль. – Да, – произнес он наконец и продолжил обследование ящика.
Некоторое время Ано не находил ничего интересного, затем откинулся на спинку стула, уставясь на лист бумаги.
– Эту подпись нелегко разобрать. Вам знакома фамилия Бревер?
Рикардо покачал головой.
– Может быть, Бруэр?
– Да, Бруэр. Генри Бруэр – у него фармакологическая лаборатория в Лидсе.
– О! – Мистер Рикардо едва не подпрыгнул.
– Вы его знаете?
– Разумеется. Сэр Генри Бруэр – знаменитый медик, посвятивший себя исследованиям.
– Странный друг для молодой светской дамы, – заметил Ано.
Мистер Рикардо, как истинный гражданин мира, был в состоянии указать своему другу на ошибку в вопросах социальной иерархии.
– Мы не замыкаемся в собственных категориях, как вы во Франции, – снисходительно объяснил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Ано положил все на место и печально улыбнулся мистеру Рикардо:
– Никаких писем от друзей! Увы, леди действительно была одинокой и бедной. Она оплатила перелет через пролив накануне своего дня рождения.
Под плафоном с лампой стоял туалетный столик – это был единственный предмет мебели с некоторыми признаками беспорядка. Крышка большой стеклянной пудреницы была снята; щетки для волос, отделанные черепаховым панцирем и украшенные девичьими инициалами «Э.Б.», валялись как попало. Румяна и губная помада также были без крышек. Ано неодобрительно поджал губы и повернулся к двери в тот момент, когда ее открыла служанка.
– Марианна, – обратился он к ней, – вы можете сказать мне, какая одежда исчезла из гардероба мадам Девениш?
Марианна пожала плечами.
– Это нетрудно. У бедной овечки было не так много одежды.
Слово «овечка» по отношению к существу, способному на такую жгучую ненависть, как Эвелин Девениш, показалось мистеру Рикардо в высшей степени неподходящим. Оно было просто великолепно в своей абсурдности.
– Исчезли платье, которое мадам носила вчера вечером, и накидка, – сообщила Марианна, ощупав ряд висящей на плечиках одежды.
– Ага! – воскликнул Ано. – Накидка!
– Да, мосье, коричневая атласная накидка с подкладкой, воротником и манжетами из белого горностая. Мадам купила ее давно – сейчас она вряд ли могла бы себе это позволить.
– Благодарю вас. – Ано снова окинул взглядом помещение. – Сейчас мы посетим комнату американской мадемуазель. Думаю, Марианна, вы сумеете помочь нам и там.
– Мадемуазель Уиппл – совсем другое дело! Она собиралась ехать отсюда в Америку, так что все ее вещи здесь. Ручаюсь, вы найдете много красивой одежды в чемоданах, которые никогда не запирались. Платья, накидки, шарфы, чулки, туфли! Не знаю, мосье, нравится ли вам смотреть на женскую одежду. Откровенно говоря, я не слишком высокого мнения о мужчинах, которые этим увлекаются.
Если здесь и была овечка, подумал мистер Рикардо, так это инспектор Ано из парижской Сюртэ-Женераль. Марианна стояла, подбоченясь, упорно не желая понимать, какая помощь от нее требуется. Она возмущалась от всей души вторжением полиции в Шато-Сювлак, в результате которого ее любимая молодая хозяйка свалилась в обморок как подкошенная. Мистера Рикардо интересовало, не кроется ли за этим страх перед тем, к чему может привести расследование. Служанка смотрела на высокого и широкоплечего детектива как на какого-то безнадежного забулдыгу. Однако Ано был сама кротость, и покрасневший от негодования комиссар не мог поверить своим глазам и ушам.
– Я прошу показать мне одежду мадемуазель, так как хочу, чтобы она снова могла ее носить, Марианна, – попытался объяснить Ано.
Презрительно фыркнув, служанка повернулась, прошла по коридору мимо парадной двери и повернула в сторону башни. Рядом с дверью комнаты Дайаны Тэсборо находилась еще одна дверь с панелями из матового стекла в верхней части. За ней оказалась спиральная лестница. Поднявшись по ней на площадку, Марианна остановилась перед очередной дверью, к которой булавкой была приколота записка:
Marianne! Je vous prie de не pas me reveiller le matin.
– Это почерк мадемуазель? – спросил Ано у служанки.
– Да, мосье. Я отдаю письма почтальону и знаю ее почерк.
– Несомненно, – согласился детектив.
Моро достал еще один ключ, отпер дверь, и вся группа проследовала за Ано в большую комнату с одним широким окном, выходящим в сторону сада и водного пространства Жиронды. Окно было открыто, и Ано задержался около него. Начался отлив, и река пестрела стоящими на якоре суденышками со свернутыми парусами и повернутыми кормой к Бордо. Лучи сентябрьского солнца окрашивали золотом сельский пейзаж. Крестьяне, стоя между рядами виноградника, нагибались, выпрямлялись и нагибались снова. Контраст между мирной картиной снаружи и тайной, окутывающей комнату, словно завораживал присутствующих.
Ано первым нарушил молчание.
– Ага! В этой комнате, Марианна, интерес представляет не только одежда! – воскликнул он, оглядываясь по сторонам.
В отличие от аккуратной спальни Эвелин Девениш здесь царил беспорядок. Серебристое платье, в котором Джойс Уиппл была вчера вечером, небрежно валялось на стуле; одна серебряная туфелька лежала в углу, а другая в центре комнаты; чулки были брошены на другой стул. Очевидно, Джойс, поднявшись к себе из гостиной, спешно переоделась вплоть до чулок и туфель.
Ано открыл гардероб, стоящий у правой стены. Он был полон платьев и сшитых на заказ костюмов, аккуратно висящих на плечиках.
– Остальное в нижнем ящике, – заговорила Марианна, указывая на высокий комод у задней стены возле двери.
Ано наклонился и выдвинул ящик. Там лежало несколько тщательно сложенных юбок и жакетов. Детектив повернулся к служанке и властно произнес:
– Наше поведение, несомненно, забавляет вас, Марианна, но мы здесь не для забавы. Будьте любезны сообщить коротко и ясно: исчезло ли какое-нибудь платье из гардероба или ящика?
– Не знаю, – сразу ответила Марианна.
– Или какая-нибудь накидка?
– Не знаю. Мадемуазель провела в Шато-Сювлак две недели и один-два раза надевала накидку, выходя вечером на террасу. – Служанка подошла к гардеробу и обследовала висящую там одежду. – Вот эту. – Она коснулась накидки из золотистой парчи.
– Благодарю вас, – сказал Ано. – Больше не буду отвлекать вас от ваших обязанностей.
Марианна закрыла дверцу гардероба и вышла из комнаты. Ано подошел к кровати, которая стояла у стены напротив гардероба изголовьем к стене. Покрывало, на котором валялась скомканная пижама, было измято, а подушка отброшена в сторону. Ано откинул покрывало. Нижняя простыня была туго натянута на матраце – на ней не было заметно ни единой складки.
– Все ясно, – кивнул комиссар. – Никто не ложился в эту кровать с тех пор, как ее застелили.
Ано подозвал мистера Рикардо.
– Давайте зададим вопрос, друг мой, который вы почти задали. Мадам Девениш удаляется в свою комнату. Она останавливается на миг у туалетного столика поправить волосы и припудрить лицо, надевает накидку из коричневого атласа, открывает окно и выходит. Куда она направляется, мы не знаем, но она не стала разбирать постель. К чему? Если мадам Девениш не собирается возвращаться, ей незачем притворяться, будто она ложилась в кровать. А если собирается, то у нее еще меньше причин это делать, так как она ляжет спать по возвращении. Это ясно, не так ли?
– Да, – согласился мистер Рикардо.
– А теперь перейдем к Джойс Уиппл. Она также удаляется к себе в комнату, спешно переодевается и затем… – Ано широко развел руками, – тоже уходит. Но ее кровать в беспорядке. Если мадемуазель собиралась вернуться и лечь спать, зачем ей ворошить постель? А если нет, зачем делать вид, будто она спала в своей кровати? На двери записка: «Марианна! Пожалуйста, не буди меня утром». Если она не намеревалась возвращаться, то приняла меры предосторожности. Ее не хватятся до ленча. Тогда к чему приводить в беспорядок постель, в отличие от постели несчастной мадам Девениш? Теперь вам ясен ваш вопрос, верно?
Мистер Рикардо понятия не имел о содержании знаменитого вопроса, который он якобы почти задал, но кивнул с умным видом:
– Конечно!
– «Вышла ли мадемуазель Уиппл из этой комнаты по своей воле?» – продолжал Ано, к изумлению Рикардо. – Да, это действительно вопрос!
– Но ведь не было слышно никаких звуков, – возразил мистер Рикардо.
– Да, не было звуков, которые могли услышать, и все же я задаю себе этот вопрос. Мадемуазель явно собиралась пойти куда-то – с этой целью она переоделась в такой спешке. Вместе с мадам Девениш? Или следом за ней? Случай но ли она решила выйти из дому в ту же ночь, что и Эвелин Девениш? Здесь возникает целая сотня вопросов, но главный из них первый: ушла ли мадемуазель Уиппл добровольно? Предположим, ее увели…
– Силой? – прервал мистер Рикардо.
– …какие-то люди, которые в темноте и спешке не заметили записку на двери. Взъерошив постель молодой леди, они могли бы выиграть несколько часов, прежде чем обнаружат, что молодая леди исчезла. Марианна находит кровать в беспорядке. Значит, мадемуазель встала рано. Возможно, она на винограднике. – Внезапно Ано повернулся к компаньонам и воскликнул: – Пусть кто-нибудь объяснит мне измятую постель как-нибудь по-другому. Буду очень рад!
В его голосе звучала тревога, не оставшаяся незамеченной остальными. Сейчас Ано не расставлял никаких ловушек, чтобы продемонстрировать свой ум. Он переводил взгляд с одного лица на другое в надежде на более убедительную интерпретацию, чем предложенная им.
– Вы можете это сделать, мосье комиссар?
– Нет.
– А вы, Моро?
– Нет, мосье Ано.
– Вас, мистер Рикардо, едва ли следует спрашивать, так как именно вы первым поняли значение этого искусственного беспорядка.
Отойдя от кровати, Ано склонился над письменным столом, стоящим на некотором расстоянии от окна, и открыл кожаный блокнот с промокательной бумагой. Оттуда сразу же выпало пол-листа промокашки с зазубренным внутренним краем. Ано сравнил его с другими листами.
– Половину оторвали, – сказал он, – но мы вряд ли ее найдем.
У стола стояла корзина для мусора, но она была пуста. В ящике стола не оказалось обрывка, зато там лежала пачка писем в открытых конвертах. Ано сел за стол лицом к окну и начал быстро читать письма.
– Ага! У этой молодой леди есть друзья! – заметил он, обращаясь скорее к самому себе, чем к стоящим за его спиной. – Кто такой Брайс Картер?
Услышав это имя, мистер Рикардо вздрогнул.
– Так вы знаете его, друг мой? – спросил Ано, даже не обернувшись.
– Нет. Я не много знаю о нем, – ответил Рикардо. – Одно время он был помолвлен с мисс Тэсборо.
Ано повернулся на стуле.
– Как вы сказали? – медленно произнес он, держа письмо в руке.
Мистер Рикардо хорошо помнил информацию, которую Джойс Уиппл сообщила ему об этом молодом человеке в Лондоне, но еще лучше он помнил смущение, которое она при этом испытывала.
– Брайс Картер служил в Министерстве иностранных дел, но оставил этот пост, перебравшись в Сити, чтобы заработать денег, так как не желал быть бедным мужем при богатой жене. Однако через несколько месяцев он потерпел катастрофу. – Рикардо воспроизвел эффектное выражение, которое использовала Джойс.
– Катастрофу? – переспросил Ано. – Ах да, это идиома! – Он явно был удивлен существованием идиомы, не известной ему.
– Я имею в виду, что Дайана Тэсборо разорвала помолвку.
– Вот как?
Ано снова повернулся к ящику, порылся среди конвертов, нашел еще два письма с тем же почерком и прочитал их. Потом он с усмешкой обернулся к Рикардо:
– Запомните мои слова: этот молодой человек сумеет заработать деньги в Сити. Он не теряет времени даром. – Ано выронил письмо, как будто обжег себе пальцы, и быстро подобрал его. – Каждое слово Брайса Картера обжигает, словно горячий уголь. – Детектив шутливо подул себе на пальцы и внезапно застыл, как будто его поразила какая-то новая мысль. – Да, – произнес он наконец и продолжил обследование ящика.
Некоторое время Ано не находил ничего интересного, затем откинулся на спинку стула, уставясь на лист бумаги.
– Эту подпись нелегко разобрать. Вам знакома фамилия Бревер?
Рикардо покачал головой.
– Может быть, Бруэр?
– Да, Бруэр. Генри Бруэр – у него фармакологическая лаборатория в Лидсе.
– О! – Мистер Рикардо едва не подпрыгнул.
– Вы его знаете?
– Разумеется. Сэр Генри Бруэр – знаменитый медик, посвятивший себя исследованиям.
– Странный друг для молодой светской дамы, – заметил Ано.
Мистер Рикардо, как истинный гражданин мира, был в состоянии указать своему другу на ошибку в вопросах социальной иерархии.
– Мы не замыкаемся в собственных категориях, как вы во Франции, – снисходительно объяснил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41